– Иди-ка ты, ведьма, отсюдова, – коротко сказал он, когда Аполлинария утихла и опомнилась.
Она молча встала и вышла на улицу.
***
Тем временем Мария даже не догадывалась о том, какую суматоху подняла в душе старой гадалки. Она спокойно делала очередной отчёт, убиралась по дому, думала о том, какое платье наденет завтра на работу, и только перед самым сном Мария вспомнила вдруг про странный огонёк, который будто говорил с нею.
Уже во сне ей почудилось, что он по-прежнему напевает древнюю песню предков.
***
А на улице поднялась настоящая метель: снег, как бешеный, носился в разные стороны, хлестал по лицу, ветер свистел и сносил Аполлинарию с едва заметной тропы. Всё кружилось, всё мешалось, мысли всё наседали и наседали, и метель уже совсем завладела Аполлинарией, и она свалилась в сугроб и заплакала.
– Что же ты, Поля, лежишь тут? – спросил родной голос.
– Матушка? – Аполлинария подняла голову и увидела всё те же тонкие губы, прямой нос и серые глаза. – Матушка! – закричала она и бросилась ей на шею. Поля снова была маленькой девочкой, рядом с которой всегда есть мама.
– Что же ты обычай нарушаешь? Нехорошо это, ай, как нехорошо! – матушка покачала головой и погрозила пальцем.
– Боязно мне, матушка. Умирать не хочу, – со слезами ответила Поля.
– Глупая ты, – ласково сказала мама и погладила её по щеке. – Не бойся ничего. Дар твой в тебе. А ты вставай. Иди к ней. Иди, ну же! – матушка подтолкнула Полю. – Чего разлеглась, а? – грубо спросила она.
Аполлинария перевернулась на спину и увидела старикашку.
– Чего тебе?
– Чего разлеглась, говорю. Спасать тебя будем. Потопали, пока не поздно.
Аполлинария кое-как встала на четвереньки, отряхнулась от снега и увидела, что старикашка протягивает ей руку. Она наконец вспомнила его имя: Арни. Дурацкое, но древнее, как и у всех, кто причастен к колдовству.
Две шаткие фигуры, две тени брели по заснеженным тропам, и следы их тут же заметал ветер. Они прокладывали путь, по которому не пройти никому, кроме них, но ни тяжёлая дорога, ни свист ветра, ни метель больше не пугали Аполлинарию. «Матушка поможет», – думала она и радовалась, что Арни нашёл её прежде, чем ветер допел панихиду, а снег похоронил её. Ей хотелось спросить, как же они спасут дар и саму жизнь, но ветер душил все слова, и оставалось лишь молча шагать.
Так добрались они до домика со скрипучей вывеской. Внутри зажгли свечи, отогрелись, выпили чай с настойкой валерианы и стали думать.
– Предки мои ведь тоже помирали. Дар супротив нас оборачивается, ежели неправильно чего делаешь. А ты не того наворотила, видно.
– Чего не того? – переспросила Аполлинария.
– Как это чего? Ты ж ко мне как пришла? С чем пришла? Вот оно твоё нутро супротив тебя и полезло. Нутро твоё и есть дар.
– Чего ты несёшь? Дар мой в огне, а огонь я отдала…
Не успела она договорить, как дверь сама собой отворилась. В комнату прошмыгнула девочка-художница. Та самая, да не та. Щёки её розовели с мороза, а глаза светились чем-то таким, чего Аполлинария давно уже не видела в собственных очах. «Дар, – промелькнуло в голове то ли с завистью, то ли с благоговением. – Вот какой вид, когда силу обретают».
– Вы знаете! – воскликнула девочка так, что Аполлинария вздрогнула. Бросила взгляд на Арни: тот зачарованно смотрел на гостью, даже не мигая. – Я вдруг как родилась! Заново! Я же… Я теперь! Понимаете, я теперь могу! Это вы помогли, это, понимаете, я так благодарна вам! Как вы сказали, так оно и пошло, – продолжала она, пока не выдохлась. Тогда уставшая села на стул, а Арни наконец отвёл глаза. Поскрёб подбородок и застыл.
– Ну… помогла я, что ли? – недоверчиво спросила Аполлинария.
– Да! Понимаете, я же теперь! – начала было девчушка, но быстро осеклась и перевела дыхание.
– Силами ты пока не правишь, – сказал Арни. – Учись.
Девочка внимательно посмотрела на него, будто увидела впервые, поблагодарила и вышла сосредоточенная и задумчивая.
– Эт чего такое было?
– Добрый знак тебе был. Дар-то твой у тебя, выходит.
– И матушка так молвила… А Маша тогда? А почему ж огонь-то не слышу? Чего ж тогда случилось-то?
– Узнаем.
Посидели ещё немного, пока метель не стихла. К утру надумали идти к той девушке, с которой и начались все приключения Аполлинарии. Так и не сгоревшая свеча привела их к самому её дому. Постучали в дверь без номера.