Historische Translationskulturen

2.4 Русский как язык-посредник

С вопросом «канализирования» коммуникативных процессов тесно связан вопрос текстов, служащих исходными для переводов. Часто переводы осуществлялись из «вторых рук». Это наблюдается прежде всего в случае переводов, которые осуществлялись с одного языка СССР на другой язык социалистического лагеря (cp. Гнатюк 2010). Такие переводы-посредники использовались также для переводов между языками народов Советского Союза. Такие процессы происходили как между очень близкими, так и отдалёнными языками и культурами и указываются многократно в библиографиях (ср. о ситуции с украинским Скачков 1969). В случае таких переводов из «вторых рук» исходным принципиально служил русский текст. Исключением была политическая литература. Так, к примеру, на первой сранице переводов произведений Карла Маркса и Фридриха Энгельса, которые были изготовлены с русского на украинский язык, было соответствующее указание (Гофенедер 2010: 39). Таким образом подчёркивалось то, что, начиная с 1950 гг. для всех переводов собрания сочинений Маркса и Энгельса исходным текстом должен был служить русский перевод. Если в случае политической и идеологической основопологающей литературы ещё требовалась подобная аргументация, то в переводах другой направленности на это обстоятельство в большинстве случаев не указывалось. Об объеме таких переводов с языка-посредника нет конкретных данных, но следует исходить из того, что этот феномен не был периферийным явлением. Использование русского как языка-посредника привело по меньшей мере к двум ситуациям: к сокращению необходимых в многоязычном Советском Союзе языковых комбинаций до необходимого минимума и, таким образом, к уменьшению объёма переводов. В то же время таким образом можно было гарантировать также соответствие переводов политическим и/или идеологическим требованиям, естественно, благодаря соблюдению единого метода перевода, который часто называли методом дословного перевода (ср. понятие буквализма, более подробно в Hofeneder 2013: 66–68 или в историческом анализе в Кундзіч 1966: 34–84). Также благодаря этому обстоятельству удавалось сократить трудозатраты, связанные с переводами, так как при переводе на похожие по структуре языки дословный перевод был легко осущеcтвим и гарантировал cоответствие содержания (о конкретных последствиях применения этого метода перевода ср. Гофенедер 2010).

С этим феноменом также тесно связан так назваемый подстрочный перевод, на который – в отличие от описанных выше переводов из «вторых рук» – указывалось, и который являлся распространённым феноменом и особенно широко применялся в поэзии (ср.Witt 2013). Этот метод представлял собой дословный перевод на русский язык, целью которого было облегчить переводческие процессы между языками СССР.

2.5 Планомерность

Для Совестского Союза определяющим было то обстоятельство, что переводческие проекты, объёмы тиражей, но и выбор произведений для перевода должны были соответствовать политическим или же идеологическим требованиям. Как живое так и напечатанное слово служило в первую очередь дидактическому воспитанию (Lovell 2017, здесь 361–363 с дальнейшими указаниями по советской истории средств информации). Только к концу 1960 гг. стал появлятся более развитый и взыскательный круг читателей (о ситуации на советском книжном рынке ср. Lovell 2005, особенно 45–71). Этот феномен, известный под названием планомерность имел воздействие на направленность, объём и структуру всей сферы переводческой деятельности (Bagno/Kazanskij 2011). Доля отдельно взятых языков в общем объёме переводов отнюдь не обуславливалась только конкретным поведением читателей или же конкретным спросом. В то же время тираж отдельных произведений, книжных серий или журналов мог достигать – в зависимости от спроса – огромных тиражей. Политическим планированим объясняется, к примеру, то обстоятельство, что уже упомянутый журнал Дружба народов, в котором публиковались переводы с языков СССР на русский, ежемесячно издавался тиражём в 30000–50000 экземпляров, в то время как журнал Международная литература, в котором публиковались переводы с не советских языков, выходил тиражём в 600000 экземпляров. Этой планомерностью объясняется также тот факт, что переводы в СССР имели намного более высокий тираж, чем произведения в оригинале, что демонстрируется в таблице № 4.

Таблица № 4: Объёмы тиражей произведений в оригинале и в переводе в советской Украине (1950–1973) (Низовий 1974: таблица 10, 22)

В таблице № 4 продемонстрировано соотношение произведений в оригинале и в переводе в Советской Украине с 1950 по 1973, которое не ограничено жанровой направленностью. Это сравнение содержит все языки, также русский и выявляет, что тираж переводов неизменно превышал тираж оригиналов. В таблицах № 5 и 6 представлены тиражи оригиналов и переводов в отдельности.

Таблица № 5: Объёмы тиражей произведений в оригинале в Советской Украине (1950–1973) (Низовий 1974: Таблица 10, 22)

Как продемонстрировано в таблице №5, оригиналы во всём рассматриваевом периоде издавались одним тиражём объёмом в приблизительно 11000–14000 экземпляров. Отметить стоит тот факт, что объём тиражей за весь указанный отрывок времени почти не изменился. Этот показатель в переводах был в среднем в четыре-шесть раз выше, как показано в таблице № 6.

Таблица № 6: Объёмы тиражей произведений в переводе в Советской Украине (1950–1973) (Низовий 1974: Таблица 10, 22)

В отличии от оригиналов, объём тиражей переводов за рассмотренный здесь период в 23 года заметно менялся и был в 1965 г. на почти 40 % выше по сравнению с 1950 г., а в 1973 почти вновь соответствовал начальному показателю. В общем однако, можно сказать, что размер тиражей, также как и конкретное количество переводов, напрямую подвергались воздействию политических требований.

2.6 Циркуляция текстов

При поиске других характерных признаков в связанных с переводами процессами в СССР, сталкиваешься с тем, что написанные и опубликованные однажды тексты, вновь использовались в разных изданиях и в отличающихся друг от друга типах текста. При этом речь идёт не только о полном перепечатании уже опубликованных текстов, но и вторичном напечатании или переводе фрагментов текствов. Наглядным примером этому служит Большая Советская эциклопедия, вышедшая в целом в трёх изданиях на русском языке (1-ое издание 1926–1933, 2-ое издание 1950–1960, 3-ье издание 1969–1978, третье издание было переведено между 1974 и 1983 на английский язык).1

Лишь в период оттепели после 1953 г. подобные проекты могли планироваться и осуществляться и в отдельных советских республиках. Так было опубликовано украинское издание в 17 томах (1959–1965), белорусское издание в 12 томах (1969–1975), казахское в десяти томах (1972–1978) или латвийское в 11 томах (1981–1988). В соответсвии с упомянутой выше планомерностью всех культурно-политических процессов, эти национальных энциклопедии были опубликованы в строгой поочерёдности в отношении объёма издания и даты выпуска в свет. Упомянутые энциклопедии не являлись непосредственным и полноценным перевод русскоязычного издания, однако придерживались его содержания. На примере украинской энциклопедии можно кроме того увидеть, каким образом вторично использовались отдельные её фрагменты.

Первое издание унраинской советской энциклопедии Украинская советская энциклопедия (на украинск. яз) вышло в свет между 1959 и 1965 в 17 томах. Последний том был посвящён Советской Украине и был переведён в 1967 на русский и в 1969 на английский языки. Второе издание Украинской советской энциклопедии вышло между 1974 и 1985 и было немедленно переведено на русский (1978–1985). Наряду с этим была издана трёхтомная краткая версия энциклопедии под названием Урайнский советский энциклопедический словарь (на украинск. яз), вышедшая между 1966 и 1968 на украинском языке. Вновь было опубликовано второе издание (1986–1987), которое было в свою очередь сразу переведено на русский язык (1988–1989).

Переводы играли важную роль ещё и в другом отношении: в то время как первое издание Украинской Советской энциклопедии представляло собой оригинальное произведение, исследование второго издания показало, что оно является переводом третьего издания русскоязычной Большой Советской энциклопедии (более детально в Hofeneder 2013: 57–59). По причине значительно более сокращённого объёма нужно было укоротить длину отдельных статей. Большая Советская энциклопедия служила таким образом исходным материалом для ряда других публикаций в Советской Украине. При этом изначально русскоязычное издание являлось политическим образцом, что не означало, что и содержание отдельных текстов было идентичным. Созданный однажды на украинском языке текст отчасти использовался для дальнейших переводов в разных адаптированных формах. Непосредственные переводы с русского языка, как на примере упомянутого второго издания Украинской Советской Энциклопедии служили для опубликования идеологически удобных текстов и использовались особенно в тех случаях, в которых уже существующие тексты (как первое издание Украинской Советской энциклопедии) не отвечали или только частично отвечали этим идеологическим требованиям. В таблице №7 представлена эта тесная взаимосвязь.

Таблица № 7: Энциклопедические проекты в СССР

Приведённый в таблице №7 список демонстрирует, в какой тесной связи и в течение какого длительного промежутка времени состояли проекты публикаций. Тексты циркулировали на территории СССР при этом не тольке в виде переводов, но и могли использоваться вторично на одном и том же языке. Переводы и адаптации могли при этом заменять друг друга.

3 Заключение

Несмотря на своё имманентное значение, советская переводческая политика до сих пор с научной точки зрения рассматривалась только фрагментарно. Отсутствует универсальный взгляд на предмет исследования ввиду методических и теоретических ограничений. На первом плане стоят политические намерения и вмешетельства и ведут к тому, что эти процессы рассматриваются преимущественно в этом разрезе. При подобном рассмотрении не заслуживал достойного внимания также многоязычный и плюриэтнический характер СССР и советской политики за пределами Советкого Союза.

Если понимать переводческую политику как множество процессов, продуктов и дискурсов, то ограничение во времени и месте становится непременным. В рамках данной статьи были исследованы те процессы, которые планировались и осуществлялись государственными структурами, и, следовательно, форсировались или допускались ими. Основываясь на этом, дальнейшей целью было выявить те черты, которые ввиду своей постоянности и укоренённости были типичными для советской переводческой политики. Вопросы о степени публичности, социального и географического диапазона и доступности транслятов открывают новый взгляд на переводческую политику в Советском Союзе. Со стороны государства был принят ряд прямых и косвенных мер относительно дистрибуции транслятов. Целью было регулирование обращения с уже изготовленными переводами. Переводы изготовлялись для потенциального круга читателей и были доступны только в специальных местах и для определённых адресатов. Дальнейший феномен этой советской переводческой политики связан с взаимоотношением между языками и культурами внутри Советского Союза и социалистического лагеря и за их пределами. Так, объём переводов между языками, не включающими русский, подвергался строгому регулированию. Учитывая ещё и то, что русский многократно служил языком-посредником, либо исходным материалом для переводов на другие языки и то, что культурно-политическая деятельность была в общем подвержена планомерности, можно на основании этих характерных для советской переводческой политики признаков показать, насколько сильно все связынные с переводом аспекты подвергались влиянию оффициальных органов.

Übersetzung

Susanna Yeghoyan

Bibliografie

Babiracki, Patryk (2015) Soviet Soft Power in Poland: Culture and the Making of Stalin’s New Empire, 1943–1957. Chapel Hill: The University of North Carolina Press.

Bagno, Vsevolod/Kazanskij, Nikolaj (2011) „Die zeitgenössische russische Übersetzung, ihre Rolle in Russlands internationaler Verortung und bei der russischen Aneignung der Weltkultur“, in: Kittel, Harald et al. (eds.) Übersetzung/Translation/Traduction. Ein internationales Handbuch zur Übersetzungsforschung/An international Encyclopedia of Translation Studies/Encyclopédie internationale de la recherche sur la traduction. 3. Teilband/Volume 3/Tome 3. Berlin: Walter de Gruyter, 2082–2090.

D’hulst, Lieven (2012) „(Re)Locating Translation History: From Assumed Translation to Assumed Transfer“, in: Translation Studies 5:2, 139–155.

D’hulst, Lieven (2018) „Translation and Space. A Historical Viewpoint and a Case Study“, in: Escher, Anton J./Spickermann, Heike C. (eds.) Perspektiven der Interkulturalität: Forschungsfelder eines umstrittenen Begriffs. Heidelberg: Universitätsverlag Winter, 197–214.

D’hulst, Lieven/Gerwen, Heleen van (2018) „Translation Space in Nineteenth-Century Belgium: Rethinking Translation and Transfer Directions“, in: Perspectives. Studies in Translatology, 26:4, 495–508.

Ermolaev, Herman (1997) Censorship in Soviet Literature, 1917–1991. Lanham: Rowman & Littlefield.

Fitzpatrick, Sheila (2014) A Spy in the Archives: A Memoir of Cold War Russia. London: Tauris.

González Núñez, Gabriel (2016) „On Translation Policy“, in: Target 28:1, 87–109.

González Núñez, Gabriel/Meylaerts, Reine (eds.) (2017) Translation and Public Policy. Interdisciplinary Perspectives and Case Studies. New York: Routledge.

Hofeneder, Philipp (2013) Die mehrsprachige Ukraine: Übersetzungspolitik in der Sowjetunion von 1917 bis 1991. Wien: LIT-Verlag.

Hofeneder, Philipp (2016) „Das Übersetzungswesen im kommunistischen Polen zwischen Dominanz und Vielfalt (1944–91)“, in: Babel 62:2, 233–252.

Kassof, Brian (2005) „A Book of Socialism: Stalinist Culture and the First Edition of the Bol’shaia sovetskaia entsiklopediia“, in: Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History 6:1, 55–95.

Littau, Karin (2016) „Translation and the Materialities of Communication“, in: Translation Studies 9:1, 82–96.

Lovell, Stephen (²2005) The Russian Reading Revolution: Print Culture in the Soviet and Post-Soviet Eras. Basingstoke: Palgrave Macmillan.

Lovell, Stephen (2017) „Communist Propaganda and Media in the Era of the Cold War“, in: Fürst, Juliana/Pons, Silvio/Selden, Mark (eds.) The Cambridge History of Communism: Endgames? Late Communism in Global Perspective, 1968 to the Present. Vol. 3. Cambridge: Cambridge University Press, 354–375.

Martin, Terry (2001) The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923–1939. Ithaca: Cornell University Press.

Meylaerts, Reine (2011) „Translational Justice in a Multilingual World: An Overview of Translational Regimes“, in: Meta 56:4, 743–757.

Popa, Ioana (2013) „Communism and Translation Studies“, in: Doorslaer, Luc van/Gambier, Yves (eds.) Handbook of Translation Studies. Vol. 4. Amsterdam: John Benjamins, 25–30.

Prunč, Erich (1997) „Translationskultur (Versuch einer konstruktiven Kritik des translatorischen Handelns)“, in: TEXTconTEXT 11:2 = NF 1:2, 99–127.

Prunč, Erich (2008) „Zur Konstruktion von Translationskulturen“, in: Schippel, Larisa (ed.) Translationskultur – ein innovatives und produktives Konzept. Berlin: Frank & Timme, 19–41.

Pym, Anthony (1998) Method in Translation History. Manchester: St. Jerome.

Roisko, Pekka (2015) Gralshüter eines untergehenden Systems: Zensur in Massenmedien in der UdSSR 1981–1991. Köln: Böhlau.

Ruch wydawniczy w liczbach. Warszawa: Biblioteka Narodowa, Zakład Statystyki Wydawnictw 1955–2011, 1955ff.

Schlögel, Karl (2017) Das sowjetische Jahrhundert: Archäologie einer untergegangenen Welt. München: C.H. Beck.

Sherry, Samantha (2015) Discourses of Regulation and Resistance: Censoring Translation in the Stalin and Khrushchev Era Soviet Union. Edinburgh: Edinburgh University Press.

Simon, Sherry (2012) Cities in Translation: Intersections of Language and Memory. London: Routledge.

Smith, Michael G. (1998) Language and Power in the Creation of the #USSR, 1917–1953. Berlin: Mouton de Gruyter.

Toury, Gideon (1995/2012) Descriptive Translation Studies – and Beyond. Amsterdam: John Benjamins.

Weiss, Daniel (1986) „Was ist neu am Newspeak? Reflexionen zur Sprache der Politik in der Sowjetunion“, in: Slavistische Linguistik 200, 247–325.

Witt, Susanna (2013) „The Shorthand of Empire: Podstrochnik Practices and the Making of Soviet Literature“, in: Ab Imperio 3, 155–190.

Zaremba, Marcin (2011) Im nationalen Gewande: Strategien kommunistischer Herrschaftslegitimation in Polen 1944–1980, übersetzt v. Andreas R. Hoffman. Osnabrück: Fibre.

Анохина, Т.Г./Гаспаров, М.Л. (eds.) (2012) Литературные памятники. Аннотированный каталог. 1948–2012 [Literaturnye pamjatniki. Annotirovannyj katalog. 1948–2012]. Москва: Наука.

Блюм, Арлен В. (2005) Как это делалось в Ленинграде: цензура в годы оттепели, застоя и перестройки: 1953–1991 [Kak eto delalosʹ v Leningrade: cenzura v gody ottepeli, zastoja i perestrojki: 1953–1991]. Санкт-Петербург: Академический Проект.

Гофенедер, Філіп (2010) „Радянська мовна політика в Україні: переклади українською праць Леніна в 1930-ті та 1950-ті роки“ [Radjans’ka movna polityka v Ukrajini: pereklady ukrajins’koju prac’ Lenina v 1930-ti ta 1950-ti roky], in: Дивослово 4:637, 37–48.

Гнатюк, Оля (2010) „Модифікована рецепція. Видавнича практика комуністичної Польщі та образ української культури“ [Modyfikovana retseptsija. Vydavnyča praktyka komunistyčnoji Pol’šči ta obraz ukrajins’koji kul’tury], in: Україна Модерна 16:5, 183–198.

Кундзіч, Олексій (1966) „Перекладацька мисль і перекладацький недомисел“ [Perekladac’ka mysl’ i perekladac’kyj nedomysel], in: Кундзіч, Олексій (ed.) Слово і образ. Літературно-критичні статті [Slovo i obraz. Literaturno-krytyčni statti]. Київ: Радянський письменник, 34–84.

Низовий, М. (ed.) (1974) Преса української РСР 1918–1973. Науково-статистичний відділ Книжкової палати [Presa ukrajins’koji RSR 1918–1973. Naukovo-statystyčnyj dovidnyk]. Харків: Редакційно-видавничий відділ Книжкової палати УРСР імено Iвана Федорова.

Печать СССР [Pečat’ SSSR]. Москва 1933–1991.

Скачков, Володимир (ed.) (1969) Співдружність літератур. Бібліографічний покажчик (1917–1966) [Spivdružnist’ literatur. Bibliohrafičnyj pokažčyk (1917–1966)]. Харків: Редакційно-видавничий відділ Книжкової палати УРСР.

Abb. 4: Titelblatt der Zeitschrift Vsesvit (Abdruck mit Genehmigung der Redaktion Vsesvit)