Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

Вместе с тем, поскольку добытые из недр полезные ископаемые и иные ресурсы по условиям лицензии могут находиться как в государственной или муниципальной, так и в частной собственности,^[85] изъятие их у собственника, владельца или пользователя недр (но не из недр!), без сомнения, образует хищение.

Итак, принадлежность основных природных ресурсов государству и вытекающая отсюда их ограниченность в гражданском обороте позволяют констатировать ошибочность встречающихся в литературе утверждений о способности любых природных объектов быть предметом хищения. Земельные участки, обособленные водные объекты и другие природные ресурсы могут считаться предметом хищения лишь в той мере, в какой их оборот допускается законом, предполагающим свободное осуществление их собственником права владения, пользования и распоряжения данными объектами недвижимости. Незаконное же пользование теми объектами природы, которые остаются в собственности государства, хищения не образует. Предоставление указанных объектов хозяйствующим субъектам главным образом на праве пользования (без владения), исключающее возможность возникновения у последних ограниченных вещных прав на указанные ресурсы, почти сводит на нет и возможность применения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на вещные отношения посредством приобретения права на чужое имущество.^[86]

Со стороны юридической имущество как предмет хищения должно быть: 1) объектом вещного права, 2) не изъятым из свободного гражданского оборота и 3) чужим для виновного.

С правовой точки зрения указанное имущество как объект вещного права и как предмет преступлений против собственности можно подразделить на: а) вещи, б) деньги, в) ценные бумаги.

Вещи как объекты материального мира более всего соответствуют представлениям о предмете хищения. Они обладают физическими параметрами (весом, объемом, количеством) и прочими натуральными свойствами. Их эксплуатация связана с физическим господством над этими объектами, легко обособляемыми благодаря своей пространственной ограниченности. Ведь исходным для права собственности является именно правомочие владения (т. е. физического обладания вещью), от которого зависит содержание других правомочий (пользования и распоряжения). Но то, что в состоянии сделать с такого рода предметами собственник, может сделать и несобственник (похититель).

В цивилистике весьма обстоятельно разработана классификация вещей, согласно которой они делятся на: а) средства производства и предметы потребления; б) движимые и недвижимые; в) не ограниченные и ограниченные в обороте; г) потребляемые и непотребляемые; д) индивидуально-определенные и родовые; е) делимые и неделимые; ж) главные и имеющие статус принадлежности; з) плоды, продукцию и доходы; и) одушевленные и неодушевленные (ст. 129, 130, 132–137 ГК).^[87] Некоторые из оснований приведенной классификации имеют значение и для уголовного права, предопределяя ограничение способности ряда вещей быть предметом любого хищения или вовсе исключая их из числа таковых. Другие никоим образом не сказываются на решении этого вопроса, но могут помочь определиться с правильной квалификацией.

Затрагивая вопрос о значимости деления имущества на движимое и недвижимое, необходимо отметить, что современное понимание объектов недвижимости отражено в ст. 130 ГК, которая сочетает их перечень с установлением критериев классификации, позволяющих выделить следующие виды данных объектов:

1) объективно неперемещаемые природные объекты, выполняющие основную хозяйственную функцию именно в качестве недвижимых объектов, круг которых исчерпывающим образом изложен в законе (земельные участки, участки недр и обособленные водные объекты);

2) прочно связанные с землей объекты, перемещение которых без их повреждения или утраты хозяйственных свойств невозможно (поскольку в силу оценочного характера данного критерия абсолютно точное и одинаковое для всех случаев решение вопроса о прочности связи с землей невозможно, постольку закон дает лишь иллюстративный их список, указывая на леса, многолетние насаждения, здания, сооружения, но не ограничивая рассматриваемую группу перечисленным);

3) объективно движимые вещи, чье перемещение не только возможно, но и необходимо для достижения их основного экономического назначения, но, тем не менее, также считающиеся недвижимостью (подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты);

4) имущественные комплексы, используемые для осуществления предпринимательской деятельности, в качестве составных частей которых ст. 132 ГК называет все виды имущества, предназначенные для их деятельности, включая не только недвижимые (земельные участки, здания, сооружения) и движимые (оборудование, инвентарь, сырье, продукцию) вещи, но и права требования, долги, а также права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки, знаки обслуживания), и другие исключительные права, если иное не предусмотрено законом или договором.

Сравнительная легкость перемещения движимых вещей с места на место, их ординарность и заменимость однородными вещами, равно как и вытекающая отсюда простота их оборота, не требующая (за редким исключением) регистрации прав на эти вещи, позволяют презюмировать едва ли не в каждом фактическом владельце данных вещей если не собственника, то добросовестного приобретателя. Напротив, нахождение недвижимых вещей в одном и том же месте, их уникальность и незаменимость, равно как и обладание ими в силу этого осложненной оборотоспособностью, означающей, что никакое вещное право на недвижимое имущество не может прекратиться или возникнуть без осуществления особого публичного акта, требующего обязательной письменной формы, нотариального удостоверения или специальной регистрации, позволяют легко установить собственника недвижимости и восстановить его нарушенные права.

При таких обстоятельствах самовольный захват недвижимости сам по себе ничего не решает. Физические свойства земельного участка и непосредственно связанных с землей и неотделимых от нее объектов таковы, что захватившее их лицо оказывается, по меткому выражению И. А. Клепицкого, «прикованным» к месту правонарушения.^[88] Унести с собой то, что по определению непереносимо, «захватчик» не в состоянии. Распорядиться же захваченной недвижимостью посредством продажи и других сделок, связанных с изменением вещных прав, он может не иначе как предварительно вступив публичным образом в права собственника на нее. В результате перед ним возникает дилемма: либо ограничиться временным (пока собственник не прибегнет к защите своих прав) владением и пользованием чужой недвижимостью, либо утвердиться каким-либо образом в статусе ее собственника и обрести тем самым весь спектр присущих последнему правомочий. В этом смысле недвижимость напоминает известный «чемодан без ручки», ставящий пред необходимостью либо бросить его и уйти, либо «приделать ручку» – такую (в случае хищения), которая юридически обеспечивает возможность хозяйственного господства псевдособственника над вещью, не требуя, чтобы он находился с ней в непосредственном соприкосновении.

В литературе также подчеркивается, что посягательство на ряд недвижимых вещей возможно не во всех формах.^[89] Физические и юридические свойства, присущие некоторым видам недвижимого имущества, исключают их похищение тайным или насильственным способами, характерными для кражи, грабежа и разбоя. Например, представляется невозможным грабительское или разбойное завладение чужой квартирой в многоквартирном доме. Точно так же нельзя квалифицировать в качестве кражи самовольный захват земельного участка или водоема. Подобные объективно неперемещаемые природные объекты не могут быть предметом столь рутинных способов, поскольку сам по себе захват недвижимости, не сопровождаемый оформлением «прав» на нее, еще не образует хищения. Единственными способами хищнического обращения чужой недвижимости в свою пользу остаются «приобретение права» на нее посредством понуждения потерпевшего к передаче этого права при помощи мошеннического обмана либо принуждения его к тому при посредстве насилия и угроз, характерных для вымогательства. Но последнее только примыкает к хищению, не являясь таковым.^[90]

Что касается других объектов недвижимости, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно в силу прочной связанности с землей (жилые дома, здания, сооружения производственного характера, растения на корню), то завладение ими путем кражи, грабежа и разбоя в отдельных случаях может быть осуществлено посредством «обращения в движимое» (разборка и перевозка индивидуального жилого дома, снятие металлической ограды дачного участка, демонтаж линии связи и т. п.).

Однако это обстоятельство не ставит под сомнение тезис о несовместимости природы объектов недвижимости с указанными способами хищений. Для такого рода объектов значение имеет не только их связь с землей, но и функциональное назначение, которое невозможно реализовать без наличия этой связи. Прежде всего, многие из указанных вещей относятся к категории неделимых, т. е. утрачивающих в результате раздела прежнее хозяйственное назначение либо несоразмерно теряющих ценность. Следовательно, тайное, грабительское или разбойное завладение какими-то их частями (например, срезание токонесущих проводов линии электропередачи) означает не что иное, как повреждение этого имущества, квалифицируемое по совокупности с хищением изъятой части.

В принципе, многие из объектов недвижимости, сколь бы они ни были сложны и грандиозны, создаются из множества конструктивных элементов, считавшихся до этого движимыми вещами. Именно поэтому то, что построено одним человеком, как правило, может быть разобрано другим. Однако в результате соединения исходных вещей определенным образом в определенном месте и с определенной целью создается нечто качественно иное – недвижимая вещь, которая не может быть сведена к арифметической совокупности движимых вещей. Точно так же и при ее демонтаже происходит не количественное умножение объекта недвижимости, а превращение его в ряд качественно иных, движимых вещей. И даже если указанные вещи будут в дальнейшем использованы для его воссоздания на другим месте – это будет уже другой объект недвижимости.

Самовольное же завладение недвижимым имуществом с намерением лишь фактического пользования им носит характер «временного позаимствования» и потому не может рассматриваться в качестве хищения.

Движимым имуществом признаются все не относящиеся к недвижимости вещи, включая деньги и ценные бумаги.

Деньги как предмет хищения представляют собой российские и иностранные денежные знаки, имеющие хождение, т. е. находящиеся в финансовом обороте на момент совершения преступления.

Понятие «деньги» является синонимом понятия «валюта». В соответствии же с законодательством валюта Российской Федерации – это: а) находящиеся в обращении в качестве законного средства наличного платежа на ее территории, а также изымаемые либо изъятые из обращения, но подлежащие обмену денежные знаки в виде банкнот и монеты Банка России; б) средства на банковских счетах и в банковских вкладах.^[91]

К деньгам относится и иностранная валюта, включающая в себя: а) денежные знаки в виде банкнот, казначейских билетов, монеты, находящиеся в обращении и являющиеся законным средством наличного платежа на территории соответствующего иностранного государства или группы иностранных государств, а также изымаемые либо изъятые из обращения, но подлежащие обмену указанные денежные знаки; б) средства на банковских счетах и в банковских вкладах в денежных единицах иностранных государств и международных денежных или расчетных единицах.^[92]

Осуществление функции официального средства обращения означает, что деньги могут быть предметом хищения лишь в том случае, если они находятся в финансовом обороте на момент изъятия, являясь законным платежным средством, обязательным к приему по нарицательной стоимости на всей территории России,^[93] а если речь идет об иностранной валюте – на территории соответствующего государства. Старинные банкноты и монеты (будь то российские или иностранные), не имеющие хождения в качестве средства платежа, но обладающие нумизматической ценностью, являются в этом смысле не деньгами, а вещами, что (в случае их хищения) приобретает немаловажное значение для определения размера причиненного ущерба.

Завладение поддельными деньгами, внешне содержащее все признаки завершенного хищения, тем не менее, такового не образует, представляя собой покушение на негодный предмет, которое квалифицируется по ч. 3 ст. 30 и соответствующей статье УК о хищении как деяние, непосредственно направленное на его совершение, но не доведенное до конца по не зависящим от виновного обстоятельствам. Если же виновному были известны свойства данного предмета и его умысел был направлен на последующий сбыт изымаемых фальшивых денег, содеянное образует приготовление к их сбыту, ответственность за которое наступает по ч. 1 ст. 30 и ст. 186 УК.

Разногласия существуют относительно природы безналичных денег. Последние, по мнению некоторых правоведов (Л. А. Лунц и др.), являются не вещественными объектами гражданского оборота, а имущественными обязательственными правами. Казалось бы, в пользу этого мнения свидетельствует ст. 128 ГК, из содержания которой вытекает вещная природа наличных денег, и ст. 140 ГК, отводящая безналичности расчетную (платежную) функцию. Однако валютное законодательство более широко пользуется понятием «безналичные денежные средства», что позволяет говорить о существовании как наличных денег, относимых к вещам, так и безналичных денег, которые выполняют свои функции, не являясь вещами. Следовательно, под деньгами логично понимать и средства на счетах. Во всяком случае, ряд специалистов исходит из того, что безналичность – лишь форма существования денег, которые от этого не перестают быть объектами права собственности^[94]. Тем более, что в ходе развития оборота безналичные деньги не просто заняли прочное место в современной экономической структуре, но настолько потеснили традиционные деньги, что вполне логичным представляется вывод о том, что «содержанием денежного обязательства наряду с уплатой наличных денег может являться и безналичное перечисление средств»^[95].

В связи с этим представляется правильной позиция Верховного Суда РФ, разъяснившего, что в соответствии со ст. 140 ГК платежи на территории России осуществляются путем не только наличных, но и безналичных расчетов, т. е. находящиеся на счетах в банках денежные суммы могут использоваться в качестве платежного средства. Исходя из этого с момента зачисления денег на банковский счет лица оно получает реальную возможность распоряжаться поступившими средствами по своему усмотрению, например осуществлять расчеты от своего имени или от имени третьих лиц, не снимая денежных средств со счета, на который они были перечислены в результате обмана или злоупотребления доверием с его стороны.

Следовательно, представление в банк поддельных платежных поручений или заключение кредитного договора под условием возврата кредита, которое лицо не намерено выполнять, и другое безвозмездное обращение в свою пользу или в пользу других лиц денежных средств, находящихся на счетах в банках, совершенное с корыстной целью, должно квалифицироваться как мошенничество, которое следует считать оконченным с момента зачисления этих средств на счет лица, которое путем обмана или злоупотребления доверием изъяло денежные средства со счета их владельца, либо на счета других лиц, на которые похищенные средства поступили в результате преступных действий виновного^[96].

Аналогичным образом решается вопрос, если для обналичивания и снятия с банковского счета денежных средств используются персональные компьютеры, обеспечивающие несанкционированный доступ и манипуляцию данными банка в целях хищения, а также поддельные кредитные карточки на основе магнитного носителя и микропроцессорного документа, позволяющие похищать наличные деньги из уличных банкоматов, и другие инструменты перевода безналичных денежных средств в наличные. Сами же «электронные формы расчетов», если под ними имеются в виду пластиковые кредитные или расчетные карты, которые в условиях рыночной экономики во все больших масштабах используются в товарно-денежном обороте в качестве обезличенных расчетных средств платежа, не могут составлять предмет оконченного хищения.

В случаях, когда указанные деяния сопряжены с неправомерным внедрением в чужую информационную систему или с иным неправомерным доступом к охраняемой законом компьютерной информации кредитных учреждений либо с созданием заведомо вредоносных программ, внесением изменений в существующие программы, использованием или распространением вредоносных программ для ЭВМ, содеянное подлежит квалификации по ст. 159 УК, а также, в зависимости от обстоятельств дела, по ст. 272 или 273 УК, если в результате неправомерного доступа к компьютерной информации произошли уничтожение, блокирование, модификация либо копирование информации, нарушение работы ЭВМ, системы ЭВМ или их сети^[97].

Ценные бумаги (оборотные документы – по терминологии, принятой в англо-американском праве) представляют собой документы, удостоверяющие с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при их предъявлении (п. 1 ст. 142 ГК).

С передачей ценной бумаги новому обладателю переходят и все удостоверяемые ею права (на получение конкретной денежной суммы, до хода в виде дивидендов или процентов, определенного имущества и т. п.), неразрывно связанные с данным документом. Поэтому, оставаясь платежными документами (чеки, векселя и т. д.), фондовыми ценностями (акции, облигации) и другими долговыми обязательствами, сами они превращаются в особого рода товары, «цена которых имеет особое движение и особым образом устанавливается».^[98]

Выполнение ценными бумагами указанных функций, обеспечиваемое совокупностью присущих им свойств (определенная законом форма, необходимые реквизиты, публичная достоверность, возможность их передачи другим лицам), отличает данные документы от долговых расписок, страховых полисов, завещаний и других (также подтверждающих различные субъективные гражданские права) юридических документов. Последние остаются исключительно в сфере обязательственного права, тогда как ценные бумаги, закрепляя права требования, тем не менее, рассматриваются как движимые вещи, признаваемые объектами купли-продажи, хранения, залога и иных имущественных сделок, совершаемых с вещественными объектами.

Подобно деньгам ценные бумаги могут быть как в российской, так и в иностранной валюте. Кроме того, для их классификации используются и другие основания, в зависимости от которых выделяются эмиссионные и неэмиссионные, государственные и частные, денежные и товарные, а также предъявительские, именные и ордерные ценные бумаги.

Предъявительской является такая ценная бумага, из содержания или формы которой следует, что лицом, управомоченным на осуществление выраженного в ней права, признается любой предъявивший ее держатель. При этом должник обязан предоставить исполнение владельцу такой бумаги, не требуя, кроме ее предъявления, какой-то дополнительной легитимации. Для передачи прав, удостоверяемых означенной бумагой, достаточно простого ее вручения другому лицу без выполнения каких-либо формальностей.^[99]

Повышенная оборотоспособность предъявительских бумаг, переход прав на которые и осуществление закрепленных ими прав не требуют идентификации их владельца, предопределяет способность такого рода документов быть предметом оконченного хищения. Коль скоро любое лицо, фактически завладевшее этими документами, беспрепятственно может реализовать удостоверенное ею право или переуступить его другому лицу (путем простой передачи бумаги), то преступное завладение «бумажными дубликатами действительного капитала»^[100] ничем не отличается от хищения самого капитала.

Иначе обстоит дело с именной бумагой, указывающей на конкретное лицо, которое может осуществить выраженное в ней право.^[101] Передача удостоверенных в таком документе прав другим лицам связана с выполнением целого ряда формальностей и специально усложненных процедур, что делает этот вид ценных бумаг малооборотоспособным. Поэтому незаконное завладение именными бумагами (удостоверяющими права, которые могут принадлежать лишь названному в ней лицу) само по себе (без дополнительных усилий по легитимации себя в качестве данного лица или его законного представителя) еще не дает возможности для реализации выраженного в них права.

Особенно важен этот подход в отношении ордерных ценных бумаг (ордерные коносаменты, переводные векселя, чеки и др.), своеобразие которых состоит в том, что должник обязан исполнить обязательство либо указанному в документе лицу, либо по его распоряжению (ордеру, приказу, оформляемому посредством передаточной надписи на оборотной стороне документа) иному лицу. Таким образом, ордерная бумага, с одной стороны, как и именная, выписывается на определенное лицо, а с другой – ее владельцу предоставляется не обремененная особенными формальностями возможность передачи прав по ценной бумаге другому лицу, которое, в свою очередь, вправе посредством аналогичного распоряжения передать документ дальше и т. д., в связи с чем оборотоспособность ордерных бумаг в целом является более или менее высокой.

Определенное значение для квалификации могут иметь также формы эмиссионных ценных бумаг: документарная, при которой владелец устанавливается на основании предъявления оформленного надлежащим образом сертификата ценной бумаги, а в случае его депонирования – на основании записи по счету депо, либо бездокументарная, при которой владелец устанавливается на основании записи в системе ведения реестра владельцев ценных бумаг, а в случае депонирования последних – на основании записи по счету депо.

Поскольку операции с бездокументарными ценными бумагами могут совершаться только при обращении к лицу, которое осуществляет официальную фиксацию прав и правообладателей, неся ответственность за совершение официальных записей о проведенных операциях, обеспечение их сохранности и конфиденциальности, а также за представление правильных данных о таких записях, постольку возможность хищения таких ценных бумаг практически маловероятна.

Помимо «классических» ценных бумаг, прямо названных в ст. 143 ГК,^[102] судебная практика признает предметом хищения и некоторые другие предъявительские документы, выполняющие роль денежного эквивалента при расчетах за определенные товары, работы или услуги: талоны на горюче-смазочные материалы, абонементные книжки, единые проездные билеты и проездные талоны на различные виды транспорта, жетоны для оплаты проезда в метро, знаки почтовой оплаты и пр.

С экономической точки зрения названные предметы, как считают некоторые авторы, «по существу являются суррогатом валюты и выполняют в строго ограниченных пределах функцию средства платежа»,^[103] имеющего номинальную стоимость, равную цене соответствующего имущества, услуги или работы, т. е. заменяют собой обычные деньги, имея обращение лишь в определенной сфере. С точки же зрения юридической они представляют собой особую разновидность документов, удостоверяющих определенные имущественные права их обладателей, осуществление которых возможно только при их предъявлении. Именно поэтому Верховный Суд разъяснил, что «действия лиц, совершивших хищение талонов на горючие и смазочные материалы, которые непосредственно дают право на получение имущества, а равно хищение абонементных книжек, проездных и единых билетов на право проезда в метро и на других видах городского транспорта, находящихся в обращении как документы, удостоверяющие оплату транспортных услуг, независимо от использования похищенных знаков по назначению или сбыта их другим лицам, должны квалифицироваться как оконченное преступление».^[104]

Иначе расценивается завладение бланками билетов для проезда на железнодорожном, воздушном, водном и автомобильном транспорте, которые без соответствующего оформления (или, как говорит ст. 142 ГК, «без обязательных реквизитов») не являются носителями стоимости. Поскольку подобного рода документы могут быть использованы по назначению лишь после внесения в них дополнительных данных (заполнение текста, скрепление печатью, компостирование и т. п.), как таковые они не могут быть предметом хищения. Решение вопроса о квалификации завладения ими во многом зависит от направленности умысла на их дальнейшее использование:

а) изъятие бланков билетов с целью их личного использования по назначению как документов, подтверждающих оплату транспортных услуг, надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 30 и ст. 165 как приготовление к причинению имущественного ущерба путем обмана, а в случаях фактического их использования – по ст. 165 УК;

б) в случаях подделки похищенных бланков билетов и сбыта их гражданам содеянное должно квалифицироваться как подделка документов (ст. 327) и мошенничество (ст. 159 УК);

в) действия лиц, изъявших бланки билетов с целью реализации через уполномоченных на то работников транспорта и присвоения вырученных средств, могут квалифицироваться как приготовление к хищению, а в случаях их частичной или полной реализации – соответственно, как покушение либо оконченное хищение, предметом которого являются не документы как таковые, а деньги, полученные от их продажи;

г) в случаях подделки похищенных билетов и предъявления их транспортной организации для возврата денег под видом отказа от поездки, опоздания к отправлению (вылету) или под другим фиктивным предлогом содеянное должно квалифицироваться как подделка документов (ст. 327) и покушение на мошенничество или оконченное мошенничество в зависимости от стадии преступной деятельности (ст. 159 УК).^[105]

Что касается билетов, предназначенных для продажи кассирами трамваев, троллейбусов и других городских транспортных средств, то они не нуждаются в каком-либо дополнительном оформлении, но возможности их личного использования практически ничтожны. Как таковые они могут представлять интерес лишь в целях последующей реализации через уполномоченных на то работников транспорта и присвоения вырученных от продажи денег. Соответственно изъятие данных билетов следует квалифицировать как приготовление к хищению, а в случаях частичной или полной реализации похищенных документов – как покушение либо оконченное хищение денежных средств.

Иные документы, которые, не являясь носителями стоимости, представляют право на получение имущества (доверенности, долговые расписки, страховые полисы, завещания, товарные накладные, сохранные расписки, квитанции, выдаваемые поклажедателю в подтверждение принятия вещи на хранение в камеру хранения, документы, удостоверяющие право клиента на доступ к сейфу и его содержимому, или иные документы, подписанные хранителем и удостоверяющие принятие вещи на хранение ломбардом, банком, и пр.), а также легитимационные знаки (номерные жетоны гардеробов и камер хранения либо иные знаки, удостоверяющие прием вещей на хранение) могут служить лишь средствами совершения хищения.

С тем большим основанием не могут рассматриваться в качестве предмета преступлений против собственности документы неимущественного характера. Ответственность за хищение официальных документов, штампов или печатей, пусть даже совершенное из корыстной заинтересованности, наступает по ст. 325 УК, посягающей на иной объект – порядок управления.

Заметим к тому же, что указанные предметы не участвуют в гражданском обороте, тогда как признак вовлеченности в оборот весьма важен, поскольку вещи, изъятые из обращения или ограниченные в обороте, по общему правилу, не могут рассматриваться в качестве предмета хищений. Хотя они и обладают экономическим свойством стоимости, совершаемые с ними действия нарушают не столько имущественные отношения, сколько специальный правовой режим, установленный относительно указанных вещей.

К ограниченным в гражданском обороте или изъятым из него относятся отдельные предусмотренные международно-правовыми либо внутригосударственными нормативными актами виды имущества, которые по соображениям общественной или государственной безопасности, а также в соответствии с принятыми международными обязательствами не могут быть предметом свободного оборота.

Именно поэтому ответственность за хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221), ядерного, химического, биологического или других видов оружия массового поражения, а равно материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения (ч. 2 ст. 226), огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств (ч. 1 ст. 226), наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229), официальных документов, штампов или печатей (ч. 1 ст. 325), паспорта или других важных личных документов (ч. 2 ст. 325), а также марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия (ч. 3 ст. 325 УК) предусмотрена в других главах. Существо данных деяний заключается не столько в нанесении имущественного ущерба собственнику (хотя он присутствует в каждом из указанных посягательств), сколько в создании угрозы общественной безопасности (при хищении радиоактивных веществ и оружия), здоровью населения (при хищении наркотических средств и психотропных веществ), а также порядку управления (при хищении официальных документов, штампов и печатей).

Велико значение оборотоспособности и для квалификации посягательств на такие природные объекты, как земельные участки, водные объекты, леса, недра и т. п. Последние могут быть предметом хищения лишь в той мере, в какой они вовлечены в гражданский оборот, становясь объектами частной собственности. Незаконная же эксплуатация природных ресурсов, находящихся в государственной и муниципальной собственности, охватывается целым комплексом других норм УК, причем формулирующих не только экологические преступления, но и преступления в сфере экономической деятельности и даже преступления против собственности (ст. 165 УК).

Чужим является такое имущество, которое находится на момент изъятия в фактическом обладании какого-либо физического или юридического лица и не принадлежит похитителю по праву собственности.