Глава 22
Спустя два года. (2011год)
Мужчина сидел в кресле, вертя в руке телефон. Вот уже второй день он не находил себе места, в душе была жестокая борьба совести, страха, зависти и, как ни странно любви. Да, именно, любви. Этого поганого чувства, которое отравляло ему каждый день. Каждый день видеть ее улыбку, слышать звонкий голос, вдыхать ее запах, но не сметь даже назвать ее по имени. Но самое невыносимое – знать, что твоя любимая женщина принадлежит другому мужчине. Видеть, как он целует ее, прикасается к ней, как он принимает ее любовь, словно самую обычную в мире вещь. За это он ненавидел Маркуса Беркета больше всего на свете.
Разве это справедливо?
Почти десять лет он работал с Макусом и все это время видел перед собой эгоистичного, самоуверенного, циничного мерзавца, который шел напролом, по головам, наплевав на всех и вся. А потом, каким-то чудом Беркет встретил ее.
Когда он сам ее увидел, то понял, что это не просто очередная девка на одну ночь, она была удивительна с первой минуты. Такая трогательная, хрупкая, нежная.
Вначале он относился к ней лишь с огромной симпатией, но с каждой минутой эта девушка захватывала его сердце все сильнее и сильнее. Он никогда не видел столько энергии, искренности и любви.
Боже, ну, за что, за что этому ублюдку такой подарок?! Ведь он ее не ценит, принимает, как должное, считает ее своей собственностью и видит в ней лишь мать своего сына. Конечно, он изменился рядом с ней, но разве это любовь?! Да, способен ли Беркет вообще любить кого-то, кроме себя? Да, сына он любил, но и то, наверное, лишь потому что это часть его самого.
Как же хотелось убить козла, когда она говорила, что любит его, а он лишь улыбался или целовал в ответ.
Она терпела безразличие мужа. Потрясающая женщина, отчаянная в своем чувстве.
Ему самому, к сожалению, оставалось только наблюдать за всем этим, чувствуя невыносимую боль, горечь и чувство безысходности. Да и что он мог?! Она любит Беркета. она – его жена, мать его ребенка.
Что он мог до недавнего времени? Но теперь все изменилось, у него появился реальный шанс.
Когда вновь позвонила эта сучка Мейсон, он готов был убить ее, он уже в миллионный раз проклинал тот час, когда связался с этой дрянью, но поздно. Теперь оставалось только терпеть и быть с ней в хороших отношениях, иначе ему конец.
Ее звонок поверг его в шок, он надеялся, что она успокоилась. Но, как оказалось, певичка совсем сошла с ума и умирает от ненависти к бывшему любовничку. Ее ненависть была на грани безумия, у него глаза лезли на лоб от ее извращенной фантазии. От воспоминаний о разговоре с этой ненормальной его передергивало и бросало в холод.
Она позвонила, как всегда невовремя, но ее это не интересовало.
– Как жизнь, мой дорогой? – прохрипел ненавистный голос. И как только люди слушают ее песни?!
– До сего момента была прекрасной, чем обязан? – спросил он, прекрасно зная, чем.
– Напомнить? – усмехнулась тварь.
– Давай к делу!
– Дело у меня к тебе все тоже. Я хочу хорошенько уделать Беркета, но мне нужен ты.
– Конкретней!
– Ты один?
– Да, мать твою!
– Отлично, значит завтра я перешлю тебе одну видеозапись, а ты постараешься передать ее Беркету. Ты должен это представить, как компромат на его женушку, который ты выкупил у одних ребят, заснявших ее похождения. В конце концов, жену самого Беркета люди знают. В общем, что-то в этом плане.
– Подожди -подожди, я что-то ничего не понял. Какой компромат? Где ты его взяла? – он ничего не понимал. Но ощущал, что это не просто какая-то пакость, а настоящая подстава.
– Нигде, придурок! Я сама его сниму, тебе нужно только узнать, когда русская долго отсутствовала по непонятным причинам.
– И ты думаешь, он тебе поверит? Да моментально будет вычислен монтаж, это же и идиоту понятно! – усмехнулся он, облегченно вздыхая, но в ответ услышал довольный смех.
– Я все продумала. Это будеь не монтаж, а самое настоящее, снятое на телефон, видео. Мы уже сделали пробу. Выглядит естественно, при этом отличное качество и видно, кто там на нем.
–И кто же?
–О, моя самая невероятная находка! Оказывается, существуют настолько похожие люди, что не отличишь. Я нашла одну шлюху, которая просто одно лицо с женой Беркета, особенно, после небольшой пластики. Уверена, это судьба! – снова засмеялась Мейсон.
– И в чем смысл? – спросил он, чтобы хоть как-то прекратить это безумный смех.
– Смысл в том, мой сладкий, что Беркет – самый эгоистичный сукин сын, которого я видела в своей жизни, а я, поверь, их много повидала! Он – собственник, своим не делится, за свое готов убить, а это – его жена, женщина, которой он, Беркет, дал свое имя! Сечешь? Он будет рвать и метать. Столько воротил носом, а нашел самую настоящую бл*дь. Я хочу, чтобы он сдох от злобы и ревности. Чтобы сам втаптывал свое счастье в грязь! И ты мне в этом поможешь, а иначе, ты знаешь, я не стану молчать. Ну что, ты готов?
Сказать, что он был в шоке – не сказать ничего. Он боялся за Анну. Ведь сука права, с Беркетом шутки плохи, он не потерпит предательства, тем более, от жены, он же уничтожит ее. Боже! Но ведь это его шанс, его единственный шанс!
Когда Беркет выкинет ее, появится он, поможет и тогда…
Да, он согласен! Хватит смотреть и тихо страдать, пора бороться за любимую женщину, не одному Беркету известны грязные приемы, он тоже умеет быть козлом.
Два дня он обдумывал все, взвешивал, но желание быть с ней пересилило. Он сам нанимал прислугу для дома Беркета, поэтому без труда и подозрений узнал, когда в последнее время Анна долго отсутствовала. После он сразу же позвонил Лорен и, наконец, дал добро на всю эту затею. Через сутки на столе у него лежало "яблоко раздора". Когда он смотрел сие творение, не мог поверить. Это действительно была она, Анна. Все жесты были четко отработаны, улыбка появлялась там, где и должна была улыбнуться Анна. Актриска исполнила свою роль безукоризненно. За эти годы он изучил Анну основательно и, если бы не знал наверняка, что это подстава, то непременно поверил бы.
В общем, сомнений у Беркета быть не должно. Все детали обговорены и сопоставлены: ее отъезд, ее посещение клуба.
Он на тысячу раз проверил все мелочи, понимая, что, обычно, из-за мелочей случаются все неудачи. Ему осталось только передать запись Беркету. Самому светиться не стоило, поэтому он нашел потенциальных шантажистов. Они позвонят менеджеру по связям с общественностью, и запись будет передана адресату.
Следующие несколько дней он ходил как на иголках, а потом в назначенный срок узнал, что запись передана.
– Прости меня, Анна, но иначе никак, – тяжело вздохнув, прошептал он.
Москва.
Из аэропорта вышла молодая женщина. Медленно оглянувшись, она остановилась и вдохнула холодный воздух. Как же хорошо! Как же давно она не была в столице.
Анна до сих пор не могла поверить, что ее жизнь так круто изменилась. Еще вчера она была студенткой, перебивающейся с копейки на копейку, а сегодня – жена известного человека.
Говорят, деньги меняют людей, но Аня не замечала особых перемен в своем отношении к жизни. Да, она стала взрослее, сдержаннее и терпеливей, но все остальное, пожалуй, осталось, как прежде. Она все так же верит в чудо. А как не верить, когда получаешь в мужья самого желанного мужчину, когда у тебя здоровенький малыш растет, когда ты счастлива до умопомрачения?!
Конечно, первое время она боялась, что ничего у них с Маркусом не выйдет, но они учились понимать друг друга: ругались, потом мирились, притирались постепенно. Пусть Маркус в какой-то мере оставался для нее загадкой, Анна все же понимала его.
Однако одна вещь не давала покоя. За всю их совместную жизнь он ни разу не сказал, что любит. Ей же оставалось только успокаивать себя тем, что его поступки говорят сами за себя.
Ведь для него было очень тяжело впустить ее в свою жизнь, но он это сделал. Он все свободное время старался посвящать им с сыном, пытался, как мог, быть хорошим мужем и отцом.
Надо признать, последнее удавалось ему, как ни странно, на славу. Он никогда не сюсюкался с сыном, был строг, немного грубоват, но в тоже время внимателен. Маркус подключал Мэтта в любое дело. С недавних пор стал брать сына с собой на тренировки, хотя Аня была против, считая, что еще рано. Но Маркус решил, что мальчику будет интересно, и это действительно было так. Малыша забавляла игра, особенно, когда папа забивал голы или падал. Маркус позволял сыну проявлять самостоятельность, мягко отшучиваясь от всех Аниных опасений.
Такое ненавязчивое проявление патриархата было тоже вещью не особо приятной. Но Аня смирилась, ибо изначально знала, за кого выходит замуж.
Вообще с их отношениями все было не так просто. Безусловно они испытывали невероятную страсть по отношению друг к другу. После рождения Мэтта их интимная жизнь стала похожа на какое-то увлекательное приключение. Никогда не знаешь, что тебя ждет сегодня. Аня многое открывала для себя, училась быть более раскрепощенной. С Маркусом это было легко.
Он не оставлял в голове никаких мыслей после того, как исчезала одежда с их тел, не говоря уже о сомнениях и комплексах. В постели у них все было прекрасно. И за два года не было ни одного намека на другую женщину.
Естественно, Аня не ждала, что муж будет ей изменять, но не могла не опасаться. С таким мужчиной невозможно было утверждать что-то однозначно. И это ее пугало.
Жить с человеком, не зная, что у него в голове, будто ходить по краю пропасти. Но иного пути у Ани не было. Она любила своего мужа. Любила безумно. И до сих пор не могла поверить, что он решил жениться на ней. Удивлялась не только она, удивлялся весь мир. В мгновение ока какая-то неизвестная, русская девушка превратилась в одну из самых обсуждаемых женщин.
В новом кругу ее воспринимали по-разному. Кто-то относился с восхищением, кто-то с завистью, кто-то скептически, кто-то благосклонно, но все без исключения уважали ее и считали загадкой.
В новой жизни у Ани появились новые друзья и знакомые. Сэр Фергюсон занял особое место в ее сердце. Создавалось ощущение, что он – отец Маркуса. Он часто приезжал к ним в гости, навещал Мэтти. Своих детей у него не было, поэтому Аня относилась с пониманием к нему и с теплом, за что получила расположение этого довольно замкнутого мужчины.
С товарищами Маркуса у нее тоже не было проблем. Все мужчины были веселые и обходительные. Она, как и положено жене футболиста, посещала важные матчи, хотя не любила это. Не могла спокойно смотреть на все эти столкновения, падения, удары, однако стойко держалась, скрестив пальцы и громко болея за команду.
Самые доверительные и душевные отношения у нее сложились с Изабеллой и Меган. Мать Маркуса оказалась просто невероятной женщиной. В ней чувствовалась сила, стойкость, закаленная тяжелой жизнью и потерей мужа, в тоже время, это была сердечная женщина. Она приняла Аню в семью, как родную дочь, не требуя ничего кроме любви и терпения к сыну. Все это уже было в Ане с избытком, поэтому ей было несложно.
С Изабеллой они часто созванивались, навещали друг друга. И как ни странно, но только ей Аня могла доверить свои семейные проблемы. Даже с Оксаной она не могла обсудить Маркуса и его поступки, ибо подруга была несколько субъективна. С Беллой же все было иначе: она, несмотря на любовь к брату, трезво смотрела на ситуацию и анализировала ее, раскладывая по полкам, давая советы и наставления. Ане это было очень нужно, потому как это был единственный человек, который хоть как-то понимал ее мужа.
Вообще, менять свою жизнь, было делом нелегким, но любовь к Маркусу и поддержка его семьи помогли ей освоиться в новом мире, научиться вести себя в нем, не уступая, ни в чем его обитателям. Этого от нее требовало положение Маркуса, и Анна старалась не подвести.
В итоге их окрестили одной из самых ярких и гармоничных пар, а фанаты души в ней не чаяли, ибо каждую свою победу Маркус посвящал ей и сыну со словами:
– Все это благодаря моему ангелу и маленькому дьяволенку. Они вдохновляют меня на новые свершения.
Конечно, это было пиаром. Маркус ненавидел выставлять личную жизнь напоказ, но статус и имидж обязывали.
Несмотря на новую жизнь и взлет, Аня не забыла и свое прошлое. Бабушку она навещала четыре раза в год, плюс сама Маргарита Петровна прилетала к ним на несколько недель летом, чтобы отдохнуть и понянчить правнука. Она так и не согласилась переехать в Англию поближе к внучке. Аня ее понимала и не обижалась. В таком возрасте очень сложно менять привычный уклад жизни. Маркус же уважительно относился к Маргарите Петровне, а потому старался оказать ей материальную поддержку, от которой та, естественно, отказывалась. Но куда ей было против такого упрямца?!
В этот раз Аня пробыла в гостях неделю, но за эти дни так безумно истосковалась по сыну и мужу, что готова была лететь хоть сейчас же. Она уже сто раз пожалела, что пообещала встречу Оксане и университетским друзьями. Теперь вылет домой планировался не раньше завтрашнего дня. А ее уже подкидывало от нетерпения и беспокойства. Обычно они с Маркусом созванивались каждый вечер, но вот уже второй день от него не было ни одного звонка, да и она тоже не могла дозвониться. Это было очень странно.
Аня решила, что, наверное, он очень занят. Если бы что-то случилось, Маркус обязательно позвонил бы.
Успокоив себя этим, Аня заехала переодеться в ту самую квартиру, подаренную Маркусом еще, когда они только встречались, а после отправилась к Оксане. Несколько часов подруги тараторили о новых событиях, потом сплетничали, дальше пошли воспоминания. Ночь пролетела, как сон, но девушки этого не заметили, столько эмоций и новостей, что и недели было бы мало.
Утром Аня попрощалась с любимой подругой и поспешила на встречу с сокурсниками, с которыми провела весь день. Вот только ее интересовал лишь один человек – Андрей. После того кошмара они виделись всего раз, и это была ужасная встреча, Аня до сих пор так и не извинилась, и теперь была разочарованна. Она ждала этого вечера только из-за него.
Встреча с сокурсниками прошла не так, как ей хотелось. Отношение к ней у ребят как-то разительно поменялось, словно она была из другого мира. Каждый пытался что-то вызнать, на что-то намекнуть, каждому что-то нужно было от нее. Это было очень неприятно и обидно, но она держалась: ее научили выдавливать фальшивые улыбки. Ане удалось вытерпеть до конца, поэтому покидала ресторан вместе с остальными. Она уже почти села в такси, когда услышала знакомый голос:
– Аня! – бежал к ней высокий мужчина в пальто, Аня не сразу поняла кто это, но потом узнала Андрея и, тут же ощутила радость, и неловкость. Теперь желание видеть его немного угасло, было как-то неуютно, но все же она отпустила такси.
Андрей смотрел на Аню и не мог поверить в то, что видит. Мужчине казалось, что он уже выкинул ее из своей головы и сердца, шансов против ее ненормального мужа не было никаких, но сейчас в душе снова что-то вспыхнуло и опалило. Андрей, словно зачарованный, смотрел на эту сияющую женщину.
– Здравствуй, Ань! – восторженно воскликнул он, улыбаясь. Он действительно был очень рад видеть ее, хоть до этого весь день сомневался, стоит ли им встречаться.
– Здравствуй, Андрей, как ты? – спросила она, смущенно улыбнувшись.
Около десяти минут они разговаривали ни о чем, а потом решили отправиться к Ане домой и поговорить там, так как ей нужно было собираться и на посиделки времени совсем не осталось.
По дороге они обсуждали последние новости, сплетни и события. Но в квартире после того, как Аня собрала сумку, за чашкой чая завязался более личный разговор. Аня не знала, как попросить прощения за тот ужасный поступок Маркуса, но все же она это сделала.
– Прекрати, Анют, мы все были неправы. Так что в какой-то мере я даже получил по заслугам, – усмехнулся Андрей, а Аня в который раз подивилась, какой же он все-таки замечательный парень. – Давай, просто забудем об этом, для меня это не самое приятное воспоминание. Лучше расскажи о сыне, о себе.
Аня с упоением рассказывала о Мэтти, неловкость ушла, было легко, словно с души свалился огромный груз. Через час, попрощавшись и пожелав друг другу всяческих благ, они расстались.
Аня полетела в Лондон. Как же она была довольна своей поездкой. Все, что она от нее ожидала, сбылось. Теперь, счастливая Аня ждала встречи со своими любимыми мужчинами. В Хитроу, как всегда, не обошлось без папарацци, но Аня была слишком рада, а потому с улыбкой махала журналистам, пока шла к машине.
– Грэг, привет! – поздоровалась она с водителем, как только села на заднее сидение.
– Добрый вечер, миссис Беркет! Как прошла поездка? – вежливо ответил шофер.
– Прекрасно, а у вас какие новости? – спросила из вежливости, больше всего ее интересовало молчание Маркуса.
Он ведь даже не встретил ее! Обычно, они с Мэтти приезжали в аэропорт. И теперь она не знала, что думать.
– Ну, не знаю даже. Все нормально вроде, – смутился Грэг и постарался сосредоточиться на дороге, показывая тем самым, что разговор ему в тягость. Это насторожило Аню. Может в семье проблемы?!– подумала она и отвернулась к окну, в которое смотрела всю дорогу до особняка.
Как только они подъехали, сердце забилось, как сумасшедшее от радости и нетерпения. Не успел автомобиль остановиться возле парадной двери, она выскочила и побежала в дом, перескакивая через ступеньки. Аня летела в детскую, к своему сыночку, но комната оказалась пуста.
И это уже не лезло ни в какие ворота.
– Эльза, где мой муж?
– В кабинете, миссис Беркет.
Аня была возмущена.
Что это вообще значит?
Почему он так себя ведет? Почему даже не вышел поздороваться? Что происходит, черт возьми? Однако, все еще пребывая в радостном предвкушении, Аня ворвалась в кабинет с веселым криком.
– Вот ты где! Привет… – слова тут же застыли на губах.
Маркус сидел в кресле, опустив голову, а когда поднял, то ее пробрало до костей от холода, который источал его взгляд.
– Ну, привет, жена, – презрительно усмехнулся он, выделяя последнее слово так, будто это ругательство.
Аня начала ощущать какое-то скользкое чувство, внутри все скручивало от волнения и беспокойства. Маркус, меж тем, встал и подошел к бару, налил себе половину бокала виски, который полностью осушил. Вот это уже было и вовсе поразительно. Сейчас же сезон!
– Маркус, что случилось, где Мэтти? – взволнованно спросила она, продолжая топтаться на месте под его колючим взглядом. Ощущение было таким, словно она провинившаяся школьница. Она ничего не понимала, ей хотелось подойти обнять его, поцеловать. Аня не решалась, это жесткое выражение лица она до сих пор помнила, страх сковал ее.
– Мэт у бабушки, я решил, что ему пока рано общаться со шлюхами, успеет еще, – невозмутимо сообщил он ей, наливая себе очередную порцию алкоголя. У Ани же пропал дар речи. Мозг лихорадочно работал, пытаясь понять только что сказанное, но ничего не выходило. Она чувствовала себя не в своей тарелке под каким-то изучающим, скользящим по ее телу взглядом, пока наконец-то Маркус не остановился на ее лице и не посмотрел ей в глаза.
– Что это значит, Маркус? Я ничего не понимаю! Что происхо… – но ее вопросы прервал раздавшийся грохот, брошенного в стену бокала.
– Не понимаешь? – заорал Маркус в бешенстве. – Это я хочу спросить у тебя, что происходит?! Господи, а я ведь поверил… Ангел, бл*дь! – рассмеялся он с каким-то надрывом и горечью.
Аня оцепенела, не зная, что думать.
Может, он видел ее с Андреем и подумал опять невесть что?
И, словно в подтверждение ее мыслям Маркус вытащил папку и швырнул ей. На стол выпали фотографии, где она с Андреем. Аня с ужасом уставилась на них.
– Давай-ка, «ангелок», объясни мне, как так получилось, что моя жена поехала навестить бабку, а очутилась в Москве с каким-то гандоном?! Какого… он делал в нашей квартире?
Она судорожно сглотнула, но не смогла выдавить не звука.
– Я тебя спрашиваю! – рявкнул Беркет. Аню затрясло от страха, но злость вдруг взяла верх, и она с негодованием воскликнула:
– Ты что, следил за мной?
Как только она это произнесла, поняла, что столкнула себя в ту самую пропасть, по краю, которой ходила.
Лицо Маркуса стало пепельным, словно до этого он еще не верил в происходящее. В его глазах вспыхнул безумный огонь.
–Маркус, послушай, ты все не так понял, ничего не было, это просто…
И тут лицо обожгла боль, Аня упала, ударившись телом об угол стола, чувствуя на губах металлический привкус крови, но физическая боль была ничто в сравнении с той, что парализовала откуда-то изнутри.
Господи, он ударил ее! Он ее ударил!
Из глаз полились слезы, сквозь которые она смотрела на своего мужа. На мужа, который не спешил подать руку или попросить прощения. Он с отвращением смотрел на нее, в его глазах не было ни раскаяния и ни стыда.
Все внутри Ани взбунтовалось против такого. Задрожав от подступивших рыданий, она прижала ладонь к горящей щеке. Кажется, он разбил ей губу.
– Встань, хватит изображать из себя жертву, больше этот номер не пройдет. Хотя должен признать, актриса из тебя получилась очень даже неплохая, зря ты в медицинский пошла. Я сказал, встать! – процедил он сквозь зубы, хватая ее за волосы, Аня закричала, ужас все сильнее затоплял ее.
– Отпусти, что ты творишь?! Мне больно!
– Закрой рот, тварь! Больно, говоришь? Ни хрена! Но скоро будет, – пообещал он и снова ударил только сильнее, и снова по лицу, отчего Аня вновь падает. Колготки рвутся, колени разбиваются, но она ничего не чувствует, кроме ужаса и шока.
Ей кажется, что это какой-то кошмарный сон. Этого просто не может быть, но кошмар продолжался.
– Поднимайся, сука! – звенел его голос прямо над головой, Аня медленно встала. Ей было страшно, руки и губы тряслись, но все же она твердо взглянула Маркусу в глаза и нашла в себе силы произнести:
– Я ничем это не заслужила! С Андреем ничего не было, он просто посидел в гостях…
Маркус не дал ей договорить, обхватил ее лицо рукой, обдавая горячим дыханием и запахом алкоголя, и издевательски прошептал:
– Просто посидел, да? Я на идиота похож, по-твоему?
– Нет, – боясь сделать лишнее движение, выдохнула она.
– Итак, этот ублюдок трахнул тебя. Наконец-то, да? Ну и как? Ты под ним так же визжала, как подо мной?
– Ничего не было! – воскликнула она, он сильнее сжал ее лицо, его пальцы яростно впились в щеки, вызывая сильную боль.
– Ну, естественно, это ничего, после того как тебя драли, словно сучку, несколько кобелей!
Аня дернулась. Что за бред он несет? Что вообще происходит?!
Сердце отчаянно колотилось в груди. Она непонимающе и с мольбой взирала в черные, безумные глаза, но сказать что-либо не посмела, каждое ее слово вызывало у него волну очередной ярости.
– Будешь отрицать?
– Я ничего не сделала.
– Ты предала меня, дрянь! Как ты посмела заявиться в дом, где растет мой сын после того, как… Боже! – он оттолкнул ее от себя, как какую-то мерзость и без сил упал в кресло. Аню трясло, она была выжата, словно лимон. Она не понимала, в чем ее обвиняют. Единственный вывод, который она сделала – это что-то грязное, отвратительное и мерзкое. Господи, что же произошло?
Он, словно прочитав ее мысли, встал, повернул ноутбук и включил какое-то видео. Оно с каждой секундой повергало Аню в такой шок, что казалось, еще чуть-чуть и она точно умрет.
На экране была она и двое мужчин, которые целовали ее. Они находились в каком-то клубе, гремела музыка, а на заднем плане были переговоры двух снимающих.
– Говорю тебе, это жена Беркета.
– Да, ну!
– Ну, давай, подойдем поближе…
Аня закрыла рот рукой, пытаясь удержать крик и рыдание, сюжет вызывал у нее тошноту. Это было групповое порно с ее участием, настолько мерзкое, непристойное, шокирующее. Она не понимала. Как?! Такое невозможно смонтировать!
– И ты поверил? – прошептал она, взирая на Маркуса с болью и надеждой. Она еще верила, что вот сейчас он очнется и поймет, что это какая-то грязная подстава, наглое вымогательство.
– Молчи! Молчи, иначе я убью тебя! – его голос дрожал от горечи и гнева, а ее надежды разбивались вдребезги о чудовищную реальность, о холод и эту жестокость. Нож с каждым словом входил в нее все глубже и глубже, медленно убивая что-то внутри. И все же у нее откуда-то взялись силы, отчаяние затопило ее с такой силой, что, наплевав на страх, она схватила Маркуса за ворот рубашки и прижалась к нему всем телом, ощущая родной аромат.
– Пожалуйста, Маркус! Прошу тебя, умоляю! Это неправда. Пожалуйста, поверь мне! Я ведь люблю тебя, я никогда бы так не поступила. Пожалуйста! – сквозь рыдания просила она, орошая слезами дорогую ткань.
Она больше не боялась, ей стало неважно, ударит он ее или нет. Маркус не отталкивал, его на какое-то мгновение, будто парализовало.
– Молчи! – все же выдавил из себя, заключив ее лицо в ладони. – Ты понимаешь, что ты сделала? Ты хоть понимаешь, Эни? Боже, что ты наделала?! Я же тебе все отдал, все! Понимаешь? Все, что у меня было! Неужели тебе было мало? Чего тебе не хватало, чего, мать твою?! Господи, ты врала мне все это время! Сколько раз ты изменяла мне, сколько? Сука! – выплюнул он, отталкивая ее от себя. Он был похож на раненое животное.
Она рыдала, захлебываясь истерикой. Вертела головой в отчаянии, пытаясь все отрицать. Слов не было, слезы душили. Смотрела на его широкую спину, словно взывая к ней. Разум кричал, что тщетно, а внутри болело. Так болело. Ибо все, что было между ними, ускользало сейчас, в это самое мгновение, словно тень. От безысходности хотелось кричать, орать дурниной.
Аня душу бы отдала за то, чтобы он поверил ее.
– Любимый… – прохрипела она, Маркус резко обернулся, в его глазах была пустота.
– Еще раз скажешь нечто подобное, и клянусь тебе, я вырву твой поганый язык! С этих пор ты будешь говорить, дышать только с моего позволения, поняла меня? Шаг в сторону, и я вышвырну тебя на помойку, с которой подобрал. Прекращай уже ныть, ты сама сделала свой выбор, променяв нашу жизнь на парочку оргазмов. И как я только раньше не замечал…
– Если ты не веришь мне, тогда зачем все это? Давай разведемся, – стоило ей это произнести, как щека вновь загорелась пламенем, глаза наполнились слезами, а он, схватив ее за горло, заорал:
– Развестись?! Даже не надейся, сучка! Думаешь, можно просто так наставить мне рога? Думаешь, можно из меня лоха делать, а потом просто развестись? Нет, тварь! Я превращу твою жизнь в ад, ты ответишь мне за все, ты заплатишь за каждое вранье! Я сделаю все, чтобы ты прокляла тот день, когда твоя мать – такая же подстилка, как и ты, – родила тебя! Хоть слово против и, будь уверена, я дам тебе пинка! В тот же миг вылетишь из жизни моего сына!
Аня смотрела на него так, будто видела впервые и все еще не могла поверить.
Неужели он посмеет так грязно мстить? Неужели он будет использовать сына, играть на ее материнских чувствах?
– Почему ты мне не веришь, почему ничего не хочешь слышать?! Разве я хоть раз дала тебе повод?– предприняла она последнюю попытку, захлебывалась слезами. – За что, Маркус?
– За то, что я любил тебя, мразь! – прошептал он ей почти в губы и сразу же оттолкнул ее. – Убирайся! Пошла вон!
Аня бежала по коридорам дома, не замечая ничего, слезы застилали глаза, боль рвала на ошметки. Хотелось умереть.