Почти все последние ночи она провела без сна, а после разговора с Сайрусом и вовсе просидела перед окном в опочивальне, в сомнамбулическом состоянии разглядывая яркие россыпи звезд на фиолетовом небе. Все слезы она уже выплакала. В груди и голове царила пустота; ее охватывало ощущение, что свою жизнь она уже прожила и, не заметив, в какой-то момент умерла. Впереди не было ничего: требовалось просто протянуть еще какое-то время, а потом умереть окончательно.

Лицо ее осунулось, а под глазами появились круги; она бледнела, худела и чахла на глазах, ела без всякого аппетита, иногда и вовсе забывая, что надо что-то перекусить. Однажды упала в голодный обморок, и с этого момента у нее возобновились отношения с Сайрусом. Тот приходил регулярно: судя по всему, граф Клеймор не только не препятствовал, но даже способствовал этому общению, видя болезненное состояние своей племянницы.

Черный человек с течением дней потерял для нее жутковато-мрачный облик: в обычном своем состоянии лекарь был молчалив, нелюдим и недобр, но не с ней. Он кормил ее с ложки, умывал и поил какими-то лечебными микстурами, рассказывая попутно разные истории, а иногда просто высказывая мысли вслух. Ее родители, братья и страшные волки остались где-то далеко в прошлом; слезы иссякли, а вместе с ними сошли на нет и чувства, которые раньше вызывало у нее появление Сайруса или даже самого Рича Беркли. И если Сайрусу она даже отвечала иногда легкой прозрачной улыбкой, расспрашивала, удивляясь его чудным рассказам, то на графа смотрела просто как на какое-то диковинное животное, про себя поражаясь тому, как это она раньше могла бояться или ненавидеть его. Он стал никем. У нее он мог вызвать только презрение.

Другое дело – Дрого. Однажды она увидела его во время прогулки по двору, и ее затрясло. Я убью его, я убью его – эта мысль отчетливо и болезненно заколотилась в ее голове, пока она сверлила его издали полубезумным взглядом. «Успокойтесь, миледи», – сказал ей тогда Сайрус, крепко взяв за локоть. Использовал или не использовал он свою магию, она не чувствовала, но в тот момент ее как-то отпустило. Алиенора даже нашла в себе силы легким кивком поприветствовать своего будущего мужа. Тот нерешительно и, как ей показалось, несколько робко поклонился в ответ. Не удивлюсь, удовлетворенно подумала она, если он услышал мои мысли. Развернувшись, она вернулась в свои покои.

Граф Рич, стоявший на балконе и наблюдавший эту сцену, вероятно, не почувствовал ничего и даже, наверное, остался доволен итогом этой минутной встречи. Во всяком случае, Алиенора не выхватила у кого-нибудь с диким визгом меч и не бросилась на его сына. Граф облегченно вздохнул и тут же приписал заслугу за это Сайрусу и его лекарским талантам.

– Вы ничего не можете сделать сейчас, миледи, – в который раз уже тихо повторял темный маг, провожая ее в опочивальню, – держите себя в руках. Временное отступление не означает поражения.

Эта фраза крепко засела тогда в ее голове. Временное отступление не означает поражения. В общем, банально, но до этого случая она не задумывалась о том, чтобы применять это высказывание к себе самой. Временное отступление не означает поражения – именно так. Надо держать себя в руках, хитрить и изворачиваться, лгать и смотреть при этом открытым взглядом. Если говоришь то, что думаешь, думаешь ли ты?

Где она слышала это? Ах да, это когда-то сказал Гуго. Где он сейчас?

У нее ведь много врагов и расправиться предстоит со всеми. С теми, кто отобрал у нее все. Отомстить даже не за себя, а за тех людей, кого эти мерзавцы лишили жизней просто так, из корыстных побуждений. Отомстить с начала и до конца, не спеша и методично. Начиная с Дрого и заканчивая… да, королем и кто там еще был рядом с ним, теми, кто отправили ее отца на эшафот. Сердце болезненно защемило. Отец, милый отец, свет в оконце, нарядные платьица, колыбельные у маленькой кровати, роскошные наряды, поцелуи в лоб, восторг и нежность в глазах, когда он видел свою любимую дочку. Слезы чуть вновь не навернулись на глаза, но Алиенора сдержалась. Они заплатят, все до последнего. Она убьет их всех. Всех. Кроме, может быть, Сайруса.

Краем глаза Алиенора глянула в его сторону. Лекарь покачивался в седле рядом, погруженный в думы. Интересно, он по собственному почину захотел ехать вместе с ней и Дрого в замок Марч, или получил приказ графа Клеймора? Девушка склонялась к первому, хотя наверняка Рич был не против, полагая, что присутствие мага благотворно влияет на ее психическое, да и физическое состояние. Наверное, так. Действительно, не будь Сайруса, она бы уже давно зачахла, заболела и умерла бы, хотя – кто знает – может, так оно и было бы лучше. Во всяком случае, злорадно подумала Алиенора, все планы Рича Беркли лопнули бы в одночасье, как мыльный пузырь. Но нет, это слишком просто – разрушить его планы. Нужно отнять у него все, без остатка, а жизнь – в самом конце, когда и отнимать-то уже будет нечего, натешившись и насладившись. Пусть побудет в ее шкуре, пусть покатается в грязи, рыча от боли и бессилия. Да, планов у нее громадье. И план номер один – это Дрого.

Тот ехал сейчас далеко впереди, окруженный десятком наемников. Между Дрого и ней тащилась запряженная четверкой лошадей карета – огромное деревянное сооружение, больше напоминавшее дом на колесах. Четырехугольный дом с двумя комнатками внутри, сундуками, жаровнями вместо каминов, небольшой, но с двуспальной кроватью с подушками и кучей шкур вместо одеяла. Предполагалось, что молодожены будут ехать внутри вместе, но по обоюдному молчаливому согласию они расселись на разных лошадей и даже держались поодаль друг от друга, не переговариваясь и избегая взаимных взглядов.

Внутри в одиночестве сидела родная сестра Дрого и, так уж получается, подумала Алиенора, не только ее двоюродная сестра, но теперь и золовка, Гвинет Беркли, тринадцатилетняя девочка, довольно миловидная – невысокого роста, с пышными волосами цвета воронова крыла, пронзительными черными глазами и немного великоватым ртом. Очень даже ничего южанка – но уж слишком серьезная. Даже, скорее, мрачная. Бог весть, зачем Рич отправил ее с ними – по всей видимости, полагая, что Алиенора будет нуждаться в женской компании.

Что за человек Гвинет, и какие мысли бродят у нее в голове, Алиенора еще не разобралась, да и времени на это, собственно говоря, пока не было. Но первая ее фраза до глубины души потрясла девушку. Случайно оказавшись наедине с ней в покоях накануне свадьбы, Гвинет, словно фурия, подлетела к Алиеноре и почти враждебно спросила:

– Зачем ты согласилась выйти за него замуж?!

Алиенора только пожала плечами в ответ, а Гвинет, пыхтя от переполнявших ее слов, выскочила из спальни. То ли она так страстно любит своего брата и ревнует его, то ли наоборот – ненавидит до глубины души, Алиенора не поняла. В течение всей свадебной церемонии она периодически ловила на себе взгляды своей кузины – черные и пронизывающие, но какие-то неопределенные: иногда ей казалось, что Гвинет замыслила что-то недоброе, а иногда в ее глазах сквозило что-то похожее на сочувствие. Надо будет попозже расспросить обо всем этом Сайруса.

Та же Гвинет еще с двумя девушками составила компанию Алиеноре в импровизированной поездке в церковь. Вообще-то небольшая часовня, посвященная сразу трем главным богам, в которой и должно было состояться бракосочетание, находилась внутри замка Хартворд, но традиция требовала отдельного туда проезда жениха и невесты.

Поутру Алиенора безропотно и не принимая в этом никакого личного участия, дала обрядить себя в великолепное красное атласное платье, отделанное серебром и жемчугом. Она стояла перед зеркалом, как кукла, слегка расставив руки, и без эмоций думая о том, что в иных условиях такой наряд вызвал бы у нее бурю восторгов или, по меньшей мере, интереса. Платье было такое, что без посторонней помощи надеть либо снять его было невозможно: чрезмерно тесное, с шнуровкой по бокам, и даже рукава одевались и пришнуровывались потом отдельно из-за их узости. Очень глубокий вырез спереди почти до неприличия обнажал грудь, но Алиенора и это оставила без комментариев, желая только одного – чтобы все поскорее закончилось. Шлейф у платья волочился сзади на добрых десять локтей, а расширяющиеся к низу воронкообразные рукава с прорезями для кистей рук – не меньше, чем на пять. Бедра облегал широкий богато украшенный серебром пояс; на голову ей водрузили венец, осыпанный крупным жемчугом, а на ноги надели серебряного шитья изящные полусапожки, скрывавшие щиколотки.

Пока четыре служанки одевали и причесывали Алиенору, Гвинет Беркли молча стояла поодаль, зато другие ее новообретенные подружки скакали вокруг да около, беспрерывно щебеча и источая неизбывную радость по поводу ее наряда. Девушек представили друг другу незадолго до этого: одну их них, высокую сухощавую блондинку лет двадцати, звали Ио, и она приходилась дочерью графу Буршье, который, как поняла Алиенора, и сам приехал на церемонию, а другую, алиенориного возраста с каштановыми волосами и торчащими в стороны ушами – длинным и неудобоваримым именем Персефона. Последняя была племянницей Уриена, графа Деверó.

Внизу их уже ждал открытый экипаж, запряженный четверкой серой масти лошадей, которому, в сопровождении музыкантов с флейтами, скрипками, трубами и барабанами, и надлежало провезти невесту и ее «подружек» по внешнему кольцу Хартворда. Из тех же ворот, только чуть раньше, уже выехал жених в сопровождении своих друзей – все верхом на конях, так что когда экипаж, сделав круг, вернется обратно в замок, Дрого уже должен будет ждать ее в часовне.

Около трех десятков гостей, разряженных в пух и прах в малиновые, пурпурные, синие, фиолетовые и зеленые одежды, сверкая коронами и драгоценностями, уже ожидали во дворе, издали раскланиваясь с невестой; никого из них Алиенора не знала.

Недолгий путь по городу слился в ее голове в сплошную фантасмагорию, причудливое бредовое видение: шум, гам, грохот барабанов и визг скрипок, приветственные крики и горы цветов, которыми хартвордцы забрасывали карету, иногда попадая ей в лицо, чуть не заставили ее заплакать. Отец, Эдмунд, Бланка, Томас, о боги, где вы все?! Где тот волшебный принц, о котором она так и не успела даже хорошенько помечтать? Ее грудь сотрясалась от рыданий, сухие глаза смотрели прямо перед собой, а губы растягивались в искусственной улыбке.

Какой-то молодой человек с темными прямыми волосами, элегантно одетый, предложил Алиеноре руку, чтобы она смогла сойти с экипажа и, с интересом и даже, как ей показалось, с сочувствием на нее поглядывая, медленно повел в часовню между рядами гостей. Ах да, как в тумане вспомнила она: это член королевской фамилии. Отца нет, а значит, только ее непосредственный сеньор, то есть Роберт III, или его полномочный представитель имеют право вести ее к алтарю. Лорд Кэдваллэдер. Кем он приходится королю, она не поняла, но это и не важно. Королю, который лишил ее отца, а потом рукой этого человека отдает ее во власть Дрого Беркли. Тебя я убью тоже, тебя тоже…

Туман усиливался, застилая все вокруг. Какой-то незнакомый ей священник с расплывчатым лицом.

– Берешь ли ты, Дрого, граф Марч, в свои законные жены Алиенору, графиню Хартворд, с этого момента, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, чтобы любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

– Берешь ли ты, Алиенора, графиня Хартворд, в свои законные мужья Дрого, графа Марч, с этого момента, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, чтобы любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

Беру, беру, беру, беру, беру, беру…

– Я, Дрого, граф Марч, беру тебя, Алиенору, графиню Хартворд, в свои жены…

– Я, Алиенора, графиня Хартворд, беру тебя, Дрого, графа Марч, в свои мужья, с этого момента в радости, в горе, в богатстве, в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас, дабы быть с тобой правдивым и искренним и защищать тебя. Клянусь, что ни в какие времена, счастливые или горестные, я никогда не изменю своей клятве, и всегда буду любить тебя так же крепко, как сейчас. Клянусь, любовь моя, что не покину тебя до самой смерти…

До самой смерти, только до смерти…

А потом она даже что-то ела, пила из высокого серебряного кубка. Факелы, длинные столы, блюда с дичью, чей-то смех, жонглеры и шпагоглотатели, песни, в которых она не понимала ни слова, поздравительные речи и бесконечное круженье головы.

* * *

От него сильно пахло вином. Алиенора стояла посреди своей спальни, безвольно опустив вниз руки, когда он вошел и, тщательно прикрыв за собой дверь, уставился на нее горящим взором. Потом медленно, очень медленно вытащил кинжал из ножен, не отрывая от нее взгляда. У девушки расширились глаза, но он всего лишь резко и быстро, даже не оцарапав ее, – только холодная сталь, касаясь кожи, заставляла вздрагивать, – разрезал на ней платье, комом свалившееся к ногам.

Алиенора упала на кровать, широко раздвинув ноги; слезы застилали ей глаза. Она чуть не закричала, когда Дрого грубо навалился на нее. Отвернув лицо в сторону и сжав зубы, сквозь туман она смотрела в распахнутое окно на темно-фиолетовое небо, на котором сияли звезды созвездия Анеррильон.

Оно было самым ярким и самым красивым; белые мерцающие огни, расположившиеся в причудливом порядке, и в совокупности с мириадами мельчайших блесток звездной пыли удивительным образом складывались в некое подобие гигантской лошади. Десятки других созвездий покрывали небо: созвездие Крысы из доброй дюжины голубоватых звезд, огромный Человек с Топором, нога которого пряталась на востоке за горизонтом; созвездие Тринадцати Дев, непонятным образом состоявшее всего из пяти маленьких зеленых точек, созвездие Голова Леоноры, в котором человеку с большим воображением удалось бы, наверное, узнать женскую голову с копной волос, и множество других, и над всем этим в северной части неба сияла жемчужным светом звезда Анорунт, окруженная тремя своими более мелкими собратьями. Эдмунд рассказывал ей это и показывал каждое из них, когда они подъезжали к Длинной Лошади. Эдмунд рассказывал ей это. Эдмунд.

– Не могу… не могу… – вдруг прохрипел Дрого. Он отпустил ее и встал рядом с кроватью, слегка пошатываясь и воняя перегаром.

– Пошел вон, – прошептала она.

Дрого, глянув на Алиенору непонятным взглядом, пятясь, сделал пару шагов назад. И, словно чего-то испугавшись, скрылся за дверью.

Глава 25. Черные горы

Выехав из Хартворда, они сразу забрали круто на север и, миновав холмистое плоскогорье, изрезанное ручейками и овражками, через несколько лье оказались на довольно удобной лесной дороге, ведущей прямо на восток. Местность Алиеноре была вообще не знакома и единственное, о чем она тогда подумала, так это о том, что где-то южнее, почти параллельно этому пути, идет Восточный тракт.

Эта дорога, в отличие от тракта, была просто лесной тропой, правда, достаточно широкой и, судя по виду, часто используемой. Тем не менее, ехать пришлось не спеша: огромная колымага, хоть и влекомая четверкой лошадей, сильно замедляла передвижение, а один раз, съехав в бок, напрочь, как тогда показалось, застряла в канаве. В этом месте отряду пришлось остановиться на ночь, чтобы утром со свежими силами вернуть громоздкое сооружение обратно на дорогу.

Однако ж, передвигался отряд все же значительно быстрее, чем их маленькая компания месяц назад: Алиенора раз за разом возвращалась к той болезненной мысли, что, если бы они сами тогда ехали быстрее, не заглядываясь на цветы и не рассуждая о деревенских праздниках, все могло бы повернуться совсем по-другому. Ричу Беркли с его отрядом понадобилось всего несколько часов, чтобы в погоне за ними проделать тот путь, на который они потратили почти два дня.

Далеко впереди на горизонте уже возникли синеватые отроги Нолтлэндских гор.

– Где-то там, впереди – Рудлан? – наконец решилась она спросить у Сайруса.

Тот слегка поежился, просыпаясь. Непонятно как, но ему удалось проспать полдороги, пока вся кавалькада пробиралась по оврагам и пригоркам. Отхлебнув из фляги, висевшей на поясе, он потянулся и огляделся по сторонам.

– Да, примерно, – произнес маг, – где-то там впереди. Но мы туда не попадем. Рудлан останется чуть южнее, а нам надо прямиком к тем горам впереди. Видишь?

Алиенора кивнула.

– Я знаю. Это – Нолтлэндские горы. Замок Марч – он там?

– Да. Эта дорога, дойдя до предгорий, повернет на север, а нам нужно будет ехать по горам, но оставляя главные вершины по левую руку. Сегодня мы уже должны доехать до этой развилки, но в Марч попадем только завтра: ночью по тамошним тропам передвигаться небезопасно.

– Они узки?

– Дело даже не в этом. Нолтлэндские горы, точнее, эту их часть, по-иному называют «Черными горами», в память о тех страшных событиях, которые произошли здесь немногим более ста лет назад.

– Я ничего не слышала об этом, – пожала плечами девушка.

– Знаю, – улыбнулся Сайрус, – об этом хорошо осведомлены только местные жители, которые до сих пор передают друг другу байки о жутких существах, обитающих там. Большая часть из этих рассказов – просто сказки, но я лично могу подтвердить, что кое-что является правдой.

– О чем вы говорите?

– О тварях из-за Вала. Во время Войны Магов, при сыновьях Идриса Леолина, огромные скопища разнообразных существ, тесня людские армии, дошли до Черных гор – это была самая северная точка их продвижения. В народе, однако, поговаривают, что чудища пришли не из-за Вала, а вырвались из подземелий Гленкиддираха, обиталища древних богов. Так или иначе почти всех их уничтожили, но, похоже, часть монстров нашла себе в пещерах и труднопроходимых скалах надежное убежище. Официальная королевская пропаганда, чтобы не волновать народ, утверждает, что эта территория полностью очищена от тварей, однако сам факт строительства здесь замка Марч свидетельствует об обратном.

– Кажется, я понимаю, – сказала Алиенора. – Его построили, чтобы держать под контролем Нолтлэндские горы?

– Именно. Это самый молодой из баронских замков. Графства Марч, строго говоря, вовсе не существует. На самом деле это просто крепость, господствующая над Черными горами, а графство – это некая неопределенная территория вокруг нее. Раньше все горы входили в состав графства Клеймор, и так получилось, что Марч стал неотъемлемой частью этого баронского владения, соответственно, все старшие сыновья графов Клеймор становились владетелями Марча. Это уже традиция, хотя и не очень давняя. А сам замок, миледи, очень необычен: вы сами увидите. Таких странных сооружений в Корнваллисе больше не найти.

В ответ на вопросительный взгляд Алиеноры Сайрус пояснил, что Марч даже замком-то в привычном понимании назвать трудно. Он целиком выдолблен в толще скал и представляет собой, по большому счету, подземные катакомбы. Только небольшая верхняя его часть имеет окна, также прорубленные в скалах, а все прочее – более или менее облагороженные пещеры, в которых незнакомому с ними человеку несложно заблудиться.

– Более того, Алиенора, – добавил лекарь, помолчав, – Марч занимает только часть этого лабиринта. Под замком есть еще ходы, ведущие неизвестно куда; сейчас они все забраны прочными решетками, которые не открывались с момента постройки, и поговаривают, что иногда в кромешной темноте этих ходов можно заметить чьи-то синие глаза, услышать вой либо невнятное бормотание.

Алиенора поежилась.

– А что это за твари? Дхарги?

– Дхарги? Нет. В том-то и беда, что нет. Дхарги – относительно цивилизованный народ и, потерпев поражение от королевских армий, они более или менее организованно отошли обратно за Вал. А в Черных горах остались другие. Я сам два раза видел троллей, а один раз – мглора, который смотрел на меня с вершины скалы. Хорошо одно – эти существа избегают общения с людьми, но случайная встреча с ними может быть весьма опасной.

– Тролли – это же что-то вроде гномов?

– Это в детских сказках, миледи, – улыбнулся Сайрус. – Тролли все разные и роднит их всех только одно: они живут в горах. Гномы, хотя и являются дальними родственниками троллей, разумны и вообще очень сильно от них отличаются. А тролли Черных гор – огромные твари не меньше десяти футов ростом, как говорят, рождающиеся из камня, хотя как это может выглядеть, я не знаю. Они волосаты, с большим носом, и очень агрессивны. И еще, кстати, они питаются сырым мясом, человеческим – в том числе. От страшного тролля обычному человеку может быть только одно спасение – бежать к солнцу. Эти чудища боятся солнечного света, который их убивает. Говорят даже, что тролли на свету обращаются в камень, но я в эти россказни не особо верю. Существо с волосами и зубами, питающееся мясом, не может само по себе окаменеть. Скорее всего, их глаза просто очень чувствительны к солнцу.

– А эти… мглоры. Кто они?

– Звери. Очень большие звери в полтора человеческих роста, похожие на обезьян. С длинными руками, которыми они опираются о землю. Безглазые, с огромным ртом с сотней зубов, необычайно сильные и быстрые. В замке Марч ты сможешь увидеть его чучело: предыдущему графу Клеймору удалось со своими наемниками убить одного.

– Вы сказали, что мглор смотрел на вас с вершины скалы…

– О, это образно. Глаз у них действительно нет, зато слух и обоняние лучше, чем у собаки. Он просто почуял меня. В темноте пещер зрение им не нужно, но, с другой стороны, мглоры в отличие от троллей не боятся солнечного света. Так что если вы окажетесь в пределах досягаемости от этой твари, вам надо будет готовиться только к одному: подороже продать свою жизнь. Убежать от него не удастся.

– Ужас, – задумчиво произнесла Алиенора. – Еще пару месяцев назад все подобные существа были для меня просто персонажами сказок про рыцарей, освобождающих прекрасных дам…

– Увы, это так, – развел руками Сайрус. – Два месяца назад все было по-другому. Поэтому на первых порах я, с вашего позволения, ни на шаг от вас отходить не буду. Пока вы не освоитесь в Марче.

Немного помолчав, девушка внимательно посмотрела на собеседника.

– А вы… вы можете справиться с мглором?

Маг пожал плечами.

– Не знаю, не имел случая. Но если все так, как про него говорят – что это просто большое злобное животное, то смогу без труда.

Задумавшись, Алиенора несколько минут ехала, погруженная в собственные мысли. Затем, решительно придвинув свою лошадь к Сайрусу, легко дотронулась до его плеча.

– Мастер, я хочу попросить вас, – полушепотом произнесла она, заглядывая ему в глаза, – вы можете… научить меня?

Сайрус ответил ей не менее внимательным взглядом.

– Я знал, что ты заговоришь об этом. Но я… – он развел руками, – не знаю. Я должен подумать.

– Почему?

Мужчина вздохнул.

– Видишь ли, девочка моя… Я чувствую в тебе силу – я заметил это сразу же, когда увидел тебя в первый раз. Но… об этом мало кто сейчас знает – только мои собратья, – и вообще никто не говорит: сто лет назад, во времена строительства Вала, в наших рядах были маги-женщины.

Алиенора изумленно раскрыла глаза.

– Ну вот…

– Нет, все не так просто. Основы наших умений одинаковы, но сама природа их магии… несколько иная. Я не могу это объяснить. Я чувствую и вижу, когда кто-нибудь из нас применяет свои умения на практике, но мои учителя говорили, что мужчины не чувствовали магию женщин. Это во-первых. А во-вторых, когда всеобщими усилиями над Валом соорудили волшебный купол, все женщины-маги либо погибли в страшных мучениях, либо их засосало внутрь. Соединение мужской и женской силы оказалось для последней губительно. С тех пор никто не берет в ученики женщин, конечно, опасаясь за их жизнь, но главное – не представляя толком, как их можно научить.

– Я готова попробовать, – решительно заявила девушка. – Я хочу попробовать.

Сайрус легко пожал ее руку.

– Я понимаю. Но, тем не менее, я должен подумать. Как минимум – над тем, как и чему я могу научить тебя. Главное – как. Я обещаю подумать. И мы вернемся к этому разговору чуть позже.

Алиенора удовлетворенно кивнула. За этими разговорами они проехали не меньше пяти лье, все ближе и ближе подбираясь к отрогам Нолтлэндских гор. Лесная дорога давно кончилась: могучие деревья мало-помалу уступали место молодняку, а тот плавно перешел в кустарник. Перед путниками расстилалась широкая равнина с выгоревшей на солнце травой и редкими зарослями чертополоха, среди которых шуршали мириады маленьких серо-зеленых ящерок. Дорога понемногу начала забирать к северу, как будто опасаясь еще ближе придвинуться к Черным горам; последние же на глазах увеличивались в размерах, нависая над людьми подобно мрачным великанам. Далеко над ними, еле различимые на фоне темнеющего неба, парили две крошечные фигурки орлов.

Авангард отряда остановился, повинуясь жесту Дрого, вздернувшего вверх правую руку. В ответ на вопросительный взгляд Алиеноры Сайрус махнул головой, указывая на высокий, футов десяти каменный столб, стоявший у края дороги.

– Здесь поворот, – сказал он.

Столб был древен; его основание до половины человеческого роста заросло мхом, а оставшуюся видимую часть покрывали полустершиеся от времени барельефы, изображавшие бесконечные отряды рыцарей с копьями наперевес, скачущих в битву. Самый верх столба испещряли надписи на незнакомом девушке языке.

– Миледи… – Подъехавший Дрого осадил перед ней коня. Он сделал широкий жест рукой, неопределенно указав на пространство позади себя. – Добро пожаловать в графство Марч. В полумиле отсюда мы встанем на ночь, а сам замок я буду иметь удовольствие показать вам завтра к вечеру…

Ни слова не ответив, Алиенора легко спрыгнула с лошади и, опершись на руку Сайруса, забралась внутрь кареты.