– Мамочки! – зажмурилась, безнадежно держась на ногах.
– Дан! – громкий голос со стороны двери вынудил Даниэля прерваться.
– Друг мой, ты не вовремя, неужели ты не видишь…
Громкий голос, отчего-то очень знакомый, не стал слушать. Пересёк гостиную и встал передо мной, плечом закрывая плечо.
– Эта служка моя, – тоном, не принимающим возражений, припечатал он.
Ноги подкосились. В поисках опоры я вцепилась в большое спасительное плечо и застонала. Это конкретное тело я скоро буду знать лучше, чем свое.
– Хм, – хмыкнул Даниэль и вдруг расхохотался. – Да забирай!
Лорд Ричард Орсо, а это был несомненно он, подхватил меня под ребра и потащил в коридор.
– А мягко обнимать ты умеешь? – промямлила я.
– Если я тебя мягко обниму, ты растечешься, как растаявшее мороженое.
– Уже начинаю растекаться, – честно предупредила я.
Ругательства полушепотом захлестнули мрачный коридор. Рик успел подхватить мое тело у самого пола, и я тотчас отключилась.
– Всего полбокала… – разобрала я сквозь сон. – Не-е-ет, больше ни капли.
Бормотание успокаивало. Медленные шаги и монотонное покачивание делали свое дело. Вскоре я окончательно уплыла в царство грез.
Важный клочок письма, который я намеревалась уничтожить, выпал где-то на полпути и был благополучно найден на следующий день. Не мною.
Глава 6. Первая вылазка
"Помнить свои ошибки – лучшее свойство человека! Каждый памятный шрам становится лупой, которая фокусирует наше внимание на мелочах. Чем больше шрамов – тем внимательнее сыщик к себе, к людям, к преступлению". Югр Ставский
– А-а-а-а-а-а-а! Убери, убери, убери!
Я нехотя вынырнула из ванной комнаты. Что опять? Глаза чесались беспрестанно, из-за чего часто бегала умываться. Не до Розетты мне сейчас, ой как не до нее. Эта девчонка бесила все больше с каждым часом. Наводила шум из ничего! Делала из мухи слона! Из крысы… Стойте. А откуда здесь крыса?
– Убери, убери, убери, убери! – тараторила Розетта, стоя на маленькой табуретке и тарабаня по ней каблучком.
На кровати сидела маленькая белая крыска и жевала балдахин. Не сказать, что боюсь вот этих маленьких, прожорливых, длиннохвостых… брр… Внимание привлекла вещица около крысы.
– Тут записка, – я подобрала с пола отпавшую от клетки бумажку.
"Дорогая Рози, прими эту малышку в качестве подопытного для своих изобретений. Надеюсь, ты здорова и счастлива. Помни, стоит тебе только шепнуть, и я верну тебя домой. С любовью…"
– Папенька, – всплакнула Розетта, – и что мне теперь делать с этой?
– Кормить, любить, ставить опыты. Какие еще вопросы?
Ради этого выражения лица я готова была преодолеть неприязнь к грызунам.
Раздался грохот, последовавшая за ним ругань, и в комнату протиснулась светлая кудрявая макушка.
– Эй, Рози, а эти куда?
– На сундук поставь! – распорядилась она в отношении энциклопедий, которые тащил Кузнечик.
– О, привет, секретарь, – оживился парень, ни капли не изменившийся с нашей первой встречи: все тот же хаос на голове и во взгляде. – А меня тут запрягли, изверги, совсем не считаются с моей тонкой творческой натурой.
Только сейчас отметила царящий в комнате хаос. Все вокруг было заставлено книгами по травоведению.
– Зачем это?
– Изобретаю новый аромат духов, – слишком быстро ответила юная леди. – Ника, собирайся, мне нужно кое-куда выбраться, полчаса на сборы.
– А с экономкой ты договорилась?
– Ты же секретарь, – не оборачиваясь, буркнула Розетта, – ты и договорись.
С трудом удалось выпросить у экономки разрешение на выезд. Пришлось подписать несколько бумажек, что несу ответственность за безопасность подопечной и т.д. и т.п. Как с ребенком! А ведь в ее возрасте уже и замуж можно. До самого конца не верила, что наша затея осуществится благополучно – и вот уже личный бесколесник Розетты катит нас троих по серым улицам Бьорна.
Так странно, ведь именно из-за Розетты я считала, мне не дадут выходной. Оказалось, он и не нужен. Маленькая леди, сама того не зная, помогла мне выбраться из колледжа без лишних вопросов.
Натянув короткий плащ на колени, я постаралась как можно теснее обхватить себя руками. Невыносимо холодно. Тонкие черные колготки, шорты и узкие полусапожки ни капли не грели, а ветер снаружи так и норовил выбить заледеневшее окно. Зима в Бьорне холоднее, чем было принято считать на юге.
– Как ты меня раздражаешь, Ника!
Розетта оглушительно громко крикнула водителю новый адрес.
Пассажирская коробка, скрипнув запчастями, затормозила и повернула в обратную сторону.
– Жалкая ты, – всё, что она ответила на мой вопросительный взгляд.
Вопреки ожиданиям, затормозили мы не у колледжа, а на незнакомой людной улице.
– Не теряйся, – бросила юная леди, когда Кузнечик помогал ей выбраться из повозки.
Что было у нее на уме, мне было неизвестно до самого прихода на рыночную площадь. Около получаса мы кружили хороводом вокруг меховых шкурок и кожаных изделий. Каждый продавец с беззубой улыбкой так и норовил залезть на тебя и всучить какой-нибудь товар.
– Лучшие меха севера! – кричали в одно ухо.
– Кисель из ядрицы и сытные пряники! – кричали в другое.
Дважды я ловила на своей тряпичной сумке чужие руки, которые после обнаружения ловко скрывались среди других рук. Толпа давила, толкала, несла нас троих то в самый центр, то на окраину торговой площади.
Когда нас отпустили, Розетта была похожа на помятую девку из блаженного дома, а Кузнечик на красного юнца, которого впервые в этот самый дом привели. Сердце все еще колотилось от страха потеряться и навсегда остаться в удушающей толпе. Я стояла, намертво вцепившись в сумку, плащик слетел почти наполовину, оголив одно плечо, но эта мелочь сейчас совсем не беспокоила.
– Кошмар, – ко мне вернулся дар речи.
– Рынок, – просто прокомментировал Кузя. – Проверьте вещи, люди разные попадаются.
Пропажа обнаружилась только у Розетты, исчезла парная заколка с одной стороны головы. Выругавшись, та быстро привела себя в порядок и повела нас в ближайший обувной магазин. Здесь не было толпы, но глянув на первую же полку, причина обнаружила себя сама – запредельные цены. Будучи уроженкой столицы, я видела и не такие суммы, однако жизнь научила одеваться практично.
– Десять средних камней за это? – я указала на кожаные сапоги на высоком каблуке, стоящие на черном крутящемся пьедестале.
– Высокая цена за отменное качество, – произнесли за спиной.
Голос принадлежал огромному мужчине. Огромному – с большой буквы. Его голова вот-вот касалась потолка, а широкие плечи уместили бы нас с Розеттой и еще парочку служек. Хлопковая рубашка и жесткий фартук говорили о том, что перед нами мастер изделий.
– Хочу эти померить, – Розетта ткнула в пару сапог перед носом.
По правде сказать, я планировала закупить теплых вещей, но не предполагала, что это случится так скоро. Мешочек на поясе звякнул, желая сейчас же сбросить вес.
– Понравились? – мужчина пригнулся и провел рукой по кожаным сапогам рядом со мной. – Мои клиенты зовут меня Кук.
А я разглядывала тонкие швы ручной работы и не могла поверить своей удаче. Не будь я специалистом, если ошибаюсь!
– Вы необыкновенно талантливы, Кук.
Мастер кожаных изделий в льняном фартуке был немногословен. Стоял рядом, как несдуваемый камень, и тяжело дышал мне в макушку. В отчетах Бэда, которые я ежедневно прочитывала в столице, часто упоминались некие помощники. Как и мы, они вели опасную жизнь на границе законного и незаконного. Теневое ремесло. Эта сеть состоит из самых талантливых мастеров, гениев своего дела. До сегодняшнего дня такие люди встречались мне лишь на бумаге.
– Вы ведь можете создать не только обувь? – осторожно начала я. – Сможете сделать кое-что на заказ? Кое-что специфическое.
На лице Кука отразилось понимание, и мы оба облегченно вздохнули.
– Беру дорого, работаю качественно, – пробасил Кук.
– Мне будет нужен уникальный товар. Сколько стоит ваше молчание?
– Я рожден под знаком белой рыбы, – невозмутимо ответил он, как будто это должно что-то значить. Моргнув, хозяин обувной лавки добавил: – Сами звезды повелели молчать.
Ну, раз уж звезды повелели… Кто я такая, чтобы сомневаться?
В обувной лавке мы потратили полчаса, затем столько же в соседней, специализирующейся на верхней одежде и аксессуарах. Розетта определенно знала толк в качественных магазинах.
Дрожь в коленках прекратилась, когда плечи укрыл длинный белоснежный плащ с капюшоном и мехом на внутренней стороне. Даже снегопад на мгновение очаровал и заставил замереть на месте. Ровно до тех пор, пока маленькие снежинки не превратились в большие хлопья, проворно несущиеся в глаза и рот.
Розетта уже давно сидела в теплой библиотеке, когда я, мокрая и растрепанная, бродила вокруг здания бьорнского отдела по оказанию услуг в поисках входа.
– Не подскажете, – обратилась я к молодому парню, одиноко курящему на углу здания, – где здесь вход?
Парень нехотя повернулся в мою сторону и презрительно оглядел с ног до головы.
– Что надо? Торговая площадь прямо по улице.
– Мне нужен вход в агентство.
Парень выбросил сигарету и раздраженно впрессовал ее в землю.
– Подождите, – мысль родилась уже давно. – В небе ворон бесстрашный…
Нога, затаптывающая сигарету, резко замерла в воздухе. Да, я не ошиблась.
– Кто ты такая? – прищурил глаза незнакомец.
– Ваша новая коллега, – я прокашлялась, – из столицы. Знаете?
Парень соображал быстро, но его странное поведение от меня не скрылось. Неужели шеф Виллинью не предупредил, что теперь, пусть и временно, в штате Бьорнского отдела появилась новенькая?
В абсолютном молчании он повел меня мимо здания, во двор. Нужный мне корпус стоял дальше. Больше похожий на двухэтажный сарай, чем на дом.
– Так плохо с финансированием? – попыталась пошутить я.
– Здесь тебе не столица, – отрезал сопровождающий.
Поскрипывая, деревянные ступеньки вынесли нас на чердак. Как же разительно отличается столичное отделение от бьорнского.
– Всё, пришли, кабинет шефа здесь. И еще – придумай хорошее оправдание.
Напутствие немного смутило.
Кабинет нового шефа не был похож на то, к чему я привыкла. Не было величественного стула и позолоченных наград, дарованных верхами за хорошую службу. Обычный захламленный стол, чем-то напоминающий мой собственный. Дешевые диваны с тканным узором для гостей. Хотя сейчас больше волновала не обстановка, а выражение лица шефа Виллинью.
– Николетта Феррано, прибыла с докладом, – отчиталась я по уставу и неуверенно добавила: – вы что, не помните меня?
Было впечатление, что мужчина увидел какую-то неизвестную зверушку и сейчас не знал, что с ней делать.
– Задание о лорде Элварсе… – занервничала я, – найти того, кто угрожает…
– Не считай меня старым дураком, – отмерев, почему-то разозлился он, – я прекрасно помню, как звучит твое задание.
Про меня не забыли, это уже радовало.
– На своей должности я многое видел, но впервые не могу понять мотивы своей подчиненной. Ты вернулась! Зачем?
– А не должна? Мне наконец-то удалось выбраться из колледжа, и я хотела доложить об успехах.
Выходит, злость обусловлена моим приходом в отдел. Кажется, я чего-то не понимаю.
Шеф больше не смотрел на меня так удивленно. Вообще не смотрел. Прикрыл глаза и нервно массировал виски кончиками пальцев. Дрожащие веки отражали ураган мыслей, бушующий в его голове.
– Хочешь сказать, что ты почти три недели безвылазно работала в колледже лорда Элварса?
Глупый вопрос, и поведение ненормальное, но вслух я, конечно, ответила иначе.
– Полюбуйся, – он протянул мне листок, возглавляющий аккуратную стопочку на столе.
Стоило взглянуть на него, и странное поведение окружающих обрело смысл.
– А нос в точности как мой, – не смогла я сдержать улыбку.
С листка на меня смотрела другая черно-белая Ника. Более уверенная, утонченная, чем в жизни. На лбу красовалась аккуратная челка, и я на секунду подумала, что мне бы пошла такая ровная челка. Почему я раньше об этом не задумывалась?
Тот, кто рисовал портрет, хорошо знал мои черты лица. Жирная надпись "розыск" стала ответом на одни вопросы и породила другие.
– Что это?
– Поверь, я в точно таком же замешательстве, – задумчиво произнес шеф Виллинью и протянул мне разворот газеты, откуда был скопирован мой черно-белый портрет.
Автор репортажа Мэй Френси вещала: "На днях из городского архива была похищена карта. Эксперты сообщают, что данная карта является единственным экземпляром, где указаны скрытые месторождения камней силы на севере Бьорна. Общественность обескуражена беспечностью властей! В краже подозревается молодая девушка (см. портрет). Если вы оказались свидетелем данного преступления или знакомы с предполагаемой преступницей, просьба обращаться в любой отдел службы порядка".
Громко, иначе не скажешь. Эта Мэй Френси умела впечатлять, играя на малом количестве фактов.
– Откуда взялся портрет?
– Свидетели, как минимум десяток.
– Десяток? Откуда?! Клянусь, меня не было в этом вашем архиве. Я с утра до ночи была в колледже.
– Понятно, – вздохнул мужчина. – Черти что творится.
Пока шеф наливал кофе и распечатывал упаковку пряников, я позволила себе повесить новенький плащ на спинку стула.
В кабинете повеяло сладким запахом карамели. Шеф больше не вызывал страха, мужчина располагал к себе, хотя бы потому, что поверил в мою непричастность.
– Карамельные пряники, нигде таких не попробуешь, в Бьорне и только, – шеф протянул мне блюдце с закусками и большую кружку кофе.
– Я встретила брата на днях, он кое-чем обеспокоен, – призналась я. – Говорит, что в Бьорне творится что-то неладное, я слышала про убийства заключенных. И это не только в Бьорне. В Даосе и даже в столице… Назревает революция, верно?
Революция. Этакая нелогичная смесь безрассудства и здравого смысла. Как болезнь она заражала все больше людей. Я не забыла те громкие звуки и крики толпы, шествующие по площадям столицы. Тогда это еще было законно, но люди начали безумствовать: бить стекла, разрисовывать остановки общественных бесколесников, стучать в двери по ночам и беспрерывно кричать непонятные лозунги. Революция понималась мной как что-то стихийное, неуравновешенное, неконтролируемое и опасное.
А потом появились "терры", которые не чурались никаких средств, чтобы заполучить людей в свои ряды. Помнится, они взорвали любимый мамин ресторан. Столько людей погибло в тот вечер.
– Твой брат известен не только честностью, но и особой внимательностью к деталям, – подтвердил шеф мои опасения. – Он может быть прав, что связывает беспорядки в разных частях страны. Слишком все закономерно, словно у мятежников появился лидер.
– Брат во всем винит лорда Элварса. Кажется, он на нем помешался.
Шеф Виллинью нахмурился.
– Элварса? Пожалуй, я свяжусь с твоим братом.
Скользнув рукой по столу, я снова взяла листок с изображением черно-белой Ники. Такая красивая и смелая на портрете, вживую я была невыразительной мышкой.
Когда живешь в тени своей семьи, никто не заботится о том, насколько благородно выглядит дефектный ребенок. Волосы я стригла сама, иногда коротко, как получалось, училась на ошибках. Отцовская сумма на самосодержание выделялась достаточная, но я ее тратила только на самое необходимое. Дорогая одежда и красивая стрижка сюда не входили. Перед кем хвостом вилять, когда у тебя дефект?
– Я обеспечу тебе официальное алиби на момент кражи, но это займет время. Старайся пока не попадаться на глаза стражам порядка. У меня нет времени вытаскивать тебя из тюрьмы. Как понимаешь, дел теперь по горло.
– Есть, шеф! В драки не лезть, в трактирах не напиваться!
– Хорошая девочка, – краешком губ улыбнулся мужчина и залпом выпил остатки кофе. – А теперь о деле. Что ты узнала?
Бесколесник изрядно трясло, словно мы каждый метр носом ковыряли землю. Розетта бесилась, просила ехать нежнее, только меня это не волновало. Маленькое окошко слегка оттаяло, позволяя без видимых проблем рассматривать вечерний город – сверху донизу снежный Бьорн. Узкие улицы днем казались тесными, зато вечером, когда толпы рассасывались и на улочках, поочередно моргая, начинали загораться фонари, от прежней брезгливости не оставалось и следа.
Кузя отвалился от компании еще ранним вечером, покинув нас прямо у библиотеки. Интересно, а сама Розетта в курсе, как его зовут на самом деле?
Выразительный грохот прервал идиллию. Медленно развернувшись на звон предмета, я обнаружила только Розетту, шустро прятающую что-то большое в нутро своего плаща.
– Книга?
Подопечная отвернулась к окну, сделав вид, что вопроса не услышала. Что за книга и откуда – мне было все равно. Ровно до тех пор, пока Розетта, выходя из повозки, случайно не обнажила корешок. Всего один угол, даже не название, не обложка. Один маленький уголок с тонким знаком красной переливающейся змеи заставил на секунду застыть на месте. Алая змея!
– Спасибо, секретарь, – ступив на землю, Розетта одарила улыбкой почерневшее небо. – Мне было необходимо проветриться.
Не знаю, что больше меня поразило: увиденный символ на книге или благодарность. Бросив последний взгляд на порядком застопорившуюся меня, она поторопилась в тепло колледжа. Стоило сделать то же, быстрее укрыться от ветра, но мысли были уже далеко за пределами Бьорна.
Перед глазами мелькали картинки из прошлого. Звонкое дело "Об алой змее" в свое время вел Бэд. В столице завелся преступник, выбравший орудием убийства неизвестный яд. Последователи алой змеи существовали давно. Врачеватели, которые жаждали экспериментов и травили целые деревни на благо медицины. Людей не осталось. Остались книги, которые впоследствии были запрещены. Обрывок из такой книги и нашел столичный отравитель.
То был обрывок, а это – книга. Что задумала Розетта? Кого-то отравить? Интуиция молчала.
В тот же вечер служка Фания принесла записку от брата.
"Я уезжаю. Берегите здоровье", – гласила крючковатая надпись.
– Я бы раньше передала, да ты в город уехала, – оправдывалась она, теребя тоненькие косички.
– Как раз вовремя, – я похлопала служку по плечу и поспешила в каморку.
Где у нас проявитель? Коричневая колбочка валялась на дне тряпичной сумки. Я шустро разбавила водой едкое содержимое. Записка лодочкой поплыла по водной глади блюдца.
Томительное ожидание – и в углу появилась надпись: "P.S. Даниэль не тот, за кого себя выдает. Он опасен. Убедись: улица Виноторговая, лавка пекаря. Прояви креативность, сестренка".
Глава 7. Ты не одна, нас много
"Нет лучшего места для сбора сведений, чем местная пивнушка". Югр Ставский
"Жестокие убийства бьорнских заключенных продолжаются!" – убеждала Мэй Френси в очередной статье.
Ее призывы трубили громче, а статьи появлялись все ближе к главной странице. Даже цензура была не в силах остановить это.
Крыска шустро бегала в ногах и шипела на Розетту, когда та открывала рот в мою сторону.
– Хорошая девочка, – почесала я белесую шерсть.
– Почему она должна жить в моей комнате? – возмущалась юная леди, одеваясь к урокам, пока я наслаждалась выходным. – Пусть живет в твоей.
– Надо дать ей имя.
– Эй, ты меня игнорируешь?
– Может быть, Донна?
– Ника, ты бесишь!
– Или Фиона?
В меня полетела декоративная подушка. Дразнить подопечную – работа приятная.
– Давай назовем ее Кара?
– Очень остроумно, – снова фыркнула леди. – Ника, это просто крыса! Ей не нужно имя!
– Нужно. У всех есть имя.
Наклонилась к полу, и Кара мигом далась мне в руки. Послушная крыска, не отдам на опыты.
Розетта ушла на занятия, а это означало одно – начался мой первый заработанный выходной. Я ловко развернула ладошку с зажатым в ней клочком бумаги. Улица Виноторговая. И что я должна там найти?
Лавка пекаря оказалась вполне просторной закусочной. Шумной, но вполне цивильной. За дальними столиками располагались жаркие парочки. Ближе к выходу – обычные граждане, целью которых было только поесть. А в самом центре, как и полагается заведению общепита – веселые компании, молодые и старые, любящие жизнь и отмечающие каждый свой успех. У таких шумных столиков толпилась большая часть официантов. Но внимание привлекала только одна.
В самой гуще аккуратно вышагивала высокая женщина с вьющимися русыми волосами, убранными в высокую прическу. По виду не старше тридцати, но по глазам, мудрым и проникновенным, она была больше похоже на мать, повидавшую все на своем пути, чем на молодую девушку. Взгляд гордой орлицы и грациозная походка. Не знаю, что в этот момент было написано на моем лице, но женщина остановилась, сфокусировала свой взгляд на мне и добродушно рассмеялась.
– Здравствуй, сестра, – обратилась эта дива, когда я таки сумела закрыть рот.
Я не отрывала взгляд от хозяйки закусочной. Определенно хозяйка, теперь это стало очевидным как день.
– Сестра, – вопреки всем моим ожиданиям она подняла руку и ласково погладила меня по волосам, – мне знакома твоя боль…
– Вы, наверное, обознались, – махнула я головой, отгоняя наваждение и вспоминая начало своей выдуманной истории. – Я журналистка, Мэй Френси, из газеты "Бьорнские хроники".
Хозяйка смотрела прямо в глаза, поэтому я быстро развернула сложенную пополам газетку и ткнула в имя на одной из страничек.
– Сейчас пишу статьи про рестораны на Виноторговой улице, – не переставала тараторить я. – Ищу, где можно остановиться, а у вас, говорят, еще и кормят вкусно. Могу включить ваше заведение в рекомендованный список! Только мне бы переночевать…
Пьяный посетитель рядом подслушивал наш разговор.
– Ха! – рыгнул он в мою сторону, – ночлег здесь выйдет в копеечку, уж не гостиница. Платить-то готова, цыпа?
– Конечно, – сжав зубы, я как можно шире улыбнулась и похлопала по мешочку камней на ремне.
– Опасно держать добро за поясом, – усмехнулся пьяница, – стырят!
Я поежилась от то ли угрозы, то ли смешка. Какой же отвратительный запах у него изо рта, хоть волком вой!
– Думаю, это согласие, – хозяйка подбодрила взглядом, – хочешь покажу комнату?
– Так быстро? То есть…
Вырвалось вслух. Не ожидала, что такая нелепая история о журналистке сработает. Ведь до деталей продумала!
Меня провели на второй этаж, где помимо хозяйских комнат было несколько для гостей. Скинув плащ, я скорее перепрятала мешочек с камнями, мало ли. Пора отправляться поддерживать легенду, чем я и занялась.
А картина представлялась странная. Еще полгода назад про это заведение отзывались хоть и положительно, но скромно. Никаких шумных посиделок здесь не устраивалось, да и места было не так много. Пекарь занимался своей непосредственной работой, а его жена, по словам старшей официантки, всегда была за его спиной. И все, как один, описывали хозяйку, как тихую девушку, боящуюся громкое слово сказать. Как тень она ходила за мужем и сдувала с него пылинки. На публике не показывалась, из кухни не вылезала и все в этом духе.
Я качнулась на стуле и глянула на хозяйку, эффектно расхаживающую от одного столика к другому, жизнерадостную и улыбающуюся. Слова старшей официантки совсем не увязывались с реальностью.
– Так что же, – я потянула уже остывшее какао и обратилась к собеседнице, – говорите, хозяйка сильно изменилась? Не знаете, что случилось?
Официантка, преисполненная важностью, раздулась и обратилась в шепот.
– Год назад нашу госпожу, – она сделала выразительную паузу, – похитили!
– М-м, вот как, – верилось с трудом, особенно по манере рассказывать. Эта дама явно приукрашивала.
– Зуб даю, похитили! – встрепенулась она, увидев мое сомнение. – Вот прямо ночью выкрали! Всеми силами искали, ох, как господин переживал! Но та пропала, как пить дать. На пятые сутки сама вернулась, вся в синяках, избитая, потрепанная, мы уж о плохом думали. А госпожа все молчит, ничего не рассказывает. Стражи порядка приходили, допрашивали, но нет, ничего никому не сказала. Видать, к насильникам попала… Как хозяин переживал! О-ой!
– Да-да, я поняла, – оборвала я тираду официантки, – вы говорили, что хозяйка изменилась…
– Дак вот после того случая и изменилась! И полгода не прошло, как расцвела, а осанка-то, а походка! Ты погляди только, превратила нашу пекарню в культурную закусочную. Уж не знаю, что там стряслось, но нам простым рабочим только счастье да помощь от такой хозяюшки.
– Спасибо, это очень интересная история, – я улыбнулась смущенной официантке, – только ты мне все про хозяйку рассказывала, а про хозяина ни слова. Что о самом пекаре скажешь?
– Да что тут говорить, – женщина вмиг осунулась, – жена хозяйство в свои руки взяла и тот.. спился он, в общем. Души в ней не чаял, а сейчас только плачет да пьет. Кто этих мужиков поймет.
Я проследила за взглядом Риты и не поверила своим глазам. Тот пьяница, что грозился украсть мои камни, и есть хозяин пекарни на Виноторговой улице. Восседающий за барной стойкой мужчина был скорее похож на обросшего бездомного, чем на хозяина. Отбросив предубеждения на его счет, я вгляделась в лицо. Да, официантка была права… Красное и опухшее оно было не только из-за алкоголя. Под каждым глазом красовались мешки с почти стертой кожей от соли. Он плакал даже сейчас, печально наблюдая за своей женой и выпивая очередную рюмку спирта.
– Здравствуйте…
Незаметно для себя я оказалась сидящей напротив пекаря.
– А… – протянул он, – добро за поясом. Чего надо?
– Я журналистка и пишу…
– Мне плевать.
Мужчина махнул рукой в мою сторону, но равновесие его подвело, и он свалился со стула. Я вскочила, чтобы помочь, но он снова замахал руками.
– Жалеешь меня? – спросил он, когда с трудом уселся и снова потянулся к рюмке.
– Вы не выглядите как хозяин закусочной.
Пекарь засмеялся, хотя в нашем разговоре не было ничего веселого. Это был смех разочарованного человека, тонущего в собственной лодке.
– Теперь она хозяйка, – он ткнул пальцем в свою жену, – вон та ведьма!
Я поперхнулась последним глотком какао. Уж как-как, но назвать ведьмой эту добродушную женщину язык не поворачивался.
– Это ваша жена!
– Нет… теперь нет, – покачал головой мужчина, – это не моя Маргарет. Она выглядит, как моя жена, но я-то вижу. Ведьма! Все из-за того лорда, это все он… Тот лорд мучил ее, она рассказывала ночью… Как душил и истязал… Моя дорогая Маргарет…
Чем больше он говорил, тем больше его слова сливались с пьяным бредом. Было жаль этого мужчину. Как только началась истерика, одна из официанток подбежала и начала успокаивать своего господина.
Мне же оставалось побеседовать только с одним человеком, но для этого пришлось дождаться вечера.
– Наконец-то, теперь можем и поговорить, – хозяйка пекарни подсела ко мне и пододвинула большую порцию вареного теста с петрушкой сверху.
– Это что?
– Беровы ушки, – она рассмеялась, – это блюдо любят все северные жители, не думала, что остался тот, кто еще не пробовал их.
Ушки. От одного этого слова живот издал недоверчивый возглас. Кушать он, конечно, хотел, но решение о съедобности содержимого оставил за мной.
– Ешь, не бойся! – Маргарет достала из подола палочку, наколола одно ушко и отправила себе в рот.
Что сказать, вкусно поесть северяне любили. Даже не представляла, что сморщенное вареное тесто с разными начинками так приятно обрадует.
Столики медленно пустели. Все, кроме одного, за которым одна ненастоящая журналистка уплетала ненастоящие ушки бера. Страшное животное на самом деле, большое и мохнатое. А северяне – не робкого десятка – его ушками блюдо называют.
– Почему вы назвали меня сестрой, когда мы встретились?
Если уж говорить по душам, на что, как показалось, была настроена Маргарет, то начинать нужно именно с этого.
– Мы с тобой сестры по духу, я ведь говорила, мне знакома твоя боль.
Я в задумчивости отправила в рот еще одно ушко, на этот раз с капустой. На ум приходила только одна версия, хотя поверить в нее было крайне сложно.
– Вы хотите сказать, что у вас тоже…
– Давай на "ты", – перебила Маргарет и улыбнулась. – Да, у меня тоже дефект.
Столовая палочка чуть было не выпала из моей руки. Вот эта эффектная хозяйка закусочной, к которой тянутся люди, в сторону которой не прозвучало ни единого оскорбления, тоже имеет дефект?
Видимо эмоции на моем лице вполне доходчиво проиллюстрировали мысли.
Маргарет посмотрела вдаль.
– Говорят, дефект – это врожденная болезнь, от которой нет избавления.
– Так и есть, – кивнула я. В моей справке написано именно так, дословно: "Болезнь, от которой нет избавления".
– Я думаю иначе, – сверкнула глазами собеседница, – дефект – это дар Сияющего. Ты скоро поймешь, он отметил и тебя.
Маргарет как-то странно покосилась на мой живот.
Дар. Как же!
У этой женщины явно не в порядке с головой. И дефекта у нее быть не может категорически. За свою жизнь я многого насмотрелась и могла заверить всех и вся, что люди с дефектом выглядят и ведут себя иначе. Скрытные и малообщительные, они вынуждены волочить свое существование, отбиваясь от нападок окружения. Им сложно найти работу, практически невозможно взаимно полюбить и создать счастливую семью. "Одаренные" дефектом – социальные инвалиды, иначе не назовешь.
Жестоко так обманывать.
Я резко встала и приготовилась прощаться.
– Мне не убедить тебя на словах, – поняла Маргарет. – Подожди минутку.
Сбегав на второй этаж, она вернулась с какой-то банкой с густым зеленым содержимым.
– Вот, держи, – банка демократично отправилась на середину стола, – утром и вечером смачивай места, которые сильнее всего зудят. Мне в свое время помогло.
Смотрела и не понимала, где подвох? В каком месте я выдала себя? Никто не знал о глазах, никто!
– Откуда ты узнала о зудящих глазах? Что ты знаешь об этом?
– Глаза? – она глянула сначала на них, а потом снова на живот. – А у меня спина, почти не спала ночами из-за непрекращающегося зуда. Это пройдет, – она ласково провела по моему животу, – она такая слабая и почти незаметная, как синяя звездочка…
– Она?
– В тебе живет хрупкая душа. Береги ее, скоро она родится.
Медленно опустив голову на свою собственную талию, я внимательно осмотрела себя. Одна мысль пугала другую.
– Я не беременная.
Маргарет звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой, отчего я почувствовала, что сморозила глупость.
– Конечно, нет! Это нечто большее. Будет больно, когда она родится, но ты девочка сильная и со всем справишься. Пообещай мне беречь эту маленькую звездочку.
Она легонько ткнула меня под ребрами и заставила дать непонятное обещание.
Спать укладывалась долго. Голос хозяйки пекарни все время витал в мыслях.
"В тебе живет душа".
"Скоро она родится".
"Будет больно, но ты справишься".
В очередной раз ударившись головой о подушку, я в изнеможении встала и отправилась проветриться. Как можно уснуть? И ведь моей целью в этой пекарне было совсем не это… а Даниэль…
В доме все спали, когда я бесшумно, укутавшись в простынь, кралась на кухню. Может где-то осталось хотя бы полстакана воды. Выпить и ополоснуть лицо. Входные двери, к удивлению, оказались открыты. Шепот, доносящийся с той стороны, пригвоздил к месту и вынудил прислушаться. Что ж, спали не все.