Перерастая бога. Пособие для начинающих

Приведу типичный пример, как вымышленная история распространяется благодаря своей занимательности и соответствию людским ожиданиям и предубеждениям. Вначале ознакомлю вас с контекстом. Вам, возможно, приходилось слышать о церковном “восхищении”. Некоторые проповедники и авторы, опираясь на отдельные пассажи из Библии, умудрились убедить тысячи людей, преимущественно американцев, что в ближайшее время немногие счастливцы, избранные за свою праведность, внезапно поднимутся в воздух и вознесутся на небеса. Это “восхищение” возвестит обещанное “второе пришествие” Иисуса. Все остальные – невосхищенные – люди будут “отвергнуты”. Наши знакомые начнут вдруг бесследно исчезать. Под “вознесением на небеса” подразумевается, вероятно, что восхищенные австралийцы и восхищенные европейцы рванут в противоположных направлениях!

А теперь собственно обещанная история. Это чистая выдумка, но многие в нее верят, и она наглядно показывает, как может распространиться хорошая байка. Некая женщина из Арканзаса ехала вслед за грузовиком, который вез надутые воздушные шары, имевшие форму людей в натуральную величину. Грузовик разбился, и розовые надувные куклы, наполненные гелием, стали подниматься в небо. Женщина, думая, что на ее глазах совершается восхищение и второе пришествие Христа, завопила: “Он вернулся, вернулся!” – и на полном ходу полезла через люк в крыше своей машины, дабы тоже быть взятой на небо. Все это закончилось массовым столкновением 20 автомобилей, убившим 13 ни в чем не повинных людей, а также саму героиню повествования. Обратите внимание на вымышленную подробность о 13 невинных жертвах. Вы, возможно, думаете, что пустым пересудам такая точность деталей не свойственна. В таком случае вы ошибаетесь.

Судите сами, насколько эта история “заразна”. Если бы кто-то рассказал вам ее как реальный случай, вы почти наверняка поспешили бы пересказать ее кому-нибудь еще. Байки разносятся просто потому, что они хорошие. Быть может, дело в их занятности. Быть может, в том, что нам приятно всеобщее внимание, когда мы рассказываем что-нибудь интересное. История с наполненными гелием куклами не просто чрезвычайно яркая – она еще и перекликается с человеческими упованиями и заранее составленными суждениями. А разве это не могло быть справедливо и для историй о чудесах Иисуса и о его воскресении? Наверняка ведь первые адепты молодой христианской религии с особенным рвением разносили байки и слухи об Иисусе, не проверяя их достоверность.

Возьмем искаженные пересказами легенды про 11 сентября или гибель Кеннеди: вообразите, насколько легче и основательнее они бы исказились, не будь у нас кинокамер, газет и никаких письменных свидетельств, оставленных ранее чем через 30 лет после случившегося. Нам было бы не на что опереться, кроме устных сплетен. Именно так обстояли дела после смерти Иисуса. По всему Восточному Средиземноморью, от Палестины до Рима, были разбросаны изолированные очаги христианства самого разного толка. Контакты между этими обособленными группками были слабыми и нерегулярными. Евангелия еще не были написаны. Нового Завета, чтобы объединить разрозненные общины, не существовало. У них не было согласия по множеству вопросов: например, следует ли считать христиан иудеями (и подвергать обрезанию) или же это совершенно новая религия. Сквозь некоторые послания апостола Павла проглядывает личность сильного лидера, стремящегося навести порядок в этой неразберихе.

Установленный библейский “канон” – то есть совокупность книг, включенных в официальный список, – окончательно сложился только через несколько веков после смерти Павла. Стандартный канон той Библии, которую читают сегодня христиане (точнее, протестанты), включает в себя 27 книг Нового Завета и 39 – Ветхого. (У христиан, исповедующих католицизм и православие, есть еще набор дополнительных книг, нередко называемых апокрифами.)

Хотя в официальный канон входят только евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, мы увидим, что примерно в одно время с ними было составлено множество других жизнеописаний Иисуса. В значительной степени канон был утвержден в ходе съезда церковных иерархов, известного как Римский собор 382 года. Это произошло в те богатые событиями дни, что наступили для христианства после признания его официальной религией Римской империи вследствие обращения императора Константина Великого. Если бы не Константин, вы, возможно, были бы воспитаны в поклонении Юпитеру, Аполлону, Минерве и прочим богам Древнего Рима. Значительно позже христианство распространилось по всей Южной Америке усилиями двух других великих империй: Португальской (в Бразилии) и Испанской (на остальной части континента). Повсеместное присутствие ислама на севере Африки, Индостане и Ближнем Востоке – также следствие завоеваний.

Как я уже сказал, евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна были всего лишь четырьмя из множества ходивших по рукам во времена Римского собора. К некоторым из менее известных евангелий я вскоре еще вернусь. Все они могли бы войти в канон, но по различным причинам ни одно из них туда не попало. Зачастую дело было в том, что их сочли еретическими – это просто-напросто означает, что их содержание противоречило “правоверным” воззрениям участников собора. Некоторую проблему составило и то, что они были написаны чуть позже евангелий от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Но, как мы уже знаем, даже евангелие от Марка появилось недостаточно рано для того, чтобы рассматривать его как надежное свидетельство.

Четыре евангелия, оказавшиеся в привилегированном положении, были выбраны отчасти вследствие причин, имеющих больше отношения к поэтической прихоти, нежели к исторической правде. Так, Ириней – один из богословов, оказавших влияние на историю раннего христианства и известных как Отцы Церкви, – жил примерно за двести лет до Римского собора. И он был убежден, что евангелий должно быть ровно четыре, не больше и не меньше. Ириней указывал (как будто это имело какое-то отношение к делу) на то, что есть четыре стороны света и четыре ветра. Отметил он также (как если бы сказанного было недостаточно), что в Откровении Иоанна божий трон стоит на четырех животных с четырьмя лицами. Судя по всему, этот образ был навеян ветхозаветным пророком Иезекиилем, коему привиделись четыре животных, вышедших из клубящегося вихря, с четырьмя лицами каждое. Четыре, четыре, четыре, четыре – от четверки никак не отделаться. Очевидно, что и канонических евангелий должно быть четыре! К моему прискорбию, подобные “рассуждения” сходят в богословии за логику.

Само Откровение, кстати говоря, было включено в канон лишь позже, а лучше бы его не включали вообще. На острове Патмос некоему парню по имени Иоанн приснился странный сон, и Иоанн записал его. Всем нам снятся сны, зачастую довольно-таки странные. Мои, например, почти всегда такие, но я не записываю их и уж точно не нахожу их настолько интересными, чтобы докучать ими другим людям. По части странности сновидение Иоанна превосходит большинство людских снов (почти как если бы спящий был под действием наркотиков). Оно оказало большое влияние на умы, просто потому что сумело каким-то образом попасть в библейский канон и снискало себе репутацию пророческого. Его очень любят цитировать пылкие американские проповедники. Наряду с Первым посланием апостола Павла к Фессалоникийцам Откровение Иоанна – основной источник уже упоминавшейся здесь идеи о “восхищении Церкви”. Также из него берет начало опасное представление о том, что долгожданное Второе пришествие Христа станет возможным только после так называемой битвы при Армагеддоне. Вследствие этого убеждения некоторые американцы жаждут всеобщей войны на Ближнем Востоке с участием Израиля. Они считают, что это и будет “Армагеддон”.

Книги об “отвергнутых” пользуются поразительной популярностью, и тысячи людей, главным образом в США, искренне лелеют нелепое убеждение, что “восхищение” действительно произойдет. Причем в самое ближайшее время. Существуют даже веб-сайты, рекламирующие платные услуги по уходу за вашей кошкой на случай, если вдруг вас без предупреждения “вознесут” на небо во плоти. Печально, что люди не понимают, насколько велика роль случайности в том, какие книги вошли в канон, а какие оказались… отвергнутыми!

Большой промежуток времени, прошедший между смертью Иисуса и написанием евангелий, – не единственная причина сомневаться в исторической достоверности последних. Кроме того, они еще и противоречат друг другу. Хотя все евангелия единодушно утверждают, что Иисуса сопровождали двенадцать особо приближенных учеников, однако насчет того, кем были все эти люди, нет никакого согласия. Матфей и Лука ведут родословную Иосифа, мужа Марии, от царя Давида через два совершенно не похожих друг на друга ряда предков, коих Матфей насчитал 25, а Лука – 41. Мало того, предполагается, будто Иисус родился от девственницы, – таким образом, считать Иисуса потомком Давида на том основании, что потомком Давида был Иосиф, христиане никак не могут. Также в евангелиях встречаются расхождения с установленными историческими данными – например, о римских правителях и их деятельности.

Еще одна проблема, не позволяющая принять евангелия за правдивое изложение событий, связана с прослеживаемым в них навязчивым стремлением к исполнению пророчеств Ветхого Завета. Особенно это касается Матфея. Он производит впечатление человека, вполне способного выдумать происшествие и вписать его в евангелие, просто чтобы оправдать какое-нибудь пророчество. Самый вопиющий пример – сочиненная им легенда о том, что Мария родила Иисуса, будучи девственницей. Эта одна из тех легенд, которым в полной мере удалось зажить своей собственной жизнью. Матфей рассказывает про ангела, явившегося заверить Иосифа, что его нареченная супруга Мария беременна от Бога, а не от другого мужчины. (Кстати говоря, это расходится с рассказом Луки, где ангел приходит непосредственно к Марии.) Как бы то ни было, Матфей без тени смущения продолжает, честно признаваясь своим читателям, что

все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог^[4].

 

Пожалуй, слово “смущение” я употребил здесь не к месту. У Матфея, кем бы он ни был, представления об исторической достоверности сильно отличались от наших. Исполнение пророчества было для него важнее того, что происходило на самом деле. И он бы не понял, почему я так выразился – “без тени смущения”.

Совершенно не понял Матфей и самого пророчества. Оно находится в седьмой главе книги пророка Исаии. И из чтения этой книги очевидно – впрочем, похоже, не для Матфея, – что речь идет не об отдаленном будущем, а о ближайших событиях. Пророк говорил царю Ахазу о некой конкретной молодой женщине, которая присутствовала там же и даже была на тот момент уже беременной.

“Дева” из приведенной Матфеем цитаты соответствует слову “альма” в древнееврейском тексте Исаии. “Альмой” могли называть девственницу, но могли и просто молодую женщину – примерно так же, как обстоит дело с английским словом maiden, используемым в обоих значениях. Когда книгу Исаии перевели на греческий для той версии Ветхого Завета, называемой Септуагинтой, которую мог читать Матфей, “альма” превратилась в “партенос” – а это слово уже определенно означает именно “девственницу”. Простая ошибка переводчика положила начало повсеместно распространившемуся мифу о Пресвятой Деве Марии, ставшей для католиков своего рода богиней, “Царицей небесной”.

Вследствие все того же стремления осуществлять пророчества и Матфей, и Лука сделали так, чтобы Иисус родился в Вифлееме. Еще один ветхозаветный пророк, Михей, предсказал, будто Вифлеем, “город Давидов”^[5], станет местом рождения иудейского Мессии. В Евангелии от Иоанна признается, весьма здраво, что Иисус родился в Назарете, где жили его родители. Иоанн сообщает, что люди удивлялись: каким образом Иисус, если он действительно Мессия, мог родиться в Назарете? Марк о его рождении вообще не упоминает. Но как Матфей, так и Лука хотели, чтобы исполнилось пророчество Михея, и каждый из них постарался найти способ переместить родину Иисуса из Назарета в Вифлеем. Увы, сделали они это двумя различными, несовместимыми друг с другом способами.

Лука в качестве решения загвоздки использовал налог, установленный римским императором Августом. Введение этого налога, если верить Луке, сопровождалось переписью населения. Здесь евангелист намухлевал с датами, поскольку нынешним историкам известно, что никакой переписи населения в соответствующее рассказу время не было. Но пускай. Каждый, чтобы быть правильно учтенным в переписи, должен был отправиться в “свой город”^[6]. И хотя на самом деле Иосиф жил в Назарете, “своим городом”, согласно Луке, был для него Вифлеем. Почему же? Потому что Иосиф был потомком царя Давида по мужской линии, а Давид был родом из Вифлеема. Все это, кстати, само по себе нелепо. По собственным же словам Луки, Давид был предком Иосифа в 41-м поколении. По какому такому закону “своим городом” человека мог бы считаться город, где родился его столь отдаленный предок? У вас есть хотя бы малейшее представление о том, кем был ваш предок в 41-м поколении по мужской линии? Сомневаюсь, сможет ли даже королева Елизавета ответить на такой вопрос. Как бы то ни было, Лука утверждает, что именно поэтому Иисус родился в Вифлееме. Его родители прибыли из Назарета к месту рождения Иосифова предка в 41-м поколении, чтобы принять участие в переписи.

Матфей подходит к осуществлению пророчества Михея иначе. У него, судя по всему, Мария с Иосифом изначально живут в Вифлееме, а потому там же родился и Иисус. Затруднением для Матфея было переместить их затем в Назарет. Для этого он прибегнул к помощи злого царя Ирода, пронюхавшего о рождении Иисуса в Вифлееме. Напуганный предсказанным появлением нового “Царя Иудейского”, который его свергнет, Ирод распорядился перебить в Вифлееме всех младенцев мужского пола. Бог отправил ангела явиться Иосифу во сне, предупредить его и велеть ему бежать вместе с Марией и Иисусом в Египет. Вам, возможно, приходилось петь рождественский гимн с такими словами:

 
Ирод страхом был сражен:
“Что, мол, за царь над всеми?!”
Приказал убить всех он
Младенцев в Вифлееме.
 

Мария и Иосиф вняли предупреждению и не возвращались из Египта до самой смерти Ирода. Однако и после этого они избегали появляться в Вифлееме, так как Бог в другом сновидении предупредил Иосифа, что для них представляет опасность и сын Ирода Архелай. Таким образом, Иосиф вместо Вифлеема

поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется^[7].

Матфей тут сработал чисто. Благополучно сплавил Иисуса в Назарет, а попутно даже умудрился записать на свой счет еще одно сбывшееся пророчество.

Я обещал вернуться к разговору о тех дополнительных евангелиях, числом около пятидесяти, что могли бы войти в канон наряду с книгами Матфея, Марка, Луки и Иоанна. По большей части они были составлены в первые два столетия нашей эры, но, как и в случае с четырьмя официальными евангелиями, их окончательные письменные версии основывались на более старых устных традициях (предположительно с добавлением свойственных “испорченному телефону” искажений). Сюда относятся Евангелие от Петра, Евангелие от Филиппа, Евангелие от Марии Магдалины, коптское Евангелие от Фомы, Евангелие детства от Фомы, Евангелие египтян и Евангелие Иуды Искариота.

В некоторых случаях причины, почему эти тексты не включили в канон, очевидны. Возьмем, к примеру, Евангелие Иуды Искариота. Во всей истории про Иисуса Иуда – главный злодей. Он выдал Иисуса властям, чтобы те арестовали его, судили и казнили. Согласно Евангелию от Матфея, мотивом для предательства была алчность: таким образом Иуда заработал 30 серебряных монет. Но, как мы уже видели, беда Матфея в его одержимости пророчествами из Ветхого Завета. Матфею хотелось, чтобы все, что ни происходило с Иисусом, было исполнением какого-нибудь пророчества. Стоит поинтересоваться, не стал ли и якобы жадный Иуда жертвой Матфеевой пророческой мании. На этот счет имеются подсказки, о которых мне сообщил историк-библеист Барт Эрман.

В книге пророка Захарии (глава 11, стих 12) сказано, что Захария получил тридцать сребреников. Не слишком впечатляющее совпадение. Пока мы не посмотрим, что же Захария говорит в следующем стихе:

…и они отвесят в уплату Мне тридцать сребреников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребреников и бросил их в дом Господень для горшечника^[8].

Держите в уме “горшечника” и “бросил”, возвращаясь к главе 27 у Матфея. Полный раскаяния, Иуда принес свои тридцать серебряных монет первосвященникам и старейшинам.

Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: чтó нам до того? смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников…^[9]

Первосвященники не захотели взять кровавые деньги. И потому потратили эти тридцать серебряных монет на покупку поля под названием… Земля Горшечника. Верный себе, Матфей завершает эпизод еще одним пророком, на сей раз Иеремией:

Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь^[10].

Евангелие Иуды – один из самых удивительных документов, обнаруженных в двадцатом веке. Люди знали, что такое евангелие существовало, поскольку оно упоминается (и осуждается) первыми Отцами Церкви. Но все считали его утраченным – возможно, уничтоженным как ересь. Как вдруг в 1978 году оно было найдено вместе с другими сочинениями и обрывками рукописей, хранившимися в какой-то пещере на протяжении примерно 1700 лет. Его случайно обнаружили египетские крестьяне. Как часто бывает в таких случаях, потребовалось некоторое время, прежде чем этот бесценный документ попал в руки к настоящим ученым, умеющим обращаться с ним надлежащим образом, и потому он успел несколько повредиться. Радиоуглеродный анализ датирует его 280 годом плюс-минус шестьдесят лет^[11].

Этот вновь обретенный текст написан по-коптски – то есть на языке жителей Древнего Египта. Но его считают переводом более раннего, пока еще не найденного греческого источника – возможно, примерно ровесника четырех канонических евангелий. Как и их, его написал не тот, кто указан в качестве автора, то есть вряд ли это был Иуда собственной персоной. Данный документ по большей части состоит из бесед между Иудой и Иисусом. В нем излагается история предательства, но с точки зрения Иуды, во многом того оправдывающей. Из этого евангелия выходит, будто Иуда был единственным из двенадцати учеников, действительно посвященным в миссию Иисуса. Как мы увидим в главе 4, христиане верят, что Иисус был арестован и казнен в соответствии с Божьим замыслом – чтобы Бог мог отпустить человечеству грехи. И на самом деле “предательство” Иуды помогло Иисусу осуществить этот план. Иуда оказал Иисусу (а также Богу) услугу. Если это выглядит странно (а так и есть), то странность тут проистекает непосредственно из основной идеи христианства, что смерть Иисуса была необходимой жертвой, изначально задуманной Богом. Нетрудно понять, почему Римский собор мог счесть включение Евангелия Иуды в канон нежелательным.

По иным, но тоже понятным причинам не захотели туда включить и Евангелие детства от Фомы. Как обычно, никому не известно, кто написал его. Вопреки молве это не был “Фома неверный” – ученик, потребовавший доказательств, чтобы убедиться в воскресении Иисуса (вероятно, его следовало бы назначить святым покровителем ученых). Евангелие рассказывает удивительные вещи о детстве Иисуса, то есть о периоде его жизни, практически не упомянутом в официальном каноне. Если верить Евангелию детства, Иисус был озорным ребенком и не стеснялся щеголять своими магическими способностями. В возрасте пяти лет, играя возле ручья, он набрал оттуда грязи и слепил из нее двенадцать живых воробьев.

Воробей состоит более чем из ста миллиардов клеток: нервные клетки, мышечные клетки, клетки печени, клетки крови, клетки костной ткани и еще сотни различных типов клеток. Каждая клетка представляет собой миниатюрный механизм умопомрачительной сложности. Любое из двухсот воробьиных перьев – чудо изысканности и тонкости устройства. Во времена Иисуса никто таких подробностей не знал. Тем не менее можно подумать: наверняка взрослые были весьма впечатлены. Ведь чтобы одним махом сотворить все это из грязи, надо быть поразительно искусным волшебником. Но нет: Иосиф предпочел выбранить Иисуса, поскольку дело было в субботу, когда иудейские законы запрещают работать каким бы то ни было образом. Некоторые современные иудеи не станут в субботу даже щелкать выключателем, чтобы зажечь свет. За них это сделает специальный таймер. Существуют также жилые дома, где лифт по субботам останавливается на каждом этаже, чтобы вам не нужно было “работать”, нажимая на кнопку.

На ругань Иисус отреагировал тем, что хлопнул в ладоши и сказал воробьям: “Летите”^[12]. Те повиновались и, чирикая, улетели прочь.

Согласно Евангелию детства, юный Иисус мог использовать свои колдовские умения и не столь симпатичным образом. Как-то раз он шел через деревню, а другой ребенок наскочил на него и ушиб ему плечо. Иисус разозлился и сказал: “Ты никуда не пойдешь дальше”^[13]. В тот же вечер мальчик упал замертво. Само собой, скорбящие родители нажаловались Иосифу и потребовали, чтобы тот следил за тем, как Иисус использует свою магическую силу. Им следовало бы быть осторожнее: Иисус тотчас же ослепил их. А незадолго до того ему досадил еще какой-то мальчик, и Иисус проклял его, так что тело мальчика полностью иссохло.

Было и хорошее. Когда один из товарищей Иисуса по играм погиб, упав с крыши, Иисус воскресил его. Подобным же образом он спас еще нескольких, а однажды исцелил человека, случайно рубанувшего себе топором по ноге. Как-то раз он помогал своему отцу-плотнику, и оказалось, что кусок дерева слишком мал. Ну не переделывать же хорошую работу из-за такой ерунды! Иисус просто удлинил деревяшку при помощи одного из своих волшебных заклинаний.

Никто не думает, будто сказочные чудеса из Евангелия детства от Фомы действительно происходили. Иисус не превращал грязь в воробьев, не убивал наскочившего на него мальчика и не ослеплял его родителей, точно так же как и не удлинял кусок дерева в плотницкой мастерской. Но почему тогда люди верят в столь же небывалые чудеса, описываемые в официальных, канонических евангелиях: в превращение воды в вино, хождение по воде, воскрешение мертвых? Поверили бы они в чудо с воробьями или в чудо удлинения доски, если бы Евангелию детства удалось попасть в канон? Что такого особенного в конкретных четырех евангелиях, которым повезло быть отобранными кучкой епископов и богословов в 382 году в Риме? Отчего здесь двойные стандарты?

Вот еще один пример двойных стандартов. Матфей сообщает, что в то самое мгновение, когда Иисус умер на кресте, большая завеса в Иерусалимском Храме разорвалась пополам, земля сотряслась, могилы разверзлись и мертвецы стали ходить по улицам. Следовательно, согласно официальному евангелию, в воскресении Иисуса не было ничего необычного. Всего за три дня до того, как Иисус сделал это сам, множество людей восстало из могил и разгуливало по улицам Иерусалима. Действительно ли христиане верят в такое? А если нет, то почему? У нас не меньше (или, лучше сказать, не больше) причин верить в это, чем в воскресение самого Иисуса. Каким образом религиозные люди решают, во что из выдуманных россказней им верить, а чего не замечать?

Как я уже говорил, большинство историков, хотя и не все, считают, что Иисус существовал. Но отсюда не так много чего следует. “Иисус” – латинизированная форма еврейского имени Джошуа, или Йешуа. Это было распространенное имя, и бродячие проповедники тоже были распространенным явлением. Нет ничего невероятного в том, что существовал проповедник по имени Йешуа. Их могло быть много. Что невероятно, так это будто кто-то из них превращал воду в вино (или грязь в воробьев), ходил по воде (или удлинял деревяшку), рождался от девственницы и воскресал из мертвых. Если вы хотите верить в подобные вещи, вам стоит поискать более надежных доказательств, чем те, что имеются на сегодняшний день. Как выразился астроном Карл Саган, необычайные утверждения требуют необычайных доказательств. Возможно, на это высказывание его вдохновил прославленный французский математик Лаплас, полагавший, что чем необычайнее факт, тем более сильными доказательствами он должен подтверждаться.

В заявлении, будто существовал бродячий проповедник по имени Иисус, нет ничего экстраординарного. И доказательства, хотя они и слабенькие, тут вполне “под стать”: скромные доказательства для скромного утверждения. Но вот уверения, что мать этого проповедника была девственницей, а сам он восстал из могилы, в самом деле крайне необычайны. Тут нужны по-настоящему хорошие доказательства. А их нет.

У Давида Юма, великого шотландского философа восемнадцатого столетия, имелись кое-какие идеи насчет чудес, и мне бы хотелось уделить им внимание, поскольку это важно. Изложу их своими словами. Если кто-то утверждает, будто видел чудо – например, делает сенсационное заявление, что Иисус воскрес из мертвых или же превратил в детстве грязь в воробьев, – то есть две возможности.

Возможность 1: Это случилось на самом деле.

Возможность 2: Свидетель ошибается – или же лжет, был жертвой галлюцинации, обмана, увидел фокус и т. п.

Вы можете говорить: “Мой свидетель так надежен, я доверил бы ему свою жизнь, а кроме того, есть и другие очевидцы, – будет чудом, если он лжет или ошибается”. На что Юм возразит: “Замечательно, но считая возможность 2 чудом, вы наверняка согласитесь с тем, что возможность 1 и того чудеснее. Всегда, когда у вас есть выбор между двумя возможностями, делайте его в пользу наименее сверхъестественной”.

Приходилось ли вам видеть выступление по-настоящему умопомрачительного “мага” – какого-нибудь великого фокусника? Скажем, Деррена Брауна, Джейми Яна Суисса, Дэвида Копперфильда, Джеймса Рэнди или дуэта Пенна и Теллера? Это поразительно, ваш внутренний голос кричит: “Чудо! Никакого объяснения, кроме сверхъестественного, тут быть не может”. Но если фокусник честен, он тихонько скажет вам: “Нет, это просто трюк. Я не могу раскрыть вам, как он делается, иначе меня исключат из “Магического круга”, но уверяю вас, это всего лишь трюк”.

Кстати говоря, не все фокусники честны. Некоторые из них загребают кучи денег, сгибая ложки с помощью так называемых психических сил, а затем бессовестно убеждая компании по разработке недр, будто эти самые психические силы способны различить, где лучше копать. Подобные проделки даются мошенникам без особых усилий, ведь их жертвы сами страстно желают верить в чудеса.

Иногда угадать, как был сделан фокус, несложно. Мне вспоминается передача британского телевидения, где демонстрировались “ошеломляющие” проявления психических сил: телепатия и тому подобное. На самом же деле там показывали просто заурядных иллюзионистов, дурачивших телеведущего по имени Дэвид Фрост. Этот Фрост был либо очень глуп, либо, что вероятнее, притворялся таковым ради повышения рейтинга передачи. Отец и сын из Израиля представляли номер, где сын якобы читал мысли отца при помощи телепатии. Отец смотрел на секретное число и посылал сыну, находившемуся на другом конце сцены, “волны мысли”, которые тот правильно “считывал”. Изобразив глубочайшую сосредоточенность, отец затем выкрикивал что-нибудь вроде: “Ну что, ты понял, сынок?” – а тот вопил в ответ: “Пять!” Аудитория взрывалась бурными аплодисментами, подогреваемыми придурковатым ведущим: “Поразительно! Необъяснимо! Чрезвычайно таинственно! Телепатия доказана!”

Ну что, вы поняли? Позвольте, я дам вам подсказку. Если бы секретным числом было восемь, отец крикнул бы, например: “Как думаешь, сын, справишься ли ты с этим?” В случае тройки он мог бы спросить: “Ну что, сынок?” А если бы там оказалась четверка: “Ну что, понял, сынок?” Но я хочу здесь сказать, что даже если фокусник действительно мастер своего дела (чего не скажешь о команде отца с сыном) и вы совершенно не представляете, с какого конца приступать к объяснению его трюка, это все равно просто трюк. Нет никаких поводов призывать на помощь чудо. Рассуждайте как Юм.

Давайте применим аргументацию Юма к некоторым знаменитым фокусам, только заменим “возможности” на “чудеса”.

Чудо 1: Иллюзионист на самом деле распилил женщину пополам. Пенн и Теллер на самом деле выстрелили друг в друга из пистолетов и поймали пули зубами. Дэвид Копперфильд действительно украл Эйфелеву башню. Джеймс Рэнди действительно проник голыми руками в брюшную полость пациента и вытянул оттуда кишки.

Чудо 2: Ваши глаза обманули вас, хотя вы неотрывно следили за каждым движением фокусника, и потому возможность, что вы что-либо упустили, кажется вам “чудом”.

Думаю, как бы вы ни сопротивлялись, вам придется согласиться, что чудо 2 менее чудесно. Вам следует предпочесть его и заключить, вслед за Юмом, что чуда 1 не было. Вас провели.

Иногда чудо 1 – то, что принято считать настоящим чудом, – вроде бы удостоверяется значительным количеством свидетелей. Самый знаменитый пример такого рода – это, по-видимому, явление Фатимской Богоматери.

В 1917 году трое детей из города Фатимы в Португалии заявили, будто им было видение Девы Марии. По словам девочки по имени Лусия, Мария говорила с ней и пообещала возвращаться на то же самое место 13-го числа каждого месяца вплоть до октября, когда она явит миру чудо, показывающее, кто она такая. Слухи об этом разошлись по всей Португалии. 13 октября огромная толпа в семьдесят тысяч человек собралась, чтобы увидеть чудо. И можете не сомневаться, чудо, по утверждениям очевидцев, произошло. Дева Мария явилась Лусии (и только ей), которая взволнованно указала на солнце. После чего

солнце будто бы оторвалось от неба и стало падать прямо на охваченную ужасом людскую массу… В тот момент, когда уже всем казалось, что этот огненный шар упадет и уничтожит их, чудо прекратилось, и солнце вернулось на свое обычное место на небосводе, сияя безмятежно, как всегда.

Католики восприняли эту историю всерьез (многие из них так же относятся к ней и поныне). Они официально признали ее чудом. Папа Иоанн Павел II, выживший после покушения в 1981 году, уверял, будто его спасла Фатимская Богоматерь, которая “отвела пулю”. Не просто Богоматерь, а именно Фатимская. Значит ли это, что католики верят во множество различных “богоматерей”? Неужели они даже еще более политеистичны, чем я предположил в главе 1? Не единственная Мария, а целый сонм Марий – по одной на каждое явление где-нибудь на пригорке или в пещере.