Когда Дона замечает нас, ныряет в негустую толпу и возникает перед нами.
– Хотела бы я посмотреть, на что ты способна, – говорит она. – Приветствую, Грэм.
– Приветствую, Дона. Бой будет нечестным.
– Как так? – Она понижает голос и приближается к нам. – Пророчество говорит об обратном.
– Ты не можешь оценивать силы Милдред, пока она не пройдёт четвёртое Испытание.
– Но если я буду соответствовать людской силе?
Грэм замолкает, пребывая в сомнениях.
– Играй по правилам.
Я достаю меч из ножен, прокручиваю его в руке и становлюсь в привычную позу. Грэм бросает на меня предупреждающий взгляд.
– Смелая девчонка, – громко подмечает Дона.
Внимание присутствующих мгновенно устремляется на нас. Дона искусно скользит пальцем по долу своего оружия, а когда останавливается на острие, надавливает, прокалывая указательный палец.
– Дона, не мучай эту коротышку. Она же ещё человек! – раздается из толпы.
– Это низко, – возглашает женский писклявый голос.
Подстрекательские выкрики только забавляют девушку-убийцу. Она размером с медведя, готового наброситься на меня и обглодать как трофей, на глазах у покровителей.
– Выскочка Милдред! – весело выкрикивает парень с рыжей копной волос.
– Слышала? – шёпотом говорит Дона, с вызовом вскидывая брови.
– Это было твоё предложение. – Я склоняю голову набок. «О, я не брошусь тебе под ноги, не дам себя съесть».
– Лучше было отказаться от него и быть униженной только передо мной, а не перед гурьбой покровителей.
Её высказывание кажется мне верным. По крайней мере, если бы я не была Милдред Хейз, то поджала бы хвост и незаметно сбежала, однако я – Милдред Хейз, гордый и чёрствый кусок хлеба. Чем дольше я смотрю на противницу, тем стремительнее внутри меня растёт гнев.
Без предупреждения и какого-либо намёка, Дона виртуозно наносит слабый удар. Опытные бойцы начинают с лёгкого, чтобы слабый противник ощутил себя достойным, а затем жестоко поражают его зазнайство. Этому приёму меня научил мой тренер по борьбе. «Ты победишь его не только физически, но и психологически». Но я не слабый противник, иначе бы никогда не разгадала намерений Доны.
Удар девушки-убийцы я отражаю молниеносно. Если она начинает с простоты, то я использую тяжёлую артиллерию. Я шустро лавирую под её поднятой рукой, ставлю ей подножку, но девушка успевает это заметить и прыгает с ноги на ногу. Она дерзко ухмыляется.
– Я ожидала большего от дочери Джюель. Ты выглядишь беспомощной и несчастной по сравнению с ней.
Я прямо-таки представляю, как вцепляюсь ей в глотку, ещё лучше – вырываю зачерствелое сердце. Она хотела поладить, но сама всё испортила. Дона знает, что однажды я стану сильнее неё и решила оторваться, пока это возможно.
«Как заносчиво, Милдред».
– Самоутвердиться за мой счёт – вот это да, несчастно, – говорю я, тыча в неё мечом. Я осмеливаюсь обратиться к толпе наблюдателей: – Называете меня выскочкой? Я не предам свою честь, даже если на меня будет направлено десять винтовок. Я предпочту умереть, но никогда не предстану перед тем, кто предвзято ко мне относится.
Покровители энергично перешёптываются. Тот, кто кричал «выскочка», окидывает меня полным презрения взглядом.
– Милдре-ед! – начинает Дона, но её голос выводит меня из строя.
Она влила опасную дозу яда в одно лишь слово. Мои руки решительно поднимаются, меч вздымается вверх, и я рассекаю девушке крепкий пресс.
– Нельзя было этого делать, – рычит Грэм.
Я смотрю то на Коши, то на Дону, пока тревога не накрывает меня с головой. Девушка держится за живот, а затем смотрит на кровь, окрашивающую её ладони. Она затыкает каким-то полотном рану, её щёки багровеют от злости. Великанша не умрёт от ран, помучается денёк, а если использует ониксовую мазь, вылечится за несколько часов.
Я успокаиваю себя этими словами, но торопливо бьющееся сердце эхом раздаётся в ушах. Грэм уводит меня из зала, оставляя окровавленный меч валяться на полу, как орудие убийства глупого преступника. Да почему я вообще о нём думаю?
Мы останавливаемся в веренице толстых песчаных колонн с искусной резьбой капители. Коши ведёт меня через узкие проходы между столбами прямиком к ярко-оранжевому свету. Я сажусь на тёплый кафель и поднимаю взгляд в пламенное небо: сегодня оно как никогда насыщенное и припекает сильнее прежнего. Отсюда видно двор как на ладони, а вдали, сквозь ряд металлических прутьев, – скалистую пустыню, затянутую толстой пеленой дыма.
– Владыка и семья Бодо поймали тебя на удочку, – процеживает Грэм, опёршись руками в поручень перил.
– Это… конец?
– Дона ничего не расскажет, но мы не можем рассчитывать, что другие умолчат.
– Почему вообще такие мелочные вещи должны что-то значить? Дона будет жить.
– Когда отправишься в другие сферы, тщательно изучай общий свод законов. «Указ №6. Если между покровителями или хранителями происходят серьёзные бои, видимые обществу, с намерением навредить или убить, то каждый, кто участвовал в битве, будет сокрушать ровно семь дней без перерыва. Требуется обязательное предоставление доказательства: присутствующие обязаны подтвердить цели каждого участника сражения».
– Отлично, теперь мне ясно, что ждёт Дону, но я…
– Правительство готово зацепиться за любую твою ошибку. Появится предлог для наказания. Нигде не пишут о наказании для обычных людей, потому здесь подразумевается «на своё усмотрение». За тобой идет постоянная наблюдение. Выглядит так, словно они… знают, – проговаривает Грэм. – Знают, что в тебе есть огромная сила.
– Они могут знать?
– Пророчество открыли два десятка лет назад. Каждый местный знает о твоём появлении, но они не предполагают, что ты здесь уже два месяца и что это конкретно ты.
– Тот мужчина из Аметистовой сферы был хранителем? Тогда я подслушала ваш разговор.
– Это посыльный хранителя Адио. Фактически одно и то же. Он указал на тебя, однако я не буду рассказывать другой сфере о своих наблюдениях. Владычица Аметистовой сферы убеждена, что ты – ключ Пророчества. Таким сведениям небезопасно разгуливать в пределах не доверенного круга лиц.
– А что по поводу других Владык?
– Если бы Флавиан и семья Бодо знали, я бы их давно уличил, а вот Джюель… От неё можно чего угодно ожидать.
– От болезни нужно избавиться прежде, чем она начнёт прогрессировать. Если кто-то разнюхивает о моей связи с Пророчеством, я не доживу до выпуска.
– Я буду наблюдать за каждым. Впредь сдерживай свой гнев. Столько сложностей из-за твоих вспышек.
– Вспышки? – возмущаюсь я. – По-вашему, мне стоило позволить ей изувечить меня? Да ещё и при всех.
– Стоило послушаться Дону и не лезть на рожон. Я всюду слышу, что ты тронулась умом.
– Пусть лучше так говорят. Я не жалкая.
– Да? Сейчас ты ничего не можешь сделать, кроме как показать свой неустойчивый характер.
– Хватит ни во что меня не ставить! Я живая, я человек и у меня есть грёбаные чувства. В отличие от вас.
Коши отводит глаза в сторону.
– Во многом я не права, но когда меня принижают… Я не буду выносить подобную гадость. Это отвратительно.
– Хочешь похвалы? – холодно с утверждением спрашивает Грэм.
– Я разве… просила нахваливать меня? Я просила не принижать меня лишь потому, что я человек. Вы не первый раз это делаете, будто люди – это пустота, ничто. «Чувства – это единственное, что связывает нас с земными. Мы другие, Милдред, запомни». Покровители возомнили себя защитниками из-за могущества. Люди и покровители одинаковые и не смейте отрицать это.
Я ожидаю, когда Грэм вымолвит что-то вроде сожалений или хотя бы вспыльчиво закричит, но ничего из этого не происходит. Он ненадолго сохраняет зрительный контакт без каких-либо эмоций, а затем спокойно выходит с балкона, будто его не задели ни одни из моих слов. Я останавливаю его, схватив за руку.
– Так вы реагируете на правду? – спрашиваю я. – Убегаете как трус.
– Милдред.
– Милдред?!
Коши с презрением рассматривает наши соединённые руки. Потом он встречает мой взгляд. Целых два месяца терпеть унижения и выслушивать, что я всего лишь человек мне осточертело.
Я толкаю Коши в плечи. Он не сдвигается с места. Ударяю ещё сильнее.
– Скажете ещё что-то, кроме моего имени?
Я поднимаю руку, чтобы снова выпустить свою ярость из клетки, как проголодавшегося волка, как в этот момент Грэм перехватывает мою кисть и выворачивает её. Я издаю сдержанный вопль, колени подгибаются, а затем я и вовсе приземляюсь на пол. Только тогда Грэм отпускает меня. Учитель садится на присядки.
– Я понимаю твой гнев, но и свой сдерживать я вечно не могу. Не делай так больше.
Он подаёт мне руку – я демонстративно смотрю на него и встаю самостоятельно, отряхнувшись от пыли.
– Мы оба неправы, – говорит учитель. – Отчасти.
– А я считаю, что полностью права. Моя речь была резкой, но это не значит, что я наплела чушь.
– Ждёшь извинений?
Я недовольно хмыкаю.
– Прошу прощения, что не следовал твоим принципам.
«Это, чёрт побери, не мои принципы, а факты», – гневно думаю я.
– Хорошо, – я выдыхаю горячий пар со рта и натираю область запястья. Он произнёс «прошу прощения» – только это приносит мне спокойствие.
– У нас есть более важные темы для обсуждения, чем ссоры. Только я могу тебя защитить. Будь рядом, не отходи. Опасность повсюду.
– Конечно, – строго соглашаюсь.
На балкон, лавируя между колоннами, бежит посыльный Грэма.
– Как и предполагалось! – возглашает он. – Владыка… Он хочет найти Милдред и наказать её.
Мы с Грэмом переглядываемся. Казнь или наказание? Пытка или допрос?
***
– Предстань перед Флавианом и семьёй Бодо. Я сделаю, что смогу.
– Вашей «команде» я бы тоже не доверяла. Они могли сообщить.
– Нет. Это кто-то из толпы доложил. Покровителей было достаточно.
Мы с Грэмом стоим перед входом в зал Владыки. Двое посыльных у дверей терпеливо выжидают, чтобы открыть нам.
Паника нарастает с каждой секундой, а напряжение в коридоре ещё стремительнее. Я выкарабкаюсь из самостоятельно вырытой ямы, в которую затащила Грэма. Я всегда это делала, сделаю снова.
В школе, в десятом классе, я разбила девочке бровь. Она это заслужила: лепетала грязные высказывания обо мне и моей семье. Когда меня вызвали к директору, я так же застопорилась перед её кабинетом, не решаясь войти, а в мыслях умоляла себя двинуться с места. Тогда я внезапно ощутила груз на своём плече: «Я буду здесь. Твоя упорность никогда тебя не подводила. Удачи, Милдред». Айк пришёл в школу сразу же, как узнал об инциденте. Может быть, я не победила всемогущего директора, но я держалась, не упав лицом в грязь. Защищала свою честь.
– Открывайте, – наконец приказывает Коши.
Меня озаряет сияние зажжённых канделябров и подсвечников. Кому-то захотелось побольше света – как иронично для такой грязной власти. Грэм не моргает, не дёргается: какое-то свечение для него – как глоток воды сделать.
Мы с учителем уверенно продвигаемся к платформе с троном для Владыки и двумя тронами поменьше для его правой руки. Странно, что ранее этих жалких седалищ здесь не стояло. Алисия изящно опирается ладонями на трон матери. Они выглядят одинаково: та же ухмылка, дерзкий взор, длинные волосы цвета крепкого кофе и аристократичность.
– Приветствую, – в тон произносим мы с Коши, склоняя головы в знак поддельного почтения.
Чтобы больше не преклоняться перед этими чудовищами, мне хочется избавиться от головы.
Генри, отец Алисии, противно дёргает щекой.
– На этот раз мы думать не будем, – говорит Мэри. Мать Алисии сдерживает довольную улыбку. – Ты получишь наказание, Милдред.
– Я сам решаю! – вздрагивает Флавиан, стараясь казаться повелительным. Он машет лапищами, как глупый старик, а иногда скручивает губы в трубочку. – Завтра я назначаю тебе экзамен. Будешь заканчивать первое Испытание перед Бодо и передо мной.
– Она ещё не завершила обучение, ваше владычество, – медленно проговаривает Грэм, не поднимая глаз.
– Аргх! Не лезь, бельчонок, – грубит Владыка, привычно брызгая слюной. Если хотя бы капля приземлится на мою кожу, боюсь, смерть неминуема. Пенистая жидкость с кусочками еды и частицей жёлтого налёта расплавит меня до костей подобно кислоте. – Я принял решение. Такие проступки караются. Ты ранила покровителя перед обществом, что законом запретительно.
– Ваше владычество, как я получу наказание, если те, кто причинил мне боль не наказан? Меня домогался Зейн, била Алисия. Посидеть в шикарной темнице не было для неё достойной расплатой. Хранитель, посланный вами, изувечил меня, я не могла двигаться… – На пару секунд я замолкаю, позволяя ужасным воспоминаниям вернуться. – Он жив, на свободе. Дона вызвала меня на бой, я согласилась. Бой – это сражение, а в сражении получают ранения. Я не единичный случай. Вы цепляетесь за мою незначительную ошибку.
– Изучи закон. Он существует, чтобы избежать разладов в народе, наводить мир и порядок. К тому же мы не обязаны изъяснять своё распоряжение перед человеком, – Генри желчно кривится. – Впредь забудь о том, чтобы открывать рот в сторону правительства, пока тебе не дозволят.
Я хмыкаю от раздражения и заставляю Грэма посмотреть на меня. Он одобрительно кивает. Неужели всё идёт по его плану?
– Конечно, – отвечаю я. – Я буду усердно готовиться к экзамену, а теперь разрешите нам с учителем удалиться.
Я вылетаю из пропахшего плавленым воском дикого места, пока жар не заставил меня упасть в обморок на глазах у ненавистников. Грэм предлагает руку, но я вежливо отказываюсь. Совсем скоро мне станет лучше, и я пойду сама.
– Ненавижу их, – рычу я, сжимая толстенный ониксовый пилон. – Разве не прекрасно сдать экзамен и уйти в другую сферу?
– Во всём есть свои минусы.
– По крайней мере, я надеюсь на лучшее. У вас есть план?
Коши переносит нас. Мы стоим посреди ротонды. Сосредоточенное лицо Грэма освещается красными огнями.
– Они сделали, что нужно. Экзамен. Ты перейдёшь в сферу Голубой Бирюзы. Там будешь в безопасности.
– Они тоже могут не принять меня, – продолжаю за учителя.
– Полагают, сфера Чёрного Оникса вызывает ужас от жестокости покровителей. Есть те, кто более жесток – покровители сферы Голубой Бирюзы. Мы верные, целеустремлённые, кровожадные, что не скажешь о наших врагах – невинных неженок, страшащихся замарать руки в крови. Они всегда работают через своих шестёрок. Поэтому тебя могут не принять.
– Ваши слова не внушают мне уверенности, – вполголоса говорю я.
– Ты должна справиться. Аметистовая сфера гарантирует бо́льшую защищённость. Владычица хорошая женщина.
– Я не буду смотреть в будущее, – мрачно усмехаюсь с толикой уныния.
Я могу не дожить до этого момента, потеряв возможность стать покровителем. Поначалу мне хотелось умереть, чтобы никем не становится, а сейчас я намерена пойти на всё, чтобы выжить. Я хочу всем доказать, что люди не жалкие и что именно из людей мы выходим могущественными творениями. «Люди создали вас». Я хватаюсь за это высказывание: обязательно использую его.
– Около пятнадцати часов до начала экзамена. Наблюдение и практика. Первое – простое.
Я хочу спросить: «Вы мне не лжёте?», но Грэм бы не стал говорить иначе, чтобы меня утешить. Он не лжёт – начальная часть будет самой безобидной.
– Признаю́сь, я переживаю. Я боюсь практики не потому, что не справлюсь, а потому, что экзамен будет под контролем Владыки.
– Я подстрахуюсь, – твёрдо заявляет Грэм.
Он всячески пытается спасти мне жизнь. Я не могу отплатить ему самым желанным, но вспоминаю, что обещала выяснить причину смерти его семьи.
– Могу я как-то рассчитаться с вами?
– Нет.
– Ваши родители…
– Тебе нужно беречь силы. В другой раз разберусь.
– Если посмотрю одно видение, моя жизнь не оборвётся в тот же миг. Никаких «на всякий случай» или «а что, если».
Коши переносит нас в его комнату. Хвойный запах покровителя, витающий в спальне, заставляет меня сделать глубокий вдох. На кровати Грэма, между двумя подушками, лежит его кот. Пока покровитель ищет камень, я планирую заняться питомцем. Осторожно протягиваю к нему руку, чтобы не спугнуть. Он еле отличим от подушек и по цвету, и по размеру. Учуяв незнакомку, он резко отпрыгивает к боковой спинке, янтарные шары вспыхивают.
– В холодильнике варёное мясо. Покорми его. Миска возле тумбы, – бросает Грэм, увлечённый поиском.
Я накладываю ему нарезанную кубиками свинину и курицу. Питомец крадётся рядом. Когда я отхожу на дальнее расстояние, он шустро бежит к своему ужину.
– Как у вас хватает времени следить за котом?
– Иногда за ним приглядывал Зейн… Теперь Яфа.
Учитель находит ожерелье своей матери и подаёт его мне. Я плюхаюсь в кресло, остерегаясь дотрагиваться до сердца подвески. Я узнаю то, чего не знает Грэм, увижу его историю собственными глазами.
– Мы можем попробовать сделать это вместе? – Учитель вопросительно смотрит на меня. – Возьмёте меня за руку?
Тёплая ладонь учителя соединятся с моей. Я кидаю украшение в образованную нами пригоршню.
Дышать становится трудно, словно кто-то стиснул мои лёгкие, как охапку цветов. Чёрная пелена исчезает только через пару минут, демонстрируя хорошо сложённого мужчину.
– Страдают невинные люди, – восклицает он, и его голос выдаёт волнение.
Мать Грэма со злостью вонзает меч в снег.
– Когда дело касается моего сына, мне без разницы, кто страдает.
– Теа, он может сокрушать в сфере! И Грэм не пострадает, и остальные покровители.
– Вчера ты говорил иначе, Уолтер. Никак передумал? Я не хочу для него такой жизни, как у нас. Он будет жить на Земле как человек. Для него так лучше.
– Не дай им сокрушить фаугов. – Уолтер опускает плечи. Решимость. Уверенность. Сожаление.
Воинственные родители переносятся на несколько километров от начального места, где обитают другие покровители.
– Сегодня обещали подвижки ледников, – напоминает покровитель, одетый в майку. Белые хлопья сыплются ему на голые руки. – Как-то мы долго ждём.
Теа и Уолтер, как две птицы, но только без крыльев, подлетают к десятку покровителей и без лишних слов пронзают им животы, некоторым перерезают шею или рассекают грудь. Кровь окрашивает снег в светло-алый оттенок. В лицах покровителей я вижу лишь ненависть. Кто-то пробует подняться с колен, взяться за меч. Все до единого бессильны.
Фауги спешат съесть свою добычу. Ледники начинают дёргаться, стая фаугов, быстро кружа в воздухе, моментом прекращает это действие.
– Борись, Уолтер, – выкрикивает мать Грэма. – Во имя нашего сына не будь слабым.
И Уолтер прокалывает покровителя, который пытается встать.
Видение резко прерывается. Я встаю с кресла, чтобы не погрузиться в небытие и совсем забываю о Грэме, который сидит на полу.
Он пристально смотрит в одну точку, осмысливая увиденное.
– Это было ради меня, – проговаривает он. – Они обрекли себя на гибель, их план не сработал. Они поступили опрометчиво, бросили меня в логово зверя.
– Что стало с теми жестокими людьми?
– Вермандо не позволил узнать их имена и местонахождение, но… он заверил, что каждый ни на минуту не перестаёт жалеть о том, что родился. Судьба определила их место и наказание.
– Значит, вас забрал Вермандо.
– Да.
– Ваши настоящие родители были хорошими, но глупыми. Я не понимаю их мотива. Они могли таким способом обратить на себя всё внимание, чтобы о вас забыли. Но для чего? Хранители бы по исполнении восемнадцати почувствовали бы вас. Скрытый смысл.
– Камень ничего не скажет, – вздыхает Коши и поднимается. – Мы больше не будем к этому возвращаться. Тебе нужен сон.
– Да…
Когда я выхожу, кот Грэма тихо мурлычет у моих ног, но тереться опасается. Я невольно улыбаюсь звукам, которые он издаёт.
Когда я остаюсь в одиночестве, меня накрывает волна тревожных мыслей. Пока я не стану покровителем, образы моей неестественной смерти будут бесконечно тиранить меня. Завтра я должна надеяться только на себя.
Глава 14
Полупустая трапезная. Я прожёвываю жареную свинину с горячим соком и ядрёным соусом. Вкусно, но я не получаю наслаждения от принятия пищи: мой разум окутала пелена мыслей о смерти, выживании, первом Испытании, о сокрушённом мною фауге. Я замечаю за собой прерывистое дёргание ногой, постукивание ногтями по столу или увлечённый в одну точку взгляд. Сейчас где-то конец мая или начало жаркого июня. Неплохо погибнуть на рубеже прекрасных времён года, которые я безумно любила из-за огромного количества лёгких платьев в магазинах. Стоит ли мне найти хранителя, который прервал мою земную жизнь, стёр память знакомым, друзьям и злопамятным встречным, чтобы потребовать обратно мои миллионы, потраченные на шкаф с ветхими и ни разу не надетыми нарядами?
– Так рано проснулась? – сзади раздаётся голос Грэма.
Я стукаю вилкой по тарелке, застигнутая врасплох его резким и абсолютно бесшумным появлением. Покровитель садится рядом.
– Да.
Я просыпалась несколько раз за ночь. Меня преследовали страхи, что кто-то надо мной нависает. В полумраке блеснёт заточенный кинжал убийцы, вонзится мне в горло с такой же лёгкостью, как иголка проходит сквозь тонкую ткань.
Я громко откладываю нож и вилку. Свинина так и осталась раскуроченной.
– Всё пойдет по плану, – успокаивает Грэм.
– Сегодня… всё закончится. Меня будет ждать другая сфера, пропитанные похотью покровители, – выплёвываю я как оскорбление. – Не догадываясь о моей силе и связи с Пророчеством, меня ждёт обучение с новым учителем. Я выбрала вас, Грэм Коши, я выбрала Яфу. Я отступлю. Возможно ли вернуться?
– Не знаю.
Его короткие и бессодержательные ответы иногда поднимают стрелку на шкале моего настроения до ярко-красного оттенка.
– Вы ничего важного от меня не утаиваете?
– Нет.
– Тогда почему мне нельзя узнать детали вашего плана?
– Я предпочитаю оставлять информацию об одиночных планах только для одной пары ушей – моих.
В душу, как пакостный невидимый паразит, закрадывается тоска по родному дому, Айку и учёбе. В то время я жила беззаботно и считала, что усердно тружусь ровно до того момента пока судьба не подпустила меня к сверхвысоким ониксовым стенам, не вынудила преодолевать непроходимые трудности, подвластные лишь сильнейшему покровителю.
– Вам виднее, как поступать.
– Нам лучше поспешить. Разберёшься по ходу.
Грэм переносит нас на тысячи этажей вверх. Я будто выглядываю из иллюминатора: толстый дымчатый ковёр застилает вид на двор и отделы замка, его кудри движутся медленно, а ярко-красные хаотичные вихри плавными движениями угрожают зажевать меня. Как бы высоко мы ни возвышались, небосвод отдаляется. Я борюсь с желанием спрыгнуть с балкона на мягкий облачный матрац… а затем позволить ему отпустить меня.
Где-то вдалеке слышится лязг стали при скрещивании мечей и отрывистый смех. Здесь, на огромной высоте, в безлюдном месте, куда доносятся глухие звуки, я чувствую себя правителем всего сущего, который наблюдает за собственными подданными.
По тёмному мрамору раздаётся шарканье.
– Приветствую. – Появляется мужчина с седой густой бородой.
– Приветствую, Янко, – говорит Грэм. Я киваю хранителю.
– Переходи к делу, Коши. Просто так ты к нам не приходишь. – Янко по-старчески отправляет руки за спину.
– Выплата. Помните?
Я послушно стою, не решаясь сделать лишнее движение. Моё доверие к хранителям пошатнулось, но от Янко веет сдержанностью, он кажется таким разумным и добрым, что я задумываюсь, будто не все хранители собираются дружным стадом. Пока мне отчего-то трудно в это поверить.
– Чего же хочет юный воитель?
– Прошу вас провести Испытание.
– Безусловно, – живо отзывается Янко. – Это всё, чего ты хотел?
– Нужно провести его втайне от Владыки и переправить Милдред в следующую сферу.
Хранитель опирается на перила и устремляет задумчивый взор в небо.
– Как я могу идти против власти и закона? Я смертный, меня… убьют. Если Владыка желает видеть процесс, я тому не помеха.
– Вы его приближённый и старший хранитель. У нас дефицит покровителей, а хранителей ещё меньше. Он не убьёт вас из-за того, что вы его ослушались. Напомню, за вами долг, вы мне обязаны.
Янко сомневается, скрипя такими же белоснежными, как макушка, зубами. Грэму удаётся пробить его непроницаемую оболочку благородности и послушания.
– Сейчас, – объявляет Коши.
– Она справится? – Янко внимательно осматривает меня, впервые удостаивая вниманием.
– Да, – твёрдо отвечает учитель.
Старик кивком соглашается, сообщает координаты и покровитель, не раздумывая и даже не взглянув на карту, переносит нас. Из книги об обязанностях сокрушительных я вычитала, что помимо оружия у них при себе должна быть карта мира, чтобы мгновенно определить, куда отправиться сокрушать фаугов и мысленно представить это место. Как мне рассказывал Грэм, он знает большинство координат наизусть, а некоторые он выучил, предполагая, что эта точка может быть неоднократно подвержена ущербу. Туда, куда мы перенеслись, природа наносит постоянное разрушение.
Жар, кожу подпекает, дышать трудно. Вулкан вспыхивает ярким светом, внутри него бурлит магма, земля под ногами свирепо вздрагивает. Я вот-вот потеряю равновесие и не смогу встать, пока толчки не прекратятся.
Учитель достаёт меч из ножен, умело прокручивает. Его азартный взгляд такой непривычный и новый. Грэм посвятил жизнь покровительству, уничтожению фаугов, его символ – щит, броня; цель – защита. Он уверен, что свергнет Владыку и семью Бодо, унизит высокомерную Алисию, его бывшую возлюбленную, и взойдёт на громоздкий трон, будет властвовать замком, городом, своими сокрушительными, посыльными, назначит главного хранителя, у него будет правая рука. Ею станет Яфа или Кой. Неплохо на этот пост подошла бы жёсткая Дона. Хардин определённо исключается – я заметила, что учителю не по душе вспыльчивые особы. Теперь я состою в команде Грэма Коши, я –его союзник. Милдред Хейз – надежда. Я уверена, он добрался бы до власти без моей помощи, но пока здесь я – это произойдёт быстрее и эффективнее. Или я стану запасным планом, если с основным не удастся. Добьюсь ли я должности правой руки, когда кошмарам сферы Чёрного Оникса придёт конец?
«Замолкни, глупая. Не думай. Не мечтай», – упрекаю себя.
Я почувствую силу одного из самых сильных и уважаемых покровителей, моего учителя.
Хранитель встряхивает чёрный плащ и отходит на четверть мили, чтобы брызги и обломки, если повезёт, не настигли его. Грэм перемещает нас ближе к земной бурлящей выпуклости. Моё лицо мгновенно обдаёт жаром, кожа покрывается настырными росинками пота, я незамедлительно их обтираю.
– Извержение может длиться годами, – кричу я.
– Нас сменят, – покровитель пытается перекричать звуки взрывов.
Он одобрительно кивает, недолго удерживая мой взгляд. «Ты справишься», – я заставляю себя поверить, что глаза учителя твердят именно утешение.
Бум!
Из жерла вытекает полоска лавы. Я поднимаю ладонь, чтобы схватиться за Грэма. Опускаю. Почему я превращаюсь в загнанного в углу крохотного котёнка? Моя жизнь здесь никак не застрахована. Взрыв – и меня нет. Мне не приходилось убивать странных созданий, стоять вблизи действующего вулкана в присутствии опытного покровителя и мудрого хранителя.
«Страх обоснован. Ты не жалкая».
Учитель сосредоточенно смотрит на клубящиеся из кратера клубы дыма. Фауги уже должны быть здесь. Шустрые творения мчатся с неимоверной скоростью, белые как облако, пышные, различных размеров и опасные.
Грэм бежит по воздуху, точно перед ним крутая лестница, его силуэт скрывается за вихрями дыма.
Я замечаю резкое движение в дымовой гуще: Грэма словно поддувает сильным ветром. Внутри «тумана» Коши яростно сражается с фаугами. Он в большой опасности, фауги для него – погибель, конец. Они могут запросто пройти сквозь него и лишить сферу, всего она что желала. У меня просыпается желание помочь, беспомощность больно колет. Я не способна даже себя спасти.
Грэм выныривает из плотной пелены, делает в воздухе кувырок через себя и на одно колено приземляется на твёрдую поверхность, едва не угодив в раскалённый поток.
– Грэм! – вырывается из уст.
Он не слышит меня, либо игнорирует.
Скоро и я буду на его месте. И это «скоро» случится через несколько минут. Я буду держать в руках меч для Испытаний, сокрушать фаугов без малейших покровительских сил.
Где-то позади, в чаще леса, стоит хранитель Янко и наблюдает за тем, как сокрушает Грэм, ждёт, когда я решусь.
Толкнуть своё тело, заставить ноги передвигаться, кинуть вызов опасению. Поверить в себя, вспомнить тренировки, во время которых учитель намекал на мои подвижки в обучении. На протяжении двух месяцев меня обуревала ненависть при виде опухшего лица Флавиана, нахальной улыбки Мэри, жестокого взора Генри, каждого броского выражения Алисии. Благо, я забыла, как выглядит Зейн: он трусит показываться передо мной, боится даже Коши поприветствовать. Я нещадно хочу покончить со всеми ними, стереть существование распроклятых покровителей.
– Послушай, Милдред Хейз, – доносится голос Янко. Я оглядываюсь, чтобы найти его поблизости, но меня окружает лишь лес, брызги вулкана, фауги и Грэм. Хранитель говорит в моей собственной голове. – Когда решишься, меч почувствует это.
Я ступаю в сторону вулкана: справа от меня расплёскивается лава, земля под ногами содрогается. Готовность – вот что мне необходимо. Экзамен поделён на два разных дня, но мне приходится совмещать его в один, чтобы выжить. Я почти не смотрю на Грэма из-за паники, но стараюсь изо всех сил увидеть его мощь.
В данный момент я хочу помощи, чего за всю свою жизнь не делала. Одиночество породило во мне рикошет, с лёгкостью отбивающий жалкие предложения и поддержку. К честной вершине добираться нужно в одиночку.
Мои руки разжимаются, и на пальцах я чувствую холодную сталь. Я победно улыбаюсь, едва контролируя усмешку. Но как только я вспоминаю, что меч не решает проблему, холодею и сосредотачиваюсь.
Фауги ощутят угрозу и стаей ринутся на меня. Пока некоторые заняты Коши. Я терпеливо жду, внимательно осматривая лазурное небо. Становлюсь в стойку, готовая сразить нечисть.
Боковым зрением я замечаю движение сзади меня. Я резко разворачиваюсь, применяю оружие. Пульс учащается, в ушах звенит, к щекам подступает кровь, и я всем телом ощущаю дразнящий жар. Теперь великую опасность представляют не фауги. Владыка, семья Бодо устремили на меня неоднозначные взгляды. Алисия смеётся с меня, шепча что-то грозной матери, которая совсем не слушает дочь. Девушка машет мне, будто я ей близкая подруга. Но в её жесте нет ни толики добрых намерений. Генри гордо расправляет грудь, когда я оглядываю его.
Что-то поддувает мои волосы. Я не сразу соображаю, увлечённая властью. Внутри меня всё колышется то ли от злости, то ли от нервов.
– Милдред! – кричит издалека Грэм, одним лёгким взмахом лезвия рассекая трёх фаугов.
Его крик бьётся о невысокие холмы, обходит всё пространство, прежде чем я слышу его и понимаю, что он спасает мою жизнь.