Созвездие разбитых сердец

Глава 4. Спасённым – Рай

Неделя, проведенная Марией в новом трудовом графике, пролетела как-то незаметно. По утрам было все так же пасмурно и смурно, правда, к концу месяца слегка похолодало, и теперь по ночам лужицы затягивались тонкой корочкой льда, а на траве и пожухлой листве появлялась ледяная пудра инея. Мечта о новых зимних ботинках заставляла крепить волю и поднимать себя по будильнику, а лицедейство сразу в двух амплуа – официантки и уборщицы – успешно заменяло по уровню физической нагрузки походы в спортзал и танцевальную студию.

Да и времени в сутках вдруг резко поубавилось. Илона не соврала, когда предупредила о ненормированном графике: нередко приходилось торчать за стойкой до позднего часа, обслуживая театральную тусовку после спектаклей.

С уборкой в этом смысле все было гораздо проще – там помыла, тут протерла, в зале ковры пропылесосила, сцену подмела – и гуляй на все четыре стороны! Правда, «гулять» хотелось преимущественно до «милого дома», затерянного в переулках Замоскворечья, в старом купеческом квартале между Полянкой и Ордынкой.

Однажды, как раз после уборочной смены, Мария случайно выяснила, что по соседству живет один из актеров театра, тот самый симпатичный и вежливый парень, с золотисто-рыжими волосами, из свиты «принца с золотыми яйцами» Павла Бердянского. Они столкнулись у прилавка в магазинчике продуктов с неаппетитным названием «Кураре», куда она забегала после работы за едой для Урфина и кое-какими припасами для себя – все-таки завтракать Мария решила дома, чтобы не соблазняться шикарной выпечкой «Ромбабы» – Софьи.

– О, Мария! Приветствую… Ты откуда здесь? – Андрей моментально узнал ее и по-джентльменски подхватил пакет с торчащей из него коробкой кошачьего корма:

– Позволь, я помогу…

– Привет… – она была не особенно рада встрече, но поздоровалась вежливо – обижать этого парня с печальными глазами, что единственный из той мужской компании отнесся к ней по-человечески, без тени высокомерия или наглости, совсем не хотелось:

– Я живу здесь неподалеку. А ты какими судьбами в этих краях?

– Такими же. Мой дом вооон в том направлении. – он кивнул на колокольню пряничной красной церкви, как раз туда, куда она сама собиралась идти.

– Какое совпадение! В Старомонетном, что ли?

– Ну да… Зеленый такой дом, с аркой.

– А мой чуть дальше, у басурманского посольства.

– Вот и отлично, пойдем, я тебя провожу! – Андрей галантным жестом открыл перед ней дверь магазина и пропустил барышню вперед…

По дороге они дружески поболтали о всяком-разном. Попутно выяснилось, что Петренко тоже рьяный котолюб, и квартиру с ним делит кошка Прошка, доставшаяся в наследство от бабушки… вместе с самой квартирой.

– А вот и она, видишь? Встречает меня в форточке на втором этаже!

– Ой, не боишься, что спрыгнет и попадет под машину? Тут же улица все-таки… – озабоченно заметила Мария. Она, когда въехала в эту свою вторую по счету съемную квартиру, первым делом на все окна установила прочные сетки, способные выдержать все восемь килограммов котовьей красоты Урфина.

– Нет, что ты… В ее генах – двадцать поколений естественного отбора, она умница, никогда не станет понапрасну рисковать своей полосатой шкурильей… Да, Прошечка-Хаврошечка? – Андрей потянулся к ней кончиками пальцев, она – к нему своей лапкой, так что человек и кошка будто бы поздоровались на расстоянии.

– Мяяяу? – вопросила кошка удивленно.

– Это явно было – «Папа, куда?» – заметила Мария. – Может, пойдешь сразу к ней? До моего дома два шага… доберусь.

– Нет уж, позволь, я тебя провожу до подъезда… Проша умная девочка и догадается, что к чему, – усмехнулся Андрей, и они пошли дальше бок о бок по узкому тротуару.

– А как же она одна живет, когда вы на гастроли уезжаете? Или ты ее пристраиваешь знакомым? – Мария сочла, что общаться с приятным скромным парнем на тему кошки – лучшая стратегия этого промозглого вечера. И даже не заметила, что ее вопрос несколько выходит за рамки «смолл ток», и вторгается в область личной жизни. Но у Марии и в мыслях не было выяснять интимные подробности, да и у Андрея вряд ли возникли сомнения, что красивую знакомую беспокоит именно кошка, а не квартира в Центре, принадлежащая одинокому холостяку…

– Я ее поручаю нашей консьержке, тете Вале, да и уезжать стараюсь пореже. А так у тети Вали даже ключи есть от моей квартиры, на случай, если я где-то зависну с друзьями или… еще как-то пропаду. – он грустно улыбнулся и добавил:

– Не волнуйся, я не из тех долбодятлов, что бросают друзей на произвол судьбы, пусть даже у них из документов – усы, лапы и хвост. Прошка в надежных руках!

– Я очень рада за Прошку, повезло ей с тобой… – искренне сказала Мария, и они рассмеялись. Почему-то ей захотелось узнать, как относится к домашним животным Павел Бердянский – как будто это было важно – но вовремя прикусила язык… Не хватало еще таким вот глупым образом обнаружить свой интерес к тому, на кого смотреть не следовало даже мельком. Она же мало того что смотрела, так еще и думала о нем постоянно… и теперь тоже, идя бок о бок с Андреем и общаясь на отвлеченные темы.

Случайность -это всего лишь игральная кость в руке Господа Бога. Вероятно, именно так считал некто невидимый, смотревший на них обоих сверху, то ли с золотого креста колокольни, то ли с облака, нависшего над церковью, в лучах вечернего света…

Марии предстояло убедиться в этом очень скоро.

***

Пару дней спустя, изрядно проспав на работу, Мария спешила к метро, но ее бег постоянно задерживала образовавшаяся за ночь наледь. Она обходила очередное опасное место, когда ее слуха коснулось надрывное кошачье мяуканье. Подняв глаза, Мария с удивлением заметила Прошку: кошка наполовину высунулась из своей форточки – и буквально голосила, иначе нельзя было определить звуки, вылетавшие из ее узкой пасти…

– Эй, куда ты, дурочка! А ну, лезь назад! Оххх… я же говорила этому долбодятлу, что сетка нужна! – сердито пробормотала Мария, остановилась и жестами стала загонять кошку обратно в дом:

– Назад! Прошка, назад! – но та поступила ровно наоборот: вылезла совсем, «стекла» по оконной раме, спрыгнула сперва на козырек, а потом – вниз на улицу, и с диким мявом закрутилась у ног… Подбежала к закрытой двери в подъезд и снова – к Марии, и не переставала оглашать переулок громкими криками.

Тут Мария припомнила, что необычное поведение животных может быть признаком какой-то стрессовой ситуации, и снова взглянула на окна квартиры Андрея – а вдруг он, уходя из дома, кастрюлю на плите забыл или утюг не выключил, и там уже разгорается пожар? Но нет, дымом или газом ниоткуда не тянуло, и свет в квартире все еще горел, а значит, хозяин был дома…

«Пьяный, что ли, лежит?..»

– Ну пойдем, я тебя теперь провожу, долг платежом красен… – Мария не без усилия отворила тяжеленную створку, по счастью, пока еще не снабженную кодовым замком, и кошка, продолжая призывно мяукать стремглав промчалась вверх по лестнице.

– Проша, Прошенька, кис-кис-кис… Девушка, а вы к кому? – из маленькой комнатки высунулось добродушное круглое лицо вахтерши ведомственного дома, ныне на западный манер переименованной в консъержку.

– Да вот видите… Проша у Андрея убежала, я ее обратно впустила. Поднимусь, позвоню в дверь.

– А, ты с Андрюшкой знакома? Ну иди, иди, только входную-то дверку прикрой, сквозит…

Мария быстро поднялась на второй этаж и позвонила в ту квартиру, перед которой крутилась полосатая кошка. Хозяин что-то не спешил открывать, и Мария, позвонив еще пару раз, принялась стучать, а Прошка по-своему помогала, ставя лапы на дверное полотно и немилосердно царапая его когтями.

– Андрей! Ты дома? Открой! – позвала она, но тщетно, ответа не последовало.

«Наверное, все-таки уехал на репетицию, а свет просто забыл погасить.»

Мария взглянула на часы – восемь двадцать пять, она уже в пяти минутах от опоздания… Лина бы глаза на это закрыла, но не Эдуард Витольдович, а сегодня как раз была смена в кафе…

– Так… ну не оставлять же тебя в подъезде… Пойдем-ка быстро к тете Вале за ключами…

Она спустилась и постучала в оконце, объяснила женщине проблему и собиралась уже уходить, оставив Прошку «в надежных руках», когда консьержка вдруг протянула ей связку и попросила:

– Слушай, сходи сама, у меня коленки болят, трудно мне по лестницам туда-сюда скакать уже… Вот этот ключ. – она указала на большой желтый, висящий на отдельном колечке.

– Ага, я сейчас… мигом… Пойдем, Прошечка… – легконогая Мария вновь преодолела два пролета, ловко управилась с замком, пропустила кошку внутрь и, прислушавшись, уловила шум текущей воды.

«Вот только потопа в ноябре этому дятлу не хватало для полноты жизни…» – она решительно вошла внутрь, намереваясь спасти имущество рассеянного актера, и… в ужасе замерла на месте: Андрей неподвижно лежал на полу между комнатой и кухней и не шевелился…

Прошка тут же подскочила к своему человеку, принялась скакать вокруг и прямо по нему, призывая Марию отмереть и что-то срочно предпринять…

«Так… пульс! Пощупать пульс…» – присев на корточки, она с усилием перевернула Андрея на спину и приложила пальцы к шейной артерии… слава Богу, тело было теплым, и пульс бился, но слабо… и губы молодого человека были неприятного синеватого оттенка… в уголке рта запеклась слюна.

«Сердце… точно сердце!» – тут ей самой едва не стало плохо, когда она вспомнила историю с обширным инфарктом у отца… Инфарктом, убившим здорового и сильного пятидесятитрехлетнего мужчину за считанные часы.

Она не помнила, что делала в следующие несколько минут, пришла в себя, только услышав в телефонной трубке заветные слова:

– Скорая помощь, что у вас случилось?

Мария постаралась внятно объяснить ситуацию и, с трудом сообразив, какой у Андрея номер дома, поторопила операторшу:

– Скорее пришлите бригаду! Мне кажется, дело совсем плохо… губы… синие…

– Ждите, бригада к вам выехала… А пока они едут, вы не трогайте его, не двигайте, а то можете хуже сделать. Лучше посмотрите, что у него в аптечке.

– Да, посмотрю… Скорее, пожалуйста!..

Бросив трубку на рычаг, Мария вернулась к Андрею – копаться в аптечке было бессмысленно, она же не знает его диагноза, и в любом случае пихать таблетки в рот человеку, лежащему в обмороке, было нельзя… делать же внутривенные уколы Мария не умела.

Остается только массаж сердца… кошка, вероятно, тоже думала так, поскольку запрыгнула на грудь хозяина и отчаянно месила его лапами… а в паузах терлась об него умной серой башкой.

– Не умирай, пожалуйста, не умирай! – шептала Мария, растирая Андрею холодные руки и мочки ушей. – Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас…

Сложно сказать, что сработало – массаж, растирания, молитва, или перемена положения тела – но веки Андрея дрогнули раз, другой, щеки порозовели, пульс забился чаще… он тихо застонал и приоткрыл глаза.

Одновременно раздался резкий звонок в дверь: прибыла «Скорая», благо, подстанция была совсем рядом…

– Наконец-то!..

Встать было проблематично, поскольку Мария не просто сидела на полу, но и поддерживала голову и плечи Андрея. Она повернулась к порогу и громко крикнула:

– Входите, открыто!

Каково же было ее изумление, когда вместе с медицинской бригадой в квартиру ввалился – или, скорее, ворвался – Павел Бердянский!

Отпихнув с дороги фельдшера, он подлетел к другу, распростертому на паркете, сам бросился на колени и отчаянным взором впился в бледное лицо Андрея… на его собственном лице был написан такой ужас, что сердце Марии дрогнуло от сочувствия, и она поспешила успокоить Павла:

– Он жив…

– Андрюха… слава Богу… напугал до смерти… – Бердянский шумно выдохнул и почему-то счел нужным пояснить:

– Он мне позвонил, попросил заскочить в аптеку, сказал, что прихватило сердце, а таблетки закончились…

– Так, товарищи, посторонитесь, дайте оказать помощь. – фельдшер, похожий фигурой на средневекового палача, а лицом – на Эйнштейна, без церемоний отодвинул их обоих и приступил к осмотру. Медсестра тем временем споро мерила пациенту давление.

– Тааак… ну что там, Аня?

– Низкое, Михал Михалыч. Вот прям совсем низкое… Надо срочно колоть.

– Да, готовь, а то можем не довезти…

Услышав это, вздрогнули оба – и Мария, и Павел, и спросили почти в один голос:

– Что с ним?!

– Похоже на нарушение ССД, возможно острая ишемия или микроинфаркт… Забираем срочно в больничку. Вы жена? – рявкнул он на Марию, так что она даже вздрогнула:

– Нет… Я соседка.

– Чудесно. Значит, вы родственник? – это уже был рявк в сторону Бердянского.

– Я его друг, очень близкий. Куда… куда вы его?.. – Павел нервно выбил из пачки сигарету, сунул ее в губы, но тут же выдернул и смял в руке.

Фельдшер, видно, что-то свое понявший насчет нежной дружбы двоих молодых людей, скривил лицо:

– Понятно… Есть контакты родных?

– Да нет у него родных, он с восемнадцати лет один живет! Бабушка была, но умерла давным-давно. Вы спасать его будете или родословную выяснять?! – Бердянский начал закипать, и Мария, сама не зная почему, мягко положила руку ему на плечо и шепнула:

– Паша, не лезь в бутылку… У них порядок такой.

– Вот именно, порядок! Давай, вещи ему собери в больницу, раз ты друг. В Первую Градскую поедет, на Ленинском, в кардиологию.

– Аааа… что собирать?

– Я помогу… – Мария видела, что Бердянский от стресса впал в ступор и, пожалуй, не справится даже с элементарными вещами. Она по себе знала, как это бывает, и какой космический ужас охватывает, пронзает тело и мозг тысячами ледяных иголок, когда близкий человек оказывается в серьезной – смертельной! – опасности.

Забытая всеми Прошка, по-прежнему крутившаяся возле хозяина, снова замяукала и поскакала в комнату… должно быть, показывала, где хранится одежда и белье.

– Давай я найду для него футболку с трусами, а ты собери пасту, щетку… ну все такое… – обратилась Мария к Бердянскому. – Или лучше наоборот?

– А? Да… давай. А таблетки, таблетки ему там понадобятся ведь, да, док? – вдруг заволновался Павел и, сунув руку в карман куртки, вытащил пузырек с валокордином и блистер с нитроглицерином.

– Берите, не помешают уж точно… – пробасил фельдшер, наблюдая, как медсестра делает укол пациенту и ставит внутривенный катетер для капельницы.

– Готово, Михал Михалыч! Пульс вроде стабилизируется.

– Угум… Так, ну что, трусы-тапки собрали? Давай, друг, дуй к машине, скажи шоферу, пусть носилки несет. И проход освобождаем, молодые люди.

Несколько минут суеты – и Андрей, обколотый и по-прежнему пребывающий не то в обмороке, не то в тяжелом полусне, был погружен в «Скорую помощь». Истошно взвыв сиреной, машина рванула с места и исчезла за поворотом, а в дверях возникла всполошенная консьержка, принялась причитать и выспрашивать, что произошло. Ее появление заставило Марию и Павла поторопиться со сборами, и несколько минут спустя они сами покинули квартиру Андрея.

Мария с неохотой оставила спасительницу-Прошку на попечении тети Вали – она думала, что лучше бы пока забрать котофеишну к себе, но ей было неудобно перед Бердянским, да и консьержка наверняка заартачится…

Теперь следовало бы вспомнить о том, что ее ждет работа, и, если она не явится, хотя бы с опозданием, Вишняускас ее в лучшем случае оштрафует, а в худшем -укажет на дверь. Мария собралась попрощаться с Павлом и получить заверения, что дальше он справится сам, сможет доехать до больницы и уже там спокойно позаботится о друге. Но… это оказалось не так-то просто сделать. Сердце сжималось от жалости, стоило взгляду упасть на сосредоточенное бледное лицо и покрасневшие глаза Бердянского. Он крепился, но с ним явно было не все порядке.

«Переживает за Андрея… а может, вспоминает, как с ним все было тогда…» – подумала она мельком, и, когда он, остановившись у темно-синей «ауди», вдруг спросил:

– Ты со мной? – ответила:

– Да, конечно. Едем.

– Садись. – он распахнул перед ней переднюю дверцу, кинул сумку на заднее сиденье и, сев за руль, вновь замер, как перепуганный зверь, пойманный в капкан. Кое-как совладав с нервами, завел машину и так резко рванул с места, что Марию вдавило в спинку сиденья…

Пока выруливали из переулка на набережную и оттуда разворачивались под мостом на Якиманку, он молчал, но на первом же светофоре вдруг повернулся к ней и, испытующе глядя в глаза, спросил:

– Ты что, правда где-то рядом живешь?

– Да, через два дома… А что?

– Да нет, так… ничего… просто странно это как-то…

– Ничего странного. Мы вчера с ним в магазине столкнулись, и он меня провожать пошел, а заодно показал, где живет, и с Прошкой познакомил. А когда я сегодня на работу спешила, его кошка ко мне прямо из окна бросилась.

– Чего?..

– Честное слово. Увидела меня, выпрыгнула… ну и… вот, спасла своего хозяина, выходит…

– Черт знает что… Мистика какая-то… – он в сомнении покачал головой, шумно выдохнул, снова втопил педаль газа в пол, и машина рванула по Якиманке, то и дело подрезая новенькие иномарки – риск столкновения был вовсе не иллюзорным.

Мария не выдержала:

– Тише ты, Спиди-гонщик!.. Или сам на тот свет торопишься?.. Разобьемся же к…! – крепкое словцо удержалось на губах, но Мария надеялась, что Павел понял.

«Абсолютно без башки мужик…» – хуже всего, что в глубине души ей это даже нравилось. Он весь – от прически до пяток – нравился Марии куда больше, чем позволительно для «приличной женщины», и в замкнутом пространстве машины, где пахло его сигаретами и отличным французским одеколоном, ситуация быстро стала критической.

«Охххх, Маша, Маша… о чем ты только думаешь…» – она потерла кончиками пальцев покрасневшие щеки, и почла за лучшее отвернуться от Павла, делая вид, что высматривает что-то в окне. Это не очень помогло, поскольку Бердянский все равно был чересчур близко.

А вот не надо было садиться к нему в машину…

– Потише, пожалуйста. Меня укачивает. – очередная глупость, но, может, хоть такой аргумент на него подействует.

Бердянский хмыкнул и нехотя сбросил скорость, но они все равно домчались до больницы за считанные минуты, и даже застали ту самую карету «скорой», отъезжающую от корпуса кардиологии.

Мария поскорее отстегнула ремень и хотела открыть дверцу, чтобы выйти, но неожиданно Павел обхватил ее за плечи и развернул к себе.

– Ты что?.. – начала было она, хотя сердце у нее заколотилось как сумасшедшее, ибо намерения Бердянского были ясны до предела. Мария убедилась в этом ровно через секунду, когда губы Павла жадно прижались к ее губам.

Глава 5. Солнечный удар

В кардионеврологическом корпусе их не пропустили дальше регистратуры – забрали принесенные вещи и дали от ворот поворот:

– Пациент в реанимации, туда нельзя. Нет, посидеть в коридоре тоже нельзя…

– Почему?! Что за идиотские правила?! – Бердянский так и нарывался на скандал, и Марии снова пришлось выступить в роли дипломата:

– Простите, он очень расстроен… А когда мы сможем навестить Андрея?

– Расстроен! Тут все расстроены! – хмыкнула строгая женщина в белом халате, сидящая за конторкой. – Это не повод себя неприлично вести!

– Простите… Так когда можно придти?

– После стабилизации состояния пациента. Вот как переведут в интенсивную терапию – приходите в часы посещений!

– А скоро его переведут?

– Это уж как Бог даст, девушка! Звоните, уточняйте состояние… – женщина шваркнула на стойку листок с телефоном справочной.

– Спасибо, вы нам очень помогли…

– Да что ты перед ней приседаешь! – вспылил Павел. – «Порядок» у них! Как же, порядок… Без денег они и пальцем для тебя не пошевелят! Зато стоит заплатить – как все чудесно меняется! И укольчик тебе лишний сделают, и сигарет принесут тайком, и в задницу поцелуют… И в реанимацию на самом деле можно, просто – плата по таксе!

– Нет, ну надо же, скандалист какой! – женщина поднялась со стула и протянула руку к «тревожной кнопке». – Тебе самому лечиться надо, в психиатричке! Девушка, давайте, уходите, и этого с собой заберите, пока я охрану не вызвала! Не мешайте работать!

– Да, да… конечно… Мы уже уходим, извините. – Мария не имела ни малейшего желания проводить в больнице даже лишнюю минуту и, поспешно спрятав листок с телефоном в карман, потащила Бердянского к выходу…

Женщина проводила их сердитым взглядом, остальные двое-трое посетителей, ставших невольными свидетелями инцидента, тоже осуждающе покачивали головами.

Марии было стыдно, зато Бердянскому – море по колено. Но стоило им оказаться на улице, где небо снова нахмурилось, и заморосил дождь, Павел сразу сник. Он выглядел таким несчастным – просто убитым – что у Марии язык не повернулся выговорить ему за дурацкое поведение… тем более, что ей сразу же ярко припомнился недавний поцелуй в машине. У нее даже губы заныли от желания немедленно повторить, и на сей раз не останавливаться на поцелуе…

«Стоп-стоп-стоп… Ты, Маша, окончательно рехнулась, поздравляю!» – она вздохнула и постаралась направить свои мысли к работе, к самым прозаическим и неприятным предметам, вроде предстоящей беседы с Вишняускасом по поводу прогула.

«Надо срочно позвонить, предупредить Илону, рассказать, что случилось… Может, мне повезет, и признают форс-мажор…» – перевела дыхание и, пользуясь тем, что они все еще стояли под козырьком подъезда, прячась от дождя, и стараясь говорить самым нейтральным тоном, обратилась к Бердянскому:

– Паш, у тебя ведь есть сотовый?.. Дай, пожалуйста… мне один звонок сделать, на работу, а то уволят ведь…

Вместо того, чтобы достать телефон, Павел повернулся к ней, взял за плечи и спросил:

– Выпить хочешь?

– Что?

– Давай вместе выпьем… Мне это сейчас надо. Правда.

«Тебе надо – ты и пей, а мне надо на работу!» – был бы самый правильный и достойный ответ, после чего следовало столкнуть руки Бердянского со своих плеч и гордым шагом двинуться к метро… Увы, Мария привыкла быть с собой честной, и понимала, что хочет вовсе не на работу, а быть с Павлом, и выпить, кстати, точно не помешает.

– Хорошо, давай выпьем… но тогда мне тем более надо позвонить.

– Лучше я сам позвоню. – он по-хозяйски взял ее за руку и повел к машине.

– Павел!.. Куда ты позвонишь?..

– В театр. Ты же туда хотела, верно?.. Позвоню и сам все объясню.

– О, нет, нет! Только не это! – Мария пришла в ужас, представив его «объяснения» – вот после них точно можно будет попрощаться с остатками репутации. – Если хочешь выпить со мной, то дай мне телефон.

– Ладно, в машине дам… – он усмехнулся и покрепче сжал ее руку – так что она чуть не застонала, и вовсе не от боли. – Умеешь убеждать.

Едва они оказались в укрытии, в полутемном салоне «ауди», Павел вставил ключ зажигания, повернул и, пока грелся мотор, потянулся к Марии с той же нетерпеливой жадностью:

– Иди ко мне!..

Правильным поступком было бы упереться кулаками ему в грудь и ледяным тоном потребовать телефон – под угрозой выхода из машины, но Мария чувствовала, что хочет Бердянского так же сильно, как он ее… Перед этим желанием меркло все остальное, и вместо того, чтобы сопротивляться, она обняла Павла и позволила его языку скользнуть к ней в рот. Одновременно Павел начал расстегивать на ней джинсы, несколько секунд – и вот уже рука мужчины у нее под нижним бельем…

– Паша!.. – она задохнулась, но ничего не могла поделать со своим телом, жадно отозвавшимся на неожиданную ласку. Длинные теплые пальцы Бердянского касались ее в точности там, где больше всего хотелось, с нужной силой, в идеальном ритме… он как будто заранее изучил ее реакции, и с уверенностью виртуоза следовал рисунку эротического танца. Да еще и продолжал целовать, терзая губы, лаская языком, и почти не давал вздохнуть.

Чувствуя, что если Павел не прекратит сладкую пытку, то за пару минут легко и непринужденно доведет ее до оргазма, Мария попыталась перехватить инициативу, чтобы не сразу сдаться на милость победителя. Вслепую нащупала ремень, ширинку на джинсах… и внушительного размера член, стоящий так, что это можно было считать комплиментом.

Тут Павел наконец-то оторвался от ее губ и возбужденно прошептал:

– Не надо! Я кончу!

– Тогда ты… ты тоже… перестань… – прошептала Мария в ответ, и, собрав остатки силы воли, сдвинула бедра и заставила его убрать руку из ее трусов. – По… поедем?..

Пару секунд он смотрел на нее блуждающим взором, мало что соображая, потом, немного совладав с возбуждением, спросил:

– К тебе или ко мне?

– Лучше ко мне. – она понятия не имела, где проживает Бердянский, но до ее дома было всего несколько минут на машине, и Павел тоже об этом знал.

– Поехали.

– Только не гони, ради Бога!.. – в предлагаемых обстоятельствах просьба была столь же бессмысленной, как намерение получить бесплатный билет у спекулянта в день премьеры, но попытаться все же стоило.

– Что, скорости боишься? – усмехнулся Бердянский и, не без усилия застегнув молнию на джинсах, заново завел мотор (благополучно заглохший, пока они целовались) и вырулил с парковки.

– Не скорости, а идиота-лихача за рулем… и попасть хочу в постель, а не на больничную койку.

– Да, тут ты права… на больничной койке страшно неудобно трахаться. – с видом эксперта по экстремальным видам секса заявил Павел. И тут же увел разговор в прагматическое русло алкогольных предпочтений:

– Ты что пить будешь? Дома у тебя есть что-нибудь крепче чайной заварки?

Мария мысленно пошарила по своему кухонному буфету и, покраснев, призналась:

– Вообще-то у меня только чай, кофе и чайный гриб… а, ну еще есть полбутылки абсента, ты такое пьешь?..

– Ого! – Бердянский как-то по-новому взглянул на свою спутницу и потенциальную собутыльницу. – Ты знаешь, как правильно пить абсент?

– Знаю… – Мария скромно потупилась, припомнив первый опыт общения с «зеленой феей», проведенный в компании Хулио… Мастер-класс в исполнении испанца пошел «на ура», да и секс потом был просто улетный… во всех смыслах. Но сообщать Бердянскому столь интимные подробности она не планировала.

– Хм… интересная у тебя, наверное, жизнь была до нашего театрика… В баре, что ли, работала?

Неожиданно Марию задело это предположение – она что, в самом деле похожа на барменшу?.. – и ответ вышел весьма сухим:

– Никогда в жизни не работала ни в баре, ни в подобных заведениях… если не считать вашего кафе, но это не надолго.

– Да? А где же тогда так ловко научилась с подносом рассекать? У тебя баланс идеальный… Неужто в цирке? – слегка поддразнил ее Павел, но тут же словно сам себя одернул:

– А, впрочем, неважно… Главное, что у тебя еще и чайный гриб есть – лучший опохмелятор после рассола и кефира…

Мария усмехнулась, слегка ущипнула его за руку – и решила, что обижаться глупо: ведь Бердянский ничего о ней не знал, и впервые увидел в форме официантки… Намного хуже было то, что она, кажется, вообще не очень могла на него сердиться, чтобы он ни вытворял.

С больничной территории они выехали на Ленинский, в этот утренний час весьма оживленный, и Бердянский газанул, пересекая наискосок поток машин, чтобы успеть к ближайшему развороту. Ему кто-то бешено просигналил, он в ответ сам вмазал по клаксону и показал в окно весьма непристойный, но красноречивый жест – как в крутых американских боевиках.

На вираже Марию снова вдавило в кресло.

– Паша!.. – она вцепилась пальцами в края сиденья, борясь с искушением крепко зажмуриться, но испугаться по-настоящему не успела.

– Что, Маша? – в тон ее возгласу ответил Бердянский, ловко уклонился от столкновения, а, развернув машину в сторону центра, сунул руку в карман куртки и жестом фокусника извлек мобильный телефон. Протянул ей, но тут же отдернул руку назад:

– Погоди, заблокирован, сейчас пин-код вобью и отдам… Пользоваться-то умеешь?

Мария снисходительно посмотрела на него и заявила:

– Молодой человек, у меня был сотовый еще в те времена, когда в этой богоспасаемой стране сотовым был только мёд… Я год прожила в Испании…

Бердянский прыснул от смеха, потом вновь глянул на Марию с острым интересом:

– Я тоже в Испанию ездил. Пару раз с гастролями, но это было… давно. А этим летом в Барселону летал, брал там несколько уроков фламенко для одной новой постановки… Сильная у них школа…

– В Барселону? Не в школу Жорди Морено, случайно?.. – невольно воскликнула она и прикусила язык, но поздно… незачем, ох, незачем было заговаривать про Испанию, да еще обнаруживать свои познания в танцевальной культуре:

– Я… я просто была там на концерте его труппы… А что у вас за спектакль с испанскими танцами? – Мария попыталась прикрыть свой прокол чисто зрительским любопытством.

– Неа, я на фестиваль приезжал, видел как выступал театр фламенко Антонио Гадеса… там и мастер-классы брал… Мы тут хотим на Лорку замахнуться, поставить «Кровавую свадьбу»… только тссс, не растрепи раньше времени, сглазишь…

Час от часу не легче. «Bodas de Sangre», La Novia – роль ее мечты. Роль, которую она получила в «Музеоне», и которую сыграла бы уже этим летом, пока Театр Музыкальный драмы и Комедии, где работал Бердянский, только собирался бы с мыслями… если бы не та история со спонсором… если бы Козлевский не выставил ее из труппы…

Мария поднесла руку ко рту, с трудом проглотила подступившие слезы.

– Эй, тебя укачало, что ли? – Павел сам, без просьбы с ее стороны, сбросил скорость и прижался к тротуару, намереваясь притормозить, если понадобится.

– Нет, нет, все нормально… – она через силу улыбнулась. – Не волнуйся… в смысле, я про ваш спектакль… никому не скажу… но знаешь, Лорка – сложный автор, почти непереводимый… его почти нереально поставить в наших условиях. В Испании есть Гадес, Морено, а у нас кто?.. Актеры театра «Ромэн», в основном…

– Так в том-то и фокус весь, что нету у нас таких вот спектаклей, не ставит никто! Но идея-то классная! Это же какое потрясное шоу можно сделать! Вся Москва у нас будет! – светлые глаза Павла фанатично вспыхнули. – А ромалы пусть свою цыганочку в ресторанах пляшут…

Он снова разогнался, и, уверенно проскочив поворот на Полянку, притормозил у светофора перед мостом. Свернул на набережную, зарулил к новенькому супермаркету с гордым названием «Эльдорадо».

Мария наведывалась туда всего несколько раз, из чистого любопытства, и поняла, что название вполне оправданно ценниками… Нужно было быть владельцем золотого рудника или нефтяного месторождения, чтобы позволять себе каждодневные покупки в этом пафосном магазине.

То ли месье Бердянский очень хорошо зарабатывал на артистической халтуре, то ли по-гусарски выпендривался перед новой любовницей, но Мария дипломатично не стала гасить его порыв…

– Ты звонить передумала или как?

– Нет, Паш… прости… Я тормоз. – она стала сосредоточенно набирать номер, что не помешало Павлу говорить и забрасывать ее вопросами:

– Давай я тебя тут оставлю, а сам быстро сгоняю за винишком… Тебе что взять? Красное, белое… или водку, судя по абсенту? А сок какой любишь?