СЛОН
Отец, как всегда, пришел поздно, очень усталый и грустный, я слушал их беседу с мамой, засыпая у себя в кровати. Как я понял тогда, в храм приходили какие-то «сотрудники» и предупредили папу, что будут отнимать необходимые для богослужения предметы, а потом и вовсе закроют церковь.
Спустя годы, разбираясь в прошлом, наткнулся на письмо Ленина «членам Политбюро от 19 марта 1922 г.», как раз начиналась «экспроприация». Те слова пугают меня и сейчас. К сожалению, тогда они были полностью исполнены: «… мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров. Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он несомненно стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев».
Разбирая письмо, прихожу видимо, в то состояние, в котором находился тогда отец, сидя дома, за столом.
Всего через месяц его забрали, ночью, в темноте, наверное, побаивались наткнуться на отпор соседей, прихожан или других несогласных с безбожной властью.
Больше мы отца никогда не видели, но всегда чувствовали, что он жив. Весточка от него пришла через пару лет, принес ее нам один христианин, который чудесным образом освободился из заключения по болезни. Он встретил отца в лагере СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), туда отправляли в том числе и священнослужителей. Отец просил передать, что молится о нас, и ждет встречи уже в будущей жизни, где нет ни печали, ни воздыхания. Любит и помнит нас!
В тот вечер мама плакала и долго расспрашивала гостя о лагере, о жизни отца. Сам освободившийся, казалось, утешался тем, что его отправили именно туда, на места жизни святых людей, где, к сожалению, вместо монахов тогда проживали зэки. Рассказывал, как избивали и требовали отречься от Бога. Под пытками некоторые сдавались, а затем каялись со слезами.
Меня поражала одна мысль в его лагерных страданиях: «Христианских мучеников любых времен заставляли отказаться от веры, но если гонители – современные атеисты или язычники первых веков, отрицали существование христианского Бога, то зачем жаждали отречения от того, кого не существует? Почему просто не убивали без расспросов, мучений в тюрьмах, пыток с кровожадными зверями на древних аренах? Может чувствовали правду, неосознанно покоряясь злу?»
Через время тот человек умер от туберкулеза, с которым вернулся домой.
Аксиос
Подходило время, выбора моей будущей профессии. Возможность поступить в светское учебное заведение у меня имелась, несмотря на невидимый ярлык «Сын попа», ведь у отца оставались знакомые, готовые оказать мне помощь. Но я осознанно решил стать священнослужителем. Мой юношеский максимализм рассуждал:
«Пусть нужно будет пройти через насмешки приятелей, соседей, окружающих, пусть я попаду в лагерь или тюрьму, зато я останусь с Богом!»
А может быть «ценности» того времени не смогли улечься на молодую душу, воспитанную в мире церкви. Кто знает?
Оказалось, что все семинарии к тому моменту, новая власть уже закрыла. Поэтому ничего не оставалось, как пойти учиться на медбрата, чтобы, хотя бы таким образом послужить людям.
Развиваться и впитывать знания, конечно, хотелось. В свободное время мы с группой таких же, как и я горящих сердцем неудавшихся семинаристов штудировали церковные книги, какие могли найти. Не всех бывших семинарских преподавателей выслали, убили или отправили в лагеря, поэтому мы нашли тайных наставников.
Шли годы, я хранил в себе стремление к Богу.
Началась Отечественная война. Тогда я и познакомился со своей Таней. К сожалению, как я ни пытался пройти комиссию, в надежде отправиться на фронт, мне отказывали как «сыну врага народа». Потому я трудился в госпитале вместе с будущей женой. Она тоже имела духовного отца и искренне верила, хотя вначале пыталась это скрывать.
О посещении храмов можно было только вспоминать, в ближайших окрестностях абсолютно все закрыли или приспособили под нужды города. Но уже через год после победы, открылась ближайшая ко мне семинария, и я отправился поступать.
Подать документы было практически невозможно, группы состояли по большей части из юношей, прибывших из дальних сел и городков. Приемная комиссия полностью игнорировала абитуриентов остальной части страны. Не смотрели на знания, желание, веру! Правда на них тоже давили гражданские власти, для обличения духовенства, мол:
– Посмотрите каких «грамотеев» они выпускают в своих семинариях! Кто к ним в храм пойдет, только темные старухи!
Хотя сама власть, как раз и не давала хода выпускникам с пятерками в аттестате и даже тем, кто имел уже высшее образование. Многие, конечно, шли по линии семьи: «Раз отец был священник и тебе туда дорожка, все равно ничего толкового не выйдет!»
Это была примерно и моя история, но власть имущие не знали, что скрыто у меня там, внутри сердца.
Через ряд попыток, возврата документов, знакомства с «пиджаками» и вытаскивания палок из колеса моей еще не начавшейся учебы, я поступил-таки в семинарию! Меня приняли! Несмотря на совсем не студенческий возраст!
Учился я с удовольствием. Хотя некоторым из нас трудно давались послушания. Вспоминаю с юмором, как одному студенту назначили обязанность – будить однокурсников на утреннюю молитву. Вставать этому студенту нужно было раньше других, а все по той причине, что сам он очень любил поспать и никак не мог проснуться вовремя.
Наконец меня рукоположили. Наверное, в зрелом возрасте ощущается это совсем по-другому, чем у молодых, но, когда пели «Аксиос, Аксиос, Аксиос», я нашел внутри себя что-то новое, невозможно передать это словом, ведь краски чувств почти не передаются. Как описать первое погружение в море? Вкус сочного яблока? Любовь к девушке? Описать мурашки по спине или стыд за украденный цветок с городской клумбы? Действие божественных энергий внутри сердца еще сложнее выразить! Могу сказать – это было близко к ощущению поддержки, примерно, как:
– Я помогу, ты только не сходи с пути!
Затем начались годы служения. Я стал вторым священником, затем настоятелем, а позже уже настоятелем сразу двух храмов. За все это время много душ прошло через сердце. Были трудности, скорби и беды, но и радости посещали! Мои прихожане духовно росли, помогали мне в храме. Жена, несмотря на свое сердечное заболевание, подарила мне двух чудесных детей. Бог нас помнил, это главное!
Святая несостыковочка
Во времена моего настоятельства в Троицком храме, пришел однажды туда человек. Видимо, от уполномоченного по делам религий. Подошел к амвону и прямо во время утренней службы потребовал меня из алтаря.
Через пономаря, я предложил ему подождать до конца службы, но к тому моменту посетитель уже ушел.
Спустя несколько дней, звонят мне и требуют срочно явиться лично к уполномоченному. Помолившись, отправился в путь. Ехал в город, ожидая неприятностей и готовился к скорбям.
Заходя в кабинет, ощутимо нервничал, даже руки помню, подрагивали.
– А-а-а Григорий Васильевич, добрый день, присаживайтесь, есть к вам разговор! – с натянутой улыбкой произнес уполномоченный, – могу предложить кофе!
Я немного оторопел от почтительного обращения. Насторожился и стал ждать подвоха.
– Дело в том, что у нас обнаружились некоторые несостыковочки в хранилище музея. В этом деле, – уполномоченный поднял папку со стола, – фигурирует ваша фамилия, нужно бы разобраться.
– С музеями никогда наш храм не контактировал, а что именно не так? – у меня похолодели руки от «несостыковочки».
– Понимаете, пришел ко мне запрос, – произнес он, вытаскивая из папки бумагу, – в котором фигурирует протоиерей Василий, а судя по фамилии это ваш родной отец!
На последней фразе у меня забилось сердце, как у зайца, которого гонит стая зубастых волков.
– Так вот! Есть у нас вещица, которую надо бы захоронить. Если быть точным, то – человеческие останки. Вас я мог бы и не уведомлять, конечно, но желательно разобраться до конца. Главный вопрос такой – как человеческий череп попал в домашнюю кладовку вашего отца?
Тогда я начал понимать, речь шла о мощах неизвестного нам монаха, о котором рассказывал папа. Но откуда череп у них? Неужели тогда, у нас дома проводился обыск, почему я не знал о нем? Может быть мама меня увела из дому?
Нужно было все объяснить. Но что я мог растолковать атеисту? Как описать чудо с Матвейкой, девочкой в платочке? Рассказывать о монахах с Афона и захоронении на три года совсем не имело смысла! Я стал молиться в мыслях: «Господи, дай мне ответ, как правильно поступить, что сказать ему?!»
Я сидел и молчал, уставившись в его бумаги.
Не прошло и четверти минуты, как постучали в дверь, вошла секретарь:
– Дмитрий Семенович, ЧП! Ваша супруга звонила, у сына приступ!
Уполномоченный опустил глаза, вздохнул и стал немедленно собираться:
– Отложим разбирательства с черепом до времени, еду в больницу, с вами свяжутся, когда нужно будет!
– Пусть вашему ребенку Господь помогает, приезжайте в храм, вместе будем просить! – непроизвольно вырвалась у меня, видимо, странная для Дмитрия Семеновича фраза.
Он покосился в мою сторону, надевая плащ и нервно произнес:
– Был бы Бог, не было бы болезней!
На том мы и расстались, я возвращался назад и молился, а где-то в больнице мучался от болей его сын.
Через пару недель в мою дверь постучали. На пороге стоял Дмитрий Семенович и держал в руках свой кожаный портфель.
– Здравствуйте, отец Григорий, я к вам, – немного смущенно произнес уполномоченный.
– Проходите.
– Это вам, – произнес гость, доставая из портфеля сверток бумаги.
– Не беспокойтесь! Дело я закрыл. По истечении срока давности. Поблагодарите, пожалуйста, вашего Бога и того, чье вот это, – протягивая мне сверток, произнес уполномоченный.
Я захлопал глазами и с благим ужасом подумал: «Уполномоченный по делам религий, партийный атеист, хочет благодарить Бога? Нет, это видение или же я сплю!»
– Присаживайтесь Дмитрий Семенович, я ничего не понимаю, не могли бы вы подробнее изложить суть? – предложил ему, указывая на стул.
Глубоко вздохнув, он начал:
– Понимаете, мой сын болеет раком. Белокровием. Много лет мы с женой пытаемся его лечить, но за последний год у него все чаще происходят приступы, он задыхается после пневмонии, постоянная температура и боли. Лекарства, к сожалению, почти не помогают, хотя у меня, как вы понимаете, есть возможность найти лучших врачей.
– В тот день, когда я вас вызывал, у моего сына был очередной приступ. Он потерял сознание и был при смерти, жена не знала, что делать и решила просить Бога, от безысходности, конечно, – Дмитрий Семенович огляделся по привычке, проверить нет ли кого рядом, кроме нас.
– Представьте! Через час сын очнулся и рассказал, что к нему приходил человек в черном. Говорит:
– Я тебя вылечу, но твой отец должен отдать мои останки иерею Григорию.
– Еще через день, у сына отметили значительное улучшение состояния, и вот сегодня утром его выписали, – смахивая слезу, тихо произнес Дмитрий Семенович.
– Принес, вот, держите.
Я развернул сверток.
Под слоем бумаги лежал череп с высоким лбом и пустотой с правой стороны – те самые мощи из ларца!
Я не стал спрашивать, где же красивый металлический ковчежец, промысел оказался сильнее любых слов. Мощи вернулись, исцеление снова произошло, а мое сердце наполнилось воспоминаниями и теплотой.
Без слов уполномоченный вышел и закрыл за собой дверь, а я долго еще сидел с черепом в руках, размышляя о путях Господних.
Монах на коне
Повторное обретение мощей неизвестного монаха, сподвигло меня сделать красивый ящик-мощевик из дерева, ведь не даром многие годы детства я провел со стамеской и ножом-резаком.
До ближайшего магазин инструментов несколько часов езды. Лак, краска, да и гвозди пригодились бы, как раз задумал начать ремонт притвора в храме.
Понятное дело, не дотащил бы сам. Пришла мне мысль, попросить Сережу, нашего алтарника, он добрый парень, не откажет.
Сережка согласился и на ранней электричке мы отправились в город. Отстояли очередь, купили все с запасом, зашли за книгами к двоюродной сестре, а потом начались чудеса.
Сергий отказывался возвращаться на станцию, чем меня очень удивил.
По его смутному рассказу и размахиванию руками стало понятно, что у него состоялась встреча со старцем, и тот предсказал ему скорую женитьбу. Понял я тогда, что ждать будем именно на том месте, у школы, ожидая какого-то учителя.
Затем стало еще интереснее. Мы чудом попали на похороны этого учителя, там Сережа и познакомился с Валей.
Для меня знаменательными стали события, косвенно связанные с похоронами. Хоронили ведь Ивана Ивановича на деревенском кладбище как раз в день памяти Иоанна, архиепископа Новгородского.
Через неделю примерно мастерил я неспешно ковчежец из дерева, вырезал ветви-завитушки на крышке, покрывал лаком. Завершил и поместил туда череп. После окончания работ, решил молиться об открытии мне имени этого праведника, чьи мощи там теперь хранились.
Буквально в следующую ночь, вижу сон, как стою посреди поля, а издали скачет в мою сторону всадник. Одет в черную монашескую мантию, конь его странный такой, похож на зверя дикого с горящими глазами.
Подъехал ближе монах и говорит:
– Благодарю тебя отец Григорий, хорошо послужил! За ковчежец резной для монаха Иоанна и за помощь с власть имеющим, будет исполнена твоя просьба о Царствии Божием. В день моей памяти, через пять лет Господь сподобит, увидишь!
Проснулся и задумался. Кто такой, во сне на лошади? Стал искать в житиях святых, и обнаружил, всадник мой – Иоанн Новгородский. Только не лошадь под ним скакала, а бес. Возил нечистый святого Иоанна в Иерусалим, после победы над ним молитвой ко Господу.
Примечательно то, что брата его родного Григорием звали, как и меня!
Через много лет я узнал, что судьба его раки с мощами тоже интересна, вскрывалась она комиссарами «с целью ликвидации культа мертвых тел», да к тому же рака ручной резьбы из дерева!
С того момента стал я ждать день памяти Иоанна Новгородского. А ковчег с черепом подписали – Неизвестный монах Иоанн! Установили его в нашем храме для всеобщего почитания, жаль, но полное житие его пока не смогли разыскать.
Явление
За пять лет много чего случилось, но главное впечатление оставил мне наш алтарник из храма, Сережа.
Однажды вечером после службы, подошел он и поразил меня своим удивительным рассказом. В подробностях описал, как явилась ему святая, прямо здесь, в нашем храме! Попросил меня передать письмо Валентине, жене своей.
Вскоре Сергий отошел ко Господу. Отпевали его здесь, у алтаря, немало людей пришло. Многие уважали его, добрый был человек. А за ним умер и сын его, Сашка. Не могу сказать, что был таким же порядочным как отец, но перед смертью успел покаяться. Резкая перемена в нем случилась. Перед упокоением исповедовал его, и сам прослезился от глубин душ человеческих!
Настал мой долгожданный день. Решил я выполнить те послушания в храме, что смогу, боясь пропустить обещанное. Исполнять послушания мне несложно. Настоятелю нескольких приходов, побегать приходится часто, потому к замене звонаря, диакона или чтеца я был всегда готов, несмотря на возраст.
До начала службы полез на колокольню. Давненько не бывал там, а руки-то помнят! Почти без ошибок отзвонил!
Как сейчас вижу. Вышел к аналою, прочитал молитву и стал исповедовать. Очередь. Православные с виду, а каждый на удивление кается не в своем грехе. Какую-нибудь историю начинают рассказывать о злой теще, драчливом муже, обидчике в магазине. Спрашивают все больше кому молиться для поступления в институт или на работу.
Ох и грустно мне тогда стало. Думаю, а где же Христос, где желание принести покаяние, а не осуждение плодить в душе?! Эх, стоял и чуть не плакал.
Подходит девушка, рассказывает о муже, с его работой проблемы. Вижу, что тоже не кается, пришла видать к «православному психологу» в рясе, пытаюсь объяснить в чем же суть таинства! Ведь покаяние, длительный процесс, а исповедь – это точка в изменении себя!
Припоминаю, что приходила раньше, плакалась о болезни ребенка, рассказывала о малышах, что усыновила, как потеряла не родившегося младенца. Вспомнил как несколько лет назад общался с ее мужем, что-то там случилось сверхъестественное у них, рассказывала про бесовщину, о каком-то сне или видении.
Искренне сочувствовал и думал: «Именно таким и дается благодать. Претерпят ли до конца?»
Продолжил литургию и жду. Время от времени поглядываю из-за иконостаса, нет ли чего необычного там, у прихожан.
Возле подсвечника стоит как раз эта Екатерина, что была на исповеди. Вдруг вижу, обращается к ней Валя, жена Сережи – алтарника. Постарела она, видать сложно перенесла смерть мужичков своих.
Вот оно! Смотрю и не верю! Над Валентиной светлое облачко движется! Плавно так касается Вали, и та что-то говорит девушке, между ними завязалось неземное общение!
Неожиданно рядом с ней появляется незнакомая мне дама, из нее исходит яркий свет, прямо как на иконах святых! Касается рукой сердца Екатерины!
У меня начался тогда легкий мандраж. Помню, что нужно продолжать литургию, пора произносить возглас, а не могу и все тут! Слышу, хор перестал петь и смотрит в мою сторону. А я замер и ничего не могу поделать с собой.
Пока приходил в себя, дама исчезла, а Валентина выбежала из храма. Вспоминаю и каждый раз удивляюсь – за Валей в тот момент тянулся шлейф света, как будто она из бани вышла на крепкий мороз, только свечение яркое и густое как солнечные лучи! Потрясло это видение меня сильно!
Что это было? Почему там Валентина? Помню, как не смог остановить трясущиеся руки и сбившееся дыхание, но пытался продолжить службу, люди ждали.
Во время причащения прихожан немного успокоился, но образы светящейся дамы возле подсвечника, и шлейф от Вали обдавали мое сердце кровью.
Скрестив руки, причастники, по очереди, подходили к чаше:
– Причащается раба Божия… как ваше имя?
– Екатерина.
Та девушка, что стояла с Валей! Подаю ей Тело и Кровь Господа! Она принимает и идет к запивке.
Тут я боковым зрением замечаю, что у нее за спиной стоят двое! Да ведь это же они, как на иконостасе! В полный рост! Большие светящиеся, настоящие ангелы! Два небесных жителя, здесь в нескольких метрах от меня грешного!
Замираю прямо там, с лжицей в руке.
Один из них касается плеча девушки, и она начинает заполняться таким же светом, вспыхивает как Валин шлейф!
– Эх, – вспоминаю и слезы текут от радости.
Внутри стало по неземному спокойно, закончил причащать людей и попытался посматривать в сторону Екатерины. Как же прекрасен человек в момент причащения Святых Тайн!
Закончились благодарственные молитвы, но свет ее не уменьшился, и с двумя ангелами за спиной, Катя вышла из храма!
А я снова в алтарь и со слезами на коленях молился:
– Господи благодарю, за то, что сподобил здесь на земле, видеть Твой промысел, Твоих ангелов, Твоих святых! Слава Тебе!
Глава пятая
Единое окно
В небесную канцелярию собралась длинная очередь, смена недавно началась, а посетители уже выстроились в несколько стройных линий. Каждый заоблачный гражданин мерцал миллионами солнечных зайчиков, отражая свет, от чего-то большего. Друг за другом в очереди стояли небесные ангелы.
Учреждение целиком соответствовало своему названию. Огромных размеров здание, возведенное из крепкого небесного материала, что используют для ковки ангельских мечей и настолько же проницаемое, насколько может пропускать лучи солнца лучший горный хрусталь.
Прием шел мирно и благоговейно. В одни врата влетали белоснежные крылатые служащие, из других, медленно выплывали, не касаясь пола их собратья. Каждый из светоносных сотрудников был занят своим, особенным проектом, важнейшим делом, ценным поручением сверху.
Из комнат канцелярии выходило множество врат, все одного размера, но разного цвета и степени прозрачности. Рубиновые, малахитовые, серебристые, с прозрачной позолотой. За каждым входом присматривали грозные привратники и согласно талонам пропускали входящих внутрь.
Ближе к ступням учреждения плавно парил ангел-распределитель. Выглядел он особо строго. На поясе у исполненного мира и святости стража держался пылающий меч, а за спиной сияли выдающиеся крылья.
Служба его была проста и важна, занимался светлоликий страж распределением посетителей по кабинетам небесной канцелярии. Благоговейно он выдавал огненные талоны и консультировал новых посетителей.
– Приветствую брат! Ради Благословенного подскажи, куда лететь по вопросу рождения души? – ждал ответа стройный, улыбающийся ангел с пушистыми крыльями.
– Золотые врата номер пять, вверх по лестнице, – четко ответил распределитель.
– Христос Воскресе друг, я ищу восьмые врата отдела страстей, срочно требуется специалист по зависти подопечных. Принимает? – обращался небольшой хранитель с огромный портфелем и озабоченным видом.
– Воистину воскресе! Ожидай дорогой, на облаке появится твой номер, – указывая крылом вверх на ярко горящие цифры.
Ангелы прибывали снизу и сверху, некоторые подлетали к концу очереди, интересовались чем-то и двигались дальше, другие исчезали в открытых вратах. Территория канцелярии походила на огромный светящийся и беззвучный улей. Звук присутствовал, но это был не шорох бумаг, не топот и даже не хлопанье дверей. Здание заполняло восхитительное протяжное пение, спускающееся как легкий ветерок откуда-то сверху с дальних облаков над стеной, из-за третьего неба.
К распределительной стойке спешил небольшой ангел-хранитель со скудными крыльями, но смышленым выражением лика. У него случайно выпала из портфеля пара огненных бумаг и он, смущаясь второпях, собирал их прямо под пролетающими коллегами.
Торопился он по вызову, за оформлением новой подшефной души. Получить человеческую душу в наставление всегда интересно и приятно. Свежую, еще чистую и совсем безгрешную. Затем многие годы наблюдать за ее возрастанием, привести ее к познанию Христа и как итог человеческой жизни, доставить ее к специальным «Праздничным вратам свиданий».
Хранитель ждал своей очереди и предвкушал встречу с новорожденным малышом. Очень надеялся вырастить из молодой души, достойного человека, да и портфолио спасшихся душ пришла пора пополнять, ведь на верхний уровень без него не перейти, а там ждали более сложные задачи.
И вот! Наконец, скоро выдадут человека – его новый и важный проект!
Получив талон у распределителя, ангел стал наблюдать за номерами на облачке. Несколько мгновений и там появилось число тринадцать. Подошла пора проходить к очереди в светло – розовые врата с рубиновым крестом из двух линий равной длины.
У врат ожидали и другие ангелы. Посетители ожидали разные, одни высокие и крепкие с виду, другие поменьше, некоторые держали увесистые портфели с документами на душу, кто-то улыбался или молился, но у всех была одна задача – получить лицензию на новую душу.
Хранитель встал последним и скромно продвигался вместе со всеми.
– Давно, наверное, здесь не бывал? – обернулся к хранителю ангел с папкой в руках, высокий как легкоатлетический шест.
– Да. К сожалению, не родилась подходящая душа, – смутился хранитель.
– Я вот тоже давненько не был. Повезло нам с тобой, судя по вратам, девчонок выдадут, да еще и с медицинским уклоном в жизни!
– Это чудесно, наверное, будет занимательная судьба, – рассматривал розовые врата хранитель.
– Ребята, продвигаемся, продвигаемся, – поторопил очередь стоявший за спиной гигант с крыльями бриллиантового оттенка.
– Тебя как именуют? – спросил ангел с папкой.
– Селафиил, а тебя? – опустив глаза, произнес хранитель.
Номер двенадцать проходим! Вас ожидают! – произнес глубокий басовитый голос из врат.
– Лазриил я, – улыбнулся ангел с папкой, влетая внутрь розовых врат, – рад знакомству друг, надеюсь встретимся!
Через мгновение объявили и номер тринадцать, хранитель плавно пролетел внутрь и растворился в свете из облака.
На выходе из здания, Селафиил широко улыбался и внимательно разглядывал свеженькую лицензию. Она горела красно-огненной печатью внизу документа и поблескивала номером тринадцать в шапке.
В документе обозначались права на помощь и взаимодействие с подшефной душой:
– на охранение;
– на отправку мыслей;
– на экстренные ситуации;
– на обучение подшефного;
– на донесение молитв;
– на отчетность по работе и много чего еще, но главное, там было имя, настоящего, живого человека, который недавно крестился в православной церкви – «Христианки, младенца – Валентины».
У зоны винтовых лестниц, что служили для перехода между мирами, ангел надежно спрятал документ в старенький портфель и с нетерпением отправился знакомиться с подопечной.
Со скоростью мысли, лестница перенесла его из вечности – в мир человеческого, земного времени.
Селафиил оказался в небольшом деревенском храме. Раньше он не был здесь, поэтому огляделся с интересом. В центре стояла солидная чаша с водой. Молились родители. Вдоль стены с иконами переминались с ноги на ногу двое крестных. Ближе к деревянному алтарю, с радостью наблюдали за процессом несколько ангелов-служителей храма, а священник погружал в чашу младенца.
Совершалось крещение Валентины. С ней хранителю предстояло теперь работать, сосуществовать и делить трудности на протяжении всей ее короткой человеческой жизни.
Солнечные лучи проходили сквозь решетчатые окна и тянулись потоком к фрескам на стенах. Тихо горели свечи, а в бликах воды отражались лики святых со старых икон.
Священник опустил малышку последний раз и произнося молитву передал восприемнику.
– Ну здравствуй кроха! Надеюсь, подружимся! – произнес хранитель, поглаживая ее по мокрой голове.
Валя сидела на руках у крестного. Крепко держалась за край его рубашки и во все глаза рассматривала ангела. Ее широкая улыбка умиляла родителей. Малышке хотелось рассказать о своем светящемся друге, но получался только детский радостный лепет и размахивания ручками.