Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции

Подводя итоги, следует сказать, что в первые два десятилетия XXI в. мы можем наблюдать устойчивое развитие исследований, посвященных Пу Сунлину и его сборнику «Ляо Чжай чжи и», на этом поприще достигнуты новые успехи, открылись новые научные перспективы, но по-прежнему существуют и требующие внимания вопросы. Что же касается дальнейшего развития, то над ним должен задуматься каждый исследователь, позволив нам с нетерпением ожидать ответа.

Литература

1. 邹宗良. 蒲松龄研究丛稿. 济南: 山东大学出版社, 2011. [Цзоу Цзунлян. Сборник исследовательских статей о Пу Сунлине. Цзинань: Шаньдун дасюэ чубаньшэ, 2011.] (На кит. яз.)

2. 赵伯陶.《聊斋志异》新证. 北京: 文化艺术出版社, 2017. [Чжао Ботао. Новые исследования «Ляо Чжай чжи и». Пекин: Вэньхуа ишу чубаньшэ, 2017.] (На кит. яз.)

3. 张崇琛. 聊斋丛考. 北京: 商务印书馆, 2017. [Чжан Чунчэнь. Сборник исследований о «Ляо Чжай чжи и». Пекин: Шанъу иньшугуань, 2017.] (На кит. яз.)

4. 赵羽.《聊斋志异》笺证初编. 天津: 天津人民出版社, 2019. [Чжао Юй. Первый том комментариев и исследований к «Ляо Чжай чжи и». Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаньшэ, 2019.] (На кит. яз.)

5. 蒲松龄. 聊斋志异详注新评 / 译者: 赵伯陶. 北京: 人民文学出版社, 2016. [Пу Сунлин. Новая оценка и подробные комментарии к «Ляо Чжай чжи и» / пер. Чжао Ботао. Пекин: Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ, 2016.] (На кит. яз.)

6. 蒲松龄诗词论集 / 焦伟主. 济南: 齐鲁书社, 2017. [Сборник стихотворений Пу Сунлина / Цзяо Вэй. Цзинань: Ци Лу шушэ, 2017.] (На кит. яз.)

7. 庞云凤、牛蒙刚、王福臣. 蒲松龄教育思想与实践研究. 济南: 山东人民出版社, 2014. [Пан Юньфэн, Ню Мэнган, Ван Фучэнь. Исследования образовательных идей и практической деятельности Пу Сунлина. Цзинань: Шаньдун жэньминь чубаньшэ, 2014.] (На кит. яз.)

8. 赵怀珍. 聊斋著述论集. 香港: 香港天马图书有限公司, 2002. [Чжао Хуайчжэнь. Сборник статей о «Ляо Чжай чжи и». Сянган: Сянган тяньма тушу юсянь гунсы, 2002.] (На кит. яз.)

9. 汪玢玲. 蒲松龄与聊斋志异研究. 北京: 中华书局, 2016. [Ван Биньлин. Исследование о Пу Сунлине и «Ляо Чжай чжи и». Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 2016.] (На кит. яз.)

10. 孔令升. 聊斋志异思想论. 上海: 文汇出版社, 2013. [Кун Линшэн. К вопросу об идейных особенностях «Ляо Чжай чжи и». Шанхай: Вэньхуэй чубаньшэ, 2013.] (На кит. яз.)

11. 蒲先和. 聊斋琐议. 济南: 山东齐鲁书社, 2018. [Пу Сяньхэ. Разрозненные комментарии к «Ляо Чжай чжи и». Цзинань: Шаньдун Ци Лу шушэ, 2018.] (На кит. яз.)

12. 苗怀明、王文君. 二十一世纪前十多年间《聊斋志异》文献研究的回顾与反思. // 蒲松龄研究. 2016. 第3期. 135–148页. [Мяо Хуаймин, Ван Вэньцзюнь. Пересмотр и переоценка результатов исследований литературного памятника «Ляо Чжай чжи и» за первые десятилетия XXI в. // Пу Сунлин яньцзю. 2016. № 3. С. 135–148.] (На кит. яз.)

13. 冀运鲁. 聊斋志异叙事艺术之渊源研究. 合肥: 黄山书社, 2011. [Цзи Юньлу. Исследование происхождения повествовательных приемов в «Ляо Чжай чжи и». Хэфэй: Хуан-шань шушэ, 2011.] (На кит. яз.)

14. 刘绍信. 聊斋志异叙事研究. 北京: 中国社会科学出版社, 2012. [Лю Шаосинь. Изучение нарратива в «Ляо Чжай чжи и». Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 2012.] (На кит. яз.)

15. 尚继武. 聊斋志异叙事艺术研究. 南京: 南京大学出版社, 2018. [Шан Цзиу. Исследование повествовательного искусства в «Ляо Чжай чжи и». Нанкин: Наньцзин дасюэ чубаньшэ, 2018.] (На кит. яз.)

16. 汪玢玲. 鬼狐风情—聊斋志异与民俗文化. 哈尔滨: 黑龙江人民出版社, 2003. [Ван Биньлин. Своеобразие лис-оборотней – «Ляо Чжай чжи и» и народная культура». Харбин: Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ, 2003.] (На кит. яз.)

17. 徐文军. 聊斋风俗文化论. 济南: 齐鲁书社, 2008. [Сюй Вэньцзюнь. К вопросу о народной культуре в «Ляо Чжай чжи и». Цзинань: Ци Лу шушэ, 2008.] (На кит. яз.)

18. 黄洽. 聊斋志异与宗教文化. 济南: 齐鲁书社, 2005. [Хуан Ця. «Ляо Чжай чжи и» и религиозная культура. Цзинань: Ци Лу шушэ, 2005.] (На кит. яз.)

19. 李学良. 破异—探秘《聊斋志异》中的方术世界. 北京: 当代世界出版社, 2017. [Ли Сюэлян. Разоблачение необыкновенного – раскрытие тайн магического мира «Ляо Чжай чжи и». Пекин: Дандай шицзе чубаньшэ, 2017.] (На кит. яз.)

20. 王海洋. 清代仿〈聊斋志异〉之传奇小说研究. 合肥: 安徽人民出版社, 2009. [Ван Хайян. Изучение чуаньци эпохи Цин, подражающих «Ляо Чжай чжи и». Хэфэй: Аньхой жэньминь чубаньшэ, 2009.] (На кит. яз.)

21. 蒋玉斌. 聊斋志异的清代衍生作品研究. 北京: 中国社会科学出版社, 2012. [Цзян Юйбинь. Исследование производных от «Ляо Чжай чжи и» произведений эпохи Цин. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 2012.] (На кит. яз.)

22. 杜建华.《聊斋志异》与川剧聊斋戏. 成都: 四川文艺出版社, 2004. [Ду Цзяньхуа. «Ляо Чжай чжи и» и пьесы сычуаньской оперы по мотивам сюжетов сборника. Чэнду: Сычуань вэньи чубаньшэ, 2004.] (На кит. яз.)

23. 郑秀琴. 论《聊斋志异》在清代的改编：以戏曲为中心. 北京: 中国戏剧出版社, 2009. [Чжэн Сюцинь. К вопросу об адаптациях «Ляо Чжай чжи и» в эпоху Цин: на примере традиционной китайской музыкальной драмы. Пекин: Чжунго сицзюй чубаньшэ, 2009.] (На кит. яз.)

24. 赵庆超、霍巧莲. 聊斋小说的当代电影改编研究. 南昌: 江西人民出版社, 2017. [Чжао Цинчао, Хо Цяолянь. Исследование современных киноэкранизаций «Ляо Чжай чжи и». Наньчан: Цзянси жэньминь чубаньшэ, 2017.] (На кит. яз.)

25. 李海军. 从跨文化操纵到文化和合：《聊斋志异》英译研究. 上海: 上海交通大学出版社, 2014. [Ли Хайцзюнь. От межкультурного доминирования до культурной гармонии: исследование переводов «Ляо Чжай чжи и» на английский язык. Шанхай: Шанхай цзяотун дасюэ чубаньшэ, 2014.] (На кит. яз.)

26. 孙雪瑛. 聊斋志译：诠释学视阈下的《聊斋志异》翻译研究. 上海: 上海三联书店, 2016. [Сунь Сюэин. Переводы «Ляо Чжай чжи и»: исследование переводов «Ляо Чжай чжи и» с точки зрения герменевтики. Шанхай: Шанхай саньлянь шудянь, 2016.] (На кит. яз.)

27. 李海军、蒋凤美、吴迪龙. 聊斋志异英语译介研究（1842–1948）. 北京: 科学出版社, 2019. [Ли Хайцзюнь, Цзян Фэнмэй, У Дилун. Исследование переводов «Ляо Чжай чжи и» на английский язык (1842–1948). Пекин: Кэсюэ чубаньшэ, 2019.] (На кит. яз.)

28. 朱振武.《聊斋志异》的创作发生及其在英语世界的传播. 上海: 学林出版社, 2017. [Чжу Чжэньу. Создание «Ляо Чжай чжи и» и его распространение в англоязычном мире. Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2017.] (На кит. яз.)

29. 刘晓静. 三百年遗响：蒲松龄俚曲音乐研究. 上海: 上海三联出版社, 2002. [Лю Сяоцзин. Трехсотлетние отзвуки: исследование народных мелодий в лицюй Пу Сунлина. Шанхай: Шанхай саньлянь шудянь, 2002.] (На кит. яз.)

30. 陈玉琛. 聊斋俚曲. 济南: 山东文艺出版社, 2004. [Чэнь Юйчэнь. Лицюй из кабинета Ляо. Цзинань: Шаньдун вэньи чубаньшэ, 2004.] (На кит. яз.)

31. 刘秀荣、刘婷婷. 聊斋俚曲论纲. 济南: 齐鲁书社, 2016. [Лю Сюжун, Лю Тинтин. Тезисы о лицюй Ляо Чжая. Цзинань: Ци Лу шушэ, 2016.] (На кит. яз.)

32. 邵吉志.《从〈志异〉到“俚曲”：蒲松龄新解》济南: 齐鲁书社, 2008. [Шао Цзичжи. От «Описания удивительного» до лицюй: новое толкование творчества Пу Сунлина. Цзинань: Ци Лу шушэ, 2008.] (На кит. яз.)

33. 冯春田. 聊斋俚曲语法研究. 郑州: 河南大学出版社, 2003. [Фэн Чуньтянь. Исследование грамматики лицюй Ляо Чжая. Чжэнчжоу: Хэнань дасюэ чубаньшэ, 2003.] (На кит. яз.)

34. 翟燕. 聊斋俚曲语气词研究. 北京: 中国社会科学出版社, 2013. [Ди Янь. Исследование модальных частиц в лицюй Ляо Чжая. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 2013.] (На кит. яз.)

35. 张泰. 聊斋俚曲集方言俗语汇释. 北京: 九州出版社, 2015. [Чжан Тай. Разъяснение диалектной простонародной лексики в лицюй Ляо Чжая. Пекин: Цзючжоу чубаньшэ, 2015.] (На кит. яз.)

36. 《金瓶梅词话》《醒世姻缘传》《聊斋俚曲集》语言词典 / 徐复岭. 上海: 上海辞 书出版社, 2018. [Словарь лексики «Цветов сливы в золотой вазе», «Брачных уз, мир пробуждающих», «Сборника лицюй Ляо Чжая» / Сюй Фулин. Шанхай: Шанхай цышу чубаньшэ, 2018.] (На кит. яз.)

37. 董绍克. 聊斋俚曲集俗字研究. 北京: 商务印书馆, 2019. [Дун Шаокэ. Исследование «вульгарных иероглифов» в сборнике лицюй из кабинета Ляо. Пекин: Шанъу иньшугуань, 2019.] (На кит. яз.)

38. 许培新. 蒲松龄聊斋俚曲集五种句式研究. 长春: 东北师范大学出版社, 2019. [Сюй Пэйсинь. Исследование пяти видов синтаксического строя предложений в сборнике лицюй из кабинета Ляо. Чанчунь: Дунбэй шифань дасюэ чубаньшэ, 2019.] (На кит. яз.)

39. 聊斋学研究初集 / 李桂奎、樊庆彦. 济南: 齐鲁书社, 2019. [Первый сборник ляочжаеведения / Ли Гуйкуй, Фань Цинъянь. Цзинань: Ци Лу шушэ, 2019.] (На кит. яз.)

40. 周先慎. 周先慎细说聊斋. 上海: 上海三联书店, 2015. [Чжоу Сяньшэнь. Чжоу Сяньшэнь подробно рассказывает о «Ляо Чжай чжи и». Шанхай: Шанхай саньлянь шудянь, 2015.] (На кит. яз.)

41. 马振方. 聊斋志异面面观. 北京: 北京出版社, 2019. [Ма Чжэньфан. «Ляо Чжай чжи и» во всех аспектах. Пекин: Бэйцзин чубаньшэ, 2019.] (На кит. яз.)

42. 张国风. 话说聊斋. 桂林: 广西师范大学出版社, 2008. [Чжан Гофэн. Говоря о «Ляо Чжай чжи и». Гуйлинь: Гуанси шифань дасюэ чубаньшэ, 2008.] (На кит. яз.)

43. 聊斋志异鉴赏辞典 / 李桂奎、冀运鲁. 上海: 上海辞书出版社, 2015. [Благожелательный словарь «Ляо Чжай чжи и» / Ли Гуйкуй, Цзи Юньлу. Шанхай: Шанхай цышу чубаньшэ, 2015.] (На кит. яз.)

44. 左江. 《聊斋志异》二十讲. 郑州: 河南大学出版社, 2019. [Цзо Цзян. Двадцать глав о «Ляо Чжай чжи и». Чжэнчжоу: Хэнань дасюэ чубаньшэ, 2019.] (На кит. яз.)

References

1. Zou Zongliang. A Collection of Research Articles about Pu Songling. Jinan, Shandong daxue chubanshe, 2011. (In Chinese)

2. Zhao Botao. New studies on “Liao Zhai zhi yi”. Beijing, Wenhua yishu chubanshe, 2017. (In Chinese)

3. Zhang Chongchen. A collection of articles about “Liao Zhai zhi yi”. Beijing, Shangwu yinshu-guan, 2017. (In Chinese)

4. Zhao Yu. First volume of comments and studies of “Liao Zhai zhi yi”. Tianjin, Tianjin renmin chubanshe, 2019. (In Chinese)

5. Pu Songling. New assessment and detailed comments on “Liao Zhai zhi yi” / transl. by Zhao Botao. Beijing, Renmin wenxue chubanshe, 2016. (In Chinese)

6. A collection of Pu Songling’s poems / Jiao Weizhu. Jinan, Qi Lu shushe, 2017. (In Chinese)

7. Pang Yunfeng, Niu Menggang, Wang Fuchen. A research on Pu Songling’s educational ideas and practices. Jinan, Shandong renmin chubanshe, 2014. (In Chinese)

8. Zhao Huaizhen. A collection of works on “Liao Zhai zhi yi”. Xianggang, Xianggang tianma tushu youxian gongsi, 2002. (In Chinese)

9. Wang Binling. Research on Pu Songling and his “Liao Zhai zhi yi”. Beijing, Zhonghua shuju, 2016. (In Chinese)

10. Kong Mingsheng. Ideological Features of “Liao Zhai zhi yi”. Shanghai, Wenhui chubanshe, 2013. (In Chinese)

11. Pu Xianhe. Random Comments on “Liao Zhai zhi yi”. Jinan, Shandong Qi Lu shushe, 2018. (In Chinese)

12. Miao Huaiming, Wang Wenjun. The Review and Reflection of Liao Zhai zhi yi’s document study in the past decades of 21^st century. Pu Songling yanjiu. 2016. No. 3. P. 135–148. (In Chinese)

13. Ji Yunlu. A research on the origin of narrative technique in “Liao Zhai zhi yi”. Hefei, Huangshan shushe, 2011. (In Chinese)

14. Liu Shaoxin. A research on narration in “Liao Zhai zhi yi”. Beijing, Zhongguo shehui kexue chubanshe, 2012. (In Chinese)

15. Shang Jiwu. A research on narrative technique in “Liao Zhai zhi yi”. Nanjing, Nanjing daxue chubanshe, 2018. (In Chinese)

16. Wang Binling. Unique features of werefoxes – “Liao Zhai zhi yi” and vernacular culture. Haerbin, Heilongjiang renmin chubanshe, 2003. (In Chinese)

17. Xu Wenjun. Vernacular culture in “Liao Zhai zhi yi”. Jinan, Qi Lu shushe, 2008. (In Chinese)

18. Huang Qia. “Liao Zhai zhi yi” and religion. Jinan, Qi Lu shushe, 2005. (In Chinese)

19. Li Xueliang. Exposing the extraordinary – revealing the secrets of the magical world “Liao Zhai zhi yi”. Beijing, Dangdai shijie chubanshe, 2017. (In Chinese)

20. Wang Haiyang. A study of Chuanqi of the Qing era, imitating “Liao Zhai zhi yi”. Hefei, Anhui renmin chubanshe, 2009. (In Chinese)

21. Jiang Yubin. A research of imitating “Liao Zhai zhi yi” works of the Qing era. Beijing, Zhongguo shehui kexue chubanshe, 2012. (In Chinese)

22. Du Jianhua. “Liao Zhai zhi yi” and plays of the Sichuan opera based on the plots of the collection. Chengdu, Sichuan wenyi chubanshe, 2004. (In Chinese)

23. Zheng Xiuqin. Adaptations of “Liao Zhai zhi yi” in the Qing era: based on the example of traditional Chinese opera. Beijing, Zhongguo xiju chubanshe, 2009. (In Chinese)

24. Zhao Qingchao, Huo Qiaolian. A research of modern fli m adaptations of “Liao Zhai zhi yi”. Nanchang, Jiangxi renmin chubanshe, 2017. (In Chinese)

25. Li Haijun. From Intercultural Dominance to Cultural Harmony: A Study of the English Translations of “Liao Zhai zhi yi”. Shanghai, Shanghai jiaotong daxue chubanshe, 2014. (In Chinese)

26. Sun Xueying. “Liao Zhai zhi yi” translations: A hermeneutic study of “Liao Zhai zhi yi” translations. Shanghai, Shanghai san lian shudian, 2016. (In Chinese)

27. Li Haijun, Jiang Fengmei, Wu Dilong. A research of translations of “Liao Zhai zhi yi” into English (1842–1948). Beijing, Kexue chubanshe, 2019. (In Chinese)

28. Zhu Zhenwu. The Occurrence of the Creation of Liao Zhai zhi yi and its Dissemination in the English World. Shanghai, Xue lin chubanshe, 2017. (In Chinese)

29. Liu Xiaojing. Trh ee hundred year old echoes: A study of folk melodies in the Liqu of Pu Songling. Shanghai, Shanghai san lian chubanshe, 2002. (In Chinese)

30. Chen Yuchen. Liao Zhai’s liqu. Jinan, Shandong wenyi chubanshe, 2004. (In Chinese)

31. Liu Xiurong, Liu Tingting. Liao Zhai’s Liqu abstracts. Jinan, Qi Lu shushe, 2016. (In Chinese)

32. Shao Jizhi. From “Strange stories” to Liqu: A New Interpretation of Pu Songling’s works. Jinan, Qi Lu shushe, 2008. (In Chinese)

33. Feng Chuntian. A study of the grammar of Liao Zhai’s Liqu. Zhengzhou, Henan daxue chu-banshe, 2003. (In Chinese)

34. Di Yan. A study of modal particles in Liao Zhai’s Liqu. Beijing, Zhongguo shehui kexue chu-banshe, 2013. (In Chinese)

35. Zhang Tai. Interpretation of the dialectal vernacular vocabulary in Liao Zhai’s Liqu. Beijing, Jiu zhou chubanshe, 2015. (In Chinese)

36. Vocabulary of “Jin Ping Mei”, ”Xingshi Yinyuan Zhuan” and “Liao Zhai zhi yi” / Xu Fuling. Shanghai, Shanghai cishu chubanshe, 2018. (In Chinese)

37. Dong Shaoke. A study of “colloquial varieties of hieroglyphs” in the collection of Liao Zhai’s Liqu. Beijing, Shangwu yinshuguan, 2019. (In Chinese)

38. Xu Peixin. A study of fvi e types of syntactic structure of sentences in the collection of Liao Zhai’s Liqu. Changchun, Dongbei shifan daxue chubanshe, 2019. (In Chinese)

39. The fri st collection of Liao Zhai studies / Li Guikui, Fan Qingyan. Jinan, Qi Lu shushe, 2019. (In Chinese)

40. Zhou Xianshen. Zhou Xianshen talks about “Liao Zhai zhi yi” in detail. Shanghai, Shanghai san lian shudian, 2015. (In Chinese)

41. Ma Zhenfang. “Liao Zhai zhi yi” in all aspects. Beijing, Beijing chubanshe, 2019. (In Chinese)

42. Zhang Guofeng. Talking about “Liao Zhai zhi yi”. Guilin, Guangxi shifan daxue chubanshe, 2008. (In Chinese)

43. Benevolent dictionary of “Liao Zhai zhi yi” / Li Guikui, Ji Yunlu. Shanghai, Shanghai cishu chubanshe, 2015. (In Chinese)

44. Zuo Jiang. Twenty chapters about “Liao Zhai zhi yi”. Zhengzhou, Henan daxue chubanshe, 2019. (In Chinese)

Перевод Ю. Ю. Булавкиной

Источники миниатюры Пу Сунлина о торговцах живым товаром

Старостина А. Б.

(Институт востоковедения Российской академии наук, Россия; abstarostina@gmail.com)

Аннотация: Реконструкция авторской стратегии в сборнике «Ляо Чжай чжи и» (聊齋誌異) подразумевает определение того, в какой степени текст отражает современные Пу Сунлину этнографические и фольклорные реалии. В статье предложен подход к решению этой задачи на материале миниатюры «Превращение в скотов» («Цзао чу», 造畜). В исследовательской литературе ее возводят или к танскому рассказу «Третья хозяйка с моста Баньцяо» (IX в.), или к актуальным для времени написания демонологическим представлениям. На основе анализа общей структуры миниатюры и ее лексических особенностей, а также сравнения текста с более ранними произведениями, посвященными превращениям людей в животных, сделан вывод о том, что источниками текста стали доступные автору в повседневной жизни этнографические сведения, а также переработанное ядро рассказа «Третья хозяйка…», дополненное широко распространенными фольклорными мотивами.

Ключевые слова: Пу Сунлин, китайский фольклор, кросскультурные связи, демонологические представления, оборотничество.

SOURCES OF PU SONGLING’S MINIATURE TALE MAKING ANIMALS

Starostina Aglaia

(Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences, Russia; abstarostina@gmail.com)

Abstract: The reconstruction of the author’s original strategy in the collection Liao Zhai zhi yi (聊齋誌異) implies the ascertaining of the extent to which the text reflects the ethnographic and folklore facts contemporary for Pu Songling. The article offers an attempt of the approach based on the examination of a miniature tale called Making Animals (Zao chu, 造畜). Researchers see its origins either in the Tang story Third Lady of Banqiao Bridge (9^th century) or in current demonological beliefs. An analysis of the general structure of the miniature and its lexical features has been conducted. On its basis, as well as on the basis of the comparison of the text with earlier works about the transformation of human beings into animals, we conclude that the sources of the tale were ethnographic information obtained by the author in everyday life, and the story Third Lady… combined with several widespread folklore motifs.

Keywords: Pu Songling, Chinese folklore, cross-cultural communication, demonological beliefs, shapeshifting.

Жанр, получивший позже наименование чуаньци (傳奇) – «повествования об удивительном», – с самого своего возникновения, то есть приблизительно с начала эпохи Тан, подразумевал включенность произведения в интертекстуальное пространство. Эта особенность отмечается и у многих более ранних коротких мифологических рассказов; но последние еще сохраняли установку на достоверность, полностью отсутствующую в новеллах чуаньци. Обязательная для китайской фантастической сюжетной прозы опора на фольклорный материал одновременно позволяла максимально вольное с ним обращение.

Как и другие новеллисты, Пу Сунлин постоянно использовал фольклорные материалы. Он обращался и к устным источникам, и к записям современников. Роль беспристрастного собирателя, которую иногда принимали на себя literati, опрашивая знакомых, слуг и крестьян и записывая их сообщения с минимальными искажениями, была ему чужда. Фольклорное было вписано в литературу, а литература кодировала социальное и политическое; тексты Пу Сунлина отличаются интерсемиотичностью и интертекстуальностью. При этом он легко пренебрегает временными и пространственными рамками. Современные ему шаньдунские мифологические рассказы формируют образный каркас для множества рассказов в «Ляо Чжай чжи и»; в то же время большой сегмент этого сборника обыгрывает мотивы и сюжеты фантастической прозы эпохи Тан, тоже имеющей фольклорные истоки и связанной с самыми разными локациями и культурными субстратами.

Выделение актуальных этнографических и фольклорных сведений в работах Пу Сунлина требует осторожности и внимательности. Эта задача стоит по отношению ко всему корпусу «Ляо Чжай чжи и», и без ее системного решения едва ли возможно составить адекватное представление об авторском замысле и понять, как устроена вселенная сборника.

В настоящей статье будет предпринята попытка определить, какими были источники миниатюры «Превращение в скотов» («Цзао чу», 造畜) из второго цзюаня «Ляо Чжай чжи и» (по делению, принятому в издании Чжан Юхэ, 張友鶴 [1]). Внешне она напоминает этнографическую зарисовку, написана ритмизованной прозой и посвящена разновидностям порчи и колдовства (янь мэй, 魇昧 или 魇魅). В исследовательской литературе существует два мнения по поводу происхождения данного текста: его возводят к танскому рассказу «Третья хозяйка с моста Баньцяо» или к современному Пу Сунлину устному мифологическому повествованию. Мы предложим возможное решение этого вопроса, обратившись, во-первых, к сравнительному материалу: к другим цинским сборникам сюжетной прозы, к текстам, входящим в сюжетное гнездо «Третьей хозяйки с моста Баньцяо», и к совокупности древних и средневековых рассказов, посвященных превращениям живых существ; во-вторых, к структуре самой миниатюры, ее содержанию и лексическим особенностям.

Для удобства читателя ниже приведен ее перевод (выполнен по изданию Чжан Юхэ [1, с. 185]).

Превращение в скотов

В искусстве порчи и колдовства есть разные пути. Приманивают кушаньями, потчуют хитро, – и дух смущается у человека, и он готов идти за [тем, кто угостил]. В народе это называют «вести на нитке», а к югу от Янцзы – «тянуть за нить». Дети неразумны – и попадаются на эту уловку часто. Еще иные превращают людей в зверей, это называется «делать скотами». К северу от Янцзы такое, кажется, бывает редко, к югу от Хуанхэ – гораздо чаще.

Случилось, что к одной гостинице в Янчжоу явился какой-то человек. За ним шла вереница ослов; всего их было пять. Он привязал их у лошадиной кормушки со словами: «Сейчас вернусь», – и попросил, чтоб не поили и не кормили. Ушел.

На жарком солнце ослы стали брыкаться и реветь. Хозяин гостиницы их отвел подальше и привязал в теньке. Но там, увидев воду, ослы к ней бросились, тогда он отвязал их и дал напиться. Глотнув воды, они свалились в пыль и тут же превратились в женщин. Ошеломленный трактирщик стал их спрашивать, в чем дело, но они отвыкли говорить и не смогли ему ответить. Он спрятал их в покоях.

Тем временем хозяин возвратился, уже с пятью баранами. Пригнал их во двор гостиницы и с удивлением спросил, куда девались ослы. Трактирщик усадил его, велел нести обед и заявил: «Поешьте, гость, покамест. Ослов сейчас вам приведут». Затем пошел на двор, баранов напоил. Те сразу, перевернувшись, обратились в мальчиков. Тогда трактирщик тайно доложил об этом в управу области. Оттуда прислали приставов; [хозяина] арестовали и палками забили насмерть.

Структура текста и свидетельства современников

Текст миниатюры распадается на две видимые части: первая говорит о торговцах людьми, дающих жертвам с едой наркотик. Вторая часть посвящена таким же торговцам, владеющим магическим искусством превращения людей в животных, которым они пользуются, видимо, для удобства транспортировки (из текста следует, что волшебство уничтожается, как только жертва что-нибудь выпьет или съест; следовательно, использовать его для того, чтобы получать скот для продажи на рынке, было бы непрактичным). Эта часть проиллюстрирована примером, который и занимает большую часть объема всего текста.

Обратимся сначала к разбору первой части. Пу Сунлин сообщает о практике, которая к югу от Янцзы называется «тянуть за нить» (чэ сюй, 扯絮), а севернее – «вести на нитке» (да сюй ба, 打絮巴). Она заключается в том, что людей, чаще всего детей, угощают неким лакомством, после которого у них мутится в голове, и торговец может беспрепятственно увести их за собой. Такая деятельность и связанные с ней слухи известны и неоднократно описаны (см., например, [2, с. 67; 3; 4, с. 124 f.f; 5]). Дань Минлунь (但明倫, 1782–1855) в заметке к «Превращению в скотов» пишет: «Выражения “вести на нитке” и “тянуть за нить” обозначают, в общем, один и тот же прием. В разных провинциях его называют по-разному. В наших же местах [т. е. в Гуйчжоу – А. С. ] говорят о “мулах на высоких ножках” (гаоцзяо лоцзы, 高脚骡子). Ведут с собой по дороге женщин до двух-трех сотен человек, якобы торговок; на самом деле – похищенных. Когда расспрашивают тех, кому удалось сбежать, они говорят: “Когда меня одурманили, показалось, что все вокруг потемнело или что вокруг тигры и пантеры или речная вода. Видна только одна тропинка посередине, и вдруг оказывается, что тебе остается только идти по ней”. Всеми такими делами занимаются уроженцы Сычуани и Чу» [1, с. 185–186].

Интересно, что Пу Сунлин квалифицирует действия торговцев людьми как «порчу и колдовство» (янь мэй, 魇昧 или 魇魅). Практики янь мэй (под которыми понимались разные способы ворожбы, направленные на нанесение вреда жизни и/или здоровью жертвы) подпадали под третий пункт 289 статьи «Законов Великой Цин» («Да Цин люй ли», 大清律例, английский перевод см. в [6, с. 275]). Со времен эпохи Тан, когда они назывались я мэй (厭魅), порча и колдовство относились к тяжким преступлениям из категории «безнравственных»; совершившие их, как правило, не подлежали амнистии (бу дао, 不道). Э. Т. Уильямс передает термин бу дао как inhuman crimes [2, с. 63], а В. М. Рыбаков – как «извращения» [7, с. 134].

Вторая часть открывается утверждением о том, что «превращение в скотов» встречается редко «к северу от Янцзы», а «к югу от Хуанхэ» – часто (при том, что бассейн Янцзы расположен южнее бассейна Хуанхэ). Если здесь нет ошибки, то Пу Сунлин ограничивает распространение описанной преступной практики территорией между южным берегом Хуанхэ и северным берегом Янцзы. Все же фраза звучит загадочно, поскольку место действия рассказанной далее истории – Янчжоу, то есть как раз регион, расположенный непосредственно на северном берегу Янцзы, а для него, по логике автора, подобные явления не особенно характерны. Поэтому Дж. Минфорд, например, в переводе пишет: «это реже случается на севере, но более распространено к югу от Желтой реки» [8, с. 198], а в сокращенном издании «Ляо Чжай чжи и» (1767) Ван Цзиньфаня (王金範) дан такой вариант этого предложения: «Это искусство чаще всего встречается к югу от Янцзы» (Цы шу цзян и нань цзуй до, 此術江以南最多) [9, с. 240]; на этом варианте основан перевод Г. А. Джайлза [10, с. 265]. Действительно, земли к югу от Янцзы имели репутацию мест, где колдовство очень распространено (см., например, [11, с. 8]).

Как бы то ни было, Пу Сунлин бывал в Янчжоу и теоретически мог записать там историю о превращении людей в животных работорговцами. Так, Чэн Ичжун (程毅中) высказал предположение о том, что в основу «Превращения в скотов» легло предание, ходившее в народе [12, с. 198]. Эту гипотезу принимает и К. Вибе (Рид), говоря о том, что текст из «Ляо Чжай чжи и» можно считать, «вероятно, частью той же общей фольклорной традиции, включающей другой набор мотивов» [13, с. 331].

Верифицировать эту версию не получается: известен еще только один цинский рассказ о злонамеренных колдунах, обращавших людей в скотину, – «Превращение в лошадей» («Бянь ма», 變馬) Чэн Линя (程麟) [14, с. 42]. Он написан в последней четверти XIX в., и его действие происходит, что интересно, как раз «на юг от Хуанхэ» – в Шаньдуне (здесь можно предположить оммаж Пу Сунлину). Это, очевидно, творческая переделка танской новеллы, о которой пойдет речь ниже; она не добавляет сведений о существовании подобных верований в эпоху Цин. О колдунах – торговцах людьми говорится в этнографическом сборнике Сюй Кэ (徐珂, 1869–1928) «Цин бай лэй чао» (清稗類鈔, «Сборник мелочей [эпохи] Цин, разбитый на разделы», 1916). Им посвящен особый параграф в разделе «Мошенники» («Цин бай лэй чао», XCVI, 20), однако он представляет собой смесь миниатюры Пу Сунлина и процитированного выше комментария Дань Минлуня.

Подтверждений тому, что в Янчжоу (или где-нибудь в Китае вообще) после эпохи Тан существовали подобные верования, в настоящее время нет.

Группа сюжетов о превращении в ослов

Некоторые исследователи видят источник «Превращения в скотов» в танском рассказе «Третья хозяйка с моста Баньцяо» («Баньцяо сань нянцзы», 板橋 三娘子), известном также под названием «Записки о мосте Баньцяо» («Баньцяо цзи», 板橋記), сюжет которого тоже строится вокруг трансформации людей в ослов. Этот рассказ входил в ныне утраченную книгу «Записки о делах к востоку от [Желтой] реки» («Хэ дун цзи», 河東記), которую датируют IX в. (подробнее о сборнике и непосредственно о рассказе см. [15, с. 341–346]).

На связь «Превращения в скотов» Пу Сунлина с «Третьей хозяйкой…» указывали, например, Чэн Гофу (程國賦) [16, с. 35–36], Лю Шоухуа (劉守華) [17, с. 242], Мэн Чжаои (孟昭毅) [18, с. 168]. Как вероятный источник «Превращения в скотов» «Третья хозяйка с моста Баньцяо» включена в сборник материалов по «Ляо Чжай чжи и» под редакцией Чжу Исюаня (朱一玄) [19, с. 47–48]. Чэн Ичжун, как было сказано выше, допускает возможность прямой обработки Пу Сунлином современного ему народного предания и пишет, что «Превращение в скотов» «не обязательно было заимствовано из “Хэ дун цзи”» [12, с. 198].

До наших дней рассказ о Третьей хозяйке дошел в составе 286-го цзюаня «Тайпин гуан цзи» (太平廣記, «Обширных записей годов Тайпин», X в.), 41-го цзюаня «Гу цзинь шо хай» (古今說海, «Моря речений древности и современности», XVI в.), а также 32-го цзюаня «Гу цзинь тань гай» (古今譚概, «Очерка бесед древности и современности», XVII в., составитель Фэн Мэнлун, 馮夢龍). Это разные редакции одного текста, отличающиеся друг от друга незначительно. Содержание рассказа таково:

У города Бяньчжоу, рядом с мостом Баньцяо, стояла харчевня. Содержала ее некто Третья хозяйка. Харчевня процветала, и во дворе всегда находилось немалое стадо ослов, которых можно было купить совсем недорого. Купец по имени Чжао Цзихэ по пути в столицу заночевал в этой харчевне. Там уже собралось шестеро или семеро гостей, которые заняли лучшие кровати. Цзихэ досталась узкая лежанка у стены. Хозяйка щедро угощала гостей и поила их вином, но Цзихэ пить не стал. Когда пьяные гости уснули, он заметил в комнате хозяйки свет и через щель в стене увидел, как женщина достала из шкатулки маленький плуг, деревянного вола и куклу, набрала в рот воды и прыснула на них. Человечек распахал пол комнаты и засеял его гречихой; посеянная гречиха тут же поспела, была сжата и обмолочена. Потом с помощью маленьких жерновов зерно было смолото в муку. Хозяйка убрала человечка в шкатулку, а из муки приготовила лепешки. Когда на завтрак подали свежие лепешки, Цзихэ, заподозрив неладное, отказался от еды. Спрятавшись неподалеку, он увидел, что все гости обернулись ослами. Хозяйка загнала их во двор за харчевней, а деньги и товары забрала себе. Через месяц Цзихэ заехал на тот же постоялый двор. Он ухитрился подменить лепешки, в результате чего хозяйка сама отведала своего волшебного кушанья и превратилась в крепкую ослицу. Цзихэ тут же сел на нее и отправился в путь, прибрав человечка с волом и все прочее. Впрочем, ее искусством он не овладел. Через четыре года, когда Цзихэ ехал на ослице по горной дороге, ему встретился старик, который узнал Третью хозяйку, сказал, что она искупила свою вину, и снова превратил ее в человека. Женщина поклонилась старику и ушла.

Ряд особенностей рассказа свидетельствует о его некитайском происхождении, что подтверждается сравнением данной сказки с нарративами из «Океана сказаний» и «Тысячи и одной ночи» [20; 17, с. 242–243]. Генеалогия связки мотивов, лежащей в основе сюжета, прослеживается как минимум до «Одиссеи» и может быть реконструирована с небольшой потерей звеньев (через «Золотого осла» Апулея и далее) [21; 22]. Очевидно, что сюжет этот был заимствован с Ближнего Востока, скорее всего, в устной версии, по торговым путям. Разбор источников и параллелей к «Третьей хозяйке…» приведен в [22], а также – кратко – в предисловии к английскому переводу этого рассказа К. Вибе (Рид) [13].

Ци Ляньсю (祁連休) в указателе сюжетных типов китайского палеофольклора в разделе, посвященном VI–X вв. (Суй – Тан – Пять династий), выделяет тип «Путешественники превращены в ослов» [23, с. 614–618]. При этом он приводит три примера этого типа, первые два из которых – почти совпадающие варианты «Третьей хозяйки…» из «Тайпин гуан цзи» и «Гу цзинь тань гай», а третий – уже упомянутый рассказ Чэн Линя, явная литературная обработка той же «Третьей хозяйки…». У Чэн Линя, впрочем, антагонистов несколько, среди них и женщины, и мужчины, основной зачинщик – мужчина, хозяин постоялого двора. Процесс магического посева зерна описан так: «Хозяин с какими-то другими людьми рассыпали на пол пшеницу, потом полили ее водой, накрыли куском ткани – вот как фокусы показывают. X. [герой – А. С. ] очень удивился и стал сосредоточенно смотреть, что будет дальше. Тут ткань стала вздуваться и поднялась на два чи с лишним. Когда хозяин снял ее, стало видно, что пшеница уже выросла и поспела. Пшеничные зерна облущили и размололи в муку, из которой приготовили пампушки». Все постояльцы, кроме героя, съедают пампушки; затем хозяин выражает желание проводить гостей. У них начинается жажда; «чаю у них с собой не было, так что, достигнув берега реки, они набрали воды и начали пить. У одного из них лицо стало иссиня-черным, а потом превратилось в конскую морду. Хозяин хлестнул его плетью, и тот превратился в коня». То же происходит с остальными, а герой успевает сбежать и пожаловаться в управу. Там убеждаются в правдивости слов героя, скормив не съеденную последним пампушку приговоренному к смерти, и задерживают хозяина постоялого двора и его друзей [14].