Несмотря на все неудачи, упрямство поначалу не позволяло принцу опустить руки. «Я обязательно добьюсь своего», – думал Джамир, проваливая задание за заданием, и проговаривал каждое утро, словно молитву: «Я обязательно возьму в жёны эту принцессу-трудоголика». Но всякому терпению приходит конец, и вот, на седьмой день принц твердо решил прекратить это издевательство:
– Послушайте, Чанди, дорогая, зачем Вам всё это? Остановитесь хоть на пять минуточек, полежите, отдохните в конце концов! Коли Вы полны сил, пойдёмте лучше потанцуем или примерим новое платье. Разве Вам совсем не интересны простые человеческие радости? – приставал измученный Джамир к неудержимой принцессе.
– Как же, мне интересны танцы, занятия по ним проходят во второй четверг месяца в пять часов. Это как раз через неделю. А сейчас нам нужно идти: через четыре минуты начнётся практикум по сверхсветовой астрономии!
– Нет, нет, с меня хватит! Я иду к себе играть в гиперприставку, а Ваше бесчеловечное расписание пусть катится на все двадцать четыре размерности! До встречи через неделю, буду рад пригласить Вас на танец, Ваше Высочество.
– Что ж, вот и катитесь отсюда, Ваше Высочество, – пожала плечами девушка, добавив про себя: "Прошла всего неделя, а этот ёлочный шарик уже сдулся. Поделом ему, скоро олимпиада, где у него нет никаких шансов. Мы быстренько от него избавимся".
Принцесса, выращенная в атмосфере нарциссизма, считала свой образ жизни самым лучшим, потому на принца смотрела надменно, как гордый тигр на жалкую обезьяну. Радовалась каждой его неудаче и негодовала при нечастых успехах. Чанда не упускала возможности подшутить над неумехой, выпятить своё превосходство; она всей душой не желала брака с ним, да и, признаться, не сильно верила в возможность такого исхода.
За окном всё чаще шёл снег, кружились метели, зима вступала в свои владения. Вместе с морозами надвигался главный праздник года – Новый год. Драгоценное время истекало, но Джамир и не думал сдаваться. “Коль словами убедить не вышло, значит, нужно показать принцессе силу красоты!” – и принц принялся за дело, так, как он его понимал.
– Ваше Величество, негоже так праздновать Новый год! Во дворце нет ни украшений, ни новогодних огней, да шут с ним, даже елки новогодней у вас нет. Как вы можете так презрительно относиться к древним традициям?
– Что Вы, Джамир, мы чтим традиции предков! Вы же знаете, мы проводим новогодний бал. А что до этих, – король сморщился в презрительной ухмылке, – побрякушек, так это же пустая трата драгоценных материалов и энергии, никак не способствующая развитию.
– Напротив, очень даже способствующая, красота облагораживает человека, – настаивал принц. – Предоставьте мне возможность, и я все сделаю в наилучшем виде, – он день и ночь надоедал королю, пока тот не разрешил ему творить, что вздумается. “Все равно его украшения не будут иметь никакого эффекта на наших здравомыслящих подданных, – думал король, – зато наконец-то отвяжусь от шумного женишка”.
Слуги, прибывшие вместе с принцем, пышно украсили замок, поставили высоченную ёлку, ветвями вот-вот касающуюся потолка дворцовой залы, повсюду зажгли ароматные свечи. Но вечно занятым его обитателям некогда было проникнуться новогодней атмосферой, вдохнуть свежий еловый аромат и поглазеть на радостные искры гирлянд. Была бы их воля, и они сорвали бы разноцветные лоскутки с зеленых веток и пустили их на заплаты, но слову короля, в порядке исключения разрешившего это буйство красок, никто перечить не решался.
Главное событие новогоднего празднества – это, конечно же, бал, проводящийся вечером после Олимпиады. Его ждали дети и взрослые, застенчивые девушки и румяные юноши, но, не стоит забывать, что бал, как и все, что делалось на планете Ратио, был весьма далек от обычного понимания этого слова. Он более напоминал соревнование по гимнастике, спортивные танцы – и служил для закаления тела и укрепления силы духа трудолюбивого народа. Несмотря на суровый образ, принц ждал бала, как никто другой на всей бездушной планете рационалов. Он безумно хотел похвастаться своей грацией после стольких вынесенных унижений и посмотреть на принцессу в пусть и сером, но праздничном костюме. Хотя перед тем его ждало серьёзное испытание…
– Бабушка, я хочу какао. С пенкой и маршмеллоу. Пойдём на кухню.
– Хорошо, Лули, одевай свитерок и носочки.
На кухне было немного холодно, но девочку согревало восторженное наблюдение за тем, как бабушка готовит. Ей всегда было интересно смотреть, как ловко она нарезает овощи, варит супы, запекает птицу. С большим удовольствием Лули постигала кондитерское дело: печенья, кексы, пышные пироги, высокие торты, нежные чизкейки… Этот вкусный мир так манил малышку, что она с самого детства взбиралась на табуретку и жадно впитывала премудрости сладкого искусства. Сколько восхитительных лакомств делала бабуля, чтобы порадовать свою единственную внучку, – вы и представить не можете, и всему этому она по мере сил учила малышку.
Но сейчас сонная Лули только завороженно наблюдала, как ловко взлетает сотейник, как кружится венчик, размешивая какао и взбивая сливки, как вздымаются специи, наполняя кухоньку зимним пряным ароматом, как все части образуют единое целое в высоком стакане, когда-то присланным ей в подарок родителями с далёкой планеты. Она лизнула белоснежную сливочную шапку готового лакомства и, улыбнувшись широкой искренней детской улыбкой, облизала сладкие губы. От тёплого какао стало очень уютно на душе и захотелось вернуться в сказку.
– Спасибо, бабушка!
– На здоровье, моя дорогая. А теперь пойдём в кроватку, дослушаем историю. Осторожно, не пролей горячее!
С самого утра заладил снег, как будто кто-то с неба посыпал землю сахарной пудрой. На улице на глазах росли пушистые сугробы, так радовавшие ребятишек, которые, не ведая усталости, с громким хохотом ныряли в них.
“И в павочанах внутри живут эмоции, – размышлял Джамир, – как же получается, что, вырастая, они прячут их так надежно, что становятся похожими на роботов?” Принц с грустью отвернулся от окна, поёжившись, сильнее натянул ворот большого шерстяного свитера. Он был из тех краёв, где не бывает зимы, лишь жёлтые пустыни, пальмы, да яркое солнце каждые день из года в год, и эта бесконечная белая пелена утомляла его не меньше, чем каждодневные тренировки, а провалившаяся затея с украшениями и вовсе вгоняла в беспросветную тоску. Ладно, уже завтра олимпиада, а значит, совсем скоро страдания окончатся.
– Доброе утро, Ваше снежное Высочество! – приветствовал Джамир принцессу за завтраком, – Какое расписание у нас сегодня? Вы заморозите меня на лыжах или проткнёте шпагой, а может, усыпите на истории древних астропереселенцев? Учтите, моя холодная госпожа, я ещё должен дожить до бала!
– О, не беспокойтесь, моя милая пальмовая обезьяна, сегодня мы бездельники! Все занятия только до обеда, перед олимпиадой нужен отдых. Можете готовиться к балу в это время, хотя, что это я такое говорю, Вы до бала точно не доберётесь: наверняка завязнете где-нибудь на первом этапе.
– Дорогуша, не стоить говорить «гоп», пока не перепрыгнули. Я, слава песчаным духам, готов на все сто!
– Кто тут говорит “гоп”, – Чанда недовольно скривила губы. Ей никогда не нравилась поспешная фамильярность принца. – В любом случае, сегодня мы успеем, разве что, по фехтовать, повторить сцинтилляционные явления, изучить писание о религиозных войнах и, пожалуй, прочесть три главы Великого романа.
– И вправду, какая ерунда. И черт с ней, всё это время меня согревали только мысли о бале, ух, и повеселюсь я на нём!
– Неужели Вас не поражают возможности суперсоленоидов? Нисколечки не смешат мотивы древних астромавров, пытавшихся завоёвывать галактических варваров? Это же величайшая глупость, да каких масштабов!
– Пф, тоже мне – веселье, вот играть в гиперсимулятор – это весело.
– А по мне, так это глупо! – принцесса отказывалась понимать, как виртуальный мир может увлекать больше, чем настоящий. Впрочем, они давно перестали спорить на этот счёт, лишь изредка напоминая друг другу о различии своих вкусов. – Что ж, пойдёмте в тренировочную залу, я покажу вам, каково это, иметь дело со мной – великой и непобедимой Чандой!