Город

– Русские так не воют, – сказал старик. – Так воют американские шакалы, которые называются у вас койоты! Это раз! Русские так не одеваются, так не стригутся, и от русских так не воняет дерьмом! – он ударил свободной рукой Валерке в глаз. – Русские пьют водку, а не курят дурь! – старик засунул руку Валерке под косуху и вытащил оттуда пакет с травой. – На, жри, падло американское! – он впихнул мешок Валерке в рот. Трава посыпалась на грудь. Изо рта у Валерки потекла зеленая слюна. – Русские не пишут таких песен: Ботинки-буги-ноги! А тем более их не поют! Русские поют песню: Расцветали-яблони-и-груши!..

Солдаты затянули «Катюшу». Колчанов одной рукой дирижировал в воздухе, продолжая другой держать Валерку за яйца. В конце каждого куплета он сжимал кулак, и Валерка истошно вопил.

– Вот как поют русские солдаты, – сказал он после песни. – И вот как воют американские шпионы в бессильной злобе им помешать! – он разжал руку, и Валерка повалился на землю без чувств. – Вставай, америкашка, – Колчанов пнул его ногой. – Если бы ты был русский, ты бы не валялся в грязи, как тварь, а сражался бы до конца за свои тухлые яйца…»

Таким образом, пускай даже и откровенно ерничая и вещая через уста служителей нечистой силы, но авторы «Красного Бубна» все же прямым текстом говорят своим молодым читателям о том, что им надо делать для того, чтобы не оказаться в положении несчастного рок-музыканта Валерки. Вспомни, говорят они, кто ты есть по духу, и сражайся за свои национальные ценности, а не паразитируй на пропаганде чуждой твоему народу культуры. Иначе – вместе с этой самой чуждой культурой заявится на твою землю всякая кровососущая нечисть и вместо ожидаемой благодарности ухватит тебя костлявой рукой за самое твое больное и уязвимое место…

В отличие от елизаровского «Pasternak’а» роман Белоброва-Попова «Красный Бубен» заканчивается полным поражением сатаны и гибелью его воинства. Однако это вовсе не означает, что он заканчивается победой тех, кто этому воинству противостоял, потому что, как ни крути, а бесу все-таки удалось за очень короткое время сформировать себе многочисленную армию, превратив в вампиров не только почти всех жителей Красного Бубна, но и население окрестных населенных пунктов, а также множество проезжавших мимо деревни автоводителей. Мало того, что в результате дьявольского нашествия оказалась полностью стертой с лица земли целая деревня вместе с находившейся в ней церковью, а ее жители превратились в омерзительных упырей, – в воронку событий оказались втянутыми еще и несколько военных самолетов из расположенной поблизости воинской части, которые тоже стали жертвами воздействия бесовской силы. Очень уж быстро управлявшие ими летчики поверили в ложные сообщения о выдвинутых против них обвинениях или же в измену самых любимых и близких им людей. А главное – за душой у каждого оказалось слишком уж много греховного багажа, через который сатане и удалось воздействовать на подавление их собственной воли, превратив каждого из них в послушное орудие своего античеловеческого замысла.

Все это показывает, что населяющие книгу персонажи все-таки так пока еще и не обрели в своих душах той истиной веры, которая единственная могла бы стать для них надежной защитой от всяких возможных в последующем повторений описанной в романе ситуации. Но если творчество Стивена Кинга показывает, что Америка уже даже в критические моменты не вспоминает о существовании Бога и не обращается к нему за помощью, то роман Белоброва-Попова говорит о том, поиск граждан России в аналогичных ситуациях направлен все-таки в сторону Церкви и Бога, хотя это пока и происходит по большей части на каком-то чисто материалистическом уровне. Герои хотя и укрываются от бесов в храме, но продолжают вести с ними борьбу теми же методами, что и герои Кинга, то есть – отстреливаясь серебряными пулями. Но сколько бы серебряных пуль они ни отливали и как бы метко ни стреляли, а «род сей», как сказано о бесах в Новом Завете, «побеждается только постом и молитвою», и ничего более действенного, чем наставления гоголевского деда Максима, русская литература пока своим читателям дать не может. А потому, пока герои современной нашей прозы не призовут себе на помощь гоголевского деда Максима из рассказа «Заколдованное место», чтобы тот крикнул во весь голос: «Ану-те, ребята, давайте крестить! Так его! так его! Хорошенько!» – трагедия Красного Бубна будет повторять себя в произведениях других авторов и количество жертв сатаны будет постоянно множиться. Тогда как, наверное, уже давно пришло время дать ему решительный литературный бой…

Александр Агарков
Город

Глава 1. Гости

Тогда я уже три месяца как жил в небольшом городе, который носил гордое название Кэрмот. И в общем он начинал мне нравиться, уютный небольшой дом, обустроенный по минимуму, улыбчивые соседи. Все настраивало меня остаться здесь, вести спокойную и размеренную жизнь. С профессией детектива я нанюхался пороху на долгие годы вперед, пора отдохнуть. Но все не так просто…

Я проснулся ранним солнечным утром и, сделав себе кофе, взял книгу и пошел в кабинет. Но все мои планы разрушил яростный стук в дверь. Открыв ее, я увидел на пороге двоих – угрюмого мужчину в потрепанных брюках, жилете, клетчатой рубахе и черных поцарапанных ботинках. Рядом стояла заплаканная женщина в домашнем платье, фартуке и старых балетках.

Не дав мне сказать и слова, мужчина с прищуром посмотрел на меня и сказал: «Это вы Блэр Коулман?»

Я удивился: и откуда он может меня знать? И вообще, кто он такой? Но вслух сказал: «Да, но кто вы? И откуда обо мне узнали?»

– Здравствуйте, меня зовут Айзек Берсс, а это моя жена Милли, – женщина всхлипнула. – Нам сказал о вас Джил, бармен в «Свирепой медведице». И очень хорошо отзывался о ваших… способностях. Времени у нас мало, так что перейдем к…

– Стоп! Да кто вы такой? Врываетесь в дом! Ведете себя здесь как хозяин! – я был вне себя от ярости.

– Да, вы правы… Извините, мы недавно пережили горе… Наш сын, Кэрри… пропал, – Айзек потупил взгляд, Милли зашлась в приступе плача.

Я вздохнул и, немного помедлив, сказал:

– Заходите и ждите меня в гостиной.

Откашлявшись, я пошел в кабинет за блокнотом и ручкой, на обратном пути заглянув на кухню за стаканом воды для дамы, и услышал отрывок их разговора.

– Айзек, ты правда думаешь, что он найдет моего малыша? Ты правда веришь? – всхлипнула Милли.

– Да, дорогая, верю, – тихо сказал Айзек.

Войдя в комнату, я сел в кресло перед моими гостями. Нас разделял лишь маленький журнальный столик из дуба, на него я и поставил стакан с водой для так и не успокоившейся женщины. Взяв стакан, она жадно выпила все его содержимое и, тихо улыбнувшись, сказала:

– Спасибо…

Я улыбнулся в ответ:

– Ну что ж… С чего начнем поиски, может быть, есть подозреваемые на примете или… вы ссорились этим днем?

– Нет, нет… Мы не ссорились. А это так важно?

– Да, большинство детей, глядя на ругающихся родителей, просто убегали из дома, и я находил их, изможденных, под деревьями в лесу… Ладно. Он выходил на улицу без вас?

– Нет, что вы… Весь день он сидел дома, а когда мы пришли, его уже не было, – сказал мужчина.

– А дверь была закрыта? Ставни окон? – спросил я, понимая, что простым это дело не назвать.

– Да, все было… закрыто, – сказала Молли, всхлипывая.

– Хорошо, хорошо. Как он выглядел? – спросил я задумчиво.

Айзек протянул мне фото. На нем был запечатлен мальчик лет двенадцати. Он был небольшого роста, стройный, с большими карими глазами и широкой улыбкой. Волосы русые, короткие. Одет был в темные шорты, светлую футболку. А на ногах, как и у отца, были черные грязные ботинки. Поблагодарив, я положил фото на столик.

– Я буду искать, – сказал я. – Но я еще не понял, с чего…

– Мистер Блэр, – перебила Молли, – я…

– Молли, нет! – вскричал ее муж. – Мы идем домой! Незачем говорить этот бред еще и детективу. Извините, мистер Коулман. Спасибо, мы пойдем…

Он взял свою жену за руку и повел к двери, я пошел за ними. Открыв дверь, они вышли. Я наблюдал. Когда они отошли от дома на несколько десятков шагов, Молли наконец высвободила свою руку и, подбежав ко мне, отдала свернутую бумагу, сказав: «Обязательно прочитайте!» – и убежала обратно к мужу, который уже направлялся к нам. Я проводил ее недоуменным взглядом и закрыл дверь.

Зайдя в кабинет, я сел за стол и развернул сложенную бумажку, в ней было написано следующее:

«Я знаю…»

Дальше ничего нельзя было разобрать, чернила смазались…

Весь оставшийся день я сидел в своем кабинете, раздумывая о событиях этого дня. Утренние гости говорили об одном потерянном ребенке, а теперь я узнаю о том, что их множество. Что вообще происходит в этом городке? глубоко вдохнул и продолжил листать ветхие газеты. Весь оставшийся день я провел в кабинете, составляя список пропавших детей.

* * *

… Он бежал по канализации, моля бога, чтобы его не поймали. Ботинки стоптались, а сам он был по щиколотку в грязи. Мальчик остановился, вслушался в гробовую тишину, окружающую его со всех сторон, и вдруг услышал странное хлюпанье. Побежал дальше. Развилка, темный туннель, развилка, еще одна, нескончаемый темный и пугающий туннель. И вот наконец: «Свет! Это люк!», – подумал мальчик. Но вдруг сзади он услышал: «Кэрри, где ты? Мы играем в прятки? Но я не люблю эту игру, выходи!» – сказало нечто больше похожим на скрип голосом. Вдали туннеля послышалась возня, и вот из тени показалась огромная, занимающая весь туннель рука: «Ты здесь, Кэрри? Маленький негодник!» – рука начала ощупывать туннель, медленно приближаясь к мальчику. Кэрри раскрыл рот в немом крике и, справившись с парализующим страхом, полез по лестнице вверх, к свободе. «Кэрри! – проскрипел голос, рука потянулась к мальчику. – Ты мой! Ты моя собственность! Я спас тебя! Ты бы сгнил в этом мире наверху, тебе дали шанс!» Сделав резкий рывок, рука схватила бедного мальчика за правую ногу и потянула к себе. Мальчик брыкался, истошно кричал, умолял… Но его тащили назад, назад во тьму, назад в город ужасного Кэрмота…

Глава 2. Это только начало

Я проснулся от истошного лая собак и стука в дверь. Вскочив, как ошпаренный, и натянув на себя халат, я побежал к двери. Снимая с двери задвижку, я спохватился и в последний момент отдернул руку. И тихо спросил: «Кто это?»

– Мистер Блэр, мистер Блэр! Откройте, это важно! – я услышал надрывный голос Айзека Берсса.

– Сейчас, сейчас, – сказал я открывая дверь. – Что случилось, Айзек?

– Молли… она пропала! Пропала! У меня никого не осталось! – Айзек в ночной сорочке и в тапочках стоял передо мной, заливаясь слезами.

– Проходите, – сказал я, включая свет и щурясь с непривычки. – Вам принести воды?

– Нет, нет, спасибо, – пролепетал Берсс, немного успокоившись.

– Так, а теперь расскажите все подробно… Где, как, когда, – сказал я садясь в кресло перед Айзеком.

– Ночью… Ей стало плохо, и она вышла подышать свежим воздухом… Но… потом я услышал крик, а когда выбежал во двор, ее уже не было, – Айзек снова заплакал.

– Ее фотография у вас с собой?

– Да, да… Держите.

– Так… хорошо, сейчас вам надо успокоиться и поспать, – я попытался улыбнуться. – Как говорится, утро вечера мудренее.

– Да, вы правы, – тихо сказал Берсс. – Надо поспать… До свидания.

Он тихо вышел и закрыл дверь. Я вздохнул: дело становится все запутанней…

Провалявшись в кровати около получаса, я понял, что уже не усну. Встав и одевшись, я сделал себе чай и пошел в кабинет. На столе лежал блокнот, я его взял и пробежался глазами:

Дело о пропавшем Кэрри Берссе:

1. Дети, пропавшие за 5 лет:

Джон Фостр – окружная психиатрическая больница имени Ф. Р. Рокфилда (13 лет);

Гантэр Стоуран – не найден (10 лет);

Ден Вильфон – скончался (12 лет);

Грэг Типпенс – не найден (9 лет);

Кэрри Берсс – не найден (12 лет);

Джо Роусан – окружная психиатрическая больница имени Ф. Р. Рокфилда (10 лет);

Стенли Моусен – скончался (12 лет);

Деррен Кенел – не найден (12 лет).

Туда же были вложены фотографии этих детей, вырезанные из газет. Взяв ручку и перевернув страницу, я написал «Милли Берсс» и вложил ее фотографию. Положив блокнот в карман, я выключил в доме свет и подошел к двери.

Надев свое старое потертое пальто и шляпу, я вышел из дома. Свежий морозный воздух щекотал мне нос и вселял уверенность. Подняв воротник, я пошел по темной аллее в неизвестном направлении, желая лишь отвлечься от всего свалившегося на мои плечи. Я просто шел и наблюдал, как в окнах загорается свет, как сумрак уступает свое место свету, как ночь сменяется днем. Но еще оставались темные углы, в которых нельзя было сказать, кошка это или монстр из детских кошмаров. И из одного такого угла я и услышал скрипящий голос: «Здравствуй, Блэр. Как проходят поиски?»

– Кто ты? – спросил я, подскочив и борясь с одолевающим меня страхом.

– Это не столь важно, – голос стал жестче. – Убирайся из города, иначе останешься в нем навсегда.

– Угрожаете?! – прорычал я. – Покажитесь!

– Ты слепец! – крикнул мне некто, послышалась возня.

– Кто ты? – повторил я, ответа не последовало.

Поборов себя, я зашел в этот переулок, но никого там не увидел. «Черт…» Домой я возвращался, оборачиваясь на любой шорох или скрип…

* * *

…Он перестал кричать, лишь когда охрип и совсем истощил себя. Мальчик все больше и больше углублялся в канализацию, вонь становилась все нестерпимее, а рука крепко сжимала его ноги, за которые и тащила все это время. У Тэрри все болело, обе руки и лицо кровоточили от множественных ран, и было так темно, что мальчик даже не мог оценить тяжесть увечий. Но вот он обо что-то ударился лбом. «Камень», – подумал мальчик. Темнота стала еще непригляднее, он перестал чувствовать и боль, и руку, оковывающую его ноги, как кандалы.

Очнулся он уже на чем-то мягком, вокруг была непроглядная тьма. Привыкнув, он начал различать то, что находится вокруг него. Тэрри лежал на куче соломы, накрытой сверху старым, вонючим тряпьем. Сам он находился в клетке, сделанной из железных прутьев и досок, они были связаны между собой веревками. Он не сразу заметил еще пятерых детей, лежащих рядом с ним на таких же импровизированных кроватях. Все они были босыми и одетыми в лохмотья. Ему было страшно. Он просидел около часа, не шевелясь, боясь разбудить кого-нибудь из детей…

* * *

Около полудня я вышел из дома и направился в бар «Свирепая медведица». Открыл дверь, и на меня сразу пахнуло перегаром. Зал был забит под завязку. За маленькими обшарпанными столиками ютилось по шесть человек, хотя рассчитаны были максимум на троих. За барной стойкой неизменно стоял мой старый друг Джил, главный в этом заведении и по совместительству бармен. Я подошел, он, улыбаясь, посмотрел на меня: «Кого я вижу, Блэр! Какими судьбами?»

Джил был одет в красную рубаху и черный жилет с блестящими пуговицами, все остальное скрывала стойка.

– Привет, Джил. Давно не виделись! – я улыбнулся. – Я пришел кое-что разузнать.

– Хорошо, только не здесь, – он заговорщицки прищурился, – слишком людно, да и шумно. Идем.

Он скрылся на кухне и вернулся уже с молодым пареньком, который и занял его место с важным видом. Выйдя из-за стойки, Джил с гордостью показал мне черные, как и жилет, несомненно, новые брюки и лакированные ботинки. Он снял фартук и повел меня в подсобку, в которой сидели двое официантов и играли в карты, бармен высказал им все, что о них думал, и они с красными ушами скрылись.

– Ну что, рассказывай, – Джил улыбнулся. – Как у нас в городе, нравится?

– Все бы ничего, но…

– Чего но? – перебил меня бармен.

– Дай договорить. Ты зачем рассказал обо мне Берссам?

– А чего такого? Ты же детектив.

– Я же тебя просил.

– Он пришел ко мне вечером и, напившись, начал плакаться об украденном сыне. Мне нечего было делать… Я и рассказал, для чистоты души и кармы… Я же не только ради себя стараюсь, это и тебе в карму зачтется, – Джил смешно скуксился.

– Да у тебя душа настолько же чиста, насколько и печень.

– Ну… Ничего не могу поделать с собой, – он пожал плечами и рассмеялся.

– Так что спросить-то хотел? Или ты за этим и пришел?

– Нет… Я хотел узнать, где находится психбольница имени… – я достал из кармана блокнот и посмотрел. – … Рокфилда.

– Это долгая история… Лучше ее рассказывать под кружечку-другую.

– Идем… Все равно же так просто не отпустишь.

………………………………

…Мальчик, спящий рядом с застывшим Кэрри, зашевелился, приподнялся на локтях и повернул голову к нему, нахмурился.

– Это из-за тебя мы остались без еды на целый день?

– Ч-что?

– Понятно. Сейчас ты у меня получишь! – мальчик встал и подошел, демонстрируя свои маленькие пухленькие кулачки. Только сейчас бедный сын Берссов увидел его в полный рост. Он был одного роста с Кэрри, пухлый, с маленьким красным носом и глазами-бусинками, не выражающими ровным счетом ничего.

– Оставь его, Гантэр, – сзади из ниоткуда появился еще один мальчик, на голову выше Гантэра.

– Но, Деррен! Он…

– Оставь! Голод никакого ущерба тебе не принес! – отрезал Деррен. Гантэр скуксился и лег обратно на кровать.

– Ты как?

– Н-нормально…

– Тебе следует отдохнуть… Будет тяжелый день, – сказал Деррен, уходя в другой конец клетки.

– Д-да, хорошо, – Тэрри лег на сено.

Проснулся Тэрри от того, что его кто-то пинал. Открыв глаза, он увидел перед собой Гантэра, который с усердием, не обращая внимания на то, что он уже проснулся, продолжал бить его ногами в живот. И это явно доставляло ему удовольствие.

– Вставай! Сейчас я тебя ледяной водой оболью!

– Ты не мог бы перестать меня бить… Я не могу встать… Пожалуйста.

– Так это я виноват?! – начал возмущаться толстяк, но отошел.

– Мы тебя ждем на площади, – сказал Гантэр, выходя из уже открытой клетки.

Кэрри вышел из «комнаты» и огляделся, он находился на заброшенной станции метро. Все пространство занимали клетки, к которым были прикреплены факелы. На рельсах была небольшая круглая площадка, обложенная гнилыми досками, это и была «площадь», на которой столпилось около пятнадцати детей. На ее середине находился шест с масляным фонарем на вершине. Не видя никакой лестницы, Кэрри спрыгнул.

– Что вы тут делаете? – спросил маленький Берсс.

– Ждем приказаний великого Кэрмота, – ответил кто-то из толпы.

– Но… Но это же название города?

– Ты не знаешь? Город назвали в честь великого господина Кэрмота.

– И…

– Тихо, – перебил его вставший рядом Деррен.

– Дети мои, я дал вам шанс на счастливую жизнь, и вы должны благодарить меня, – гулом из туннеля разнесся по станции скрипучий голос, от которого Кэрри задрожал.

– Благодарим вас, отец! – хором ответили ему дети.

– А теперь ступайте, дети мои! Очищайте туннели от грязи.

– Да, отец! – вновь вторили ему дети.

– Пошли, – шепнул Деррен, – нечего стоять.

Дети разобрали завал из стульев, столов и досок. И оголили рукотворного происхождения дыру, конец которой скрывала тьма. Потом, достав из карманов свечи, они зажгли их от факела, прикрепленного рядом с проломом, и углубились во тьму.

– Держи… Кэрри, верно? – спросил Деррен, сунув ему в руку свечку. – Сейчас ты поймешь, почему следует отдыхать в любую свободную минуту…

Глава 3. Разгадка рядом

– А-а-а… Черт… Голова, – сморщился я, – он же сказал… Черт!

Я встал с кровати и посмотрел на часы. Черт, черт, черт! Я опаздываю!

Борясь с головной болью, я оделся и зашел на кухню. На обеденном столе стоял стакан с мутной жидкостью, рядом лежала записка: «Выпей». Понюхав содержимое, я понял, что хуже не будет, и выпил залпом. Меня всего передернуло, но стало в разы лучше. Голова перестала болеть, а мир приобрел краски.

Одевшись и выйдя из дома, я направился по главной городской дороге в психбольницу. Один я шел не долго, вскоре меня догнал Джил, одетый в черное пальто, а на ногах – цвета асфальта ботинки.

– С добрым утром, дружище, – улыбнулся он.

– И тебе не хворать.

– Кстати, мне казалось, вчера ты говорил о безалкогольном пиве?

– Нет, тебе показалось, – рассмеялся Джил.

– А то, что их там находят… Может, их туда помещают, чтобы со следа сбить…

– Да-да-да. По твоим словам, мы ищем гениального и милосердного маньяка.

– Тогда у меня такой вопрос… Если он их все равно в конце концов возвращает, то зачем крадет вообще?

– Это мы и должны узнать!

Дальше мы говорили о погоде, политике и нехватке рабочих кадров. И не заметили, как дошли до этого внушительного здания. Оно представляло из себя П-образный пятиэтажный карцер с решетками на окнах. Заходить в него я категорически не хотел, но что делать?

При входе нас встретили два медбрата-карикатуры. Один маленький и толстенький, а другой высокий и худой. Они переговаривались в стороне, но, как только нас увидели, приблизились.

– Здравствуйте, что вас сюда привело? – в один голос спросили они.

– Нам надо поговорить с… главным, – ответил я, пытаясь не засмеяться.

– Амилия Бэдуин сейчас занята, – сказал маленький и пухлый медбрат.

– Это срочно, – сказал Джил.

– Но она…

– Да ладно тебе, Фред, – вмешался в разговор высокий.

– Но, Джордж! Она же просила… – пытался противостоять своему другу Фред.

– Перестань уже, – хмуро посмотрел на него Джордж, – она на втором этаже в кабинете диагностики.

– Спасибо, – улыбнулся Джил и потянул меня к лифту.

На втором этаже был нескончаемый коридор с кучей дверей с каждой из сторон. Нам потребовалось немало времени, прежде чем мы нашли медсестру, которая и указала нужную дверь. Открыв ее, мы обнаружили женщину лет пятидесяти с седыми волосами до плеч, сидящую за столом, прогибающимся от огромного количества книг и бумаг. Оторвавшись от тома «Современной медицины», она встала из-за стола, одернула медицинский халат, застегнутый на все пуговицы, и подошла.

– Здравствуйте это вы Амилия Бэдуин? – начал разговор я.

– Да, что случилось? – спросила она, поправляя очки.

– Меня зовут Блэр Коулман, а это…

– Джил… Куинс, к вашим услугам, – мой друг улыбнулся, – мы детективы и расследуем дело о пропавших детях…

– И нам надо поговорить с найденными, – на этот раз его перебил я.

– Эх-х… Сколько уже таких, как вы, приходило… Все без толку, их не найти, – Амилия вздохнула. – Идемте.

Бэдуин повлекла нас за собой на пятый этаж. Поднимались мы молча.

– Вот, детское отделение… Сама я туда не пойду, слишком больно, – она еще раз вздохнула. – Единственный, кто с вами будет говорить, – Джон Фостр. Он находится в комнате под номером 9, вот код от двери, удачи.

Она ушла. Открыв дверь, мы попали в очередной коридор, с каждой стороны было по десять дверей, сам коридор заканчивался тупиком. Найдя нужную комнату, мы ввели код и зашли. В комнате с поролоновыми стенами на кровати сидел мальчик и смотрел в окно, он был худ и бледен и не сразу повернулся к нам.

– Что вам надо? – хрипло спросил он.

– Мы… – начал я.

– Я знаю, детективы… Очередные жертвы.

– Кого? – спросил Джил.

– Богом забытого города…

– Нам надо поговорить…

– Нет! Возьмите листок со стола и убирайтесь!

Подойдя к столу, я взял листок и кивнул Джилу, мы вышли.

– Какой весь из себя важный, – взбеленился Джил, – вишь ты!

– Остынь, он многое пережил…

У выхода из психбольницы стояла Амилия и кричала на уже знакомых нам медбратьев.

– Я что вам сказала! Посторонних не пускать!

– Но…

– Что но?! И что, что они детективы?!

– Мы…

– Кретины вы! Долой с глаз моих!

Медбратья, опустив головы, побрели к лифту. Когда наши взгляды пересеклись, Фред зло на меня посмотрел. За это друг ткнул его плечом, и толстяк вновь погрустнел.

– Ну что? – спросила она, когда мы подошли. – Он с вами поговорил?

– Ну… Что-то пошло не так, – сказал я, – он дал нам листок и выгнал.

– А-а-а… Он такие всем, кто его расспрашивает, дает. Что ж, мне пора. Прощайте, – сказала она и скрылась в коридоре.

Мы вышли на свежий воздух, и сразу стало легче.

– Угнетающая обстановка, правда? – спросил Джил.

– Не то слово! – ответил я. – Ладно, пошли.

Пока мы шли, небо становилось темнее и темнее, а когда мы подошли к моему дому, начался дождь.

– Осень, печальная пора…

– Хватит философствовать, пошли, Джил… Мокро же!

– Иду, иду…

Сняв верхнюю одежду, я включил свет, и мы сели в кресла.

– Ну что, доставай этот листок! Интересно же! – торопил меня он.

– Вот-вот…

«Хотите найти разгадку? Побродите по канализации…»

– Все, что ли?

– Ну да…

– А зачем четыре слова писать на таком большом листе? – Тебя только это волнует?

– Честно? Да!… В общем, берем сапоги, фонари, и вперед! – воскликнул Джил.

– Черт! Ну пошли…

Подготовившись к походу, мы надели капюшоны и вышли. Идти долго не пришлось, люк находился у меня в саду. Приподняв его найденной тут же палкой, мы спустились в зловонную городскую канализацию.

* * *

…Кости ломило, а каждое движение отдавалось болью в мышцах. Факелы уже были потушены, а свечка прогорела до конца, наступила тьма, и Кэрри шел на ощупь. Когда он дошел до клетки, там его уже ждали все. Деррен, Гантэр и еще трое мальчиков, которые плакали, если с ними начинали разговаривать.

– Кэрри, действительно же был вкусный обед? – спросил его Деррен. – Гантэр говорит, что было мало мяса!

Мальчик вздрогнул, ему никогда теперь не забыть эту сцену…

Вечером когда они возвращались с просто каторжных работ, Кэрри увидел, как в туннеле появилась рука и что-то несла. Когда она приблизилась, Кэрри увидел, что она несет огромную кучу непонятной и разноцветной массы, просачивающейся между огромными пальцами и капающей на бетонные плиты. Это и был так называемый ужин. Но как на него набросились дети… То, что для Кэрри было отвратительным, для них было лучшим, что они когда-либо ели. Дети набросились на эту кучу и ели все без каких-либо столовых приборов. Кэрри попробовал, но от такой еды его чуть не вывернуло наизнанку.

– Ну так что, Кэрри?

– А? Да, да, вкусный…

– П-ф-ф, ты просто не разбираешься в еде! – воскликнул Гантэр.

– Ладно вам, надо отдохнуть, – сказал Дерен, ложась на кучу соломы…