Он остановился и грубо дернул ее, поставив перед собой, затем критически оглядел.
– Мда. И эту женщину я выбрал себе в жены. На кого ты похожа? Ты же натуральное чучело – что это еще за футболка? Чтобы я такого больше не видел!
– Это ганс … ганс энд …, – всхлипывала она, но Майкл не дал ей договорить и снова повлек ее в сторону подъезда, с такой силой схватив за руку, что его пальцы побелели.
Дома он прежде всего тщательно запер дверь – никому не нужно знать, что тут у них происходит. Затем скрестил руки на груди и хмуро спросил:
– Ну и как это понимать?
Ладлен продолжала всхлипывать, непрерывно размазывая слезы по лицу.
– Я тебя спрашиваю! – Сорвался он на крик. – Как это понимать, Ладлен? Куда это ты собралась, да еще и так вырядилась, а? Ты что – любовничка себе завела, какого-нибудь поклонника громадных баб? Ты поди еще и позировала ему? Он тебя фотографировал голой, Ладлен? Боже, если это где-нибудь всплывет – плакала моя репутация!
Майкл схватился за голову и принялся ходить взад-вперед по коридору, совершенно не обращая внимания на свою жену, которая прижалась спиной к стене и прерывисто всхлипывала.
– Мы … мы … мы…, – пыталась она что-то объяснить, – мы хотели …
Майкл с размаху залепил ей оглушающую пощечину и приблизил свое лицо так, что Ладлен ощущала его дыхание:
– Сколько! Раз! Я! Тебе! Говорил! Еще раз услышу слово «мы» – и ты у меня получишь!
Последнюю фразу он истерически проорал ей в лицо и отвернулся, озабоченно потирая руки. Надо что-то делать. Эта психичка точно опозорит его. Наверное, придется запирать ее дома и уносить с собой ключи. Пожалуй, еду он тоже унесет – пусть заодно и похудеет. Что-то можно поставить в гараже в старый холодильник.
Неожиданно Майкл развернулся к Ладлен и безо всякого предупреждения, что есть силы, ударил ее кулаком в живот. Ладлен широко распахнула рот, но не издала ни звука. Затем сползла по стене на пол и медленно завалилась набок, обхватив себя поперек живота руками. Майкл совершенно остервенел, глядя на это – она еще и театральные сцены закатывает! Он с ненавистью пнул ее в живот. Женщина обмякла со странным, свистящим выдохом, потеряв сознание. Футболка вдруг странно встопорщилась с одной стороны. Майкл не заметил этого. Он сунул руку в пиджак висящий в шкафу, и вытащил оттуда забытый телефон. Развернулся, не глядя на жену, хлопнула дверь, зловеще проскрежетал замок. Ладлен осталась одна.
– Эй, все нормально? Как мы?
– Ооох, больно-то как! Наверное, так можно и умереть.
– …
– Третий, ответь нам. Что с тобой? Третий???
Ладлен с трудом встала, опираясь о стену двумя руками, затем вперевалку добралась до дивана, оставляя на стене следы от влажных ладоней. Сидя на диване, она принялась ощупывать себя, засунув руку под футболку.
– Мы в порядке? – Спросила она тонким ломким голосом. Затем с сомнением покачала головой. – Вряд ли. Третий почему-то молчит. – Сообщила она себе низким грубым тоном. – Надо его как-то расшевелить.
Ладлен принялась снимать футболку, запутавшись и разорвав ее. Все равно. Майклу она не нравится, и он не разрешит ее иметь – просто выкинет, как он уже делал не раз. Затем она положила ладони на покрытый буграми живот и принялась осторожно надавливать в разных местах.
– Что же это? – Жалобно спросила она высоким голосом. – Как же так? Нас должно быть трое – нас всегда было трое …
Она неуклюже встала и направилась на кухню. Долго перебирала ножи, пытаясь найти среди них самый острый. Затем сделала осторожный надрез с правой стороны живота и засунула внутрь себя руку. Живот задвигался как самостоятельное живое существо, выгибаясь и проваливаясь то тут, то там, вспучиваясь от ее руки. Затем Ладлен напряженно замерла со стеклянным взглядом. Живот снова вспучился и опал – она вытащила окровавленный кулак и долго не решалась разжать его. Она простояла так, наверное, с час, не шевелясь, не разговаривая сама с собой, держа перед собой руку, из которой на пол медленно капала кровь. Где-то грубым голосом захохотала женщина и Ладлен вздрогнула, словно очнулась. Затем бесконечно медленным, нежным движением опустила взгляд на свою руку – разжала ее. Всхлипнула. Вскинула голову к потолку и пронзительно закричала. Между ее пальцами вяло свисали тонкие жилистые конечности, которых было гораздо больше, чем пальцев. Крупная вытянутая голова с неровным лбом. Тельце, похожее на большую картофелину. Ладлен выла, ударяясь затылком о кухонный шкафчик. Затем медленно опустилась на пол, нежно прижимая странное тельце к своей массивной груди. Долго всхлипывала, судорожно подергивая плечами. Слезы текли по ее лицу и рукам, смешиваясь с красной кровью – ее собственной и фиолетовой кровью существа.
– Нас всегда, всегда было трое, – сквозь слезы словно бы объясняла кому-то Ладлен, – всегда было трое. Нас должно быть трое. Мы по-другому не живем и не можем … Он умер, нас теперь не трое … Это Майкл убил его – Майкл убил Третьего. Мы не можем быть вдвоем, так изначала времен не было никогда. Только трое, только все вместе!
Она продолжала бормотать что-то невнятное, однако слезы уже прошли. Ладлен сидела на полу кухни, полураздетая и вся перепачканная, держа на руке тело неведомого существа. Где-то надрывно рыдал младенец. Она наконец огляделась – время уже подошло к вечеру, как это могло произойти так быстро? Нужно что-то делать – Майкл скоро вернется. Вспомнив о нем, Ладлен снова перевела взгляд на свою руку и нежно коснулась Третьего кончиками пальцев.
– Прощай, Третий.
– Прощай!
– Ты был с нами с самого начала …
– Да! И мы тебя не забудем … никогда … но нас снова должно стать трое. Иначе … так должно быть, потому что по-другому никогда не было. И не должно быть. Вместе. От появления и до конца.
Она схватилась свободной рукой за стол и рывком поднялась на ноги.
– Однако же нужно тебя и достойно похоронить, – пробурчала она и осторожно положила странное, ни на что не похожее существо, в раковину. – Прощай, Третий.
И Ладлен включила воду. Тельце побледнело, съежилось и начало распадаться мелкими хлопьями, которые быстро таяли в холодной воде. Всхлипнув в последний раз, она принялась за уборку.
Трое. Всегда трое. Только так и не иначе – другой жизни нет и не может быть. Эти мысли бесконечно кружили в ее голове, словно карусель. Трое. Нам нужен кто-то еще. Резко защелкал ключ в замочной скважине.