Она легко подалась, и я просто ввалился в светлую комнату с мраморным полом. А кроме этого разглядеть ничего не удалось, потому что стены и потолок были скрыты густым туманом. Позади раздался стук закрывающейся двери. Значит, это ловушка, но здесь хотя бы тепло, что, правда, не помешало мне задрожать ещё сильнее.
Внезапно сильнейшая пощёчина сбила с ног, и произошло это так неожиданно, что сразу и не понял, почему так горит щека, а я стою на коленях, почти уткнувшись носом в пол. Попытка поднять голову закончилась тем, что невидимая рука придавила шею, не позволив даже шевельнуться. Всё, что удалось увидеть ― красный с золотыми прожилками мрамор пола и касавшийся его край широкого чёрного одеяния. Свободные складки то ли плаща, то ли сутаны скрывали ноги ударившего меня человека.
В этой тёплой комнате вдруг стало холоднее, чем в мерзком туннеле, но при этом я продолжал обливаться потом, чувствуя, как липкие капли стекают с мокрых волос на шею и щёки. Опираясь дрожащими руками в пол, я был уже на грани срыва, когда звук сильного низкого голоса заставил меня вздрогнуть:
– Как ты посмел, червяк, проникнуть сюда, в это священное место? Как решился осквернить его своим присутствием?
Похоже, ответа голосу не требовалось, ведь это явно были риторические вопросы.
– Надо же, сколько пафоса, напоминает какой-то знакомый фильм ужасов, ― промелькнуло в голове, ― впрочем, какая к чёрту разница ― пора просыпаться. Ну же, Ник, открой глаза, это уже перебор…
К моему удивлению, говоривший молчал, и, кажется, всё-таки ожидал ответа, вот я и ляпнул первое, что пришло в голову:
– Э-э, я нечаянно, дяденька. Сам не знаю, как сюда попал, это же сон, да?
Ответом мне стали сначала молчание, а потом смех: не язвительный или устрашающий, а обычный хохот. Отсмеявшись, невидимый мужчина прокашлялся:
– Вот ведь болван, влез, а сам не знаешь куда?
– Не знаю, правда! ― промычал я, всё ещё дрожа от страха. Рядом раздались звуки шагов, чертыхание и тихое бормотание:
– И что теперь с ним делать? ― на что я тут же услужливо подсказал:
– Отпустите, а? Всё равно же ничего не видел, проснусь ― даже не вспомню, что было. Ну, пожалуйста… ― господи, слышали бы меня сейчас пацаны…
Невидимка хмыкнул:
– Отпустить, говоришь? Конечно, конечно, ― и в его голосе появился неприятный холод, ― но проучить тебя придётся, уж извини, ― было очевидно, что он просто издевался. ― Не надо было в чужой сон влезать. Так что, сейчас проснёшься и снова будешь дома. Только особенно не радуйся ― там тебя никто не вспомнит, будто и не было никогда глупого мальчишки. Никто не вспомнит, ― повторил он, и его последние слова прозвучали иронично и грустно, словно он сам пережил подобное.