С Иванкой Трамп я познакомился в начале 1990-х, на год раньше, чем с Дональдом Трампом. Она вела церемонию награждения Business Traveller Awards в Лондоне. Получив из ее рук награду за лучшую авиакомпанию, я в избытке чувств подхватил ее и перевернул вверх ногами ради пикантного фото. Она спокойно это восприняла, пообедала с нами после церемонии и в итоге сдала свои обратные билеты, купленные у British Airlines, и вернулась в Штаты с Virgin Atlantic. На следующий день газеты писали: «Virgin снова “утрамповала” конкурентов на Business Traveller Awards». А через какое-то время Дональд Трамп пригласил меня пообедать у него дома в Манхэттене.

Мне стало любопытно. Что это за приглашение такое ни с того ни с сего? Я заявился в его апартаменты – обстановка, бесспорно, была богатой, но не настолько вульгарной, как я ожидал. Впрочем, в тот вечер меня удивило не только убранство дома. Еще до того, как подали первое, Дональд уже был на взводе, и как раз по поводу того, о чем он хотел со мной поговорить: о разных людях, которые некогда отказали ему в помощи и которым он теперь хотел за это отомстить.

– Когда у меня были финансовые трудности, я набрал с десяток номеров и попросил о помощи, – сказал он. – Пятеро отказались мне помогать.

Отказ не был забыт, и теперь, во время этого дурацкого обеда, я сидел и выслушивал, как Дональд собирается положить жизнь, чтобы свести счеты с этими пятерыми.

– По-моему, это не лучший способ провести свободное время, – заметил я, когда смог вставить хоть слово. – Вас просто изведет жажда мести, и вреда от этого будет больше вам самому. Разве не глупо тратить попусту время и силы? Лучше простить их.

Но Дональд упрямо мотал головой и твердил только одно: как он хочет уничтожить каждого из них по очереди.

– Эти люди не помогли мне, когда я в этом нуждался. Они повернулись ко мне спиной, – продолжал бушевать он.

– Конечно, это обидно, – ответил я. – Но разве не жаль разменивать жизнь на пустяковые обиды?

Я переключился на куриный суп, пытаясь понять, за каким чертом он мне все это рассказывает. Пока он перебирал своих главных обидчиков, я гадал, не собирается ли он сам попросить меня о помощи. Если да, то в его списке я стал бы шестым.

– Не думаю, что все эти люди так уж заслуживают мести, – сказал я. – Есть же в жизни и другие полезные дела!

Потом я пожалел об этих словах – когда он объявил, что собирается участвовать в президентской кампании.

Спускаясь в лифте, я думал: вот бы снять фильм о бизнесмене, спятившем на почве мести пятерым врагам, и о его способах мести. Но потом я решил, что люди скажут – это притянуто за уши, таких бешеных не бывает… И как отличался от этого обед с Хиллари Клинтон какое-то время спустя, во время которого мы обсуждали реформу образования, политику в отношении наркотиков, права женщин, международные конфликты и реформу уголовного законодательства! Она отлично умеет слушать и при этом сама очень красноречивый оратор.

Что же касается Дональда Трампа, встреча оказалась абсолютно бессмысленной. Уходил я от него с легким чувством жалости к этому человеку.

* * *

После того обеда я ничего не слышал о Трампе лет десять с лишним. А в 2004 году в эфир вышло мое телевизионное шоу «Мятежный миллиардер».

У меня всегда была тяга к приключениям: ребенком я лазил по деревьям, когда вырос – по горам. Не обходилась без приключений и моя деловая жизнь: здоровый авантюризм и Virgin неразделимы, иначе как бы нам удалось создать такой бренд и столько продержаться? И когда телекомпания Fox предложила мне вести телевизионное шоу, призванное расшевелить авантюрную жилку в других предпринимателях, я не колебался ни секунды.

«Мятежный миллиардер» – это было такое реалити-шоу о бизнесе со сценарным твистом. Мне всегда нравились шоу, которые доносили идею предпринимательства до широкой аудитории (например, «Кандидат»), но сам я участвовать не хотел. Обычно в таких передачах старались выставить напоказ худшие стороны человеческой натуры. Но шоу «Мятежный миллиардер» обещало быть другим. Мне предстояло не выдавать претендентам бизнес-задания, а делиться своим собственным опытом, участвуя вместе с ними в экстремальных приключениях.

К нам в огромных количествах начали поступать ролики участников, каждый из которых должен был доказать, что попасть на шоу должен именно он. Одна заявка выстрелила сразу – от женщины по имени Сара Блэйкли, основавшей новую компанию Spanx в подвале собственного дома. Сара делала все легко, будто шутя, – лаконично выступила, блестяще показала, в чем суть ее бизнеса. Еще один потрясающий ролик пришел от парня по имени Шон Нельсон, который управляет очень гибкой и современной мебельной фирмой Lovesac. Оба претендента вошли в список 16 финалистов.

Было запланировано 12 выпусков шоу, и в ноябре 2004 года начались съемки. Претендентов собрали в аэропорту Хитроу в Лондоне, где их встретил пожилой таксист, который должен был отвезти их к моему дому в Оксфорде. Таксист, который тяжело хромал и ходил с палочкой, очень внимательно наблюдал за участниками. Он незаметно записал, кто из конкурсантов заставил его тащить свой багаж, а заодно отметил, кто был приветлив, а кто груб, кто разговаривал с ним, а кто счел это ниже своего достоинства. Вечером за ужином таксист вышел поприветствовать участников. Он стянул свою маску, и оказалось… что таксистом все это время был я! Участники разинули рты, особенно те двое, кто вел себя крайне нелюбезно с человеком, которого они приняли за обычного таксиста. Из 16 конкурсантов тут же осталось 14, и они поехали обратно в аэропорт (только на этот раз без меня).

Шоу помотало нас с претендентами по странам и континентам – география испытаний была широкой, от Марокко до Южной Африки. И все это время я сокращал количество участников – меня интересовали решения, которые они принимали, их решительность и лидерские качества. Последнее было особенно важно, потому что главный приз я до поры до времени держал в секрете. Помимо миллиона долларов, победитель должен был получить ключи ко всей Virgin Group и на три месяца стать нашим президентом. Это условие повышало ставки и для меня – надо же было найти того, кто сумеет управлять сотнями совершенно разных компаний!

Особенно примечательный случай произошел на водопаде Виктория, на реке Замбези, на границе между Замбией и Зимбабве. Испытание должно было показать, хватит ли участникам мужества и благоразумия сказать «нет». И в жизни, и в бизнесе очень важно уметь рисковать, но рисковать разумно и взвешенно – нет никакого смысла ставить на кон собственную жизнь, если надежда на успех невелика (в Вегасе жизнь меня хорошенько приложила!).

Я попросил одного из участников, Сэма Хэшмати, составить мне компанию: забраться в специальный снаряд, спроектированный в NASA, и рухнуть вниз с 52-метровой высоты водопада Виктория. Кран погрузил нас прямо в бурный речной поток. Сэм часто-часто моргал. Мы начали обратный отсчет от 10, после чего снаряд должны были отпустить. По нашим лицам струился пот. Когда счет дошел до пяти, Сэм судорожно вздохнул. В глазах у него стоял ужас. Я понял, что он действительно хочет это сделать. И за секунду до того, как нас должны были сбросить, я заорал «Стоп!» и попросил Сэма посмотреть вниз – на камни, которые сделали бы из нас месиво.

«Ты был в трех секундах от смерти, – сказал я ему, прежде чем отправить домой. – Думай своей головой! Нельзя слепо следовать за лидером».

А ведь это был даже не главный ужас шоу; сомнительная честь называться самым опасным испытанием принадлежала прогулке по доске, перекинутой между двумя воздушными шарами, которые парили на высоте трех тысяч метров над землей. Большинство участников прошли по доске, а Тим Хадсон и Сара засомневались и решили все-таки воспользоваться страховочными тросами. Чтобы позволить нашим конкурсантам как-то реабилитироваться, я предложил им забраться по лестнице на купол воздушного шара, где я их встречу.

Встречу. Это означало, что мне и самому придется туда лезть по болтающейся 30-метровой веревочной лестнице. Ветер раскачивал лестницу, под ногами была пустота (и земля где-то далеко внизу), а сердце выпрыгивало из груди. Казалось, что лестница растянулась, словно аккордеон, и что в ней сотни перекладин, и что карабкаться по ней куда сложнее, чем на любую гору. Но все же я добрался до верха и расположился на куполе как настоящий английский джентльмен, усевшись за столик и налив три чашки чая. Тим, не разводя панику, залез следующим, а вот Саре из-за боязни высоты пришлось помучиться. Она уже почти присоединилась к нашей встрече в верхах, но вдруг поскользнулась и чуть не полетела вниз. В конце концов мы смогли сесть, отхлебнуть едва теплого чая и выдохнуть с облегчением, но уже было пора спешить вниз, пока в шаре не закончилось топливо.

Сара произвела на меня впечатление не только своим бизнес-планом, но и своим отношением к игре, и она вполне закономерно добралась до финала. Но в самом конце я решил, что Шону победа принесет больше пользы: его таланту не хватало огранки. Мы стояли на балконе Большого дома на острове Некер, и я предложил ему финальное испытание. Я достал чек на миллион долларов и держал его прямо перед самым носом Шона.

– У тебя есть выбор, – сказал я ему. – Ты можешь взять деньги. Или мы можем бросить монетку и разыграть еще более крупный приз.

Финальный выбор Шона подвел итог всему шоу. Оно было про приключения, но вместе с тем – и об умении рисковать, и о том, как научиться говорить «нет». Одно дело – быть храбрым, совершенно другое – доверять свое будущее слепому случаю.

Я видел, что Шон колеблется.

– Ричард, а вы бы что выбрали? – спросил он.

– Решать тебе, – напомнил я.

Для меня ответ был очевиден, но Шон должен был прийти к нему сам. Он расхаживал по террасе, и было видно, как он хочет рискнуть, чтобы покрасоваться (все-таки его показывают по телевизору). Но было ли правильно променять возможность развить свой бизнес и изменить жизнь своих сотрудников на глоток адреналина? Наконец он принял решение.

– Я возьму деньги, – сказал он.

И я с радостью вручил ему чек.

– Если бы ты согласился на монетку, я перестал бы тебя уважать, – признался я.

Шон многому научился на этом шоу, и этот опыт пригодился ему в Lovesac, которая выросла до одной из ведущих мебельных компаний мира. И хотя Сара не победила в этом шоу, она получила от меня 750 тысяч долларов на создание собственного фонда поддержки женщин через образование и предпринимательство. Помимо развития фонда, Сара руководила собственным бизнесом Spanx – брендом утягивающего нижнего белья для женщин. За первый год они продали продукции на четыре миллиона долларов, даже не имея собственного сайта. Сара стала самой молодой женщиной в мире, которая самостоятельно создала компанию стоимостью в миллиард. Но это было еще не все – она оказалась и первой женщиной-предпринимателем, присоединившейся к филантропической кампании «Клятва дарения», созданной Уорреном Баффеттом и Биллом Гейтсом (мы с семьей тоже участвуем в этой кампании и подписались отдавать на благие дела половину всех доходов, которые получаем от Virgin Group). Неплохо для девушки, создавшей свою компанию c нехитрой целью – «чтобы моя задница выглядела еще лучше»!

Теперь мы с Сарой хорошие друзья, и она составила мне компанию за судейским столом в конкурсе стартапов VOOM для Virgin Media Business. Это было истинное удовольствие – наблюдать, как охотно она передает свой опыт, полученный за годы предпринимательства.

– Как в старые добрые времена, – сказал я ей. – Разве что теперь мы стоим на полу, а не сидим на воздушном шаре.

* * *

Хотя «Мятежный миллиардер» стал настоящим хитом, принес ценный опыт всем участникам и, надеюсь, оставил свой след в истории развлекательного телевидения, не всем это шоу пришлось по нраву. Дональд Трамп, который в то время был ведущим программы «Кандидат», довольно ревниво воспринял появление конкурента, пусть даже дружелюбного и с добрыми намерениями.

Всякий раз, как я общался с журналистами и рекламировал «Мятежного миллиардера», мне неизбежно приходилось отвечать на вопрос, чем мое шоу отличается от «Кандидата».

– У нас шоу больше про приключения и предпринимательство, чем про переговоры, сделки и конкуренцию, – объяснял я.

Еще меня постоянно спрашивали, чем мой стиль управления отличается от стиля Дональда. Ответ был один и тот же: мы совершенно разные люди. Я не оскорблял его, не клеветал, просто указывал, насколько мы различны. Однако Дональд воспринял это иначе. Он перешел на личности и начал говорить обо мне гадости в прессе. И если я не обращал на него внимания, то он просто писал мне напрямую. Вот письмо, которое он настрочил мне 12 ноября 2004 года:

«Дорогой Ричард,

теперь, когда я посмотрел твое шоу, мне бы хотелось, чтобы ты пришел ко мне за советом. Рекомендую тебе бросить это дело. Ты совершенно не телегеничен, и если уж этого не дано, то ничего не поделаешь, я давно пришел к такому выводу. Во всяком случае убогий рейтинг заставит тебя переключиться на авиакомпанию, которая, я уверен, требует твоего полного внимания. Похоже, это ужасно трудный бизнес, и я не могу представить, при нынешних ценах на топливо и т. п., как ты вообще сможешь тягаться с другими. Бросал бы ты это дело, да и телевидение тоже! Я вообще не понимаю, как ты стал миллиардером и занимаешься бизнесом. Может быть, в названии твоего шоу, “Мятежный миллиардер”, какая-то ошибка?

Как бы то ни было, не надо использовать меня для рекламы твоего полудохлого шоу – ты уже взрослый мальчик, так что давай сам!

Искренне твой,

Дональд Дж. Трамп»

Промолчать было совершенно невозможно. Через пять дней я отправил ответ – настолько вежливый, насколько это у меня вышло:

«Дорогой Дональд,

спасибо за письмо. Думаю, если ты внимательно почитаешь газеты, то заметишь, что я специально избегаю грязи. Я с удовольствием вспоминаю нашу беседу и не собираюсь каким-то образом очернять тебя лично.

Журналисты постоянно спрашивают меня, в чем разница между нами. Поскольку я не согласен с некоторыми из твоих 10 правил успеха, я процитировал два из них: твой совет не пожимать друг другу руки и твой совет, что нужно из кожи вон лезть, чтобы отомстить любому, кто перешел тебе дорогу. Я считаю, что просто высказал свое мнение откровенно и вежливо. То же самое я говорил тебе во время нашего совместного обеда, и ты рассказал мне, что любой ценой хочешь отомстить людям, которые не откликнулись на твои звонки и не помогли тебе, когда ты был близок к банкротству. Я считал, что это не самый лучший совет для перспективных предпринимателей и пустая трата твоей энергии и твоего таланта.

За последние две недели я прочел в прессе немало твоих комментариев в мой адрес, которые можно истолковать как оскорбительные, и я до сих пор не реагировал на них, хотя желание ответить было. Достаточно сказать, что я построил шесть миллиардных империй в шести совершенно разных направлениях бизнеса, и я думаю, что именно это позволило компании Fox выбрать для шоу “Мятежный миллиардер” такое название. На одном только авиабизнесе, который ты упомянул, я заработал больше двух миллиардов долларов за счет продажи своих личных долей в компаниях Virgin Atlantic и Virgin Blue – и при этом я все еще владею 51 и 25 % компаний соответственно. Возможно, тебе стоит перечитать то, что я говорил в прессе до сегодняшнего дня, и решить, чего ты хочешь: оставаться друзьями или добавить меня в свой список врагов! Выбор за тобой.

С наилучшими пожеланиями,

Ричард»

Ответа я не получил, и Трамп замолчал на 10 лет. Я решил, что меня все-таки включили в тот самый список!

* * *

О Дональде я вновь услышал только в 2015 году. Теперь его имя было во всех новостях, но уже по другой причине: он стал кандидатом от Республиканской партии на президентских выборах в Америке. Всякий раз, как я видел популистские выступления мистера Трампа по телевидению или слышал о колебаниях его предвыборного рейтинга, я вспоминал ту странную встречу. Приходила на ум и наша последующая переписка. И что, такой человек может всерьез претендовать на Белый дом? Оказалось, может.

22 сентября 2015 года я получил еще одно послание из офиса Дональда Трампа. Я сидел у храма на острове Некер, когда оно пришло, и открыл я его с некоторой опаской.

«Добрый вечер, мистер Брэнсон. По просьбе мистера Трампа направляем Вам приложенные материалы. Спасибо!»

Я посмотрел на имя отправителя, отхлебнул чаю и открыл вложение, гадая, что бы это могло быть. Там оказалась статья из Los Angeles Times от 15 сентября о бурном расцвете частной космонавтики. Под заголовком «Астрономические предприятия» рассказывалось о Джеффе Безосе, Илоне Маске и обо мне. Дональд Трамп черным маркером нарисовал большую стрелку, указывающую на мое фото, и приписал: «РИЧАРД – ВЕЛИКИЙ!»

Я сразу заподозрил, что Джефф и Илон получили такие же письма. Рассмеявшись, я обратился к своей помощнице Хелен Кларк: «Снимаю шляпу перед Дональдом – надо же, находит время на такие вещи!»

За этим последовали и другие сообщения подобного рода, в том числе приглашение на US Open в его ложу. Обычно я всем сердцем откликаюсь на попытки других людей восстановить дружбу после ссоры, но тут, надо признать, меня настораживала излишняя своевременность этих попыток. У него было 10 лет, чтобы помириться, и я, скорее всего, откликнулся бы на его приглашение – пока он не был кандидатом в президенты. Дональд как будто напрочь забыл о своих злобных письмах. Теперь он, наоборот, так хотел завербовать известных людей для своей президентской кампании, что не стеснялся подлизываться по электронной почте. Но если бы он хоть краем глаза взглянул на мои выступления – в защиту беженцев, за борьбу с наркотиками, за ограничение продажи оружия и по климатическим проблемам, – до него бы дошло, что я не тот человек, которого могут впечатлить попытки расколоть общество и агрессивное поведение.

Подозреваю, он и сам не ожидал, что его президентская кампания зайдет так далеко, и был ошарашен не меньше остальных, когда превратился в серьезного кандидата на президентский пост. И раньше случалось, что страхи перед иммигрантами, перед бедностью брали на вооружение демагоги, которые, сея ложь и ненависть, настраивали людей друг против друга. Сейчас было то же самое. «Я бы хотел дожить до того дня, когда президентом станет предприниматель, – написал я. – Я уверен, что предпринимательское мышление чрезвычайно важно для лидера, и многих бизнесменов я был бы рад увидеть во власти – но только не этого».

Поддержу ли я когда-нибудь Трампа? Нет. Буду ли я пытаться говорить с ним о проблемах, которые меня тревожат, начиная от климата и заканчивая реформой уголовного законодательства, и помогать ему в поиске лучшего решения? Конечно. Как я сказал ему много лет назад, жизнь слишком коротка для вражды, а дух прощения намного сильнее духа мщения.

Согласится ли с этим Дональд? Как ни прискорбно – сомневаюсь.

13 Через Ла-Манш

Дувр, июнь 2004 года. Чудесным летним утром я шел на пляж, под ногами шуршал песок, а я понимал, что несколько перегнул с нарядом для такой прогулки. Надо мной с криками кружили чайки, и мне оставалось только надеяться, что они не устроят учебную стрельбу по моему черному смокингу и галстуку-бабочке. Не меньше опасений вызывала у меня и такая же черная машина, ожидавшая меня на пляже: блестящий топовый спорткар с открытым верхом, Gibbs Aquada. На земле машина развивала безумно высокую скорость, и как только я в нее забрался, тут же включил зажигание, чтобы еще раз послушать, как гудит ее двигатель: низко и мощно. Казалось, машина умчится прочь от одного прикосновения к педали. Но главным в ней была не скорость. Двигатель мигом набрал обороты, я помахал рукой собравшейся толпе и, немного нервничая, направил автомобиль прямо в море.

С тех самых пор, как я еще подростком в далеких 1960-х посмотрел сериал Thunderbirds, я мечтал: «Вот бы и правда изобрели автомобиль, который ездит по воде». И вот теперь, спустя 40 лет, машины-амфибии из того сериала появились не только в виде игрушек – на них можно прокатиться! Я хотел отметить 20-й юбилей старта Virgin Atlantic как-нибудь по-особенному и подумал, что это прекрасный повод исполнить свою детскую мечту. Мы одолжили у Gibbs Technologies их детище под названием Aquada, и вызов был брошен: я должен был не просто убедиться, что эта штука плавает, но и попробовать попасть с ней в Книгу рекордов Гиннесса за самое быстрое пересечение пролива Ла-Манш на машине-амфибии.

Когда направляешь автомобиль (хоть амфибию, хоть нет) в воду, чувствуешь себя как-то по-дурацки. Весь твой водительский опыт, все твои инстинкты вопиют против этого. Зная, какой у Aquada мощный двигатель, я въехал в море крайне осторожно и был почти готов увидеть, как в салон хлещет вода. Однако, к моему облегчению, внутри было по-прежнему сухо.

«Работает!» – завопил я и нажал на газ. За считаные секунды шум покрышек стих, и машина-лодка устремилась вперед. В этот самый миг надо мной низко пролетел аэробус Virgin Atlantic. Это было в честь нашего юбилея – я теперь должен был установить новый рекорд.

Дувр с его белыми скалами скрылся из зеркала заднего вида, а мне было хорошо. Предыдущий рекорд – на машине-амфибии через Ла-Манш за шесть часов – был установлен в 1960-х, и с тех пор его не побили. Но я был уверен, что мы сможем: Aquada развивала на воде скорость до 48 км/ч, да и сильный попутный ветер тоже был за нас. В морском режиме скорость также управлялась с помощью педали газа, и машина вела себя на удивление хорошо – даже когда ее кидало вниз с очередного гребня большой волны и она с жуткими брызгами плюхалась в воду.

Примерно на полдороге проходил загруженный морской путь через канал, и мы влетели в самую гущу. Здесь море было неспокойным, а катера с репортерами у нас на хвосте только добавляли сложности. Когда мимо прошло очередное грузовое судно, растревожив море еще больше, волна пошла прямо на нас. Я вцепился в руль, ожидая худшего, но мы с каким-то непостижимым «вжих» проскочили сквозь волны. Я вымок до нитки, но автомобилю ничего не сделалось, и мы спокойно двигались к цели.

Я и не заметил, как на горизонте показался Кале. Когда мы подошли ближе к берегу, точки на пляже превратились в людей и можно было разглядеть мэра города во главе группы репортеров и зрителей. Под аплодисменты я завел Aquada на мостки, въехал на пляж и сообщил:

– Все прошло безупречно. О протечке я даже и не думал.

Конечно, я врал. В своем мокром джеймс-бондовском смокинге, с которого все еще капало, я выглядел, должно быть, очень жалко.

Путешествие заняло всего один час, сорок минут и шесть секунд – таким образом, мы сократили рекордное время больше чем на четыре часа. Наш рекорд (по крайней мере сейчас, когда пишется эта книга) так никто и не побил. Через 10 лет после нас тогдашние ведущие программы Top Gear решили принять вызов: Джереми Кларксон, Джеймс Мэй и Ричард Хаммонд построили свой собственный автомобиль-амфибию – по сути, прокачанный пикап, который кое-как держался на плаву, – и пустились в опасное путешествие через канал. Когда они рискованно прыгали с волны на волну где-то между Англией и Францией, береговая охрана перехватила их и потребовала объяснений.

– Мы собираемся переплыть канал быстрее, чем «Борода» Брэнсон! – проорал Кларксон в громкоговоритель. Но, хоть охрана и пожелала им «бон вояж», они на несколько часов недотянули до моего рекорда.

Мне понравилось управлять Aquada, я согласился стать первым покупателем и приготовился раскошелиться на 75 тысяч фунтов за эту машину. Я уже видел, как ношусь на ней вокруг рифов Британских Виргинских островов и прыгаю на гребнях между островами Некер и Москито. Но вскоре после нашего рекорда компания почему-то передумала выпускать продукт на рынок. Интерес к машине зашкаливал, но никаких объяснений не последовало. Я решил, что наверняка возникла какая-то серьезная техническая или финансовая проблема, поскольку компания, судя по всему, попросту исчезла. Но потом, спустя восемь лет, в феврале 2012 года, все прояснилось. В газете Metro я увидел фотографию «высокоскоростного амфигрузовика Amphitruck», который «бороздит воды реки Потомак». Необычный военный автомобиль, говорилось в статье, «движется со скоростью до 48 км/ч и может менять режим с морского на сухопутный нажатием одной кнопки». Получается, не только Джереми Кларксон с интересом следил за нашей попыткой установить мировой рекорд: американские военные увидели, как резво мы пересекли пролив, и немедленно купили права на Aquada.

* * *

Когда Amphitruck впервые представили публике, мои мысли вернулись к Ла-Маншу, и я подумал об еще одном способе пересечь пролив и пополнить свой список мировых рекордов. Помимо пересечения пролива на машине-амфибии, у меня целая коллекция рекордов – скажем, первое пересечение Тихого океана на воздушном шаре, первый трансатлантический перелет на воздушном шаре, самое быстрое пересечение Атлантики на яхте, самое большое количество подписчиков в сети LinkedIn и для полного счастья еще одно довольно странное достижение: самый богатый ведущий реалити-шоу на телевидении. В 2012 году мы с Сэмом набросали план, согласно которому мы должны были трижды войти в Книгу рекордов Гиннесса за один день. Для этого нам следовало пересечь Ла-Манш на кайтах вместе с семьей и друзьями. Мы бы собрали самую большую группу в истории, Сэм страстно желал стать самым быстрым, а я – самым великовозрастным кайтсерфером, пересекшим пролив. Сэму нужно было побить рекорд в два с половиной часа, а вся группа должна была уложиться в четыре часа. Что же касается меня, то мне было достаточно добраться до другого берега за одну попытку!

С годами кайтсерфинг стал моей страстью. Я научился управлять кайтом, когда этот спорт только зарождался. Учился я здесь, на острове Некер: тогда это было еще смертельно опасно и казалось, что вот-вот тебя затащит на 30 метров под воду или подметет тобой весь пляж. К кайту были привязаны всего два троса, и оставалось только молиться, чтобы во что-нибудь не врезаться. Я выжил и даже не покалечился – и с тех самых пор подсел. Кайтсерфинг позволяет отключить голову, прочищает мозги, и я, возвращаясь домой, полон свежих сил и готов к новым приключениям. Не считая тенниса, это мой любимейший вид спорта, и он приобретает все больше и больше поклонников. Когда ветер позволяет, я стараюсь каждый день выходить в море у себя на острове Некер – хоть на 20 минут. Но чаще я катаюсь намного дольше и хожу до Анегады и обратно, проводя в море по пять часов.

Кроме прочего, этот спорт дает мне отличную возможность повеселить людей – и повеселиться самому. Как-то раз я собирался выйти на воду и готовил снаряжение, и тут ко мне подошла Дэнни Паркинсон, красотка-модель из ЮАР, причем с очень необычной просьбой: ее бойфренд, фотограф Стефан Готронно, хочет сделать необычную фотосессию и спрашивает меня, не мог бы я прокатить Дэнни у себя за спиной.

– Вы не возражаете, если на мне совсем не будет одежды? – добавила Дэнни.

На секунду я растерялся, но потом ответил:

– Разумеется! Я как рыцарь Британии буду счастлив вам услужить. Я никогда не оставлю деву в беде.

Когда мы возвращались обратно на пляж, там уже собралась небольшая толпа, в которой… была и моя жена. Даже с другого конца пляжа мне было видно ее ироническую усмешку. Выходя из воды, я услышал, как она смеется.

– Ричард есть Ричард! – сказала она и зашагала обратно к дому.

А однажды я взял с собой трех милых дам, и мы вошли в Книгу рекордов Гиннесса за наибольшее количество людей на доске под кайтом: еще один рекорд в дополнение к тем попыткам пересечь Ла-Манш.

Кстати, в тот раз французские власти с меньшим энтузиазмом отнеслись к нашему желанию установить мировой рекорд – в отличие от заплыва на машине-амфибии. Нам сообщили, что кайтсерфинг через залив незаконен, поскольку опасен для здоровья и жизни.

– Что ж, придется просить прощения, а не разрешения, – сказал я всей группе, когда мы готовились к выходу в море – с утра пораньше, чтобы власти не успели нас остановить. Мы вышли на пляж на рассвете, нарядившись пиратами, чтобы добавить безумия нашему хулиганскому путешествию. Мы подготовили снаряжение, и я посмотрел на Сэма.

– Я встречу тебя на том берегу, – улыбнулся он.

– Еще кто кого встретит, – ответил я. – Я не собираюсь сдаваться без боя.

Я был уверен, что если даже и не обгоню Сэма, то уж точно буду в группе лидеров. Оставалось только надеяться, что ветер не сдует нас слишком далеко с курса. Предыдущую попытку, двумя годами ранее, нам пришлось бросить на полпути – мы собирались так отметить мое 60-летие, но все испортила погода.

На этот раз тоже сильно дуло, но Сэм стартовал блестяще. А я выбрал слишком маленький кайт, который отвратительно управлялся. Когда я почти добрался до середины 48-километрового маршрута, кайт потерял высоту и упал, и мне пришлось бросить свою доску. Пока я бултыхался в море и ждал лодку сопровождения, которая должна была меня подобрать, Сэм и другие умчались вперед в погоне за рекордом. Погоня прошла успешно – два часа и 18 минут, на 12 минут быстрее предыдущего рекордного времени. Мало того, победителями стали девять человек из группы – еще один мировой рекорд в семейную копилку!

Я был рад за них, но и сам не собирался сидеть сложа руки. На следующее утро, пока остальные восстанавливали силы, я отправился на пляж с Чарли Смитом, который занимался водным спортом на острове Некер, а теперь работал у Ларри Пейджа. В обратном направлении, из Англии во Францию, должны были проследовать только мы вдвоем.

Когда мы вышли на воду, задувало в разные стороны, что делало кайтсерфинг очень сложным. Поднялись огромные волны, порывы ветра пробирали нас до костей – 18 метров в секунду! Потом для полного счастья ветер установился и сделался попутным, а это было последнее, чего бы я хотел. Я тренировался на кайте при любой погоде, кроме такой, – и теперь мне предстояло пересечь Ла-Манш при ветре в спину и при сильном волнении. Доска выскальзывала из-под меня снова и снова – ветер дул в обратном приливу направлении. У Чарли был трекер, который показал, что за все время этого приключения я упал 110 раз.

Повезло еще, что со мной был Чарли – превосходный кайтсерфер и хороший друг. В тот день он работал как проклятый. Становилось прохладнее, и я, в очередной раз бултыхнувшись в ледяную воду, начинал думать, что Британские Виргинские острова и ласковые теплые волны – где-то в другой вселенной. Честно сказать, я не выпускал из виду лодку сопровождения, и меня тянуло все бросить. Но было жаль разочаровывать Чарли и всех остальных, да и самому хотелось все же поставить этот мировой рекорд. Когда мы приблизились к самому загруженному морскому пути в мире, я молился, чтобы не потерять свою доску перед каким-нибудь кораблем. Мы погрузились в воду и ждали быстрого катерка, чтобы потом пройти за ним, держась в его следе. Я был совершенно, напрочь вымотан.

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?