***
С Лаурой я познакомилась в Динане, во время экскурсии по местной Цитадели – даже во время подъёма на фуникулёре к ней. Динан – небольшой город во франкоязычной части Бельгии, Валлонии, сочетавшим в себе горы с водой, прямо как мой любимый Сочи! Только стоял он на реке, а не на морском побережье. В то же время эта река сыграла серьёзную экономическую роль в развитии всех близстоящих к ней городов, и на самой экскурсии, если не брать частные знания конкретно об этом городе и о Бельгии, я успела удивить гида хорошей памятью нашей хорошей российской школьной программы, в которой неплохо излагалась история Франции. В моей группе было только трое человек: я, Лаура и её парень, Виктор, который предпочитал, чтобы его называли Витторе. Он давно работал в Италии, если не учился и не родился там, но при этом, живя вдали от русскй среды, демонстрировал самую настоящую живую русскую речь (думаю, можно догадаться, что послужило неопровержимым подтверждением тому). Объяснял он это русскими друзьями; со своей же подругой, Лаурой, он общался на итальянском, я же с ней – на французском. И еще мы провели весь день вместе, в трёх музеях, в ресторане и на машине, возвращаясь втроём в Брюссель.
Один вопрос: как это так получилось?
Один ответ: неожиданное совпадение обстоятельств. Поначалу, скажу вам честно, мне понравился Витторе, но приняла я его за нидерландца или шведа: он был спокойным и серьёзным, даже немного холодным (светлые волосы завершали этот портретный набросок); он выглядел совсем остепенившимся, а его спутница казалась немногим старше меня, вела себя игриво и более чем естественно, что, признаюсь даже я, не убавляло ей шарма. Тогда мы старались не замечать особо друг друга, но первый обмен репликами всё-таки случился, после вопроса гида:
– Какие языки у нас тут присутствуют?
– Французский, – крикнули мы с Лаурой.
– Русский, – внезапно добавил Витторе.
– Как, тоже русский? – отреагировала я уже по-русски.
– Да. Но живу я в Италии.
– Повезло вам.
Не буду вдаваться в подробности всей нашей весёлой (валлонские гиды, как и представители прочих профессий, умеют быть душевными) и насыщенной экскурсии, но даже по её окончании, я, какое-то время застенчиво держась в сторонке и размышляя, всё же осмелилась подойти к этой паре и предложила помочь сделать им совместное фото. Больше всего я боялась недовольной реакции итальянки, у которой я как-то на минуту увела её «фотографа», для своих снимков. Но, как ни странно, её глаза приветливо сияли при виде меня, а стоило мне сказать несколько фраз на итальянском, она пришла в восторг и, пока мы спускались с холма, где стояла Цитадель, стала со мной активно обсуждать образование и род деятельности друг друга. После чего последовал плавный переход:
– Пойдём с нами на экскурсию в пещеру, смотреть на сталактиты и сталагмиты.
– Да что вы, я вас и так давно стесняю…
– Не-е-ет, даже не думай! Наоборот, будет веселее.
– А вас не смущает, что мы немного необычно познакомились?
– Я как раз только так и завела многих друзей, в том числе разных городов и стран, но это нисколько не мешает нашему общению! Мне только в удовольствие. И мне сейчас важно попрактиковать французский с тобой. Всё в порядке, не думай!
– Я в шоке, но мне приятно, – откликнулась я. – Вы рушите мои стереотипы. Думала, у взрослых людей всегда продуманы все планы, у них другой уровень общения, свои интересы…
И я, скорее всего, была старее духом, чем эта девушка, которой, как выяснилось, было уже двадцать девять, а её вечно свежий и динамичный взгляд на всё – от дополнительного образования и серьёзную работу мечты до путешествий, друзей и досуга – помог мне обрести близкую подругу, хорошо помнящую себя в моём возрасте и отвечающую на все мои вопросы уже с высоты своего жизненного опыта.
***
– Лаура, мой сосед-итальянец идёт на День Святого Патрика в тот же бар, что и ты!
– Правда? А что за бар?
– Я видела у тебя в ближайших событиях в профиле.
– А-а… Планы могут поменяться, но пока что я не отклоняю эту идею. Возможно, меня друг пригласит на вечеринку у себя дома.
– Я хочу пойти с тобой в бар. Ни разу не видела даже, как проходит праздник.
– Я в любом случае рада буду видеть тебя! Может, мы посетим оба места.
Некоторое время спустя я вернулась к беседе:
– Мой сосед сказал, что не может, так как едет на день рождения к родителям. Зато я познакомилась с ещё одним итальянцем, мы пойдём туда вместе… Но хотелось бы договориться о времени.
– Так, для начала я советую два бара: «Гран-Сентраль» и «Орейлис». Посмотри уже сама на сайтах, какой тебе понравится больше. Туда и пойдём.
Ещё некоторое время спустя:
– Лаура, мы ждём распоряжений о времени…
– Я сейчас готовлю. Нашла интересный рецепт…
– Другу на вечеринку?
– Нет, хотя бы себе, – ответила она со смехом. – Редко готовлю, но сейчас даже увлеклась…
– Но когда мы можем увидеться? В семь, как указано на сайте?
– Позже… Сообщу по ходу пьесы.
– Хорошо, оставь только свой номер для отправки SMS, у меня может пропасть сесть.
Думаю, не стоит напоминать, что я добиралась до “Майкл Коллинз”, пользуясь собственным ориентиром и помощью прохожих. Карту на новый месяц я так и не получила (бельгийская почта имела даже большее право называться «Почтой России» с конкретным шуточным оттенком), пребывая в ожидании (пока что) дней пять. О чём стоило предупредить и героя моих дальнейших похождений – Франко.
Предыдущим вечером – наша утренняя беседа растянулась – я успела растаять от его похвал в мой адрес, продиктованных в аудиосообщении:
– Ты потрясающий кулинар. Я бы попробовал твоих грибов… Очень хочу научить тебя готовить нашу кухню: спагетти с… (и далее пошёл список).
– Мне нравится твой голос и твоя манера говорить!
– Мне тоже…
Это общепринятая вежливость, или я на полпути к чему-то плохому? Мне сложно было ответить себе честно, но я старалась сохранять спокойствие и даже написала своему жениху, как со мной пытаются выйти на общий диалог, но я держусь.
– Конечно, я верю в тебя, – отвечал он.
– Я сейчас пойду на вечеринку и не одну, поэтому пропаду.
– Хорошо, только обязательно напиши мне, когда вернёшься, я постоянно волнуюсь за тебя.
– Герман, в Брюсселе не так страшно возвращаться домой поздно ночью!
А тем временем долго искала лучший наряд для светского выхода, чтобы не ударить в грязь лицом ни перед кем: будь то знакомые Лауры, посетители бара или мой «коллега по франко-итальянскому тандему». В первую очередь важно было достойно предстать перед его глазами: они точно не упустят ни одного нюанса, завершающим образ даже самой хорошенькой девушки. Я решила не скромничать и, выдвинув до конца все полки, достала яркое красное платье, похожее на длинную облегающую кофту, под которое я пододела колготки, и, уже стоя наготове в бежевых сапогах на каблуке, купленных в Генте, сфотографировала себя в зеркало и отправила в Инстаграм, с подписью: «К Дню Святого Патрика готовы!»
Мы списались с Франко:
– Я тут успел отдохнуть… Но готов выехать хоть сейчас. Вы ведь встречаетесь в семь? – осведомился он, намекая на Лауру.
– Нет, она сможет только в десять… Тогда я сначала встречусь с тобой.
– Отлично, через полчаса я буду у тебя.
– У меня или в баре? – со смешком отреагировала я.
– Ну, мы можем что-то выпить у тебя, а потом пойдём в бар. А что ближе?
Я не растерялась с ответом на эту реплику:
– Так, бар находится севернее от меня, мне туда ехать 13 минут на автобусе и 21 идти пешком. Конечно, тебе из Сен-Жилля ближе до меня… Но если мы выпьем у меня, в бар уже не захочется идти! А я хочу новой атмосферы, надоело дома сидеть… Я целый день убирала квартиру.
– Хорошо, тогда лучше в баре! Буду на месте через полчаса, уже выхожу.
– Я пока собираюсь… У бара найдёшь меня по красному платью и бочкам (чуть не перепутала я с французским словом botte, сапог).
– Сапогам! Stivali! – помог он мне. – Да, я видел у тебя в профиле. (Быстро.)
– Ах да, спасибо… Я могу опоздать! – спохватилась я уже через пятнадцать минут.
– Не страшно, мне ещё осталось пятнадцать минут ехать, – с улыбкой отозвался он.
Даже при всей его любезности я предугадывала в ближайшей перспективе как минимум поток сдержанного удивления, как это я, живя к месту встречи ближе, умудрилась опоздать, «будучи давно готовой к выходу». Лучше и не знать, как проходят женские сборы – в последнюю секунду я просто сложила в сумку воду с конфетами и выбежала из квартиры, стуча каблуками по лестнице и потом по мостовой и размахивая полами незастёгнутой шубы.
По иронии судьбы автобус уехал чуть ли не минуту назад. Ждать тринадцать минут было выше моих сил, поэтому я по старой, но недоброй привычке импульсивно решила пройти всё расстояние пешком! Без интернета и навигатора… Пришлось бежать по наитию на каблуках вниз по улице, вскоре разветвившейся на два рукава. «Боже мой, и что же из этого шоссе Одергем?» – думала я, мешкая между дорогой налево и направо и ругая себя, что так невовремя начинаю изучать свой же район; оставалось то и дело спрашивать у всех, кто проходил мимо. Те неуверенным жестом показывали вперёд, и я бежала дальше, отсчитывая назад каждую минуту на часах… и умудрялась останвиться на эту же самую минуту, чтобы сфотографировать какое-нибудь дерево, волшебно возвышающееся над домами на противоположной стороне и разрывающее ветками темнеющее небо. Улицы, пересекающие мою, словно кулисы театра, прикрывали собой целое действо – неизвестное, немного пугающее этой самой неизвестностью и возможной длительностью в целую ночь…
Не раз я сворачивала не туда и бежала тёмными переулками, фотографируя полумесяц над крышами и гордые, зловещие дома. Далее следовал парк, через который многие по привычке шли к Европейскому кварталу со всеми международными институтами и музеями, посвящёнными парламентаризму и истории Европы (я приобрела эту привычку позже, а пока я ходила интуитивно, впадая в состояние детского восторга от каждого открытого для себя уголка).
«Обойдите парк Леопольда с той стороны, и вы попадёте на улицу Белльяр. Мы, кстати, туда же идем», – ответила мне пара милых пожилых людей. Значит, известное место…
И через минуту, после тёмно-зелёных зарослей, одиноких готических фонарей, которые я тоже не обделила вниманием и сфотографировала, на повороте, где стоял светофор, моим глазам предстал величественный ресторан, в иллюминации из лампочек, рассеянных по «паутине» на стенах. Казалось, сюда едут на кинофестиваль на элитных машинах.
Не забывая о тактичности даже в минуты очевидного опоздания, я отправила SMS прямо напротив у пешеходного перехода. И через двадцать секунд увидела стоящего перед входом в ресторан Франко, проверившего телефон, а потом тут же оторвавшего от него глаза и нашедшего меня раньше, чем я его. В темноте и без очков (которые я сняла, чтобы скрыть свою детскую ученическую сконфуженность, которая была мне совсем ни к чему, особенно сейчас) я приняла его за призрака, выплывшего из толпы других людей. Эти роковые глаза и уверенный, мужественный силуэт я не забуду никогда. Он был одет в элегантный черный костюмчик, в миловидную куртку, легко заменявшую пиджак и, вкупе с его чудесной свежей стрижкой, придававшую ему солидный вид. За почти пару суток я успела забыть, какой атмосферой от него веяло в баре, когда мы так ярко познакомились. И теперь так застенчиво познакомились во второй раз.
Наши взгляды остановились друг на друге – он, загадочно улыбаясь, подал руку, и я прошла перед ним через дверь, над которой нависала странная дисгармоничная конструкция из досок. Внушительная барная стойка справа, с несколькими рядами стоящих друг на друге или свисающих с потолка разных бокалов… Скромная сцена для мини-оркестра в углу оставалась пока пустой. Между тем мы не нашли мест на первом этаже и решили подняться на второй, где мой взгляд упал на столик возле гигантского окна: что-то наподобие лоджии за ним стояло препятствием, чтобы полюбоваться чудесной панорамой из современных высотных зданий…
Конечно, я слегка огорчилась, что в единственный день в году, в Европе, где традиции разных стран распространяются легче, я так и не смогу насладиться малоизвестным мне и долгожданным праздником! Перспектива просто выпить меня не особо радовала – но помогли не забыть, что нашей миссией была практика двух по-своему чувственных романских языков; и менталитеты этих народов, скажем, были противоположными…
К волшебной панораме мы почему-то сели спиной, словно это было не самое главное; может, не хотелось совсем закрываться от внешнего мира, уникальной атмосферы бара, а на звёзды мы бы ещё успели посмотреть…
– Извини, я шла пешком, – начала я по-французски, волнительно тараторя, – поэтому пришла так поздно…
– Ничего.
– Тут еще кадры кое-какие сделала по пути… Смотри. Вот деревья, небо, фонарь… Освещение такое… Я сфокусировалась на этом кусочке картинки.
– Знаешь, – подхватил мою тему Франко, – я тоже люблю делать фотографии. Ты же видела мой аккаунт?
– Да-да, – отреагировала я. – Но у тебя там целые города и достопримечательности, а у меня всё самое обычное, повседневное, пейзажное… Там совсем другое содержание.
– Верно, но и каждый город несёт в себе свою атмосферу и воспоминания. Я буквально недавно был в Амстердаме, по работе.
– О, Амстердам! Я пока что только мечтаю туда попасть.
– Он замечательный. И вот там…
Он ушёл в повествование, а я, слушая его и вспоминая два немного неоднозначных кадра ночного города, с освещением цвета «Крика» Мунка, цвета чумы Камю, успела параллельно поймать себя на другой мысли: «Боже, какой он молодец, путешествует не ради отдыха, а едет по командировкам», – и постепенно так соединила друг с другом два витка, завершивших его двусмысленный портрет.
Моя красная сумка лежала прямо на столе, перед моими глазами, чтобы её никто не украл, если мы успеем полностью уйти в разговор и отвлечься. В то же время я не стала её ставить в более надежное место – между мной и Франко, словно не хотела, чтобы нас что-то разделяло… Зато мы лучше услышим речь друг друга, особенно с включённой музыкой.
– Давай так: я буду говорить по-французски, а ты слушаешь меня и ухватываешь новые слова, а я слушаю тебя… и ловлю заодно твою интонацию; пока что на итальянском я много не расскажу, а хотелось бы.
– Так и сделаем, – одобрил он. – Allora!..8
Наши речи, грамотно поставленные, полноценные, многогранные, со своими живыми оттенками, били разными ключами индивидуализма – и в то же время, как нам казалось, мы звучали в унисон, понимая друг друга, пусть и на разных языках и будучи разного пола и возраста. Удивительно, как такое только удаётся… В теории, может, и нет, но на практике возможно и больше.
– Cosa vorresti prendere? 9
Я долго изучала меню и остановилась на чём-то, мне знакомом: это было шампанское «Кава». Он поддержал мой выбор и захотел заказать то же самое. Однако время шло, а никто к нам так и не подошёл… Наконец Франко, прервавший беседу, вновь осмотрелся по сторонам:
– Где же официантка? Я подойду, наверное, к стойке.
– Как, еще раз, ты назвал её?
– Cameriere.10
Наконец-то мы сделали заказ и вернулись к самому главному для нас разговору: что же нас внезапно объединило в этом месте и что же каждый из нас делает по жизни, какой он делает свою жизнь. Моя деятельность, несмотря на какие-то личные достижения и увлечения, казалась ещё слишком прозаичной и не имевшей большой ценности, ведь я всего лишь студентка. А этот человек, пусть и прошедший не так давно через вторую магистратуру, представлял совсем другой этап жизни: он приехал в Брюссель, как он уже повторился, неделю назад, работать с политически заинтересованной молодёжью разных стран Европы; перечислил все направления и задачи своих проектов, отчего в моих глазах ценность его, как человека, состоявшегося в жизни, только росла…
– Я раньше учился на юриста. Поработал юристом полгода – и мне хватило этого срока, чтобы понять, что это абсолютно не моё!.. И вот я поехал в Испанию, где прожил два года – и там как раз и выучил испанский, и получал там магистратуру по международным отношениям. И это мне нравилось гораздо больше, я изначально представлял свою жизнь, связанную с ними…
Он так презентабельно и практически без пауз обо всем рассказывал, что я не сдержалась и сделала комплимент:
– И это же здорово, что ты… – умолкла вдруг я, от немного неестественного обращения на «ты», задержав на себе завораживающий средиземноморский взгляд мужчины, который был гораздо старше меня морально (тут уже сомнения развеялись), пусть и пытался выглядеть лёгким на подъём. – Что ты в свои двадцать восемь столького добился! Я просто даже не знаю, что тут ответить… Помню, кстати, мне рассказывали, что на юге Италии вообще нет работы, как минимум для молодых людей, и там живут с родителями до тридцати. Поэтому стараются переезжать на север Европы.
– Ну вот, как видишь, я сам с юга и по этой самой причине здесь, – рассмеялся он и положил локти на стол, закинув голову и посылая мне уже менее напряжённые, приветливые искорки, на которые я в этот раз с радостью ответила. Я была счастлива, что общалась с таким серьёзным и самим по себе необычным, интересным человеком. И всё же… я подозревала, что иду не по тому пути, отчего мне становилось неловко.
– Слушай, а не знаешь, как в Неаполе? – отвлеклась от своих дум я.
– Ну, само собой, Неаполь! Это красивейший город, я покажу его тебе!
– О боже мой, спасибо. Нет, меня родители не отпускают туда на волонтёрство, говоря, что там очень опасно, особенно ночью…
– Ну, это они преувеличивают, там только один район относительно небезопасный, а так-то можно гулять и, действительно, лучше не ночью. Небезопасные районы – они везде есть.
– И вот знаешь, я пока думаю ещё… единственное, что останавливает: там жильё нужно самим искать, его организаторы не предоставляют… сейчас бы вспомнить, как это мероприятие называется и когда именно оно проходит…
Я открыла телефон и стала искать локальные сети вай-фай без пароля. Ссылку тут же нашла в чате Вконтакте, где я поделилась этим мероприятием с одной своей знакомой, изучающей итальянский, надеясь также, что и сама наконец распишу себе лето этого года и проведу его продуктивно. Франко стал изучать сайт вместе со мной и тут же всплеснул руками:
– Универсиада 3-14 июля, я же её курирую!
– Вот это да!
– Если ты хочешь попасть на неё, я могу дать тебе ключи от моего дома в Неаполе – и никаких проблем! Это большой дом, со всеми удобствами, ты там будешь чувствовать себя в полной надёжности и комфорте…
– Ничего себе, я так рада, что нашла тебя и ты решил все мои вопросы! – отреагировала я в восхищении, но и тут же осеклась. С одной стороны, казалось, я готова была сказать «да» немедленно и подписать любые соглашения, словно видела в этом человеке целую находку, которой мне не хватало всю мою жизнь. Не говорю уже про то, как мы нашли друг в друге творческих единомышленников.
Но в этот же момент мысль, поставившая в один ряд моего жениха, ждавшего меня в Москве, и сидевшего напротив мужчину, пронзила мне сознание. Перспектива стать содержанкой организатора мероприятия, принимавшей всевозможные предложения несколько минут общения спустя, успела меня морально подкосить; что и говорить о том, отпустит ли туда «с благословением» парень, который души во мне не чает и будет каждую минуту думать, как я окажусь один на один с этим обольстительным, ласковым и дружелюбным на вид дьяволом, но он мне даже импонировал, хоть убей…
– Господи, да когда ты вообще успел всего добиться! – сорвалось вместо всех этих мыслей у меня, стоило мне тут же представить, что он сам накопил себе на целый дом в столь известном городе.
– Ну, так уж сложилось, – развел он руками со смехом, даже если не совсем понял, о чем именно я.
А ведь мог… если представить, что перед тобой сидит далеко не тот человек, которым он является. Его необычайная зрелость в поступках, во взгляде, заставляющем сердце сжаться и тут же согреться от одной сладкой мысли… почему так, я не могла себе объяснить. На мгновенье захотелось ощутить себя кем-то большим для него – и эту неловкую мысль я решила тут же задушить в себе и продолжала застенчиво улыбаться и доверчиво смотреть ему в глаза, временами отворачиваясь, чтобы отпить от своего бокала и бросить взгляд на стол и на телефон, на который не приходило никаких уведомлений. Но будем честными со своими импульсивными, подсознательными додумками: какого труда стоили мне поиски комнаты в Брюсселе, а дополнительных трат к неоплачиваемому труду в ещ1 одном городе и подавно не хотелось. Практиковать итальянский и пробовать себя в международных мероприятиях однозначно хотелось! Франко, неужели в жизни именно так часто и складывается? Я не верю…
С трудом скрывая своё всё нарастающее и нарастающее стеснение, словно бедная девочка, по лицу которой можно было запросто прочесть многое, я стала благодарить его за столь невероятную готовность помочь и, порывшись в сумке, достала польские конфеты с вишней и ликёром, тем самым сместив акцент на другие вещи. Франко, с интересом развернувший и попробовавший одну, сказал:
– Какие вкусные конфеты! Что это?
– Это польские, с вишней и ликёром… да, не подумала я, что закуска к алкоголю должна была быть сама без алкоголя! – на что я сама без стеснений рассмеялась (люблю осознавать, что естественно попадаю в такие ситуации).
– Отличные, напротив, – успокоил он меня и, будто сам не заметил, положил свою руку мне на ногу, видневшуюся из-под красного платья. Я вся горела от стыда, но при этом даже не хотела сопротивляться, в надежде, что рано или поздно мы перейдём к той самой деликатной теме, касавшейся моего текущего «семейного статуса»; начинать однако, прямо с этого пока не стоило, как и переживать, ведь мы всё ещё достаточно мило общаемся.
Вскоре Франко встал и вышел на минутку, а я тем временем, пользуясь возможностью подключиться к местной сети и не тратить последние средства на SMS, наконец-то написала Лауре по мессенджеру Фейсбука:
– Я сейчас в «Гран-Сентраль».
– Там красиво?
– Да, в целом более-менее… Но ничего интересного не проходит, концертов и праздничной атмосферы тут не обещают.
– Понимаю… А я только собираюсь, возможно, буду через сорок минут. Ты там со своим итальянским другом?
– Да, но мы постепенно закругляемся, и я присоединюсь к вам на вечеринку. Мы тогда пойдём в «Орейлис», наверное. И там и встретимся.
– Да, давай. А вечеринка всё же будет не раньше десяти вечера, друг сообщил.
Было уже ближе к девяти, при том, что изначально мы списывались чуть ли не в полдень, в надежде увидеться в шесть. Но как я могла ей не простить эту присущую многим женщинам черту – долго собираться? Как и, собственно, себе. К тому же я всегда была признательна тем, кто добровольно составлял мне компанию и не позволял проводить досуг одной.
Тут появился Франко, и я сразу же объяснила, что отписываюсь той самой подруге, которая и пыталась организовать праздничные выходы, но почему-то пока не всё складывалось:
– Знаешь, она мне советовала вот этот бар ещё давно… – и показала ему страницу.
– Я провожу тебя туда, – тут же отозвался он.
– Спасибо тебе… Я ведь могу оплатить своё шампанское?
– Я уже подошёл и все оплатил.
– О, так мило… – улыбаясь, пробормотала я, а сама уже в лёгком ужасе представляла, чем я могу ему потом оказаться обязанной… Понимая, что это стоит обговорить как можно раньше, я тут же заготовила в голове какие-то мысли, пока мы ещё только выходили из ресторана (где на выходе я снова успела оглядеть интерьер со всех сторон и понять, что слабенький концерт заиграл лишь несколько минут назад). На улице, пока мы ждали зелёный свет, едва я успела открыть рот, чтобы что-то произнести, Франко резко повернулся ко мне и тайфуном подхватил мои губы, энергично переворачивая всё внутри меня по цетрифуге, что я даже не успела прийти в себя, ни до поцелуя, ни после него, когда мы незаметным рывком перешли дорогу и пересекли пустую площадь с деревьями, пробивающимися практически через плиты мостовой.
Мы направились навстречу неизвестности (я даже понятия не имела, куда он меня вёл, но, полностью доверяя ему, я покорно следовала за ним, трепетно держа свою руку в его руке). Гуляя в растерянном состоянии – когда даже не знаешь, какими словами оценить недавно произошедшее – и в то же время ощущая сладкое послевкусие на губах, я произнесла:
– Знаешь, что мне нравится в зрелых мужчинах? Вы интересные, оригинальные, самодостаточные, вами восхищаешься и учишься у вас, до вас растёшь… А вот мой парень одного со мной возраста, он абсолютно неуверен в себе и не особо интересен… хотя мне сейчас так неудобно это признавать, всё-таки мы вместе уже столько времени… – Я это выдала в надежде, что пытавшийся покорить меня мужчина захочет показать себя ещё больше, поймёт свое превосходство над тем человеком, с кем я встречаюсь – но и одновременно поймёт, что я не одинока и что со мной не так всё лёгко пройдёт, как ему могло показаться. Тем более, не исключаю, я что-то подобное говорила уже в “Майкл Коллинз”.
Франко, похоже, пропустил через себя моё откровение и задумался, его лицо стало холоднее, хотя за этой каменной видимостью явно пряталась внутренняя тревога.
– Поверь, если я что-то делаю, я делаю это с абсолютной искренностью, – произнёс он совсем уже другим голосом, без всяких напускных покровительств и демонстрации статусности. Следующие реплики я не смогла бы передать в абсолютной точности, как это сказал сам Франко, но я помню, насколько патетично звучала эта небольшая монологовая тирада. В этот момент он стоял словно актёр под лучом прожектора (или под светом луны, постепенно растущей в своём сферообразном объёме) и делился со мной самым сокровенным, пытаясь стать мне ближе. Это действительно вызвало во мне чувственный отклик, хотя я и боялась теперь ранить его душу чуть ли не меньше, чем изменить своей морали. Почему и отреагировала на эти слова с тем же смятением, что и на его недавний громогласный первый поцелуй, вырвавшийся, как стрела из лука Амура.
– И всё же… – отвечала потерянно я, – я такая молодая (тогда словно забыла, как мне нравились мужчины и вовсе на пару десятков лет старше…). Я добилась в своей жизни малого, и я пока никто. И тут ты передо мной, уже состоявшийся… тебе не казалось, что тебе нужна женщина под стать тебе? – почти ослабевшим голосом произнесла я, хотя подсознательно мне было больно осознавать обратное: наверное, Франко действительно был не против серьёзных отношений с соответствующей ему успешной зрелой дамой, с которой бы он обсуждал деловые встречи и прочие взрослые реалии, и не стал бы носиться вокруг глупенькой и наивной студентки, даря ей маленькие радости жизни, которые ему, может, и не были так важны.
– Для меня не существует категорий возраста, статуса и подобного. Если люди находят друг друга и между ними что-то завязывается, разве они будут останаливаться, оборачиваясь на какие-то там рамки и стереотипы? Ты интересная девушка, умная, вместе с этим красивая. А уж сколько я встречал красивых глупых кукол! – воскликнул он, почти остановившись посреди пустынной улицы. – Безумно красивых! Но мне хватало одной ночи – и больше мне не хотелось их видеть! Там нечего делать и нечего обсуждать.
Мне было, само собой, лестно слышать подобные замечания, тем более, когда я и раньше знала, какую ценность из себя представляю. Как минимум меня учила этому семья, воспитывая в должном духе; мне это говорили другие люди, будучи мне просто отдалёнными знакомыми или кем-то чуть ближе; но я это знала, хотя в минуты эмоционального забвения начинаешь сомневаться в своих достоинствах и во всех неудачах обвинять именно себя. Однако стоило не забывать, что для каждой возрастной категории пройден свой рубеж, появляются новые ценности, а былые достижения считаются уже чем-то смешным, не более, чем мелким воспоминанием, о котором можно вскользь бросить в разговоре, сопоставляя их с новой, серьёзной планкой.
Франко, словно читавший мои мысли, продолжил:
– Поверь, я сам так долго искал нужное мне: всё ходил, пробовал, верил – и вот мне сейчас двадцать восемь, и я буквально недавно понял, что раньше искал абсолютно не там, заблуждался и допускал ошибки; и вот, – сделал многозначительную паузу он, – только сейчас понял, что мне нужно, и стал к этому идти.
Меня слегка приободрили эти слова, особенно когда мне самой было только двадцать и у меня действительно всё было впереди, я не знала и малой доли всех возможных альтернатив. Жизнь, она с каждым днём приоткрывает свои завесы… А он уже что-то об этом знал. Ох уж эти восемь лет разницы, так немного и так немало в одно и то же время!..
Мне казалось, перед нами была какая-то пропасть, пока мы выясняли, почему нам вдруг стало неловко; словно стояли на краю скалы и выбирали, прыгать вместе или кому-то одному. Может, всему виной пение ночной атмосферы, постепенно опьяняющего, тем более, после бара… Мы шли дальше, по узкой дороге, соприкасавшейся с железнодорожной зоной; по другую сторону от нас, над страшными разбитыми стенами, изрисованными граффити, которых ночью почти не было видно, возвышались дома, едва державшиеся на краю этого уровня, словно дома людей, сбежавших от реальности на скалы, на которых росли редкие деревья…
Не раз мне хотелось спросить, туда ли Франко меня ведёт, причём повторяла и не раз название нужного мне бара, а он с невозмутимым видом утверждал: «Да, я знаю, куда я иду!» Проверить самой по навигатору я, повторюсь, не могла, поэтому полностью доверяла своему Сусанину.
Внезапно мы свернули за угол и оказались на улице Байи, где на краеугольном островке торжественно стоял нарядный ирландский паб “Майкл Коллинз”… Что?! Мы же шли в абсолютно другое место! Однако Франко даже не подал виду, что что-то идёт неправильно: наверное, так хотел сделать мне приятное и вспомнить былое. Место, где мы впервые случайно встретились. Когда он, после тех двух итальянцев, подошёл к моему столику. Когда наши взгляды, ищущие понимания среди тысячи ненужных людей, встретились – а встретились они снова, за тем же самым столиком. Но уже не в ожидании франко-итальянского тандема, а в ожидании беспрерывных нежных ощущений друг друга через губы и руки в руках другого. К счастью, здесь официантка стояла у столика напротив, перед тремя мужчинами, смотрящими футбол, и тут же повернулась к нам, чтобы принести меню. Франко заметил:
– Смотри, а тут твоё шампанское стоит только четыре евро…
– Забудь, какая уже разница, – ответила я, оплатив в этот раз своей картой.