Глава
XXVI
Глава управления вооружений, в новеньких погонах генерал-полковника, прибыл на объект «Бурый медведь», обычно именовавшийся попросту «берлогой» или «БМ», в сопровождении Патрика Бранлоха. Последний, всё так же отрицавший элементарные нормы субординации, также получил повышение – теперь он занимался своими дьявольскими экспериментами, имея высокий чин полковника. Второй спутник Кёрка – полковник ап Регер – в бесконечных спорах с Бранлохом держался холодно и высокомерно, как и подобает аристократу, вынужденному общаться с простолюдином.
Кёрк искренне надеялся на то, что у него в самое ближайшее время возникнет повод рекомендовать их обоих к званию бригадного генерала, а возможно, и генерал-майора.
Несмотря на то, что Бранлох и ап Регер на дух не переносили друг друга, в присутствии Кёрка они сдерживали свой темперамент, и обсуждение некоторых научных и производственные вопросов, возникших на стадии практической реализации проекта «Радио», носило большей частью корректный и деловой характер.
Вышагивая по дорожке, проложенной между деревьями, Кёрк, то и дело отвечал на приветствия часовых; он внимательно следил за тем, чтобы постоянно находиться между своими подчинёнными, чьи отношения и далее оставляли желать лучшего.
Они оставили автомобиль у контрольно-пропускного пункта, чтобы не демаскировать бункер верховного командования – и теперь, подобно всем посетителям «берлоги», имели возможность наслаждаться первозданными красотами окружающего их леса. Засекреченный объект площадью в дуазакр79, тщательно укрытый от наблюдения с воздуха, располагался в глубине лесного массива. Здешнюю атмосферу воздух ещё не насытили миазмы фабричной деятельности; то и дело слышалось пение птиц; кое-кто из офицеров штаба даже охотился, однако генерал-фельдмаршал Блейнет, всецело погружённый в дела, как утверждали, уже более полугода не выходил из бункера.
Впрочем, это и неудивительно: новости с фронта становились всё тревожнее; поговаривали, будто за первые два года войны Айлестер только убитыми потерял половину гроссгросса человек80, что для страны с населением в дуазоктгроссгросс81 человек являлось невосполнимой утратой; просящие милостыню калеки в военной униформе заполонили улицы городов. В широких народных массах, почти открыто требовавших – что за дерзость! – приступить к мирным переговорам, крепло недовольство войной. Усугублявшееся дефицитом продуктов питания и товаров широкого потребления, оно угрожало со временем вылиться даже в бунты. Несомненно, всё это только прибавляло головной боли командованию, которое, не добившись успеха с традиционными типами вооружений, последние свои надежды возлагало на новейшие научные разработки.
Бои на передовой становились всё ожесточённее, и Кёрк не мог связать вызов в ставку с какими-либо иными причинами. Отчаяние – так ему описали настроения в оперативном отделе генштаба некоторые из старых друзей, с которыми он имел возможность переговорить по телефону.
– …Меня удивляет, что при разделении изотопов различной массы вам не удалось эффективно использовать вращение в центрифугах, – поражался Бранлох.
Ап Регер, впрочем, никогда не отступал перед трудностями и не смущался, когда какой-либо прибор не работал так, как ему пообещал очередной полубезумный изобретатель. Терпеливо разъясняя ситуацию Бранлоху, он говорил предельно вежливо.
– Это слишком грубый метод, наша техника ещё не дошла до такой степени совершенства, полковник. Термодиффузия с использованием полупроницаемых мембран, конечно, даёт гораздо более скромные результаты, однако она даёт их сейчас, а не в будущем. Мы получаем необходимое нам вещество, гран за граном, и, рано или поздно, оно будет у нас в достаточном количестве.
– Вы серьёзно? На это могут уйти дуазлетия, – ответил, не скрывая иронии, Бранлох.
– Надеюсь, не так долго – мы придали процессу значительный размах. – Ап Регер желчно посмотрел на учёного, но, упёршись взглядом в погоны Кёрка, на мгновение умолк. – По крайней мере, мне не придётся краснеть перед руководством.
Они остановились у поста, преграждавшего вход в бункер. Последний был тщательно замаскирован: на поверхности виднелся лишь небольшой, округлой формы земляной бугор, на котором уже успела вырасти трава и несколько деревьев; впрочем, вглубь земных недр уходило четыре этажа, вмещавших сейчас особый, привыкший к уединению, мирок генштаба в миниатюре: помещения охраны, кухни, столовые, спальни, узлы связи, комнаты для совещаний, кабинеты и тому подобное. Офицер, командовавший двумя автоматчиками, молодцевато отдал честь, прежде чем приступить к проверке документов. Наконец, доложив о прибытии генерал-полковника Кёрка и полковников Бранлоха и ап Регера по телефону, он, выслушав ответ, пропустил их внутрь.
Кёрк, знакомый с планировкой «берлоги», поскольку сам утверждал проект строительства, провёл своих подчинённых к Блейнету. Генерал-фельдмаршал, однако, оказался слишком занят, чтобы уделить им хотя бы полчаса своего времени.
– Кёрк, – протянул он, словно впервые видел главу управления вооружений. – Обратитесь к генералу от инфантерии Нуаду ап Коннахту, он в настоящее время является моим заместителем по оперативной части.
Кёрк, столкнувшись с необходимостью общаться с совершенно незнакомым человеком, к тому же не являющимся его непосредственным начальником, однако, уже знал о происшедших в генштабе изменениях и морально подготовился к чему-то подобному. Ап Коннахт, куадродуазкуадролетний82 генерал от инфантерии, получил это высокое звание около месяца назад. Сведений о нём имелось на удивление мало, хотя он, переходя из кабинета в кабинет, и провёл всю свою жизнь в коридорах генштаба. Война являлась его тайной страстью, с немалым тщанием скрываемой от сослуживцев. День за днём, год за годом, дуазлетие за дуазлетием выполняя служебную рутину, в свободное время ап Коннахт настойчиво изучал карты со схемами сражений минувших войн и штудировал учебники.
Замкнутый и сдержанный, ап Коннахт, являлся одним из немногих, кто готовился к войне, когда на неё не имелось и малейшего намёка, отчего приобрёл репутацию чудака. Впрочем, обладая удивительно точным, почти математическим мышлением, он превосходно «видел» обстановку на оперативных картах, мгновенно воспринимая её изменения по текстовым сообщениям. Ап Коннахт обладал редким даром из всего массива получаемой с фронта информации вычленять именно те события, что действительно достойны внимания. Каким образом это ему удавалось, понять никто не мог; говорили лишь, что ап Коннахт предпочитает иметь дело с бумагами, а не с людьми – он даже приказал убрать телефон из своего кабинета, заменив его старомодным телеграфом. Так он, согласно собственным утверждениям, устранял возможность «эмоционального влияния» на результаты анализа. Если же добавить факт давней дружбы, скрепившей своими узами семьи Блейнетов и ап Коннахтов – последний, в противоположность первому, происходил из постепенно угасавшего рода, давно растерявшего былое влияние, – то взлёт нового начальника оперативного отдела генштаба становился более чем объяснимым.
Ап Коннахт принял посетителей немедленно.
– Здравствуйте, господин генерал-полковник! Господа офицеры…
Кёрк представил обоих полковников, одновременно изучая ап Коннахта. Тот пользовался репутацией сухаря и ретрограда во всём, что не касалось военного дела. И, казалось, его внешний вид служил тому подтверждением: безукоризненно прямой, как того требовал устав – впрочем, все офицеры генштаба отличались отличной выправкой, – в идеально сидящем мундире, ап Коннахт отличался некоторой, вполне свойственной его возрасту и образу жизни полнотой. Его усы, лихо подкрученные у концов, считались типичными для генералов его круга.
Пожалуй, несколько необычной являлась причёска ап Коннахта – он стригся наголо, не скрывая от присутствующих героических пропорций своего лысого, поблёскивающего сейчас в электрическом свете, черепа; впоследствии причёска «блеск ап Коннахта» стала весьма популярной в офицерской и генеральской среде. «Похоже, – подумал Кёрк, – ап Коннахт стрижётся так просто потому, чтобы тратить как можно меньше времени на посещение парикмахерской – и провести разграничительную черту между своим, характеризующимся глубокой преданностью военному делу, образом жизни, и остальными генштабистами». Относившиеся к элите армии, эти блестящие офицеры, конечно, зачастую действительно уделяли скачкам, карточным играм и прекрасным дамам гораздо больше внимания, нежели службе. Кёрк решил запомнить эту черту ап Коннахта – тот не любил франтов и ловких проходимцев, вероятнее всего, в глубине души просто ненавидел их.
В довершение всего, новый глава оперативного отдела носил монокль. Расположив этот архаичный оптический прибор в левом глазу, генерал от инфантерии сейчас пользовался им для того, чтобы рассмотреть своих посетителей как можно лучше. Наконец, удовлетворившись увиденным, ап Коннахт указал им на кожаные кресла и предложил сесть. Судя по их глубине и качеству выделки кожи, хозяин кабинета не относился к спартанцам и ханжам; это первоначальное мнение Кёрка укрепилось, когда ап Коннахт вызвал прислугу и предложил им заказать выпивку.
Немедленно явился официант в чёрных брюках и белом смокинге; выслушав заказ и бесшумно удалившись, через несколько минут он вернулся с тремя стаканами на посеребрённом подносе.
– Люблю работать с комфортом, – сказал ап Коннахт своим, немного ошарашенным, гостям, когда те, с коктейлями в руках, устроились поудобнее. – Раньше мне всегда приходилось подавлять эту страсть, чтобы меня не отвлекали от любимого дела, однако сейчас, заняв столь высокую должность, не могу не заметить преимуществ подобного подхода.
Кёрку пришлось, по крайней мере, мысленно, признать наличие у ап Коннахта живого, острого ума – и даже чувства юмора, более чем неожиданного, учитывая репутацию нового главы оперативного отдела.
– Полковник Бранлох! – Учёный, который, наконец, научился носить форму правильно, встрепенулся, едва не расплескав содержимое своего стакана. – В первую очередь, я хочу обратиться к вам. Как вы думаете, насколько целесообразно вывести войска из зоны, где излучение ДПФ наиболее сильно?
Этот вопрос оставался излюбленной темой для дискуссий в штабах всех уровней; к всеобщему сожалению, несмотря на строжайшую цензуру, к обсуждению присоединилась и либеральная пресса. По мере усиления давления противника, сторонников стратегического отступления становилось всё больше, даже среди генералов генштаба.
– К сожалению, нельзя, – Бранлох, как всегда, пропустил «господин генерал от инфантерии». – Я бы первым потребовал отвода войск, если бы это имело хоть какой-нибудь смысл. К сожалению, его нет. У меня имелись различные предположения насчёт сути ДПФ, одно из которых, весьма неожиданное, и при этом простейшее из возможных, полностью подтвердилось. Мы действительно столкнулись с врагом, стремящимся подчинить нас. Если ослабить сопротивление ему, он высвободит энергию для развития – его площадь начнёт быстро расти. К сожалению, эксперименты, проводившиеся на передовой – вернее, анализ размеров ДПФ в периоды затишья на фронте, – подтвердили мою правоту.
– Эти эксперименты провели по моей инициативе, а отчёт о них написал я. Действительно, отступать бессмысленно.
– Рад увидеть в вас учёного, господин генерал от инфантерии. – Кёрку показалось, что он услышал в голосе Бранлоха нотки искреннего уважения. – Также нельзя забывать возможности применения ДПФ направленных сигналов, воздействующих на цели в нашем глубоком тылу.
– Таких, как этот бункер?
– Как этот бункер, как резиденция Его Величества, как стратегические заводы… – Бранлох сделал паузу, чтобы отхлебнуть виски с содовой. – Подобного ещё не случалось, и я полагаю, что принятые по моему предложению меры дают достаточную защиту – однако что случится, если мощность излучения вдруг многократно возрастёт?..
Ап Коннахт понимающе кивнул.
– Единственный способ – это сковывать противника постоянными боевыми действиями. К сожалению, это всё, на что мы способны. Однако таким путём войны не выигрываются – я это многократно говорил, и повторяю сейчас! Ещё ни одна война не была выиграна посредством одной лишь обороны! Нам крайне необходимо получить эффективное наступательное оружие, которое даст решающее преимущество над врагом на его территории.
Пламя, вспыхнувшее в глазах ап Коннахта, в одно мгновение разрушило возникшее было у Кёрка впечатление о нём, как об обычном генерале. Этот человек не мыслил себя вне войны, и рвение, с которым он отдавался этой, пропитанной трупным ядом, даме, не имело ничего общего со служебным.
– К сожалению, суть психофизических волн, названных мной астральным излучением, остаётся тайной за семью печатями. – Бранлох виновато развёл руками. – Мы боремся с последствиями, а не с причинами, причём зачастую вынуждены использовать решения, дающие половинчатый или даже сомнительный результат.
– Вы о рунных машинах?
– Да, и о радиовещании, которое мы применяем с целью противодействия противнику. Есть даже предложения расширить его на наши собственные города…
– Это проект военной контрразведки. Они обещают добиться совершенно фантастического повышения лояльности и работоспособности в тылу, а солдаты на передовой, как они утверждают, станут неслыханно отважны.
Бранлох покачал головой.
– Я сам и подал эту идею – как временное решение. Однако попытки придать «рунистике» такой масштаб и подменить ею попытки искоренить проблему являются непоправимой ошибкой. Мы сами превратим свою страну в землю фоморов.
Ап Коннахт мрачно кивнул и какое-то время молчал, углубившись в мысли.
– Уже есть сторонники и у такого исхода конфликта, полковник Бранлох, – ответил, наконец, начальник оперативного отдела. – К сожалению, если нам не удастся достичь победы, оно возобладает. Человеку всю свою жизнь приходится жертвовать собственными убеждениями, тем, что в метафизическом смысле можно бы было назвать «душой» – ради достижения богатства, славы, признания. Фактически, это то же решение, только в стратегических масштабах. Вы удивитесь, насколько заманчивым оно выглядит в глазах многих, весьма влиятельных в нашем обществе людей!
Бранлох сглотнул комок. Похоже, ему стало не по себе.
– Увы, мы так и не смогли ни засечь астральное излучение, ни создать его генератор. До сих пор даже не доказано экспериментально существование данного типа волн. Я вижу только один выход – форсировать разработки.
Брови ап Коннахта удивлённо взметнулись, а в глазах заискрилось любопытство.
– Чего вы хотите?
– Одного из этих бедолаг, чей биогенетический код изменили клыкуны.
Ап Коннахт развёл руками, демонстрируя свою беспомощность.
– Увы, единственный, тот, на котором мы проводили опыты, уже скончался. Наш агент, которого мы к нему подсадили, сейчас пребывает в тюремном заключении, и, смею надеяться, останется там до конца своих дней.
– Почему? – Нетерпеливый вопрос Бранлоха выразил любопытство, овладевшее гостями ап Коннахта.
Генерал от инфантерии поправил монокль в глазу, чтобы обвести присутствующих пристальным взглядом.
– Он научился кое-чему у фомора, хотя каким именно образом и насколько хорошо он освоил эту науку, я с уверенностью сказать не могу. – Ап Коннахт умолк, а потом замахал пухлой ладонью, словно отгоняя беспокойную муху. – Ладно, пожалуй, стоит оставить эту тему. Что вы предлагаете, полковник Бранлох?
– Держаться за те науки, которые свойственны людям. Ядерный взрыв – самый мощный источник энергии из доступных нам.
Ап Коннахт провёл обеими руками по своей сверкающей лысине, а потом повторил этот жест в обратном направлении.
– Хотя гарантировать результат вы, конечно, не сможете… Полковник ап Регер, всё готово?
– Да, господин генерал от инфантерии. Это историческое событие, испытание ядерного взрывного устройства, прошедшее две недели назад, закончилось полнейшим триумфом. Вы, конечно, имеете о нём полную информацию…
– Как, уже? – воскликнул поражённый Бранлох. – И вы мне не сказали, вы…
Кёрк был вынужден одёрнуть учёного, прежде чем тот не наговорил лишнего, что сделало бы подобное оскорбление несовместимым с жизнью. Офицеры генштаба, даже настолько обрюзгшие, как ап Регер, блюли свою честь с исключительной щепетильностью; дуэль, пусть и запрещённая законом, стала бы закономерным исходом неосторожно брошенной Бранлохом фразы, и он, вероятнее всего, получил бы в её ходе, как минимум, ранение.
– Полковник Бранлох! – Кёрк рявкнул настолько громко, насколько это вообще возможно, чем привлёк всеобщее внимание. К счастью, тем самым ему удалось хоть как-то разрядить обстановку.
Ап Регер, пожав плечами, отставил бокал на расположенный неподалёку столик. Он продолжил рассказ, энергично жестикулируя.
– У нас есть обогащённый изотоп в количестве, достаточном для достижения критической массы в ещё одной бомбе. Следующий взрыв удастся произвести лишь через полгода, если не позже. В связи с этим вынужден доложить о наличии двух типов взрывателей – «пушечного» и имплозивного типа. Первый заметно надёжнее, но отрицательно сказывается на мощности взрыва. Я бы предпочёл первый вариант, если вам интересно моё мнение, господин генерал от инфантерии.
– Полковник Бранлох? – Ап Коннахт вскинул брови и перевёл вопросительный взгляд на учёного. – Я бы предпочёл второй вариант, и не только потому, что недолюбливаю полковника ап Регера. Оба способа детонации основаны на чисто физических законах нашего мира, и принципиально не отличаются. Зато разница в мощности может оказаться решающей.
– Убедительно, полковник Бранлох. Полковник ап Регер, можно добиться большей надёжности от имплозивного детонатора?
– Мы сделаем всё возможное, господин генерал от инфантерии.
Ап Коннахт поправил монокль в глазу.
– Хорошо, господа. Генерал-полковник Кёрк, вами закончены поставки в войска значительного числа бронетранспортёров с полностью закрытым кузовом «Гиена» и танков «Тип 3.М» и «Тип 4».
– Да, насколько мне известно ими оснащена 1-я танковая дивизия…
Ап Коннахт с лёгким раздражением поднял руку, требуя от Кёрка замолчать.
– Я знаю, что ими вооружена 1-я, потому что сам и разработал штаты этого соединения. Когда мы нанесём по ДПФ атомный удар, 1-я войдёт в прорыв, чтобы добить противника. К сожалению, ситуация на фронте в последние дни неожиданно изменилась, причём не в нашу пользу. Возникла необходимость задействовать наш стратегический резерв, 1-ю танковую. Однако, потеряв бронетехнику в боях за второстепенный пункт, мы можем остаться ни с чем накануне решающего сражения. Поэтому задаю простой вопрос: в течение двух недель вы поставите в войска хотя бы дуомасс83 танков – и столько же бронетранспортёров?
Кёрк мысленно прикинул ожидающиеся потери в боях за «второстепенный пункт» – получалось так, что 1-ю и ещё одну, видимо, 5-ю бронекавалерийскую, сформированную на основе конных частей, а потому отличавшаяся меньшей численностью, дивизии едва ли не полностью уничтожат.
– И танки, и бронетранспортёры, и синтетический бензин на две полных заправки, господин генерал от инфантерии.
– Великолепно, генерал-полковник! Мы одержим сперва эту малую победу, чем восстановим доверие к армии, а потом, наконец, покончим с ДПФ!
Овладевшую двумя генералами эйфорию несколько омрачил неуместным, как всегда, вопросом Бранлох:
– А что это за «второстепенный пункт»?
Ап Коннахт ответил небрежно, так, будто речь шла о какой-то мелочи.
– Алклу. Они захватили Алклу. Наша стана расколота надвое, и её ожидает катастрофа, если не удастся вернуть город в самое ближайшее время.
Глава
XXVII
– Солнце сегодня яркое, в небе ни облачка. Это добрый знак, он сулит победу. – Высказывание Глиндвира, за которым прочно закрепилось прозвище «Матушка-гусыня», вызвало одобрительный гул солдат ударной роты. Несмотря на то, что многие из демонов, порождённых адским излучением ДПФ, не боялись солнечного света, всё-таки здесь, на северной окраине Алклу, ещё не освещённого малиновыми лучами аномалии, техника функционировала безупречно. Люди, которым и предстояло сделать наиболее трудную и опасную часть работы, чувствовали себя много увереннее, зная, что питающая нечисть злая сила не сможет в полной мере поддерживать свои создания.
Глиндвир построил роту и приказал командирам взводов и отделений проверить оружие и снаряжение подчинённых. Грузовики, доставившие их в пригород, уже уехали, с ротой остался лишь один шестиколёсный броневик, перед которым стояла немаловажная задача: осуществлять огневую поддержку наступления.
Норс, подчиняясь команде экс-капитана Глайниса, подпрыгнул на месте. Нагруженный на плечи секстдуазфунт84 боеприпасов, взрывчатки и сухих пайков, казалось, не просто принудил его согнуться, но буквально придавил к земле. Радовало лишь то, что весь этот груз ещё понадобится ему в ближайшие часы, возможно, даже дни, боёв за Алклу.
Противник выбросил на город, ранее неоднократно подвергавшийся бомбардировкам, воздушный десант. Одновременно фронт айлестерских войск в полосе обороны 3-й и 4-й армий прорвали части, которые командование условно именовало «2-й зомби-армией ДПФ». Зомби, участвовавшие в боевых действиях на стороне противника, уже исчислялись массгроссами85. Большинство мертвецов, погибших на фронте, попадало под воздействие «ланнвудских волн», и некоторые из них, особенно те, чьи тела остались на «ничьей земле», присоединялись к противнику.
С всё большей ясностью надвигалась угроза постепенного «перемалывания» айлестерских резервов; казалось, недалёк тот день, когда все они станут «лиловыми». Однако фронт лопнул гораздо раньше, и в прорыв ворвались не боявшиеся солнечного света чешуйчатые клыкуны; в результате возникла угроза закрепления за противником, чьи подразделения вот-вот могли соединиться, Алклу. Можно было не сомневаться, что, едва это произойдёт, свечение аномалии в самые ближайшие дни, от силы – недели, расширится и покроет город.
Алклу расположен на восточном берегу Велунда, реки, берущей начало несколькими милями южнее линии фронта и достигающей моря, разделяя, таким образом, большую часть Айлестера пополам. Если бы замысел противника, уже разгаданный командованием, претворился в жизнь, возникла бы реальная угроза столице, в то время как большая часть войск осталась бы на западном берегу, лишённая снабжения, опирающегося на индустриальные центры юго-востока.
Неминуемое поражение, как поговаривали некоторые офицеры, чьи разговоры порой доносились до солдатских ушей, могло стать действительностью уже в течение нескольких месяцев. Поэтому лучшие войска, в первую очередь, подвижные дивизии, 1-ю танковую и 5-ю бронекавалерийскую, в невообразимой спешке бросили на ликвидацию прорыва. Сделав большой крюк на юг, они переправились на восточный берег по большому мосту, расположенному близ Монсаля. Решительное наступление позволило в считанные дни охватить, наподобие клещей, Алклу, в котором, по слухам, воплотились в действительность худшие из ночных кошмаров, с двух сторон.
Ушедшие на север танковые и разведывательные подразделения получили приказ отбросить чешуйчатых клыкунов и продвинуться настолько далеко, насколько это возможно, имея целью ликвидировать прорыв. Мотопехотным частям, в первую очередь, «ударной роте», предстояло овладеть Алклу, или, как минимум, окружить город и отрезать его от снабжения по суше. Впрочем, как показывал опыт, планы верховного командования далеко не всегда успешно воплощались в жизнь.
Глайнис, удостоив Норса лишь мимолётного взгляда, прошёл дальше. За те два года, что они были знакомы, бывший капитан так и не заговорил с ним. Тем не менее, между ними существовала какая-то связь, невидимая тонкая нить, возникшая в тот самый день, когда Норс, дуннорэ-понтский писака, впервые увидел пехотную роту, высаживающуюся из вагонов экстренного поезда.
Вполне вероятно, кроме них, выжили лишь считанные участники этой, самой первой схватки войны, способной стать последней в истории человечества.
Суд пересмотрел приговор Глайниса: теперь ему было доступно повышение в звании, вплоть до штаб-сержантского; он уже дослужился до «высокого» чина капрала. По странной прихоти судьбы, тогда, в первый день их знакомства, он завербовал Норса, лживо пообещав капральское звание. Горькая ирония, заключавшаяся в этом повороте их судеб, не раз вызывала у Норса улыбку; Глайнис же, как всегда, сохранял на своём лице одно и то же угрюмое выражение. Пожалуй, такой взгляд отличает породистых скакунов, которых вдруг перестают чистить, мыть и начинают кормить подгнившим, низкосортным овсом.
– Пудра, слушать меня! – Голос Глиндвира принудил всех солдат умолкнуть. – Видите этот город?
Рука Глиндвира указала на жилые кварталы, заполненные многоквартирными домами. Их серые прямоугольники, усеянные оконными проёмами, во многих из которых недоставало стёкол, будили в душах «ударников» смешанные чувства. Не в такие города мечтали они вернуться, сражаясь на севере. Здесь, в Алклу, уже поселилось Зло; оно приобрело новый, ещё неизвестный им облик, и страх встречи с неведомым усугублялся зрелищем брошенных жильцами домов. Сиротливо возвышаясь над крошечными людскими фигурками, здания выступали символом беспомощности человека, столкнувшегося с силами Ада.
Глиндвир подарил своим подчинённым призывный, полный почти искренней надежды на то, что они не посрамят своё «доброе имя», взор.
– Весь этот город – наш! Мы должны взять его или, как минимум, захватить его мэрию, почту, радиостанцию и вокзал. Не исключено, что мы натолкнёмся на жителей, которые ожидают нашего спасения – включая красивых юных дам, джентльмены! – Ответный рёв масса глоток свидетельствовал: Глиндвир нашёл нужный аргумент, способный возбудить в них воинственный пыл. – О противнике почти ничего не известно, кроме того, что он десантировался ночью, пять дней назад, вероятно, с помощью парашютов. Врагу удалось перерезать коммуникации Алклу, и, к сожалению, у нас до сих пор нет достоверных сведений о происшедшем…
Глиндвир умолк, переводя дух. Это стало его большой ошибкой, так как страхи и неуверенность, жившие в сердцах солдат постоянно, воспрянули с новой силой. Впрочем, второй лейтенант не зря каждую неделю посещал отдел контрразведки, обучаясь сложному искусству управления личным составом.
– Мы одержим блистательную победу! Мы сокрушим врага! – Голос Глиндвира ударил по ушам, подобно бичу. Он на мгновение замолчал, обводя солдат обжигающим взглядом. – Вы привыкли всё делать через зад, и тут уж ничего не поделаешь, я смирюсь с этим. Поэтому третий взвод пойдёт впереди, второй – и бронемашина – станет вторым эшелоном, а первый взвод займёт самую ответственную позицию, став нашим последним резервом, прикрывая всех этих неумелых вояк с тыла.
Норс сразу загадал тайный смысл, скрывавшийся в распоряжениях Глиндвира: в первом взводе собрались наиболее преданные сторонники командира роты, парни с крепкой уголовной закваской. В любом случае, как показали результаты боёв, среди них в избытке водились трусы, и едва ли им можно доверить серьёзную боевую задачу. Третий же взвод, в котором, кроме Глайниса, насчитывалось немало профессиональных солдат, обладал наивысшей боеспособностью; по крайней мере, здесь никто не носил в патронных подсумках «краплёные» карточные колоды вместо обойм.
Третье отделение третьего взвода шло впереди, продвигаясь к центру города в неестественной, почти звенящей тишине. Её нарушали лишь неторопливый топот солдатских ботинок и урчание двигателя броневика.
Броневик, трёхосный вездеход модели «Сурикат», постоянно вращал невысокой конической башенкой, из которой торчал ствол авиационной автоматической пушки однодюймового калибра. Это грозное оружие могло управиться с пехотным взводом, неважно, людьми ли, зомби ли он комплектовался, в мгновение ока. Машина, разработанная для разведывательных операций на открытой местности, обладала высокой скоростью и проходимостью, и в сложившихся условиях могла оказаться незаменимой. В любом случае, выглядел «Сурикат» очень внушительно; в его компании пехотинцы чувствовали себя гораздо увереннее.
В полнейшей тишине, лишь изредка нарушаемой ленивыми разговорами, «ударники» шли около получаса; периодически им попадались развалины строений, уничтоженных продолжающимися уже более года бомбардировками. Теперь, когда противник добился успеха, неожиданно осуществив крупную воздушно-десантную операцию, цель этих налётов, игравших роль огневой подготовки, становилась очевидной. «Бессмысленные акции устрашения, призванные сломить дух великой айлестерской нации!», – вспомнил Норс публикации в «Королевских ежедневных ведомостях». О том же вещал и «пророк Айлестера» – прорицатель Олан Бейнак, – утверждавший, что речь идёт всего лишь о терроре, не преследующем никакой осмысленной цели.
– Грош цена нашему пророку, – сказал вдруг Норс шагавшему рядом великану Дортегу. Тот, как обычно, не сразу сообразил, о чём речь, и бывшему редактору пришлось потратить добрых шесть минут на то, чтобы разъяснить ему ситуацию с Бейнаком из «Королевских ежедневных ведомостей» и его неудачным прорицанием.
– Это буржуазная газета, я вообще не понимаю, зачем ты её читаешь, – ответил Дортег, наконец. Норс, сам являвшийся мелким провинциальным буржуа, не нашёл, что ответить, однако похоже, что Глайнис услышал, как минимум, завершающую часть их разговора.
– Агитация! – Командир отделения подскочил к Дортегу и, потрясая винтовкой, навёл её бывшему рабочему в живот. – Пристрелю, если ты, сволочь, ещё хоть слово себе позволишь!.. Хоть слово о Его Величестве – и…
– Слава Его Королевскому Величеству Эньону IV! – прогремел Дортег своим оглушительным басом и, расстегнув форменный китель, обнажил широкую волосатую грудь. – Стреляй!
Глайнис, готовый лопнуть от злости, покраснел как варёный рак. Всеобщий хохот, раздававшийся со всех сторон, принудил его, прошипев несколько угроз, ретироваться. Впрочем, Глайнис тут же нашёл себе новую жертву – ею стал рядовой Галхад, тщедушного сложения парень, до армии промышлявший квартирными кражами. Сейчас он склонился над одной из лужиц, в великом множестве встречавшихся повсюду, и с искренним любопытством принюхивался к находившейся там желтоватой жидкости.
– Как странно пахнет, – заметил он. – Однако… аромат дурманит и пьянит!..
Сильный пинок, пришедшийся Галхаду пониже спины, опрокинул его наземь. Он покатился по мокрому, как после дождя, асфальту, умудрившись испачкать лицо в ещё одной луже, что немедленно вызвало всеобщий смех присутствующих. Галхад вскочил, ощерившись точно крыса.