Глава 23. Коньки, глинтвейн и акварель
Колючая ель возвышалась над парком безмолвным наблюдателем. Её силуэт, украшенный блестящими красными шариками и гирляндами, был заметен издалека. Эбби рассматривала каждую ветку, каждую острую иголочку. Такое знакомое чувство…
Предвкушение праздника, рождественского чуда. Она ощущала это каждый раз, выходя на главную площадь родного города, любуясь огнями гирлянд, отражающихся в витражах церкви. Да, верно, на площади стоял величественный костел. Старинное здание старинного города.
Вот только если кто-то спросит имя святого, которому был посвящен костел, Эбби не ответит. Не вспомнит, хоть знала это всю жизнь. Почему же в голове так пусто? По коже прошелся легкий холодок. Неужели опять начинается?
– Эбби, а какой у тебя размер ноги? – прозвучал голос Луи над ухом.
– А тебе зачем? – по привычке насторожившись, спросила девушка.
– Как зачем? Мы же договорились, что возьмем тебе коньки на прокат. У меня-то есть.
– Ах, да. Но я подумала… А что если я тут постою? Совсем не умею кататься.
– Эй, не выдумывай. Даже Майкл согласился, – он указал пальцем на парня, пытающегося натянуть коньки на две пары шерстяных носков. Тот, заметив их взгляд, недовольно опустил брови.
– Да, я ношу несколько пар носков. Я очень болеющий человек, так что оставьте комментарии при себе.
– Мы и не против, – Луи хихикнул и повернулся к собеседнице. – Так что?
– Мне стыдно снова тратить твои деньги, Лу. Я так не могу.
– Так это не мои деньги, а бабушки.
– Не велика разница.
– Ладно. Если ты не прокатишься со мной, а будешь стоять в стороне – я опечалюсь. Ты же не хочешь, чтобы я грустил? – он состроил жалобные глазки.
– Как подло, господин Калвер.
– С Вами никак по-иному, госпожа Макгоуэн.
Луи повел девушку к будке, где выдавали коньки. Выбрав подходящие, он сел на скамейку и принялся обуваться. Эбби последовала его примеру. Белые коньки, чуть исцарапанные сбоку, с такими же белоснежными шнурками. У парня коньки были поношенными, когда-то голубыми, а сейчас темно-синими. Среди других они выглядели совсем худо, но не похоже, чтобы Луи это смущало. Он помог Эбби встать и предложил проводить до льда. Но когда девушка отказалась, пожал плечами и уверенным шагом пошел к Майклу. А вот Эбби пожалела, что отказалась от помощи. Для неё несколько метров той же дорогой стали настоящим испытанием. Шаг, потеря равновесия, новый шаг. Добравшись до катка, она выдохнула. Но самое трудное ждало впереди. Майкл уже стоял у деревянного бортика, рассказывая какую-то историю про свою знакомую брюнетку, повстречавшуюся ему на этом самом катке. Луи улыбался, изредка задавая вопросы.
– Даже номер не дала, прикинь, – громко, словно они одни здесь, сказал Майкл, но стоило ему заметить Эбигейл, как тут же перевел тему: – О, а вот и сестренка пожаловала. Как тебе ходьба на коньках?
– Чудесно. Словно учусь заново ходить.
– Я тоже так думал, когда первый раз встал на лед, – Луи вытянул руку, затянутую вязаной варежкой. – Начнем?
Эбби выдохнула и нерешительно кивнула. Её ладонь накрыла рука парня. Майкл смотрел с неприкрытым весельем, будто пришел сюда только для этого.
– Ты её не танцевать учишь, очкарик.
– Тебя никто не спрашивал, – огрызнулся Калвер, делая шаг назад.
– Ты сам меня позвал.
Девушка на реплики рыжего не отреагировала, повторила движение Луи, но уже вперед.
– Поехали в другую сторону, Лу.
– Бросите меня? Я думал, что мы друзья.
– Я покатаюсь с тобой, но позже, – парень покорно развернулся, потянув спутницу за собой. – Не скучай, старик.
Эбигейл старалась успевать за юным учителем. Держаться на ногах оказалось совсем не просто. Но она ни разу не упала, как это показывают в фильмах, где главный герой впервые становится на лед. Успехом не назовешь, но девушка уже гордилась собой. Остановившись у бортика, Луи с сожалением выпустил чужие руки.
– Держись. Для начала будем двигаться по стенке.
– Елочкой?
– Ага.
Эбби крепко взялась за бортик, стараясь копировать движения Луи. Парень катался легко и быстро. Он замедлялся, останавливался, чтобы девушка могла повторить за ним, а потом вновь разгонялся. Через десять минут Эбигейл чувствовала себе гораздо увереннее, чем раньше. Помогли этому и проезжающие мимо люди. Многие держалась также неловко и нелепо, как и она, поэтому никто не обращал внимания на рыжую девочку. Но всё же она не решалась расстаться с опорой. Взглянув на Луи, словно ища похвалы, девушка невольно улыбнулась. В теплом свете фонарей он выглядел звездой шоу про фигуристов. Его плавные движения завораживали.
– Скучно здесь. Давай покатаемся по-настоящему.
– Только если ты будешь держать меня, – Эбби протянула ему руку.
– Извини, – он весело подмигнул, – без меня. Я же хочу научить тебя двигаться самостоятельно.
Эбигейл гордо смахнула мешающие пряди с лица и сделала шаг вперед. Не так уж плохо, хоть и без изящества. Ободрившись, девушка оттолкнулась со всей силы. Наверное, слишком сильно. Громкое падение было обеспеченно, не подоспей бы Луи. Он удержал девушку, получив за это по носу.
– Ох, Луи, прости, я случайно.
– Ничего, я привык.
Эбби фыркнула, опуская взгляд на лед. Белый, весь изрезанный тонкими лезвиями коньков. А ведь её следы тоже остаются здесь.
– Где ты постоянно витаешь? Земля вызывает Эбби! – он дотронулся до чужого подбородка и приподнял лицо девушки. Та вздрогнула, стараясь не встречаться с взглядом визави.
– В чем дело? – не мог понять Луи.
– Всё в порядке.
– Ты не можешь говорить, что всё хорошо, когда всё совсем не так.
– Лу…
– Скажи сейчас. Я обязан знать.
Девушка прикрыла глаза. Она ощущала напряжение каждой клеточкой тела. А в голове звучал разговор с Майклом. И никуда от этого не сбежать.
– Я должна вернуться домой.
– Я знаю.
– Дело не только в моем желании. Я… начинаю забываться. Имена, лица. Ничего не остается в моей памяти. И сейчас я осознаю, что дело именно в часах. Всё это происходит потому, что Эбигейл Макгоуэн не должна быть здесь. Часы стирают мое сознание.
Луи потупил взгляд, сжимая стан девушки всё сильнее. Он не верил. Не хотел даже думать о таком.
– Может, тебе кажется?
– Нет. Я уверена. Это происходило с самого начала, просто я не знала, как тебе объяснить свои ощущения. Я забыла лицо Тенэбра. А потом не вспомнила имя Марка. Теперь я не могу назвать даже город, в котором жила, – голос Эбби дрогнул, и она замолчала. Попыталась составить одинокие слова в предложения, но снова потерпела поражение. Тогда лишь подняла взгляд и невесомо, всего на пару секунд коснулась губами обветренных губ парня. – Это не страшно. Странно, непривычно, но не страшно. Вот только я думаю: наступит ли такой момент, когда я забуду абсолютно всё? Всю свою жизнь. И уже тогда меня охватывает ужас.
Крохотная снежинка упала за шиворот парня. Он поморщился и натянул шарф до подбородка. Хоть щеки заалели от мороза, холод его совсем не беспокоил. Но он видел руки девушки, покрасневшие от холода. У неё не было перчаток.
Луи помедлил, но все же решился. Поднес её ладони к своему лицу и выдохнул, пытаясь согреть своим теплым дыханием. Когда Эбби в смятении закрыла глаза, он отпустил чужие руки.
– Я обещал, что помогу тебе вернуться домой. И я храню это обещание.
– Спасибо, Лу.
– Нет, не надо. Не сейчас. В такой вечер, когда пойдет снег, мы с тобой встретимся вновь. Спустя десять лет. Я буду скучным взрослым, а ты останешься такой же. Вот тогда и поблагодаришь.
– Договорились, – ласково улыбнулась она.
– Эй, я всё понимаю, но начинает холодать, – за спиной появился Майкл, заставляя пару вздрогнуть. – Пойдем за глинтвейном, а?
– Если ты угощаешь, – парень хихикнул и спрятал руки в карманы. – У меня не осталось наличных.
Эбби очень любила клюквенный глинтвейн. Она пила этот напиток на Рождество, день рождения мамы и всегда, когда было грустно. Клюквенный сок и специи – всё, что нужно для его приготовления. На самом деле девушка не думала, что Майкл угостит их глинтвейном. Он представлялся ей жадным, грубым студентом-прогульщиком, единственное умение которого – пугать подростков и вышибать деньги на сигареты. Но этот вечер раскрыл парня с другой стороны. Покрепче перехватив свой стакан, Майкл озвучил цитату Вольтера о сладости глинтвейна и принялся за пряный напиток. Они сидели на деревянной лавочке рядом с катком и пытались согреться.
– Ностальгия, – протянул рыжий, лениво откидываясь на спинку лавки. Себе он купил классический глинтвейн, ведь считал, что пить его без вина запрещено. – Люблю, когда температура падает. Прямо как в Шотландию вернулся!
Луи согласно засопел. Он обжег язык и теперь ждал, когда напиток остынет.
– Почему ты уехал из Шотландии? – неожиданно для себя спросила Эбби.
– Долгая история, но если интересно, то могу рассказать. У нас большая семья. Шесть детей. Родителям было сложно нас обеспечивать, поэтому меня и моего младшего брата отправили к дяде на воспитание. Сначала это звучало по-другому. Нас отправили на летние каникулы в Анкорн, но пришлось остаться по просьбе мамы. Поэтому я уже четыре года здесь тусуюсь.
– А где твой брат?
– У дяди. Я съехал от них, ведь у дяди еще полный дом родственников. Проблем хватает и без меня.
– Вот как… Получается, ты с юношества сам себя обеспечиваешь?
– Вроде того. С шестнадцати лет как рыба в море. Но хватит обо мне, лучше о себе расскажи что-нибудь, сестренка.
– После таких слов все мысли исчезают.
– Ну же, ты же легендарная личность! Будешь потом автобиографию писать, – он одобрительно кивнул своим мыслям. – Столько возможностей! Мы же можем поставить на футбольную команду, которая выиграет чемпионат, и получить за это огромные деньги.
Луи закивал, всё еще ожидая, когда глинтвейн перестанет обжигать.
– Не получится. Я не интересуюсь футболом.
– Ерунда! Любой вид спорта, только скажи.
– Я не помню таких вещей, прости.
– Серьезно?
– А ты помнишь исход хоть одного матча девяносто восьмого года?
Майкл хотел возразить, но не нашел, что ответить. Он почесал щетину и сделал последний глоток.
– Должно же быть хоть какое-то применение твоего дара.
– Я бы не назвала это даром. Просто попала не в то время, не в то место. Если Тенэбр не имел ко мне странных намерений, я, наверное, отдала ему часы. Поверила бы, что ему нужны лишь они. И не было всего этого.
– Тенэбр? Тот парень, который тоже охотиться за часами?
– Ага. Наверное, Луи говорил тебе, – сказала девушка. Открывать личность Тенэбра она не хотела.
– Говорил-говорил, – Майкл улыбнулся. – Толковал мне о том, какое крутое прозвище выбрал этот парень. Он бы сам такое взял.
Луи в ответ лишь нахмурился, пробуя столь желанный напиток. Холодный глинтвейн утратил всё свое очарование.
Вернулись домой они уже затемно. Миссис Калвер сидела в кресле и читала глянцевый журнал, приговаривая что-то вроде «нынешняя мода – сплошной срам». Несмотря на едкие комментарии в сторону моделей, выглядела она спокойной. Но стоило Луи лениво плюхнуться на диван, как взгляд женщины переменился. Строго, с нескрываемой возмущенностью, Ева произнесла:
– Радость моя, ты когда в школе был последний раз?
Парень удивленно приподнял брови, лихорадочно сочиняя оправдание.
– Определенно в этом году.
– Без шуток, Луи. Почему мне звонят твои учителя? Ты не представляешь, как я устала краснеть за твою безответственность.
– Краснеть? Я, конечно, не примерный ученик, но не такой плохой, каким ты меня выставляешь.
– А кто подговорил весь класс уйти с литературы?
– Правило пятнадцати минут всегда действует, тем более, если это Шекспир. Не нравится мне он, – пояснил для Эбби парень.
– Ты не постеснялся забраться в кабинет после урока и подрисовать правильные ответы в контрольной работе. Стыдно должно быть!
– Стыдно приносить домой самую низкую оценку в классе.
– Вот что мне с тобой делать? А ведь говорят, что ты за деньги делаешь одноклассникам домашнюю работу по французскому!
– Тут уже готов поспорить. Всего лишь слухи, бабушка, – он состроил самое невинное лицо, на которое только был способен.
– Ничего не хочу слышать. Услышу еще раз нечто подобное, – женщина угрожающе постучала по столу. – Завтра в школу пойдешь. И никаких отговорок.
– Но… Зачем ходить в школу, если скоро начнутся рождественские каникулы?
– Потому, что они еще не начались. А теперь марш спать. Оба, – она кивнула в сторону Эбби. – Только по разным комнатам.
– Миссис Калвер! – возмущенно воскликнула девушка, краснея. Луи надулся и встал с дивана, чтобы скрыть смущение.
– Пойдем, Эбби, – сказал он, уходя, но вдруг обернулся у двери. – Бабушка Ева, ты таблетки выпила?
– Не занудствуй, цыпленок. В такие моменты ты ведешь себя как твоя мама.
– Не удивительно. Она этому научилась от тебя, я уверен.
Женщина тихо рассмеялась. В такие моменты она выглядела действительно счастливой. Эбби украдкой взглянула в её нежные, синие глаза.
– Доброй ночи, Эбигейл, – с доброй улыбкой произнесла Ева.
– Вам тоже, миссис Калвер.
Пожелав спокойной ночи, девушка поднялась к себе. Спать совсем не хотелось, но все попытки занять себя чем-то увлекательным провалились. Не зная, куда себя деть, Эбби переоделась в легкое платье, любезно предоставленное ей миссис Калвер, и отправилась бродить по дому. Но прогулка оказалась короткой: девушка остановилась у комнаты Луи, которая находилась в метре от её собственной комнаты. Она замялась, но всё же решила постучать.
– Кто? – раздался недовольный голос за дверью.
– Эбби.
Парень что-то пробубнил, уронил, выругался и только тогда открыл дверь.
– Что такое?
И вправду, зачем она пришла? Ведь на то не было видимых причин. Но впервые за долгое время девушка ощущала, что хочет сделать что-то неподдающееся логике. Ведь ей действительно этого хочется.
– Мне совсем не хочется спать. Можно пока посидеть с тобой? Если я тебе мешаю, то могу уйти…
– Нет, что ты. Проходи.
Луи выглядел растерянно. В мятой футболке с надписью "вас заметили" и широких штанах в клеточку он смотрелся милым домашним мальчиком. Даже плакаты рок-групп и постеры любимых боевиков над рабочим столом не разрушали этот образ. Эбби не хотела выдавать любопытства, но не смогла сдержаться. Комната подростка больше напоминала старую лавочку с самыми разными безделушками. Фигурки супергероев; монетки из разных стран, подвешенные на нить; диски с видеоиграми и фильмами; самодельные гирлянды из бумаги; визитки и рекламные буклеты; рисунки Лувра и других достопримечательностей Франции.
Последние очень заинтересовали девушку. Она пригляделась поближе к карандашным наброскам, удивляясь прогрессу парня. Три года назад Луи рисовал как обычный ребенок: неумело, кривовато, но от всей души. Сейчас же его работы впечатляли аккуратностью и величественностью. Каждая линия, каждый штрих создавали знакомую картину. Нотр-Дам, Шартрский собор, остров Мон-Сен-Мишель, Триумфальная арка, Сорбоннский университет. Среди примечательных пейзажей Франции можно было разглядеть рисунки и английских мест. Все эти незаконченные картины так сильно поразили Эбби, что она не могла произнести ни слова.
– Нравится? – спросил Луи, подходя сзади. Девушка со смущением вспомнила этот же вопрос на пристани. Она отложила рисунки и повернулась к парню.
– Очень. Я не думала, что ты так красиво рисуешь.
– Не так уж красиво, как ты думаешь. Косяков хватает.
– Брось, великолепные картины ведь.
Он довольно сощурился, повторяя про себя слова Эбби. Похвалу Луи любил.
– Хочешь, покажу свой альбом?
– Хочу.
– Садись.
Указав на стул, парень достал из верхнего ящика стола толстый альбом в черной обложке и вручил его Эбигейл. Сел рядом на подлокотник, что тут же недовольно заскрипел, и приготовился рассказывать о каждой своей работе.
– Это щенок Зак, он живет у нашей соседки. На самом деле я нарисовал его недавно, потому что долго не мог решиться заполнить первую страницу в альбоме. Всегда так волнительно: боишься испортить. Обычно я оставляю её пустой. О, а это Шелдон из "Теории Большого Взрыва". Знаю, ужасно получилось, но я старался. А здесь, – он указал на другой лист, где картинка была раскрашена нежными цветами акварели, – сад бабушки Евы. Когда рисовал его, понял, что пейзажи совсем не легко рисовать.
Эбби с интересом рассматривала рисунки, удивляясь продуктивности Луи. Он рисовал каждый день. За каждой картинкой скрывалась своя история, которую парень с удовольствием рассказывал. Но когда на новой странице появилась рыжеволосая девушка в белом, словно первый снег, платье, парень замолчал. Нарисованная девушка была подозрительно похожа на Эбигейл.
– Ну-у, дальше ничего интересного, давай посмотрим что-нибудь другое.
Не успела Эбби возразить, как юный Калвер отобрал альбом и вернул его на свое место.
– Это… Я?
Получив в ответ неразборчивое бурчание, девушка пытливо взглянула на друга. Сегодня она разрешит взять любопытству верх.
– Луи, ты же знаешь, что я не буду смеяться. Мне очень-очень нравятся твои работы. Позволь взглянуть еще, хоть одним глазком.
– Лучше не стоит. Не хочу выставить себя дураком перед тобой.
– Я бы никогда так про тебя не подумала. С чего ты это решил? Мне действительно интересно посмотреть на себя со стороны. Меня еще никто не рисовал.
– Правда? Вообще никто?
– Правда, Лу. Среди моих знакомых нет людей с таким талантом, как у тебя.
Парень нерешительно кивнул и принялся что-то искать. Уронив на пол несколько массивных книг, среди которых был англо-французский словарь, он наконец-то нашел потрепанный альбом. Его обложка была исписана короткими цитатами и маленькими рисунками лягушек, сов и почему-то тараканов. Решив не задавать лишних вопросов, Эбби потянулась за альбомом.
– Только не смейся. И… не ругай меня, если там будет что-то неудачное.
– Я никогда не стала бы так делать.
Девушка пролистала несколько страниц набросков дома напротив, остановившись на рисунке с всё той же рыжей девочки. Пусть она выглядела немного неровно, в её образе Эбби узнала себя в платье снеговика, которое когда-то давала ей миссис Калвер.
– Это тот самый альбом, в котором ты рисовал три года назад?
– Ага, он самый.
Она перевернула страницу, затем еще одну. Почти везде на Эбигейл весело смотрела маленькая девочка с голубыми глазами. С подписью и без, акварелью или краской, в полный рост и в профиль. Так странно видеть себя повсюду. Девушка подняла взгляд на Луи, который от волнения переминался с ноги на ногу.
– Ого, – только и смогла вымолвить Эбби. – Не ожидала, что здесь так много… меня.
– Я тоже не ожидал, – он прикусил губу. – Просто рисовал. Рисовал и рисовал, пока альбом не закончился. Мне было очень грустно без тебя, Эбби.
– Извини за это всё. Я не хотела заставлять тебя грустить.
– Ты здесь не при чем, честно! Так складывается иногда. Ты ведь сама мне это говорила, – Луи опустился на подлокотник, обнимая девушку за плечи. – Всё в порядке. Ты навсегда останешься моей первой любовью.
Тягучая тоска поглотила её. Это звучало так… Безысходно? Словно она может остаться лишь воспоминанием. Наверное, если бы его слова не будоражили и вгоняли в краску, то Эбби расплакалась. От простой фразы, как ребенок. Но она давно потеряла покой, поэтому даже слезы не казались слабостью.
– Быть может, мы встретимся в будущем? – с надеждой прошептала она.
– А ты бы хотела этого?
Девушка почувствовала, как предательски защипали глаза. Сейчас Эбби точно знала ответ, но не была уверена, что всё останется прежним. Для нее Луи близкий друг, самый верный соратник во всех делах. С ним приятно проводить время, приятно касаться его и целовать. Но заставлять Луи ждать будет самым эгоистичным поступком в её жизни.
– Да, – против воли прошептали губы.
– Тогда я подожду. Не так уж и долго, – чуть слышно ответил он и поцеловал девушку в щеку. Усмехнулся, опустился ниже и дотронулся губами до шеи. Эбби задрожала, прикрывая глаза от приятных касаний. Она не стала говорить, что в будущем не встречала парней по имени Луи.
Быть может, они еще не встретились? Или Луи нашел себе другую девушку и давно обзавелся семьей? Думать об этом не хотелось. Да и не получалось по правде сказать, когда чужие руки нежно поглаживали спину. Но приятное забытье исчезло, стоило раздаться глухому стуку.
– Луи, не забудь поставить будильник. Завтра в школу!
– П-помню я, – разочарованно выдохнул он.
Послышались шаги и звуки открывающейся двери по соседству. Бабушка удалилась в свою комнату.
– Наверное, мне тоже стоит пойти спать, – Эбби смущенно отодвинулась, поправляя платье.
– Ладно, – он помог ей встать и улыбнулся. – Завтра после уроков продолжим наше расследование.
– Нам придется идти в дом Блэра.
Парень чуть заметно скривился.
– Знаю. Ничего, я справлюсь.
– Может, не стоит? Я могу и сама сходить.
– Что? Даже не думай! Мы пойдем вместе, – упрямо повторил Луи. – Это наши проблемы и мы будем вместе их решать.
– Но если тебе неприятно видеться с ним, то я могла бы…
– Нет и точка. Неважно приятно мне или нет. Речь идет о часах.
"И проблемах, в которые я тебя впутала", – мысленно продолжила она, но произнесла вслух совсем другое:
– Утро вечера мудренее. Завтра разберемся, а пока не о чем не думай и ложись спать. Сладких снов, Лу.
– Сладких, camomille.