«Жил я с младшим моим дедушкой, когда еще он не женат был и батька мой не родился, потому самому, что как начался свет, мне было семь лет. Вот тогда-то жили мы куда богато: от наготы да босоты ломились шесты. Изба у нас была большая: на земле порог, да тут же и потолок – хоть сидеть в избе нельзя, зато поглядеть хороша. Птицы у нас было – одна курица, медной посуды – крест да пуговица, скота – таракан да жужелица, а в упряжь – две кошки лысы да еще один кот-иноход. А земли сколько было – и глазом не окинешь: пол да лавки сами засевали, а печь да полати внаймы сдавали. Посеяли мы на полу-то ячмень, а на лавки семян не хватило. И вырос наш ячмень высок да густ; завелась в нем крыса; как стала ее ловить наша кошка лыса – так заблудилась, что и теперь еще бродит… Собрали мы тот ячмень, а сложить некуда. Я, хоть меньшой, да разумом большой – догадался сложить скирду на печном столбе… А бабушка моя была куда резва – на печь три. года лезла, лезла-лезла, наклонилась, надвое переломилась да и скирду нашу в лохань уронила. Дед завыл, я заголосил… Бабушку мы лычком сшили – она так еще десять лет ходила, а ячмень из лохани вытащили, пересушили, обмолотили и пива наварили. Сварили мы два пива: одно жидко, а другое – что вода. Выпьешь любого бурак – станешь совсем дурак; а как гостю стакан поднесешь, да за волосы потрясешь, да по затылку поленом оплетешь – так и с ног долой… Да ты слушаешь, дед?» – а сам деда рукавицей по лысине хлоп! «Слушаю, свет!»