Боевые операции в Северной Африке и на Западном фронте в Европе. 1940–1944

Особенно нас удивило хладнокровие, с которым восприняли свою судьбу британские офицеры. Генерал, а тем паче его штабные офицеры, смеясь, ходили по улице перед домом. Единственное, что их, казалось, беспокоило, так это частые фото- и видеосъемки нашей пропагандистской роты и некоторых других фотографов, которые им приходилось терпеть.

Пленных генералов пригласили на обед под открытым небом в немецкой полевой кухне, но они с благодарностью отказались, сказав, что у них еще есть свои припасы. Так что мы ели в одиночестве. Предстояло еще принять меры для перевозки пленных, особенно многочисленных офицеров, для спасения снаряжения, обеспечения безопасности побережья и эвакуации Сен-Валери. Около 20 часов мы вернулись в штаб дивизии в Шато-Обервиль.

На том этапе было невозможно оценить общее количество пленных и трофеев. 12 000 человек, из которых 8000 были британцами, были увезены только машинами 1-й танковой дивизии. Общее количество пленных, захваченных в Сен-Валери, как говорят, насчитывало 46 000 человек.

12 июня 1940 года

Дорогая Лу!

Битва здесь окончена. Сегодня передо мной на рыночной площади Сен-Валери предстали один командир корпуса и четыре командира дивизий, которых моя дивизия заставила сдаться. Прекрасные моменты!

14 июня 1940 года

Поехали в Гавр и осмотрели город. Все обошлось без кровопролития. Сейчас мы поражаем цели в море дальнобойной артиллерией. Сегодня уже подожгли один транспорт.

Ты можешь себе представить мои чувства, когда 12 генералов британской и французской армий прибыли в мое распоряжение и получили мои приказы на рыночной площади Сен-Валери. Особую радость доставляли британский генерал и его дивизия. Все это было снято на кинопленку и, без сомнения, попадет в кинохронику.

Сейчас мы несколько дней отдыхаем. Я думаю, что во Франции больше не будет серьезных боев. Кое-где нас даже вдоль дороги встречали цветами. Народ рад, что война для него закончилась.

16 июня 1940 года

Перед отъездом на юг этим утром (05:30) я получил твое милое письмо от 10-го числа, за что сердечно благодарю. Сегодня мы пересекаем Сену во втором эшелоне и, надеюсь, сделаем хороший шаг вперед на южном берегу. С падением Парижа и Вердена и широким прорывом линии Мажино под Саарбрюккеном война, по-видимому, постепенно превращается в более или менее мирную оккупацию всей Франции. Население настроено миролюбиво, а местами очень дружелюбно.

Глава IV
Преследование до Шербура

После короткого перерыва на отдых и реорганизацию дивизию Роммеля перебросили обратно к Сене южнее Руана. 9 июня здесь были произведены переправы на плечах 10-й французской армии, которая была настолько сильно потрясена, что немцы смогли преодолеть эту широкую водную преграду без особых боев. Затем 10-я армия отошла на запад к линии реки Риль, в то время как ее соседи отступили на юг. Чтобы использовать новый раскол на французском фронте, передовой немецкий пехотный корпус продвигался на юг, к Луаре, а дивизия Роммеля 12 июня добивала противника позади него, а на следующий день двинулась на запад в направлении Шербура.

Ночью 10 июня французская 10-я армия начала новый отход, и оставшимся британским войскам в ее составе приказали отступить в Шербур для повторной посадки на корабли и переправы в Англию, поскольку сопротивление уже ослабевало. Этот приказ был отдан им в мгновение ока, поскольку на следующее утро участок, который они удерживали, лежал к югу от маршрута движения Роммеля, и им едва удалось добраться до Шербура, избежав окружения.

17 июня 1940 года дивизия возобновила наступление южнее Сены, в первую очередь в район города Л’Эгль. 7-я танковая дивизия получила приказ прорваться до дороги Нонан – Се. После прибытия на эту дорогу дивизия должна была быть усилена бригадой Зенгера, а затем нанести удар и захватить французский военно-морской порт Шербур. Воздушная разведка сообщила о присутствии в Шербуре военных кораблей или транспортных судов, а поэтому весьма вероятно, что там шла погрузка войск.

Наступление велось двумя колоннами, ни одна из них на данном этапе не встретила серьезного сопротивления. Было ликвидировано несколько блокпостов, взято несколько пленных и захвачено несколько танков. Как только я узнал, что авангард обеих колонн вышел на дорогу Нонан – Се, я отдал приказ продолжать атаку в обход Се. Маршруты были следующие.

Правая колонна через Марк, с юга в обход Экуше, затем по главной дороге в Бриуз и оттуда по южной стороне Фьер в Ландизак.

Левая колонна через Масе, Мееран, Сен-Брис, Ле-Мениль и Ла-Шапель.

Я со своим мобильным полевым штабом ехал в левой колонне. Дело шло довольно быстро до Монмери, где около 13:00 взяли в плен 20 французских солдат. Затем колонна двинулась в сторону Бусе. В Франшевиле я получил донесение, что вражеские танки держат въезд в Бусе и перекрывают дорогу, хотя огонь по нашим разведывательным частям еще не был открыт. Поскольку в нашей колонне не было ничего, кроме броневиков, я приказал немедленно отклониться на север. Теперь на всем пути мы натыкались на небольшие группы французских войск, которых нам не составляло труда взять в плен. Было несколько вагонов, в которых ехали французские офицеры, среди них один говорил по-немецки, и, соответственно, теперь он стал выступать нашим переводчиком. Наш марш по проселочным дорогам поднял густые облака пыли. Вскоре голова колонны столкнулась с мотоциклистами противника и быстро ликвидировала их огнем. Однако сразу за мотоциклистами мы встретили французскую колонну на марше. Наше появление застигло французов врасплох, и, похоже, желанием воевать они не горели. Начались переговоры между капитаном фон Люком [командиром 37-го бронетанкового разведывательного батальона] и французский капитаном. Вскоре я сам пошел вперед, узнать, чем вызвана остановка.

Французский капитан заявил, что маршал Петен сделал Германии предложение о перемирии и приказал французским войскам сложить оружие. Я через нашего переводчика сообщил французскому капитану, что мы об этом перемирии ничего не слышали и мною получен приказ двигаться дальше. Я добавил, что мы не откроем огонь по французским войскам, которые сдадутся в плен и сложат оружие, затем я попросил французского капитана освободить дорогу для нашего наступления, съехать своей колонной в поля рядом с ней и приказать своим войскам сложить оружие и сдаться. Французский капитан, казалось, все еще колебался. Так или иначе, пришлось бы слишком долго ждать, пока французские войска освободят дорогу, а потому я отдал своей колонне приказ двигаться дальше. Теперь мы проехали мимо французской колонны, стоявшей на дороге с еще незаряженными артиллерийскими и противотанковыми орудиями. Когда мы проезжали мимо, французский капитан выглядел немного смущенным, однако его люди, похоже, таким решением были вполне удовлетворены. За этой колонной мы встретили еще несколько подразделений французских войск и помахали ведущим их офицерам белыми платками, крича, что для них война окончена. Наступление шло со скоростью 40–48 километров в час. Следующие деревни, к которым мы подошли, были полны французских колониальных войск со стоявшими в садах и на фермах орудиями и транспортными средствами. Мы проезжали мимо на максимальной скорости, махая им, но в остальном не заботясь о них. Таким образом, мы обошлись без боестолкновений. Обойдя несколько колонн новехоньких автомобилей американского производства, мы около 17:30 въехали в Монмери [в 64 километрах к западу от Л’Эгля и в 19 километрах западо-юго-западнее Аржантана\, где я приказал остановиться на часовой привал для отдыха и еды, но в первую очередь для заправки техники.

Поскольку опасаться серьезного сопротивления, видимо, больше не приходилось, в 18:40 я решил продолжить наступление, взяв в качестве цели Шербур, до которого оставалось еще 225 километров^[12]. Наша правая колонна в составе 7-го мотоциклетного батальона и части 25-го танкового полка между 16:00 и 17:00 столкнулась с сопротивлением противника у Экуше, но этот бой уже, кажется, закончился. Я также решил проделать оставшуюся часть пути в Шербур по главным дорогам через Флер, Кутанс и Барневиль и повести всю дивизию вперед одной колонной.

Этот маршрут непрямой, поскольку Кутанс лежит близко к западному побережью полуострова Котантен. Роммель мог, не доходя до этой точки, повернуть на север по главной дороге западного побережья на Шербур.

Информацию о новой цели и маршруте передали по радио в разные подразделения дивизии, хотя до одного или двух подразделений радиограммы не дошли.

В 18:40 37-й танковый разведывательный батальон начал наступление на Шербур. Им было приказано задавать темп. Через несколько минут мы вышли на главную дорогу, где обнаружили танковую роту Ханке, которой я приказал соединиться с нами. Правая колонна получила по радио приказ следовать в Шербур за левой через Флер.

Теперь мы на максимальной скорости мчались к Флеру. По обеим сторонам дороги расположились французские войска, и, проезжая, мы махали им рукой. Они в изумлении глядели на проносившуюся мимо немецкую колонну. Стрельбы нигде не было. Следующие несколько часов мы стабильно двигались со скоростью около 50 километров в час, в идеальном строю проезжая одну деревню за другой. Короткая остановка произошла во Флере из-за трудностей с поиском нужной дороги. Толпы людей на улицах, как военных, так и штатских, с любопытством и без всякого враждебного отношения наблюдали за нашим торопливым продвижением по городу.

На западной окраине Флера мы миновали большую площадь, как обычно заполненную французскими солдатами и гражданскими. Внезапно гражданский в нескольких метрах от колонны побежал к моей машине с револьвером на изготовку, намереваясь выстрелить, но французские военные остановили его и помешали осуществить задуманное. Мы поехали дальше. Теперь у меня за спиной была вся дивизия, и я стремился как можно быстрее добраться до Шербура. Я прекрасно осознавал тот факт, что территория, которую мы пересекали, забита французскими войсками, хотя их боеспособность, скорее всего, низка. Действительно, похоже, просьба Петена о перемирии была здесь уже известна всем. Я также не питал иллюзий относительно того, что основная масса дивизии сможет поддерживать нашу скорость, но рассчитывал, что любые отставшие части за несколько часов смогут нас догнать. Разведывательный батальон мчался вперед, не останавливаясь. Мы ехали уже больше двенадцати часов. Один французский город за другим оставался позади нас без единого выстрела. Опустилась ночь, открыв полыхающие справа от нас огромные пожары, скорее всего, складов горючего, подожженных противником на аэродроме Лесе [50 километров к северу от Кутанса и 55 километров к югу от Шербура]. Как обычно после наступления темноты, радиосвязь прервалась. Я знал, что находившаяся справа от нас бригада Зенгера еще не подошла, и я предположил, что она находится в районе Фалеза [то есть в 209 километрах позади]. Однако это не изменило моего решения, поскольку я считал, что смогу справиться с Шербуром один.

Когда уже совсем стемнело, ко мне с докладом явились два офицера, перегнавшие колонну на машине. В темноте я сначала не узнал их покрытых пылью лиц, но это оказались капитан Кольбек и лейтенант Хаусберг из штаба фюрера. Хаусберг доложил мне, что он направлен в мою дивизию, и я немедленно назначил его адъютантом. Кольбека ко мне не назначили, он просто воспользовался случаем отправиться на фронт. Теперь я отправил моего офицера сопровождения капитана Штойльбрюка на мотоцикле обратно нашему маршруту, чтобы убедиться, что все следуют за нами, и передать каждому полку приказ о наступлении на Шербур. Если бы не препятствия, мы были бы там часа через три.

7. Наступение на Шербур

Мы без остановки мчались в темноту ночи. Около полуночи разведывательный батальон проехал рыночную площадь Ла-Э-дю-Пюи [в 5 километрах к северу от Лесе]. На площади стояло множество мужчин в рабочей одежде, а за ними несколько грузовиков со стройматериалами. В основном это были гражданские рабочие, военных было мало, хотя можно было заметить несколько деловито сновавших французских офицеров. Один из них пробежал через колонну прямо перед моей машиной и исчез в дверном проеме. Мы поехали дальше. Когда мы проезжали мимо церкви, я заметил стоящий рядом с ним тяжелый французский грузовик с пушкой 88 – 100-миллиметрового калибра. По-прежнему не останавливаясь, передовые машины разведывательного батальона под командованием лейтенанта Изермайера в соответствии с приказом свернули на второстепенную дорогу в Больвиль, а затем в быстром темпе помчались вперед. Я как раз прокручивал в уме детальное развертывание дивизии перед Шербуром, когда голова колонны неожиданно наткнулась на обороняемый блокпост и попала под сильнейший артиллерийский и пулеметный огонь. Ведущие машины были подбиты, три загорелись, ехавший в первой лейтенант Изер-майер был тяжело ранен в голову и лежал без сознания рядом с горящей машиной.

Судя по всему, блокпост обороняли значительные силы противника. Уже взошла луна, но идея немедленной атаки уставшими войсками, без артиллерии и танков мне не нравилась. Поэтому я отдал разведывательному батальону приказ прекратить бой и не наступать на позиции противника до рассвета.

Дивизия Роммеля преодолела более 240 километров с утра и более 160 километров с момента остановки для дозаправки ранним вечером. Это намного превышало любое дневное продвижение, когда-либо достигнутое в условиях боевых действий.

Затем я со своими связистами вернулся в Ла-Э-дю-Пюи. У нас по-прежнему не было контакта с двигавшимся позади нас пехотным полком. По прибытии в Ла-Э-дю-Пюи мы с Кольбеком, Хаусбергом, несколькими связными, броневиком и грузовиком связи остановились у церкви. Тяжелого грузовика с пушкой, который мы видели по пути, на прежнем месте уже не было. С рыночной площади исчезла и колонна рабочих.

Остановили автомобиль на главной дороге из Шербура. Ехавший в нем французский морской офицер сказал нам, что он военный инженер и ему приказано руководить рабочей колонной, строящей тут баррикады от немецкого наступления. Я сказал ему вернуться в Шербур и сообщить, что он приехал слишком поздно.

Несколько минут спустя остановили и взяли в плен британских офицеров, возвращавшихся на машине с морских купаний на юге. Затем прибыл полковник фон Унгер с 6-м стрелковым полком. Теперь я отдал приказ на следующее утро атаковать вражеский блокпост. Я был уверен, что мы сможем прорвать позиции противника в трех милях к северо-западу от Ла-Э-дю-Пюи и утром возобновить рывок к Шербуру.

На рассвете [18 июня] мы с Хаусбергом поехали вперед в 6-й стрелковый полк, еще ночью я приказал французским офицерам на рассвете идти к противнику с требованием немедленной капитуляции. Когда мы прибыли, фон Унгер уже вел с противником переговоры. Французские офицеры зашли на неприятельские позиции, занимавшие очень выгодное положение, и мы могли видеть часть гарнизона, стоящего у своих опорных пунктов с винтовками наготове. В бинокль мы также могли видеть пушки и пулеметы справа от церкви Сен-Совёр. [Это был Сен-Совёр-де-Пьерпон, а не более крупная деревня Сен-Совёр-ле-Виконт, расположенная в 6,4 километра к северо-востоку от главной дороги.] Дорога, ведущая к позиции противника, была заблокирована на мосту баррикадой из стволов деревьев.

Передовые части 6-го стрелкового полка стояли по обе стороны дороги, также с винтовками наготове, но с той разницей, что французы занимали опорные пункты в непосредственной близости от нас, наши люди стояли на открытой местности или на дороге, совершенно без прикрытия. Если бы внезапно началась стрельба, наши войска неминуемо понесли бы большие потери. Я был очень рассержен подобной непродуманно-стью и приказал командующим офицерам немедленно перестроить боевые порядки своих частей.

Вскоре после этого фон Унгер вернулся с французскими офицерами и сообщил, что войска на позиции ничего не знают о предложении Петена о перемирии и не верят ему. Они не готовы сложить оружие и позволить нам двигаться дальше. Эти переговоры стоили нам драгоценного времени, и поэтому я еще раз послал французского офицера с призывом к противнику сложить оружие к 08:00, в противном случае я начинаю атаку.

Теперь подготовка к атаке пошла с максимально возможной скоростью. Тем временем прибыл Хейдкемпер и доложил о ночном марше дивизии на Ла-Э-дю-Пюи, который, похоже, прошел далеко не гладко. Из-за неправильно установленного в Вире дорожного знака DG 7^[13] часть дивизии по ошибке двинулась в Сен-Ло [27 километров восточнее Кутаиси]. Серьезных боев в тылу пока не было, однако часть колонны, включая штаб дивизии, была атакована вражескими танками с кукурузного поля. Были потери, как убитые, так и раненые, а несколько наших машин было подожжено. Кроме того, один из адъютантов, лейтенант Люфт, ночью едва не попал в плен к британским или французским войскам.

Поскольку на территории, через которую мы прошли, не было никаких серьезных боев, было справедливо ожидать, что остальная часть дивизии сомкнется с нами утром или, по крайней мере, днем. Таким образом, теперь можно было приступить к реализации моего плана немедленной атаки на Шербур. В 08:00 мы обнаружили, что противник в Сен-Совё-ре внезапно исчез. Когда мы ворвались на вражеские позиции, они были пусты, за исключением нескольких раненых и одного убитого. Теперь артиллерийско-пулеметный огонь велся по тылам противника, а передовой батальон 6-го стрелкового полка завершал занятие чрезвычайно сильных блокпостов противника. В то же время активно шли работы по устранению завалов поперек ручья и глубокой просеки дальше на север. Бревна пришлось вытаскивать из перил по обеим сторонам моста, куда их прикрепили тяжелыми цепями. Также нам пришлось преодолеть положенное поперек дороги заграждение 90 метров длиной из многочисленных тополей сантиметров девяносто в диаметре. Здесь моторными пилами неплохо поработали саперы.

Около 09:00 передовая рота 6-го стрелкового полка, оснащенная бронетранспортерами, двинулась в качестве авангарда по дороге на Шербур, примерно в двух километрах к северо-востоку от Сен-Ло-Д’Урвиля передовой взвод, с которым ехал я и мой отряд связи, внезапно попал под шквальный фланговый огонь с холма справа. Вскоре к нему присоединилась вражеская батарея из Сен-Ло [Д’Урвиля], но к тому времени наши люди выскочили из машин и укрылись. В нескольких метрах от нас за парапетом моста лежал раненый. Вражеский обстрел теперь шел как справа, так и спереди. А наша артиллерия сильно медлила с ответом, и, чтобы ее подстегнуть, я приказал пулеметному расчету моего броневика немедленно открыть огонь по зарослям справа от дороги. В то же время командир противотанкового орудия получил от меня приказ как можно быстрее открыть огонь по ближайшим домам и кустам справа от нас, лейтенант Хаусберг взял на себя управление всеми находившимися поблизости пулеметчиками и стрелками и вывел их на позиции.

Пока этот огонь поливал невидимого врага, в 140 метрах позади нас в дело вступила первая полевая гаубица, открыв огонь прямой наводкой. Масса нашего огня вскоре заставила противника на холме замолчать, после чего 2-й батальон 6-го стрелкового полка атаковал и занял высоту.

После этого короткого, но яростного боя дивизия возобновила марш к Шербуру в прежнем порядке. Скорость нашего движения через Барневиль в Ле-Пьё – временами всего от 10 до 16 километров в час – для меня слишком была медленной, и мне несколько раз приходилось давать почувствовать свое присутствие, чтобы ее увеличить, ибо чем дольше мы добирались до Шербура, тем больше шансов, что противник на серой зоне или в самом порту подготовится к нашему приходу. Система телефонной связи повсеместно оставалась цела, и практически несомненно, что шербурский гарнизон хорошо информирован о наших передвижениях.

Когда мы спустились в долину у Барневиля, слева от себя мы увидели море и несколько больших зданий на холмах к югу от Барневиля, напоминавших нам казармы. Но нигде никаких признаков вражеских войск заметно не было. Вместо этого на въезде в Барневиль мы обнаружили несколько гражданских, занятых расчисткой недостроенных дорожных заграждений. Еще больше подобного мы увидели по пути в Ле-Пьё [19 километров к юго-западу от Шербура], которого мы достигли в 12:15. Нигде нам не пришлось вступать в бой. Там, где мы встречали вражеские войска, мы находили их вполне готовыми сложить оружие.

Колонна не останавливаясь прошла Ле-Пьё и стремительно приближалась к Шербуру. В небе над портом висело несколько привязных аэростатов, и вскоре один из фортов начал обстреливать тыл нашей колонны. Теперь нам предстоял бой. Авангард остановился несколько минут спустя, хотя обстрела еще не было. Соответственно, я вместе с моим мобильным полевым штабом двинулся вперед, чтобы выяснить, почему мы остановились, и обнаружил, что бронетехника стрелковой роты остановилась в 90 метрах от мощного блокпоста и шли переговоры с неприятельским гарнизоном, по всем признакам готовым сдаться. Фон Унгер подошел ко мне и доложил, что французские солдаты уже шли к нам с белыми флагами, как вдруг среди нас приземлился сначала один, за ним и второй 75-миллиметровый снаряд. Начался бой.

Сначала все нырнули в укрытие, хотя один или два отважных водителя все-таки попытались укрыться на своих машинах – во многих случаях успешно, как, например, шоферы моего полевого штаба, которые, несмотря на обстрел, поехали по проселочной дороге, пока не скрылись от врага. Головные машины 6-го стрелкового полка уже горели, подожженные артиллерийским огнем противника. Мои солдаты, к сожалению, снова совершили грубую ошибку, нырнув прямо в укрытие, вместо того чтобы своими пулеметами немедленно ответить на вражеский огонь.

Для скорейшего открытия огня я приказал пулеметчику своего броневика немедленно стрелять в общем направлении противника, а ближайшему командиру взвода приказать взводу немедленно атаковать блокпост. Но когда вокруг рвутся вражеские снаряды, а над нашими головами свистит град осколков, нелегко заставить пехоту выйти из только что найденного укрытия и наступать на врага. Хладнокровным мужеством в этой ситуации особенно отличились фельдфебель Хайденрайх и мой водитель фельдфебель Кёниг. Они погнали пехоту вперед, хотя до того, как пулеметчики открыли огонь, не сразу,  – скорее всего, из-за того, что не видели противника и, вероятно, не были обучены мгновенно открывать огонь по тому месту, где находится противник.

Тем временем фон Лингер получил от меня приказ продвигаться вперед со своим передовым батальоном к Шербуру по правому флангу, капитан Кольбек уже получил от меня приказ срочно вернуться в тыл и как можно скорее ввести в бой артиллерийский дивизион.

Поскольку моему небольшому штабу больше нечего было делать на передовой, а моей самой важной задачей было как можно быстрее ввести в бой остальную часть дивизии, я вместе с лейтенантом Хаусбергом и фельдфебелем Хайденрайхом пошел в тыл. Водителю и оператору моей машины связи пришлось остаться при ней. Артиллерия неприятеля теперь непрерывно била по дороге и вдоль дороги, что вынудило нас идти в обход, постоянно оставаясь начеку на случай столкновения с вражеской пехотой.

Когда спустя примерно полчаса мы наконец вернулись на дорогу, по которой недавно мчались вперед, подъехали несколько мотоциклистов и готовились двигаться дальше на фронт. Теперь мы продолжили путь на мотоцикле. Через несколько сотен метров мы встретили подполковника Кесслера, командира 1-го дивизиона 78-го артиллерийского полка. Я приказал ему развернуть свои батареи по обе стороны дороги и открыть самый сильный заградительный огонь, который он только мог, по высотам вокруг Шербура и, прежде всего, по портовым сооружениям. Затем мы на максимальной скорости поехали дальше в тыл. 1-й батальон 6-го стрелкового полка получил от меня приказ начать атаку на высоте в 900 метрах к западу от военно-морского порта. Вскоре после этого я встретил командира 37-мм зенитной батареи и вместе с батареей вывел его к тому месту, где уже занял позицию дивизион Кесслера. Ему было приказано немедленно открыть беглый огонь по высотам вокруг Шербура и докам.

Дивизион Кесслера уже открыл огонь. Несколько минут спустя скорострельные 37-миллиметровые пушки также били по Шербуру, и противник поспешно спускал свои наблюдательные аэростаты. Ситуация, казалось, развивалась в нашу пользу.

На мой командный пункт, который я устроил в фермерском доме на главной дороге, перестали доноситься все звуки стрелкового боя на севере. Фельдфебелю Хайденрайху удалось вывести свое отделение с линии фронта и вернуться ко мне невредимым. Они вели бой с 40 британскими солдатами, которые внезапно подошли к ним с тыла и открыли огонь. Однако капралу-связисту в конце концов удалось расправиться с противником из своего пулемета и заставить его сдаться.

Теперь была установлена радиосвязь с майором Хайдкемпером. Ситуация, казалось развивавшаяся так хорошо, около 16:00 внезапно повернулась против нас, когда с разницей в несколько минут многие из фортов Шербура открыли мощнейший заградительный огонь из всех, в том числе сверхтяжелых, орудий по району, который мы удерживали и через который мы продвигались. К ним присоединились британские военные корабли с тяжелыми корабельными орудиями. Я был чрезвычайно рад тому, что 6-й стрелковый полк покинул свои машины и произвел развертывание. Позиции, занятые артиллерийским дивизионом и зенитной батареей, привлекли особое внимание, и вскоре потери стали расти. Моему командному пункту также угрожала такая серьезная опасность, что мы сочли целесообразным выйти на открытую местность и пройти вдоль изгороди 500 метров на запад, где нам, хотя противник нас и не замечал, было гораздо лучше, чем в здании, когда со всех сторон падают тяжелые снаряды.

Одна вещь, за которую следовало быть благодарным,  – это то, что работала радиосвязь. Беглый огонь фортов продолжался около часа. Я понимал, что нам будет очень трудно, если противник предпримет мощную пехотную атаку из Шербура, и поэтому направил все свои усилия на подтягивание подкреплений, прежде всего 7-го стрелкового полка и 25-го танкового полка.

Узнав, что штаб дивизии прибыл в Сотвиль [14,5 километра к юго-западу от Шербура], дальнейшие операции я решил проводить оттуда. Вскоре после этого мы выехали, из-за вражеского артиллерийского огня соблюдая между машинами дистанцию в 270 метров.

Двигаясь на максимальной скорости, нам удалось без потерь довести наши немногочисленные машины до штаба дивизии в Шато-Сотвиль. Вскоре прибыли 7-й стрелковый и 25-й танковые полки, а также все подразделения легкой и зенитной артиллерии дивизии. Однако надежды на то, что тяжелая артиллерия вступит в бой до позднего вечера, не было. Они не смогли поддерживать темп преследования на 337-километровом участке до Шербура.

Теперь было решено придерживаться нашего первоначального плана наступления, который заключался в том, чтобы 7-й стрелковый полк, усиленный танками, двинулся через Энвиль в Керквиль [на северном побережье, 4,8 километра к западу от Шербура).

Овладев холмами к югу от Керквиля, будет легко контролировать порт и город Шербур артиллерийским огнем. Тогда бригада Зенгера сможет впоследствии сломать восточный фронт обороны Шербура. Сейчас не было никакой надежды, что эта бригада прибудет раньше следующего дня.

Не выспавшись со вчерашнего утра, около 17 часов я часок отдохнул. Тем временем прибыли командиры 7-го стрелкового и 25-го танкового полка, которые, быстро проинформированные об обстановке, получили приказы к атаке. Ротенбург обратил внимание на то, что местность, испещренная живыми изгородями и проложенными в выемках дорогами, крайне неблагоприятна для танков. Несмотря на его возражения, я отдал приказ о придании усиленной роты 25-го танкового полка батальонам 7-го стрелкового полка для атаки на Керквиль. Маршрут выдвижения должен был пройти через Тонвиль.

Вскоре после того, как командующие ушли, мне принесли несколько очень важных карт, которые я немедленно и тщательно изучил. Оказалось, что шато, где мы поселились, принадлежало коменданту Шербура, и в потайных ящиках обнаружилась целая коллекция карт шербурских укреплений. Среди них были карты обороняемой зоны к югу от Шербура, и прежде всего одна карта, показывающая зоны огня всех легких и тяжелых батарей в крепости и вокруг нее. Я очень внимательно изучил эту карту и пришел к выводу, что неразумно продолжать наступление через Тонвиль, в соответствии с только что отданным приказом, потому что противник сможет накрыть его сосредоточенным огнем нескольких фортов. Тем временем от батальона Париса пришла обнадеживающая радиограмма о том, что он выполнил свою задачу по захвату высоты 79 к западу от Редут-дю-То. Поэтому я решил послать стрелковый полк в обход западной стороны высоты 79 для атаки на Керквиль и соответствующим образом изменил свой приказ. Я намеревался сам сопровождать полк в его марше в тот вечер, чтобы убедиться в его развертывании на месте.

С моим мобильным полевым штабом я в 21:00 догнал полк и затем двинулся вперед за танками, составлявшими его авангард. Каждая деревня, которую мы проезжали, была забита французскими моряками и беженцами из Шербура, но сопротивления мы не встречали. Уже темнело. К югу от Энвиля мы миновали большую бетонную конструкцию, огороженную проволокой и высокой стеной, видимо, оборонительное сооружение. Чуть дальше на север я развернул мой мобильный полевой штаб под деревьями, откуда я мог наблюдать за развертыванием 7-го стрелкового полка, которое шло гладко. Бетонная конструкция оказалась частью системы подземных резервуаров.

Тем временем мой мотоциклист-связной осмотрел окрестности и обнаружил точку, с которой можно было увидеть военно-морскую верфь с расстояния около 1800 метров. В последних лучах дневного света мы увидели оборонительные сооружения на внешнем и внутреннем молах и военно-морскую гавань, где находились только небольшие корабли. Остальная часть гавани была пуста, британцы, по-видимому, уже ушли. [Последний военный корабль ушел в 16:00 часов.] Пока мы наблюдали за Шербуром, длинная колонна 7-го стрелкового полка двинулась позади нас через Энвиль и заняла заданные позиции на холмах к югу от Керквиля и вокруг Энвиля. Легкие и тяжелые зенитные батареи следовали за стрелковым полком и заняли позицию там, где могли воспрепятствовать выходу кораблей из гавани. Вражеские форты вокруг нас молчали, и вскоре совсем стемнело. Наши позиции были теперь настолько сильны, что мы были уверены, что на следующий день сможем заставить противника капитулировать.