Морфин. Фантом любви

– Погоди! – я захлопнул дверь. – Оставь портфель.

– Но ты ведь не рад моей идее? – она смотрела в мои глаза с какой-то тигриной резкостью.

– Ты можешь остаться у меня.

Валери вцепилась мне в шею, ударив рюкзаком:

– Спасибо, спасибо, спасибо!

– Но…

– Я так рада, – она запрыгала по прихожей.

– Но есть условие – ты себя достойно ведешь и ужины готовишь ты.

– По рукам, – мы обменялись рукопожатием.

– И еще…

– Да?

– Я курю, потому не следует жаловаться на сигаретный дым в квартире.

– Я тоже курю.

– Что?!

– Да пошутила я, пошутила. К тому же я уже привыкла к твоей прокуренной обители зла.

Валери снова скинула с себя обувь и пошла на кухню.

– Еще одно, – вдогонку кричал я, – у меня нет электричества, поэтому твой телефон негде будет заряжать.

– А где же ты заряжаешь свой?

– Я заряжал его лишь однажды в кофейне неподалеку.

– Значит и я буду сбегать от тебя в кофейню за углом.

– Ах, еще одно – тебе запрещено ходить голой по квартире.

– Как жаль, я ведь так мечтала показать тебе все мои полушария, —проговорила она с сарказмом и рассмеялась. – Это все? Больше никаких правил?

Я уже не знал, что могло бы сподвигнуть эту девушку отказаться от ее затеи. В целом мне оставалось только смириться и принять предложенные правила игры.

– Вот. Я захватила с собой некоторые продукты, – она стала доставать из рюкзака нутеллу, батончики, безе и выкладывать на полку кухонного шкафчика, словно зная, что она всегда пустует.

– Это ты называешь продуктами? – рассмеялся я, а про себя подумал, что действительно следует запастись продуктами, чтобы это дите не умерло с голоду.

– Ну по крайней мере теперь нам будет, с чем пить чай.

– Мне аж захотелось шоколада. Давай поставим чайник?

Мы сделали себе чай и, разделываясь с шоколадными батончиками, говорили обо всем.

В молодости я был очень легок на подъем. Но с возрастом у многих людей это качество рассеивается, и сейчас было очень странно осознавать, что во мне все еще сохранилась та самая капля авантюризма. Мне казалось, что эта русоволосая девчонка меня преображает, я еще не знал, в какую сторону, но от ее выходок мне становилось веселее. Зная или сами того не подозревая, мы вместе меняли мои привычные дни бытия.

– Я думал, ты на меня обиделась?

– Из-за чего?

– Ну ты как-то странно себя повела во время нашего последнего урока, – я хотел расставить все точки над «и».

– Нет. Все хорошо.

Видимо, тема разговора была исчерпана. А сам инцидент, не дающий моим мыслям покоя, и вовсе оказался не стоящим внимания.

– Что будет, когда твои родители узнают, что ты не у подруги?

– А они не узнают. Если ты, конечно, не собрался им это рассказать, – Валери вопросительно посмотрела на меня, держа в руках остывающую чашку чая.

– Да нет. Просто я думаю, что правда всегда вылезет наружу.

– Но во всей моей затее нет особого криминала. Даже если им станет известно, где, с кем и для чего я провела эту неделю, они не слишком будут огорчены.

Так она осталась жить у меня. Всю неделю мы фактически провели вместе. Двадцать четыре часа в сутки. Я – оторванный от мира сего мужик, и целеустремленный подросток делили одно пространство. С каждой последующей картиной ее искусность и талант все больше и больше раскрывались передо мной. Я бы не постеснялся выставить эти рисунки на всеобщее обозрение. Более того, я даже думаю, что нашлось бы немало желающих прикупить их. Для меня и моего одиночества это было очень странно – наблюдать подле себя кого-то еще.

В первые дни я иногда сбегал от нее, так как не был готов проводить все свое время с девчонкой, снегом упавшей на мою голову. Утром, пока она спала, я украдкой выходил то в магазин, то на долгую прогулку. Конечно, с каждым разом мне все труднее было найти отговорки, да и в магазин мы уже ходили вместе.

Мы спали в разных комнатах. Иногда, просыпаясь утром раньше ее, я шел на балкон покурить и заглядывал в гостиную к ней – проверить, не холодно ли там. Я укрывал Валери вторым одеялом, боясь за ее здоровье, а она с миловидным видом смотрела свои собственные сны.

Валери мне многое рассказала о своих мальчишках. Их у нее было не много, но Влад действительно стал первой любовью. Она его ревновала, критиковала, прощала, любила, пилила – в общем, девочка училась строить свои первые серьезные любовные отношения.

В перерывах между занятиями Валери готовила мне кушать. Несколько раз я пытался ей помочь, но с критикой в мой адрес она попросила не вмешиваться и просто ждать. Эта старшеклассница была способной девушкой, умеющей печь очень вкусные пироги и даже лепить вареники.

Одним вечером Валери устроила мне марафон кинокомедий на своем ноутбуке. Я давно уже не смотрел фильмов, а смеяться над ними и вовсе разучился. Было здорово заново открывать для себя обычные человеческие радости.

Мне кажется, за эту неделю нам удалось стать очень хорошими друзьями. Она не задавала неудобных вопросов, не срывала крышу и не стояла на голове. Родители все-таки хорошо воспитали девчонку.

Еще одним моим интересным наблюдением было то, что не так уж сильно я отстал от молодого поколения. Да, разница в возрасте между нами была двукратная, но я без труда улавливал все детали ее рассказов и всегда мог посоветовать что-нибудь толковое. Думаю, именно за это она меня и ценила.

Когда неделя подошла к концу, я понял, что, возможно, даже буду скучать, когда ее обучение завершится. А эта финишная прямая уже виднелась на горизонте. За долгие часы совместного рисования Валери открыла много нового для себя, многое переняла. Сейчас мы дорисовывали ее пятую картину. Она была очень способной ученицей.

– Синий или зеленый? Какой цвет лучше подойдет к волнам?

– Ну поскольку солнце у нас в этой позиции, думаю, море в зеленом отливе будет выглядеть более реалистично.

Я учил ее всегда привносить как можно больше реалистичности в картины. Обращать внимание на детали и с таким же педантизмом воссоздавать их на холсте.

– Люди должны верить твоим картинам.

– Поверят. Обязательно поверят! Куда же им деваться? – она рисовала море.

Наблюдая за ее работой, я думал, чему же мне ее еще научить. Ведь сам-то я непрофессионал, так себе – аматор-самоучка. Хотя она всегда убеждала меня в обратном.

Еще пару часов и работа была окончена. Краски сохли. Настало время обеда, после которого ее ожидало собирание вещей и возвращение домой.

– Вова, кто эта девушка, чей портрет ты хранишь у себя?

Я сперва не понял, о чем меня спросили, но потом до меня дошло, что Валери спрашивает о портрете Марины.

– Это моя жена.

– Значит, ты все-таки был женат?

– Да, однажды.

– Я все время смотрю на твое кольцо и стесняюсь спросить.

– Видимо, больше не стесняешься.

– И что же случилось? Вы разошлись?

– Нет, она погибла.

Валери затаила дыхание и извинилась за то, что затронула эту тему.

– Ничего страшного, – заверил я, хотя сам не хотел этого разговора.

– Ты любил ее?

– Да, очень, – легкость моего настроения испарилась, на смену ей возвращалась грусть.

– А кроме нее ты кого-то любил?

– Нет, она была моей первой любовью и, думаю, последней.

– Что же случилось?.. – осторожно спросила Валери и сразу же себя поправила: – Нет, если тебе трудно, можешь не рассказывать.

Я просто молчал.

– Вижу, что тебе не очень приятно говорить об этом. Знаешь, меня бабушка учила, что иногда легче рассказать кому-то, что тебя тревожит, и оно отпустит.

– Что ж… Тогда давай проверим теорию твоей бабушки.

Я набрал воздуха полную грудь и решился поделиться с девчонкой историей моей первой любви.

Валери с полным вниманием погрузилась в рассказ.

– Это было наше свадебное путешествие. Тогдашний я – это не тот унылый и потерянный мужик, которого ты видишь перед собой. К своим тридцати годам я успел заработать достаточно денег, чтобы осуществить мечту любимой женщины – уехать жить к морю вдвоем навсегда.

Мы собирались прожить жизнь друг для друга, не отвлекаясь на корпорации, карьерный рост, дивиденды, бум или падение финансовых рынков. Наш план был прост – уютный домик у моря и одна любовь на двоих. Моего банковского счета хватило бы, чтобы обеспечить тихую жизнь нашей молодой семье, стареющим родителям и будущим детям. Она мечтала рисовать со мной. Рисовать в удовольствие, как хобби. Уже потом я преобразил ее стремления, решив, что, поскольку правильное хобби должно приносить выгоду, вырученные деньги мы могли бы жертвовать в фонд помощи бездомным деткам.

– Это так мило.

– Мы были без ума друг от друга. Влюбленные не ищут рай. Но в этом мире есть одна страна, которая влекла наши души. Вина ее виноградных лоз, шум морской воды, врезающейся в прибрежные скалы, теплое солнце закатов и восходов, краски разноцветных домиков и выжженных глиняных крыш – Италия. Манящая… Душистая… Страстная… Там мы должны были сотворить свой рай на Земле. Мы тогда еще не подозревали, что на берегах, созданных Богом, нет места для нас.

Уволившись с работы, мы сыграли свадьбу и улетели в солнечную Италию. Первое соприкосновение с этой страной произошло в вечном городе Риме. Мы часами, раскрыв рты от увиденной красоты, бродили его улицами, кушали желато (местное мороженое со свежими ягодами и фруктами, а еще с орехами и шоколадом), рвали горькие апельсины с деревьев, ужинали в семейных ресторанчиках, восторгались вечным искусством.

– Я тоже так мечтаю попасть в Рим, а еще в Нью-Йорк и Амстердам, – перебила меня Валери, но все мои мысли были уже там, я проматывал воспоминания, словно киноленту.

– Видя восторг любимой, я изменил планы нашего путешествия и купил два билета в Венецию. И вот уже морская жемчужина встречала нас хорошей погодой и часами счастья, разделенного на двоих.

Спустя два дня скорый поезд мчал нас сквозь горы и равнины в приморский город Портофино. Здесь мы провели три счастливых дня, а после на моей яхте взяли курс на юг. Рассекая волны кормой, минуя пять чудесных деревень Лигурии, нас приютила Пиза, а после Латина.

Марина еще никогда не путешествовала на яхте. Я никогда еще не был капитаном своего судна. Я и не знал, насколько это увлекательно – отправляться вдаль, слышать команды с берега, искать течения, анализировать показания приборов на панели управления яхты.

– Ты умеешь управлять яхтой? – удивилась девушка.

– Я только учился под присмотром нанятого мной капитана.

– Ты не справился с управлением? – меня перебили.

– Прости, что?

– Я угадала? Что-то произошло с яхтой? Она разбилась?

Мое лицо наполнилось теплой кровью. Я хотел прервать все. Выгнать эту девчонку. И лишь когда зажженная сигарета превратилась в пепел, ко мне вернулось самообладание.

– Нет, яхта не разбилась, – резко ответил я. – Она сгорела, – я потушил сигарету. – Тебе не пора домой?

Словно не понимая моего намека, Валери отрицательно покачала головой и продолжала молча смотреть на меня. Ее глаза вопрошали. Ее жесты были скованными. А я слышал стук своего сердца в голове. Возможно, она тоже его слышала. Мне нужно было покончить с этим разговором. Оно ей совсем не нужно. А мне так и подавно. Чужое осуждение и расспросы. Кто эти люди? Проходящие зеваки, не чувствующие меня, воображающие картинки из моего прошлого-настоящего, словно под прицелом очередного дешевого киносеанса.

– Это был морфий, он забрал ее у меня. Мы были одни на яхте. Марина упрашивала меня попробовать и побаловаться первый и последний раз вместе с ней. Я поддался соблазну. Нам нипочем была меняющаяся погода. Мы ее словно не замечали. Мы занимались любовью, а яхту уже вовсю бросало из стороны в сторону. Неизвестно откуда возникшее пламя ворвалось на нижнюю палубу. Дым сковал мои легкие. Я пришел в себя от резкого крика. Она моля звала на помощь. Миг – и ее уже не было рядом. Я слышал по крику, что она наверху. В клубах дыма находил силы идти. Задыхаясь, прикрывал лицо, защищаясь от дыма и яростных языков пламени. Когда я выбрался на палубу, мне казалось, что все стихии восстали против нас, решив поиграть с двумя смертными. Вода окатывала судно, но не тушила пожар. Молнии сверкали на расстоянии, бросая свет, но заглушая ее крики. Ветер убирал дым, но разжигал пламя еще сильнее.

Я кричал. Я ревел. Я взывал к Небу. А в ответ ровно ничего. В одно мгновение мне показалось, что, возможно, я ошибся, и она осталась на нижней палубе. Я попытался вернуться, но мне было не прорваться сквозь огненные стены. Что-то белое мелькнуло в воде. Это могла быть ее рубашка. Не раздумывая ни секунды, я нырнул за ней. Потом была пучина, крики, попытки увидеть что-то на глубине, оглушающие удары волн и страшная тишина вокруг.

Темноту ночи нарушал свет бликов молний и остающийся на плаву горящий факел, что освещал море огненным цветом ада. Волны поднимали меня над горизонтом. Я пытался обогнуть яхту. Ловя вздымающиеся гребни, я не терял надежды отыскать ее. Она исчезла. Словно растворилась во тьме и огненных отблесках. Вокруг было лишь взбесившееся море. Я терял силы. Я все еще кричал ее имя, звал на помощь. Схватился за принесенный с яхты ветром спасательный круг. Не знаю, сколько времени стихия продолжала эту игру. Каждой новой волной меня ударяло об алюминиевый корпус. Я не чувствовал боли. Во мне все еще играл морфин с адреналином.

– Ты ее не спас? – по щекам девушки скатывались серебристые слезы.

– Нет, – мои глаза стали мокрыми. – Ты даже не представляешь, сколько раз я винил себя. Лучше бы море забрало меня!

Она закрыла глаза, а слезы ручьем неслись вниз по лицу.

– Зря я тебе все это стал рассказывать, – я подошел к ней и погладил по плечу.

– Нет, это не ты. Сама просила, – она вытирала слезы. – Я сама настояла на этом, – ей наконец удалось побороть эти соленые капли, идущие от сердца человека. – Скажи мне, как ты сам уцелел?

– Меня откачали спасатели. Мы стояли на берегу, огражденном волнорезом. Яхта еще долго пылала, пока бригаде все-таки удалось подобраться к ней и потушить. Костер на воде к тому времени уже собрал на берегу кучу зевак. Свет в окнах домов, укрывшихся на склоне горы, означал, что люди наблюдают за всем этим. Несколько недель опытные команды водолазов, спасателей и полицейских обыскивали всю местность вокруг. Марина пропала без вести той мятежной ночью.

Валери тихонечко мотала головой, не веря всему только что услышанному, и, словно надеясь найти опровержение, заглянула в мои глаза. Стоявшие в них мужские слезы заверили ее в правдивости поведанного.

– Мне так жаль, – она с невероятной дружеской заботой обняла меня.

– Ничего, я с этим не первый месяц живу.

– Ты думаешь о ней?

– Постоянно, – прошептал я.

– Я уверена, она всегда подле тебя. Ты знаешь, даже в первый раз, когда я осталась одна в этой квартире, мне показалось, что кто-то есть рядом. Я думаю, это она – оберегает и тоскует по тебе.

– Ты даже не представляешь, как по ней тоскую я. Я не мог есть, пить, спать. Мне хотелось прыгнуть с обрыва в то самое море. Я думал, что, разделив одни и те же волны на двоих, мне станет легче.

– Ты пытался покончить с собой?

Я молчал. Она повторила вопрос.

– Да, тот самый мужчина, который сейчас перед тобой, провел несколько недель в инвалидной коляске.

– Как? – она была потрясена.

– Ты действительно хочешь знать?

– Да, абсолютно все.

– Море меня не приютило. Скалы не стерли в пыль. Врачи обследовали, провели нужные манипуляции, прописали обезболивающее и поставили на два колеса.

– Володя…

– Не стоит жалости, это излишне. Тем более жалости к человеку, по чьей вине погиб другой.

– Но ты не виноват? Ведь так, не виноват?

– Да, таково заключение экспертов. Но я-то знаю, что если бы в тот раз отказал, пристыдил ее, если бы как следует отругал и не поддался соблазну пойти за ней в мир морфия, мы смогли бы миновать этот шторм.

– А как же вам дали разрешение выйти в море?

– Шторм был внезапным. Быстрым и неожиданным. Никто не ждал его. В регионе Амальфи стечение ветров не часто приносит морские бури. Если же они и возникают, то быстро зарождаются и быстро проходят. Но сколько нужно времени стихии, дабы погубить человека? Всего пустяк. Человека сломать можно довольно быстро, но на его чувства и века может не хватить.

– Ее потом нашли?

– Нет.

– Как нет?

– Море скрыло все следы преступлений.

– Но в фильмах я видела, что волны выбрасывают людей на берег.

– Валери, это не фильм!

– Прости-прости, вот я глупая со своими комментариями.

– Местность обыскивали несколько раз. Она словно растворилась в море.

Валери сидела затаив дыхание. В ее глазах читалось сожаление, в моих сгорала скорбь. Она не знала, что сказать, а я сказал уж слишком много.

– Я знал, что не стоит поднимать эту тему.

– Нет, что ты… Просто, я не знала, что все так… – она подбирала слова.

– Да, любовь – это не всегда «жили они долго и счастливо».

– Но у вас ведь было свое «счастливо»?

– Да, мы были безумно счастливы вместе. Когда-то и ты обретешь человека, который сможет подарить тебе больше чем мир.

– Думаю, я такого человека уже встретила…

Произнесенные ею слова заставляли меня задуматься. Я вспомнил тот рисунок, где влюблённой парой она изобразила себя и меня. Вот здесь я-то и вздумал все прояснить, но Валери продолжила:

– Я думаю, Влад все-таки мог бы сделать меня счастливой.

– Так позволь ему это. Не закрывайся в себе, а просто люби – ведь каждый прожитый день без любви потрачен зря.

– Вова, я очень хочу узнать больше о вас с Мариной.

– Я тебе как-нибудь расскажу, но пока что езжай встречать родителей, они, наверное, уже приехали.

– Нет, обещали вернуться к семи. Но ты действительно прав, мне следует поторопиться.

Валери взяла собранный рюкзак с вещами и попрощалась со мной, бросив женское:

– Не грусти.

А для меня не было дня без грусти. Без памяти о женщине, которую люблю.

Я храню ее в каждом дне, в каждом вздохе…

Глава VI

II

– Какая красивая девушка, а как похожа на свою бабушку!

– Здравствуйте, – Валери остановилась, пытаясь разглядеть в пожилой женщине знакомую, но никак не могла припомнить ее. – Мы знакомы?

Галина Олеговна поправила свой золотистый шарф:

– Как же, где мои манеры: я старая подруга твоей бабули, Галина Олеговна.

– Очень приятно, я Валери.

– Ты, наверное, к Владимиру?

– Да.

– А я смотрю, что за молодая девочка всю прошлую неделю к нам бегает. Думаю, возможно, какая-то новая семья заселилась в наш подъезд. Навела справки – все сожители на месте. А теперь я вижу, ты же вылитая копия своей бабули в молодости: такие же шикарные русые волосы, фигурка, аккуратненькие черты лица – одним словом, красавица.

– Спасибо вам, – застенчиво ответила Валери.

– Присядь со мной на пять минут, хочу разглядеть тебя и поговорить. Как же вы похожи, как похожи! – она восторгалась сходством поколений. – Скажи мне, как твои успехи в рисовании? Мне бабушка сказала, что ты хочешь поступать в Академию художеств.

– Да, верно, – Валери присела на лавочку во дворе. – Успехи потихоньку.

– А Владимир чему-то толковому учит?

– Да, он очень хороший учитель.

Старая женщина всплеснула руками:

– Как я рада! Ах как я рада! Это ведь я нашла его и посоветовала твоей бабуле. Надеюсь, он передаст тебе все свои знания. Я видела его картины, очень красивые. Немного, конечно, пессимистичные, но стоящие.

– Да, мне безумно нравится его способность угадывать с палитрой цветовых решений.

– И как часто вы занимаетесь с Вовой?

– Ну раз или два в неделю, – Валери почувствовала себя, словно на допросе у директора школы. Она не часто попадала в перипетии школьных историй, но пару раз ей доводилось беседовать с директором по поводу собственного поведения и поведения ее друзей. – А долго вы знакомы с моей бабушкой? – Валерия решила взять инициативу вопросов в свои руки и не ошиблась.

Галина Олеговна минут десять рассказывала о том, как они познакомились с ее бабушкой. Как дружили. В театр на двойные свидания вместе ходили. Как она поддерживала свою подругу, когда та забеременела мамой Валери.

– Твоя бабушка – замечательная женщина, – резюмировала Галина Олеговна. – Вижу, что и внучка у нее растет достойная.

– Спасибо вам на добром слове еще раз. Увы, мне пора бежать – не хорошо опаздывать на занятие.

– Ах да, конечно-конечно, ступай-ступай. Я, между прочим, живу на первом этаже в квартире номер три. И если у тебя будет время или желание наведаться ко мне, всегда рада. Угощу тебя вареньем с чаем и историями нашей с твоей бабушкой молодости, – Галина Олеговна посмотрела вдаль, словно пролистывая книгу воспоминаний, и поправила свой идеально завязанный шарфик.

– Спасибо большое. Обязательно зайду к вам в гости. До свиданья! – Валери распрощалась с новой знакомой и поторопилась к Вове.

– Здравствуй.

– Привет.

– Я как раз приготовил утку, присоединишься?

– Ты приготовил полноценный обед? Вау, я удивлена.

– Не нужно сарказма, проходи.

На кухне уже был накрыт стол на двоих. Бутылка вина и салат.

– Прям не хватает свеч для полной романтики, – подстегнула Валери.

– И не говори… – Володя достал из духовки румяную утку, фаршированную яблоками, и запеченный картофель.

– Пахнет очень и очень вкусно. Давай-ка ее сюда!

– Руки мыли?

– Сейчас, – Валери вскочила со стула и, вернувшись из ванной комнаты, принялась за аппетитный кусок мяса с картофелем, оказавшиеся на ее тарелке.

– Вина?

– Конечно. У меня есть тост.

– Ты ведь знаешь, я в этом не участвую.

– Ты можешь не участвовать, но выслушать меня придется. Так вот, я хочу пожелать тебе радости. Ты невероятно добрый и заботливый мужчина. У тебя еще полжизни впереди, и я хочу, чтобы эта половина жизни была наполнена лишь счастьем! Ты достаточно настрадался и достоин лучшего. Более того, я знаю, что и Марина хотела бы, чтобы ты был счастлив. Потому я пью за твое счастье! – Валери пригубила вино. Вова подождал с мгновенье, словно думая о чем-то, глядя в лицо девушки напротив, а затем последовал ее примеру и выпил свое вино.

– Спасибо.

– Я действительно хочу, чтобы ты был счастлив, ваша история меня безумно сильно растрогала, я всю неделю прокручивала в голове эти события. Я проводила параллели с твоим состоянием и более чем уверена, что тот Вова, которого я знаю, это не тот Вова, которого знала Марина.

Разговор был прерван звонком в дверь.

– Ты кого-то еще ждешь?

– Если я и жду кого-то, так это ее, – он налил себе еще вина и ушел открывать дверь нежданным гостям.

– Здравствуй.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Валери обернулась на голос мужчин.

– Валери, познакомься, это Геннадий Васильевич, очень талантливый художник и мудрейший человек.

– Геннадий Васильевич, это моя ученица Валерия.

Валери поднялась со стула и протянула руку пожилому мужчине:

– Очень приятно.

– Взаимно. А я вас помню, вы частенько проходите мимо наших торговых рядов на Андреевском, разглядывая картины. Интересуетесь живописью?

– Очень! Хочу связать свою жизнь с искусством.

– Это весьма интересный выбор для современной молодой девушки, – одобряюще поддержал Геннадий Васильевич. – Мне очень неудобно, что я так без приглашения явился и потревожил вас. Я просто хотел убедиться, что с тобой, Володя, все в порядке. Ты давно не приходил на Спуск, я думал, может, тебе не здоровится или нужна помощь с управляющей ЖЭКа, – мужчины рассмеялись.

– Спасибо, Геннадий Васильевич, – Володя пожал ему руку, – как видите, со мной все в порядке. Я обучаю молодежь тому, что сам знаю. Да и помимо этого, послушав слова, сказанные вами, понял, что не смогу сейчас расстаться со своими семью картинами.

– Что ж, вижу, с тобой все хорошо, рад знать, что ты в хорошем расположении духа, – пожилой мужчина развернулся к Валерии спиной, думая распрощаться и оставить учителя и ученицу вдвоем, но она вмешалась в ход событий:

– Мы будем очень рады, если вы с нами пообедаете.

– Да, отличная идея, останьтесь с нами на часок, – поддержал Вова.

– Спасибо за предложение, пахнет очень ароматно. Это, Володя, ты сам приготовил или эксплуатируешь детский труд?

– Сам.

– Что же, тогда с радостью останусь с вами. Все равно сегодня торговля не идет.

– Проходите к столу, – Володя вышел из кухни и вернулся с креслом. – Увы, поскольку гостей я не принимаю, даже нет третьего стула. Но думаю, на кресле вам будет весьма удобно.

– Спасибо, Вова.

Валери подсуетилась и поставила дополнительные приборы. Как только все уселись за стол и принялись пробовать духмяную утку, раздался еще один звонок в дверь.

– Я вижу, ты весьма популярен, Вова.

– Нет, Геннадий Васильевич, просто, видимо, вся округа сходится на запах его утки, – похвалила Валери.

– Надеюсь, это не управляющая ЖЭКом, – Вова поднялся из-за стола и ушел открывать дверь очередному гостю.

– А вы, Валерия, учитесь в школе еще?

– Да, это мой выпускной класс.

– Золотая пора. Наверняка все мальчишки в вас влюблены?

– Не то чтобы все… – скромно возразила Валери.

– Красивая девушка с талантом. Что может быть прекрасней? Расскажите мне, почему вы выбрали этот род деятельности?

– Во мне есть нужные задатки, и к этой деятельности я чувствую наибольшее влечение.

– Да, это очень хорошо. В нашем деле не хватает молодых дарований. Я, конечно, еще не видел ваших работ, но если Владимир взялся за обучение, значит вы действительно многообещающая девушка.

– Спасибо.

– Честно говоря, он никого не обучал до вас. Весьма замкнутый тип. Сумели найти с ним общий язык?

– Он мне очень нравится. Конечно, немного зажат, но я чувствую, что расту с каждым последующим уроком.

– После такого, что ему довелось пережить, – не каждый может быстро прийти в себя. Но я очень надеюсь, ему это удастся. По крайней мере, сейчас я вижу, что он даже готовит еду.

– Очень, кстати, вкусную, – Валери облизала пальчики.

– Так, прекращайте сплетничать обо мне и знакомьтесь с нашей новой гостьей. Галина Олеговна, подруга моих родителей, царство им небесное. Я уговорил ее присоединиться к нашей трапезе. Сейчас принесу еще одно кресло.

– Прошу прощения, что вот так вот заявилась. Я хочу передать внучкой маленький подарочек моей дорогой подруге, – старушка протянула девушке упакованный в прозрачный кулек шарфик.

– Какой красивый, – с восторгом отозвалась внучка. – Спасибо, обязательно передам. Думаю, бабуле он непременно понравится.

– Присаживайтесь, – Геннадий Васильевич уступил пожилой даме свое кресло. – Меня зовут Геннадий, Геннадий Васильевич, – он протянул ей руку, расплывшись в приветливой улыбке.

– Очень приятно, я Галя, Галина Олеговна, – она робко ответила на рукопожатие и, словно в смущении, стала нервно поправлять бантик на своем шарфе. – Не стоит волнений, сейчас Вовочка принесет мне еще один стул.

– Очень красивый, – отметил седовласый кавалер шарф дамы.

– Благодарю, – щеки Галины Олеговны набрались румянцем, она словно помолодела на глазах. – А вот и Вовочка.

Вова усадил гостью напротив Геннадия Васильевича. Валери позаботилась обо всем остальном для обеденной трапезы.

– Вовочка, ты сам приготовил?

– Да.

– Ну я поражена! Очень, ну очень вкусная утка. Дашь рецепт?

– Да, рецепт очень прост, ему меня научила моя покойная жена.

– Ах Мариночка… Сколько лет прошло, как она оставила нас… Какой же замечательной она была…

– А вы с ней тоже были знакомы?

– Конечно, деточка. Я наблюдала эту пару несколько лет, когда они гостили или наведывались к родителям Вовочки.

На миг за столом воцарилось молчание. Владимир, словно отпуская тяжесть, медленно вздохнул. Гости поникли во взглядах. Галина Олеговна оборвала минуту молчания:

– А чем вы занимаетесь? – обратилась она к Геннадию Васильевичу.

– Я художник.

«Этого еще не хватало, еще один», – про себя подумала Галина Олеговна, а вслух произнесла:

– Надо же, как интересно! Выходит все здесь, помимо меня, художники. А я думала, нынче модно быть банкиром или компьютерщиком.

– Галина Олеговна, вы весьма правы, но не всем же быть банкирами и компьютерщиками, – возразил Геннадий Васильевич.

– Конечно-конечно. Я всегда считала, что искусство спасет мир. Вы не могли бы быть столь любезны и подать мне салат, пожалуйста.

– Да, конечно.

Валери и Вова наблюдали за ходом беседы и заметили зародившуюся симпатию между двумя пожилыми людьми. Галина Олеговна внимательно, почти что с восторгом, слушала рассказы Геннадия о картинах и художниках, а он не мог отвести взгляда от собеседницы, вызывая на ее щеках вспышки румянца с каждым своим обращением.

Вова закрыл за гостями дверь. Валери тем временем мыла посуду.

– Не могу поверить, что это закончилось. Дай им волю, они могли бы говорить недели напролет друг с другом.

– Да, а как смешно было, когда Галина Олеговна каждый раз передергивала свой шарфик и застенчиво «ну что вы, Геннадий Василевич, ну что вы», прям само кокетство, – согласилась с ним Валери.

– Да уж, они определенно друг другу понравились.

– Но это ведь замечательно, что в их-то возрасте они оставляют место для симпатий. Как ты думаешь, из этого что-то может получиться?

– Что, к примеру?

– Глупенький, ну любовь.

– Ха-ха. Не знаю даже.

– Тогда я знаю. Вернее, вижу – они очень подходят друг другу. И представляешь, если твоя утка станет предлогом их свадьбы?! Вот это мы будем смеяться!

– Да, иногда судьба преподносит нам очень интересные встречи.

– Вот прям, как наша с тобой, – Валери протерла насухо последнюю тарелку и спрятала в шкафчик.

– Валери, что ты имеешь в виду?

Валери посмотрела на Вову и заметила легкую нервность и мятежность.

– Ты можешь стать человеком, предрешившим мою судьбу.

Вова сел на стул.

– Посуди сам, наши с тобой уроки служат моему вдохновению и мастерству, и возможно, спустя несколько лет я стану очень известной художницей, разъезжающей по всему миру и коллекционирующей шедевры современного искусства. Нет! Наоборот! Самые богатые люди всего мира будут стоять в очереди за моими шедеврами в списках «Сотбис». Как тебе?

– Значит, вот она – твоя мечта?

– Да. И когда я ее осуществлю, не бойся, о тебе не забуду. Мы будем попивать вместе чай у меня в картинной галерее, где-нибудь на втором этаже моего собственного замка.

– И сколько же лет тогда мне будет?

– Ну я не знаю. Может, сто?

Они рассмеялись.

– Тогда есть повод подождать.

– Ну, главное – это трудиться и всегда совершенствоваться, верно? Это мы собственно и делаем с тобой.

– Да, труд и самосовершенствование очень важны, в союзе они могут привести тебя к твоей мечте. Но еще важнее твои мысли и цели. Пока ты держишь на горизонте свою мечту, действуешь, безоговорочно стремясь к ней, думаешь и наслаждаешься ею, словно она уже свершилась, – ты сможешь превратить даже самую дерзкую фантазию в реальность.

– Значит, мне недостаточно просто каждый день рисовать и брать уроки? – удивилась Валери.

– Нет. Недостаточно. Можно каждый день рисовать, учиться и прожить обыкновенную жизнь – скажем, преподавателя или никому не известного художника. Понимаешь, о чем я говорю?