Призвание – писатель. Том 2

Алла Валько

Член Российского союза писателей, автор книг «Тридцать девять лет в почтовых ящиках», «Америка моими глазами», «Об Украине с открытым сердцем», «Калейдоскоп чувств и событий в жизни Аси и её подруг», а также многочисленных публицистических и путевых заметок, репортажей, иронической прозы, мемуаров и рассказов, опубликованных в журналах, альманахах и сборниках.

Победитель и лауреат многих литературных конкурсов МГО СП России и ИСП.

Автор является обладателем наград: от Интернационального Союза писателей – Золотые дипломы (2014, 2015) и медаль Московской литературной премии (2015); от МГО СП России – именная статуэтка «Золотая звезда» (2014) и орден им. С. А. Есенина (2015); от РСП – Пушкинская медаль (2018), медали имени Чехова (2019) и Бунина (2020); от Издательского дома Максима Бурдина – литературная премия «Русское слово» (диплом III степени, 2020), диплом номинанта Литературной премии мира (2021).

Сострадание

Поначалу этот день ничем не отличался от других дней в Карпинтерии – небольшом курортном городке Южной Калифорнии, где я отдыхала тем летом. К счастью, в этот день не было густого тумана, скрывавшего всё вокруг, но не было и солнца. Над головой висело серое небо.

Я, как обычно, совершала свой ежедневный моцион вдоль пляжа. Дойдя почти до края гряды валунов, защищавших от штормовых волн расположенные за ним коттеджи, я буквально в метре от берега увидела лежавшего среди камней морского котика. Он был небольшого размера, совсем ещё детёныш. Когда я подошла к нему вплотную, котик приподнял голову и взмахнул маленьким ластом, как ребёнок ручкой.

У меня защемило сердце. В чём дело? Котик устал и сейчас отдыхает? Или он не может самостоятельно вернуться в родную стихию? А может быть, он нездоров и ждёт, когда подступающий к валунам прилив унесёт его обратно в океан?

Эти вопросы молнией пронеслись в моей голове, пока я в нерешительности стояла возле него. Затем внезапно пришло решение, и я сказала себе: «Котик такой маленький, не больше семидесяти сантиметров. Сейчас я подниму его и перенесу в воду». Но как только я наклонилась над ним, чтобы выполнить своё намерение, малыш снова поднял головку, оскалил зубы и даже тявкнул, давая мне понять, что может укусить. От неожиданности я рассмеялась, а потом заговорила с ним, стремясь убедить в том, что не хочу причинить ему вреда.

Однако едва я снова наклонилась над ним, как его реакция оказалась такой же недружелюбной, так что я даже отпрянула. Я поняла, что одной мне не удастся перенести пострадавшего в океан.

Тогда я решила попросить кого-нибудь из отдыхающих или местных жителей помочь мне. Но в этот сумрачный день поблизости никого не было. Малыш лежал на боку и, изредка поднимая ласт, тряс им в воздухе. Потом он перевернулся на живот и конвульсивно задёргал задними ластами.

Я всё больше утверждалась в мысли, что он нездоров.

Наконец из-за гряды валунов, о которые плескались океанские волны, показались три молодых человека. Они прошли на наш пляж по воде. Я обратилась к ним с просьбой помочь мне перенести котика в океан. Один из парней стал что-то быстро объяснять мне. Я попросила его говорить медленней.

В конце концов я поняла, что малыш, возможно, болен, но морские животные являются национальным достоянием, поэтому их трогать нельзя, и что в Калифорнии существует специальная служба, которая занимается решением этих проблем. Второй молодой человек, наклонившись к котику, подтвердил, что он действительно “sick”. Однако в переводе на русский это могло означать, что он или болен, или просто слаб, что далеко не одно и то же.

Молодые люди ушли, а я по-прежнему не знала, что делать. Котик, видимо, понял, что я не представляю для него опасности, и так как я молча стояла возле него, лишь изредка поднимал головку и смотрел, не ушла ли я.

Сердце моё разрывалось от жалости и сострадания. Я всё ещё надеялась, что пострадавший отлежится и уплывёт в океан. Он не производил на меня впечатления безнадёжно больного животного, и я решила, что ему просто нужно оказать помощь. Но какую, не знала.

Начинало смеркаться. Я взобралась на валун повыше, чтобы привлечь чьё-нибудь внимание, однако в этот сумеречный день на пляже так никто больше и не появился. Вдруг вдалеке я увидела мужчину, быстрым спортивным шагом идущего вдоль берега. Я помахала ему рукой, приглашая его подойти.

Когда он приблизился, я указала ему на лежавшего котика и спросила, может ли он помочь мне отнести его в воду. Мужчина оказался местным жителем, хорошо знакомым с местными правилами. Он объяснил, что больные животные часто выходят на берег, чтобы умереть здесь. Сейчас весна, и многие молодые морские звери чувствуют себя слабыми.

Чуть не плача, я твердила: «Он совсем малыш. Kid, kid».

Мужчина сказал, что я так остро переживаю это событие потому, что сама мать и во мне говорит материнское чувство. Вряд ли это могло утешить меня, и я спросила: «Что же я могу сделать для него?» Мужчина ответил: «Вы уже сделали всё, что могли. Сообщили мне, и теперь я позвоню куда надо».

Он ушёл, а я ещё некоторое время стояла с затаённой надеждой, что подоспеет помощь. Однако мои ожидания были напрасны. Мне было пора уходить. Я бросила на малыша прощальный взгляд и оставила его одного.

На следующий день, захватив с собой фотоаппарат, я снова направилась к месту, где накануне оставила ослабевшее животное.

Его там не было. Я сфотографировала только валуны, возле которых он лежал накануне вечером, и не могла понять, радоваться мне его исчезновению или нет. В душе у меня затеплилась надежда, что больной отлежался и уплыл в океан.

Прошло две недели. За это время вместе с семьёй дочери я совершила интересное путешествие. Я часто думала о котике и втайне надеялась, что всё завершилось благополучно. Возвратившись в Карпинтерию, я снова отправилась на прогулку вдоль гряды валунов. Невдалеке шли две женщины, а их вырвавшиеся на свободу собаки с бешеной скоростью гонялись друг за другом. Потом они забежали на песчаную дамбу, образованную океанской волной, и начали что-то обнюхивать. Дамы немедленно отозвали своих питомцев. Когда обе они удалились от меня на значительное расстояние, я подошла к месту, где задержались собаки.

С ужасом и недоумением я увидела, что на дамбе, распластавшись, лежит мёртвый котик. От него не исходил запах, хотя прошло уже много времени, но его нос и часть спины были обглоданы…

Когда и каким образом он оказался здесь, на расстоянии нескольких сотен метров от того места, где я оставила его, ещё живого? У меня даже закралось сомнение: то ли это животное? И почему его не убирают? Ведь он лежит всего в двадцати метрах от коттеджей, из которых выходят люди. Они же видят его! Или им всё равно? И значит, тот мужчина, который собирался позвонить куда надо, не выполнил своего обещания? Как же так?..

Не зная, что делать, я позвонила дочери, чтобы спросить её, куда мне следует обратиться, чтобы погибшее животное убрали с пляжа? Дочь ответила, что не знает названия нужной мне службы.

На следующий день я снова пришла на пляж и, увидев проходивших мимо котика девушек, спросила их, давно ли он лежит здесь. Они ответили, что недели две. Теперь у меня не оставалось сомнений в том, что это был тот самый…

Я наблюдала, как люди выгуливали на пляже своих собак. Если пёс направлялся к погибшему животному, то хозяин отдавал команду не приближаться к нему. Стало быть, заключила я, местные жители видели, что произошло у них на берегу, однако никаких попыток убрать или захоронить котика не предпринимали. Метрах в пятидесяти от него дети на песке играли в мяч, не обращая на мёртвое тело никакого внимания.

Все, кроме меня, были спокойны. Это казалось мне более чем странным.

Спустя ещё несколько дней я пошла на прогулку вдоль берега в другую сторону, где, закончив свой трудовой день в школе, обычно отдыхала моя знакомая Джен. Я рассказала ей о случившемся, и она очень расстроилась. Джен обещала мне узнать название организации, куда следует обратиться за помощью. Действительно, на следующий день я уже смогла написать электронное письмо на горячую линию по морским млекопитающим. Ответа на мою информацию не последовало, однако дня через три труп убрали.

А ещё через день я пришла на высокий берег, откуда можно видеть лежбище котиков. Там я разговорилась с женщиной-волонтёром, которая на добровольных началах наблюдала за поведением и численностью этих морских млекопитающих. Она дала мне бинокль, чтобы я посмотрела на лежащих внизу морских котиков. Женщина сообщила, что таких волонтёров всего сто человек и все они гордятся тем, что способствуют сохранению дикой природы. В свою очередь, я рассказала ей печальную историю о котике. Женщина заволновалась и посоветовала мне в следующий раз, если подобное повторится, сразу обращаться к волонтёрам.

Только теперь я узнала, как мне следовало поступить в этом случае. И в ту же минуту меня начали мучить угрызения совести.

Как я сама не догадалась, что помощь могла прийти именно отсюда? Может быть, эти люди помогли бы тогда ещё живому котику! Я могла бы дойти до заповедника быстрым шагом всего за час! Но, с другой стороны, волонтёры не всегда бывают на месте. К тому же тогда уже вечерело. В любом случае эти люди могли бы вовремя убрать погибшее животное…

Я поблагодарила женщину и ушла. К сожалению, в этот раз что-либо исправить было уже поздно…

Александр Ведров

Уроженец Свердловской области, инженер-атомщик. С 1963 года работал на Ангарском атомном комбинате, затем на партийных должностях и на государственной службе.

Заочно окончил Иркутский институт народного хозяйства и Академию общественных наук при ЦК КПСС. Член Общественного совета при аппарате губернатора и правительства Иркутской области.

Автором опубликовано одиннадцать книг, из них три романа. В 2015 году Александр Петрович стал членом Российского союза писателей и в том же году признан лауреатом национальной литературной премии «Писатель года России». Является кандидатом в члены Интернационального Союза писателей. Финалист литературного конкурса Русского Императорского Дома «Наследие», лауреат Международной премии им. Достоевского.

Волчица

Нет сказок лучше тех, которые создала сама жизнь.

Х. К. Андерсен

Глава 1
На стойбище Булчута

Ваня Петров, якут по материнской линии, к охоте пристрастился лет с двенадцати, как и многие его сверстники. Он рос сиротой и знал только, что когда-то его родители, оба геологи, погибли в авиакатастрофе.

К восемнадцати годам ему выделили постоянный охотничий участок, богатый соболем и белкой, где молодой охотник выполнял за сезон не один отпущенный план. Как-то в своих охотничьих похождениях он решил навестить стойбище Булчута, своего дяди, участок которого располагался по соседству.

Путь был неблизкий; солнце уже опускалось к вершине пологой горы, когда показалась юрта, дверь которой была распахнута настежь. Что-то неладное! Ускорив шаг, Иван подошел к юрте, но его встретил не хозяин, а крупный волк серой масти! Он стоял в пяти шагах от двери. На фоне чистого белого снега волчья шерсть отливала серебристым инеем.

Сорвав с плеча винтовку, Иван навел ствол на зверя, готовый спустить курок, но что-то помешало ему послать пулю в неподвижную мишень. Почему он застыл на месте? Ни малейшей попытки сорваться с места, уйти от верной смерти – напротив, стоявший в пол-оборота к охотнику волк без тени страха или злобы смотрел ему прямо в глаза.

В этом взгляде читалось смирение, понимание чего-то более важного, чем встреча извечных врагов, какая-то глубокая мудрость, исходящая из высшей истины: «Да, я под прицелом, и твоя пуля быстрее моих ног. Я ждал тебя и готов принять смерть, но ты должен понять, почему я здесь».

Почему же он не ушел, хотя чует человека за версту? Мозг охотника работал лихорадочно. Он что-то знает! Знает такое, что выше его жизни… Наваждение какое-то… Когда человек встретился взглядом с волком, то отчетливо понял: стрелять нельзя. Нельзя тревожить Духа Великого Севера – Злого или Доброго, – вселившегося в этого волка, который застыл в неподвижной позе. Если Дух окажется Добрым, то никогда уже не будет помогать святотатцу, а если Злым, то не простит стрелка и накажет его.

Во взгляде волка, уловившего внутреннюю борьбу охотника, прежняя настороженность сменилась добротой. Подчинившись действию неведомой внешней силы, человек опустил оружие. Зверь принял отпущенный знак примирения и исчез в кустах. Только тогда пришелец ощутил холод на спине, который, впрочем, быстро сменился жаром, запоздало охватившем его от волнения и непонимания случившегося.

Неожиданно раздался слабый детский голосок. Плач ребенка!

Что за наваждения, одно за другим, преследуют его в брошенном стойбище?

Снова мороз по спине, снова человек бросает по сторонам испуганные взгляды, а руки крепче сжимают винтовку. Что-то темное виднелось в небольшом сугробе, где только что стоял волк; оттуда и доносился детский зовущий плач.

Этого еще не хватало!

Юноша, уже набравшийся опыта в суровых северных условиях, подошел поближе и увидел личико ребенка, укутанного в меховое одеяние. Оно было совсем маленьким – лицо ангелочка, оказавшегося в безмолвной снежной пустыне по чьей-то воле, доброй или недоброй. И только одинокий волк в холодном пустынном пространстве был ему хранителем.

Так вот в чем причина необъяснимого поведения волка! Он стоял на защите ребенка, дитя человеческого! Иван нагнулся над находкой. Сколько ребенку было отроду? Каких-то несколько дней. Как он здесь оказался? Почему не в юрте? Снег был примят, вокруг волчьи следы, вот и лежанка зверя, который пристраивался к малышу вплотную, согревая своим телом.

Теперь вопрос – что делать с ребенком? И как с ним обращаться, если подобных навыков не имелось ничуть? Солнце уже коснулось лучами линии горизонта, скоро наступит полная темнота, как это бывает на бескрайней ровной местности, и медлить было нельзя. Иван взял на руки ребенка, который сразу перестал плакать и смотрел ему в глаза, изучая нового попечителя, явившегося взамен мохнатому зверю.

Новоявленный воспитатель с живой поклажей на руках повернулся к двери жилища – и только сделал пару шагов к ней, как новое ужасное зрелище предстало его глазам.

Чуть правее от юрты, привалившись спиной к стволу ветвистого кедра, сидел Булчут. Тело было покрыто снегом, и только непокрытая голова, возвышаясь над белым покровом, строго смотрела побелевшим лицом в сторону чада, оставшегося без помощи и заботы. Остекленевшие глаза были открыты и словно следили в беспокойстве за оставленным ребенком, подчеркивая трагичность картины. Около дядиных ног под продолговатым сугробом угадывалось тело его жены, родительницы крохотульки, находившейся на Ивановых руках. Что же с ними случилось?..

А кроха требовала заботы и внимания. Надо все-таки идти в юрту, развести огонь.

Осторожно вошел в юрту. В ней ничего подозрительного, только холод казался сильнее, чем снаружи. В котелке замерзшая вода, к стене приставлено охотничье ружье.

Вот уже разведен огонь, в жилище стало теплее. За слюдяным оконцем темнота, ребенок молчал, будто понимая, что сейчас не время для капризов, лишь временами напоминал о себе легким шевелением. Чем его кормить, грудного младенца, оставшегося без материнского молока?

Иван готов был впасть в отчаяние, когда в дверь снаружи кто-то начал скрестись. Иван прислушался, взял винтовку и подошел к двери. Снова раздалось поскребывание, уже требовательное. Что за духи явились из темноты?!

С ружьем на изготовку охотник подошел к двери, толкнул ее ногой и отскочил назад. Дверь распахнулась, и в метре от порога Иван увидел того же волка, что и раньше. В лунном свете он был хорошо виден и снова стоял под прицелом, рискуя жизнью и добиваясь своей потаенной цели. Какой? Возможно, волк просился к ребенку, о котором заботился до прихода человека и знал, что делать. А еще Ивану показалось, что волк улыбается!

Иван опустил оружие и сделал два шага в сторону, пропуская настойчивого гостя.

Волк переступил порог, мягкой поступью подошел к лежанке и, вскочив на нее, лизнул лицо малыша. Иван находился в неимоверном напряжении, готовый выпустить в зверя огневой заряд, но не видел в его действиях ничего угрожающего для ребенка. Вот он аккуратно переступил передними лапами через дитя и припал животом к его лицу. Раздалось энергичное причмокивание.

Волк оказался самкой, кормящей человеческого детеныша! Иван, получивший на стойбище столько впечатлений, что их хватило бы не на один год, отказывался верить своим глазам. Уж не пятый ли сон он досматривает, где события мелькают одно невероятнее другого?..

Тем временем, закончив кормление, волчица спрыгнула с лежанки, мельком взглянула на охранника и покинула помещение.

Только тогда Иван закрыл дверь и подбросил в огонь дрова. Ребенок безмятежно спал, вызывая прилив нежности и умиления. Иван прилег рядом в тревожных раздумьях о предстоящем дне. Как одолеть путь до поселка, до которого более тридцати километров по тайге? Чем кормить ребенка в пути? И что произошло с погибшими хозяевами?

Но вскоре путника, утомленного затяжным переходом, одолел глубокий сон.

Утром Иван приступил к подготовке похода. Нагрел в котле воду и развернул беспокойно ворочавшегося ребенка. Это была девочка… значит, двоюродная сестренка. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее помыть, перепеленать, после чего малышка тут же уснула. Для походной экипировки сестренки охотник из рысьей шкуры изготовил что-то наподобие котомки. Заглянул в хозяйский лабаз, где, к своей радости, обнаружил запас кедрового ореха. Вот что подойдет для детского питания, если растолочь и приготовить кедровое молоко! Этим и занялся молодой нянь.

К полудню приготовления были завершены. Оставалось затащить в юрту окоченевшие тела покойных родителей осиротевшей сестренки, оставить на том же сугробе, где волчица выкармливала девочку, продуктовые запасы и – в поход.

Иван Петров шел к поселку, где можно было пристроить сироту и сообщить о странной гибели ее родителей. Скорость передвижения была невелика, пришлось устроить несколько привалов и провести наступившую ночь у костра. Питание для ребенка оказалось вполне сносным. Орех и для него стал подспорьем.

События, случившиеся на стойбище, мерещились Ивану, пока тяжелые веки с характерным якутским разрезом не сомкнулись в беспокойном сне.

Он очнулся под утро, когда стало подмораживать. Выпил кружку теплой талой воды и бодро двинулся в путь.

Ко второй ночи, когда мгла уже опускалась на землю, он вошел в поселок.

В отделении милиции следственная группа приступила к изучению невероятного происшествия на стойбище, но установить причину смерти семейной пары не смогла. Степан Захарович, заведовавший зверопромхозом, всегда близко воспринимал судьбу рано осиротевшего Ивана и на этот раз советовал ему уехать из здешних мест, где пошла худая слава о человеке, который завел дружбу с волком. Дескать, тот по ночам приводит к молодому охотнику целую стаю, и они вместе воют на круглую луну, утверждая торжество Злых Духов. Поползли даже слухи о том, что и сам Петров был когда-то волком, потому хищники и принимают его как своего. Впрочем, вопрос решился сам собой. По повестке воинского призыва Иван Петров был мобилизован и распределен для прохождения службы на Дальний Восток.

Осиротевшую девочку определили в детский дом, каких во множестве было разбросано по стране в послевоенные годы. До мобилизации Иван при каждой возможности навещал сестричку, названную Вероникой, и она, чуть подросшая, каждый раз просила забрать ее из детдома, считая брата своим отцом. Ведь она слышала от детей и воспитателей едва ли не сказочные истории о родителях, о матерях и отцах, которые имеют семьи и живут в них дружно и весело со своими, такими же малыми, ребятами. Малышка еще не знала, что глубинные устои, определяющие прочность семьи, слишком призрачны и ненадежны. Вот и собирали органы попечительства детишек из распавшихся семей наравне с осиротевшими…

Больше ее никто из родственников не навещал. Может быть, она была не нужна, а может быть, их и не было. Но Иван, тоже выросший в детском доме, не имел возможности хоть как-то разместить и воспитывать сестренку. Не в охотничьем же чуме жить девочке…

А вскоре он был призван в армию.

Глава 2
Годы спустя

Вероника росла детдомовкой, где молодая воспитательница Марфа Вениаминовна, приветливая и заботливая, старалась делать все для того, чтобы ее детки не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы.

Девочка помнила, что самым близким ей человеком был дядя Ваня, который не иначе как приходился ей отцом. Давно уже не было рядом дяди Вани, который далеко служил в какой-то армии. А в четыре года с ней произошел случай необычайный, который никто не мог хоть как-то объяснить.

В тот день дети по обыкновению играли на площадке, отгороженной от поселковой территории забором. Вдруг, откуда ни возьмись, на площадке появился волк, который вел себя вполне мирно. Испугавшись, дети с криками бросились к Марфе Вениаминовне, находившейся на лавке под грибком, и на площадке осталась только Вероничка, одна наедине с волком.

Волк стоял перед девочкой, но не подходил вплотную, лишь во взгляде чудилось что-то родное, близкое и сокровенное, такое, чего ей не приходилось видеть за всю свою короткую жизнь. От этого проникновенного взгляда Веронике было тепло и хорошо. А еще ей показалось, что волк улыбается!

И девочка непроизвольно пошла навстречу приветливому взгляду и доброжелательной улыбке. Пошла, несмотря на отчаянные призывы Марфы Вениаминовны спасаться и немедленно бежать от волка. Собственно, Вероника даже не принимала такое смелое решение, просто ноги сами повели ее к этому громадному и мощному, но и одновременно доброму зверю. Они стояли совсем рядом, голова к голове, только волчья голова была выше, и девочке надо было дотянуться рукой, чтобы погладить ее.

Волк опустил голову, и Вероничка в каком-то необыкновенном воодушевлении гладила это сильное и смирное животное, ощущая тонкой кожицей ладошки прямые и жесткие волчьи волосы, а сама, не отрываясь, смотрела в бездонные черные глаза, поглощенная их необъяснимой лаской – той лаской, которой была лишена с первых дней рождения.

А на площадке поднялась паника, и крики детей и воспитательницы нарушали единение сблизившихся душ волчицы – а это была, конечно, она – и вскормленной ею девочки. На шум поспешил завхоз с собакой на поводке, рвавшейся в безудержном лае и стремлении навести должный порядок на вверенной территории.

Завхоз, несущий ответственность за безопасность детского учреждения, спустил с поводка сторожевого пса Серко. Тот ринулся в схватку, но волчица спокойно повернулась к собаке, встретив ее взглядом, и та неожиданно завиляла хвостом, дружелюбно закрутившись в эпицентре горячих событий. Не иначе как пес осознал во взгляде гостьи превосходящую моральную силу, а то и общую их принадлежность к собачьему роду.

Глядя на предательское примирение сторон, завхоз плюнул с досады и высказал что-то, не предназначенное для детских ушей.

Волчица не стала ждать дополнительных действий к выдворению с запретной территории. Неожиданно для девочки она лизнула ее в щеку, а затем, набрав короткое ускорение, легко взмыла над забором и скрылась из вида.

День ото дня масштаб начавшегося в детском доме переполоха нарастал. Даже газеты писали о волчьем визите дружбы на детскую площадку. Привлекаемые к расследованию «дикого происшествия» официальные лица отказывались признавать правдивыми «бредни о дружбе волка и ребенка».

Позже Вероника Ивановна сама задумывалась о той магической силе, что была заложена природой в волчицу-спасительницу. Откуда эта способность безошибочно оценивать обстановку, входить в безмолвный контакт с человеком, устанавливая с ним доверие и понимание? Эту способность она могла объяснить разве тем, что волчица относилась к их волчьим колдуньям. Бывают же такие у людей…

Не успела взбудораженная общественность обсудить животрепещущие новости о пребывании волка в детском коллективе, как волчица провела в детдоме новую блестящую операцию. На этот раз она осуществила ночную вылазку с выходом на давнюю подопечную, с которой намедни восстановила доверительные отношения.

Дети уже засыпали, когда Вероника услышала за окном поскуливание. Каким-то чутьем девочка уловила, что этот сигнал посылается ей. Вероника подошла к окну и открыла его. Под окном увидела двух волков – одного большого, в котором признала недавнего гостя, и рядом с ним совсем маленького и славного волчонка.

Волчица подошла к открытому окну, встала передними лапами на подоконник и дважды лизнула девочку в щеку. Затем она отошла и встала поодаль, не сводя с Вероники выжидательного взгляда. Она приглашала ребенка к себе.

Девочка не могла помнить волчицу-мать: слишком мала была она в те роковые дни, когда оказалась одна на стойбище, одна в Большом Белом Безмолвии. Но другие ощущения владели ею. Тогда, едва явившись на свет, она уже жадно впитывала в себя обрушившийся на нее мир, где главным был тот исток жизни, к которому она припадала в минуты кормления. И то тепло, тот запах, что создавали уют от долгих лежаний волчицы рядом, тоже навсегда вошли в чувствительные органы дитя.

Недолго думая, Вероника подставила к окну табурет и, спустившись во двор, без капельки страха подошла к волчице, которая села перед ней, а волчонок крутился возле детских ног. И снова девочка в радостном волнении гладила жесткую волчью шерсть, перебирая ее пряди тонкими пальчиками и сознавая в происходящем что-то большое и важное, такое, что останется с ней надолго, а может быть, на всю жизнь.

Но волчице надо было исполнить свою задумку, ведь она пришла не только ради визита дружбы. После отведенного времени на излияние взаимных нежных чувств она встала, опять лизнула девочку, затем подошла к волчонку и несколько раз ткнулась носом ему в мордочку.

Было нечто такое в том загадочном и прощальном волчьем ритуале, что когда волчица, не оглядываясь, быстрыми скачками кинулась прочь от дорогих ей маленьких несмышленышей – один другого меньше, – волчонок, усевшись на землю, лишь провожал тоскливым взглядом убегающую мать, но не сделал даже попытки последовать за ней. Ведь волчицы славятся не только нежным и заботливым воспитанием детенышей, но и умением держать их в строгом подчинении. Они, волчьи матери и дети, без слов понимают друг друга лучше, чем многословные и падкие на лукавство люди.

Волчата – те лесные детеныши, которых природа одарила самыми заботливыми и преданными родителями, такими, которые до самозабвения охраняют, нежат и воспитывают малышей. Отец семейства всегда дождется, когда волчата утолят голод, и лишь тогда доест остатки принесенной пищи. Счастливое щенячье детство сочетается с самым строгим воспитанием, с подготовкой молодняка к жизни в условиях жестокой конкуренции видов и того великого закона естественного отбора, когда выживает сильнейший. Потому-то за малую провинность волчат ждет неминуемая суровая трепка.

…Проводив убегающую в темноту волчицу, Вероника обратила всю свою детскую ласку на оставленного ей в попечение волчонка. Тепленький, мягкий и пушистый карапуз терся об ее ноги, смешно барахтался, опрокидывался на спину, подавая новой хозяйке знаки любви и преданности. Так наказала ему мать, да он и сам сознавал, что отныне его дальнейшая судьба зависит от нее, маленькой и славной хозяйки.

Их возню прервал подошедший сторож, дядя Федя, которому надо было знать, как воспитанница в полночь оказалась на улице и откуда у нее объявился щенок.

– Это мой щенок, – последовал ответ. – Меня позвала моя волчица и подарила мне своего ребенка.

Сторож, наслышанный о «волчьих связях» Вероники, повел странную девочку в помещение. Волчонок неотступно следовал за хозяйкой.

Полуночная троица двинулась в спальню, где девочки, семь безмятежных голов по своим подушкам, мирно спали, просматривая детские сны. Щенок разместился на подстилке у кровати Вероники, свернувшись калачиком, и затих. Вероника спустила руку с кровати, поглаживая нового маленького дружка.

Вырастут ли они вместе до большой и взрослой жизни, где всё по-другому, не как в детском доме? «Вернется ли волчица, чтобы забрать своего ребенка?» – думала девочка, погружаясь в мягкий сон.

Утренняя разборка у директора детского заведения новый свет на чрезвычайное ночное событие не пролила. После очередного пересказа малышкой несуразной истории (теперь уже с двумя волками) наступила гнетущая тишина. Маленький серый симпатяшка добродушным нравом располагал к себе серьезных и взрослых людей. Да и памятная прилюдная встреча девочки с волчицей заставляла их хоть в чем-то верить в необъяснимые чудеса.

Решение оказалось самым благоприятным. Директор распорядился пристроить щенка на территории детского дома. «Пусть одним подброшенным воспитанником будет больше», – сказал он.

Волчонка, оказавшегося при осмотре девочкой, поместили в отдельной конуре рядом со сторожкой и после всеобщего обсуждения назвали Найдой. Попутно Веронике приклеилось прозвище Волчица, на что она нисколько не обижалась и даже гордилась признанием своей принадлежности к волчьему роду. Характер у Найды оказался спокойным и уравновешенным. Она позволяла гладить себя всем детям, но при появлении Волчицы находилась только при ней.

* * *

Вернувшийся с дальневосточной службы Иван Петров не замедлил навестить Веронику, воспоминания о которой согревали на чужой стороне чуткое солдатское сердце. Он и сам с малых лет воспитывался в том же детском доме, что приютил двоюродную сестренку, единственную на свете родную кровинушку. Ему ли, испытавшему строгую детдомовскую жизнь, не понять состояние Веронички, не знавшей материнской ласки и отцовской поддержки?

Радость встречи брата с сестренкой была безмерной. Их бурные восторги охотно разделяла Найда, признавшая в Иване нового хозяина.

Выслушав рассказ девочки о приходах волчицы, Иван испытал сильнейшее потрясение. Перед ним живо встали в памяти жуткие картины прошлого, но делиться тяжелыми воспоминаниями с Вероникой он не стал, отложив трудный разговор до поры до времени. В правдивости ее рассказа он ничуть не сомневался, но причину передачи на попечение девочки своего детеныша знала только сама мудрая волчица, и она унесла эту тайну с собой.

Вскоре Иван объявил сестренке долгожданную радостную весть: «Готовься, Вероника, скоро я заберу тебя из детского дома». Он поделился с девочкой планами переезда в облюбованные места армейской службы, где и природа богата, и погода хороша.