Есть некоторая неотесанность в Валентине, которая проявляется наиболее ясно в его писании тяжелых стихов Сильвии, (А. III, сц. 1), а также в том, как он ошибается относительно Сильвии, характер которой ему становится понятным только после разъяснения Спида во 2-м акте (сц. I). Эта черта соответствует открытости и искренности характера Валентина. Троил проявляет свою несветскость в предостережении Крессиде (А. IV, сц. 3).
У юных греков много
Достоинств. Знай – они любезны, щедро
Наделены дарами как природы,
Возвышенной искусством, так и долгим
Заботливым, изящным воспитаньем.
Меня страшить, – какое впечатленье
Произведут и новизна и прелесть
Их личностей на бедную Крессиду?
Увы – предчувствие, как злая гидра,
Мне не дает покоя.
Оба они, очевидно, созданы по одному образцу и относятся к одному и тому же периоду творческой жизни поэта. Единственный раз, когда Троил появляется в позднейшей части пьесы – это сцена, в которой Улисс убеждает его в предательстве Крессиды. В этой сцене он только яростно негодует на её измену (конец IV и начало V акта). Очень трудно определить, кому принадлежит эта сцена; по всей вероятности, в ней принимали участие оба автора. Отчасти она производит впечатление юношеского творчества, отчасти относится к более зрелому периоду. Во всяком случае она ничего не прибавляет к характеристике Троила, вполне законченной в предыдущих актах. В ней Шекспир почти не уклоняется от изложения Чоусера. В изображении Крессиды он значительно отступает от характеристики Чоусера, рисующего ее в привлекательном виде даже после её падения. Шекспир, напротив того, безжалостно раскрывает её природную порочность. В любовной драме она представлена ловкой кокеткой и грубочувственной натурой. В IV акте (сц. 5), написанной отчасти Шекспиром, отчасти Марстоном, Улисс дает её точную характеристику, завершающуюся словами:
Я знаю их, бесстыжих, что способны
То предлагать, чего у них не просит