– Она прямым текстом заявила, что пока вазочку не отдам, урожая мне не видать.
– Так отдай ей эту чёртову вазу, зачем она тебе, из золота, что ли? ― тяжело вздохнул я, ― что с тобой, мам? Мы же с соседями всегда мирно жили. Ругаться из-за какой-то посудины ― глупо…
Мама обиделась:
– Вот что, сынок, я тебя позвала, что б ты соседку на место поставил, а не жизни меня учил. Иди, только что видела, как зараза из дома выходила, поговори с ней, что б отстала. Удостоверение покажи…
– Мам!
Но сердитая «дачница» и слушать не стала ― вытолкнула за калитку. Вот так, только приехал и сразу за порог, даже квасу не предложила. А это на неё совсем не похоже, видно, очень расстроена. Придётся сделать как она хочет…
Пошёл к соседнему дому, сразу почувствовав, что ноги не хотят туда идти. Ну что я скажу? Как буду в чём-то обвинять без доказательств? Стыдно…
Навстречу мне шла женщина в чёрной одежде, и это при такой-то жаре. Не старая ещё, ровесница матери, но лицо сухое и строгое, а глаза смотрели так, словно знали обо мне всё.
Страшные, пронзительные глаза, от одного её взгляда хотелось спрятаться или убежать. Легко понять маму, прозвавшую соседку ведьмой. Я сразу догадался, что это она и есть. Захотелось как можно быстрее уйти отсюда и, желательно, подальше, но она меня остановила…
Женщина с тёмными, едва тронутыми сединой волосами, слегка прихрамывала, в руке была зажата трость, которой она, усмехнувшись, безжалостно ткнула мне в грудь:
– Так, так… Будущий зятёк пожаловал. Оно и к лучшему ― передай своей матери, чтоб сегодня же вернула мою вещь, а то хуже будет. Ты, Пётр Петрович, не слушай её, не в себе она, потому что нельзя простому человеку это в руки брать. Я зла ей не желаю. Да и ты уезжай поскорее, на работе тебя сюрприз ждёт, по реке плавает. У него карманы золотом набиты, ― и, засмеявшись, соседка вошла в калитку, скрывшись из глаз.