Сотворил Господь Адама,
И супругу вместе с ним.
Без порока, без изъяна,
Он сработал их, как мог
(может, и из обезьяны,
он же не гончар, а Бог).
Обсушил сперва немного,
Дух вдохнул Всевышний наш
И воскликнул: «Слава Богу!
Я закончил! Всё! Шабаш!»
И умаявшись работой
спать пошел к себе домой.
Потому зовут "субботой"
на Востоке день седьмой.
Отдохнув, поднявшись поздно,
в воплощение идей
занялся Творец серьезно
воспитанием людей.
То воруют понемногу
(фруктов для себя припас),
Ноль внимания на Бога.
С ними нужен глаз да глаз!
Рвали яблоки, и даже
Развели бардак в Раю
(Тут уж не до вернисажа,
У инфаркта на краю).
Только выгнал их из Рая,
Бог за это воровство,
Стали жить не признавая
Никого и ничего.
Чтоб отмыть от них планету,
Навести порядок чтоб,
Раз пути иного нету,
Бог устроил им потоп.
Но потом пошло не лучше:
Ной напился, Хам – хамил,
Бог ругал их матом с тучи,
Был и свет ему не мил.
Ведь хотелось, чтоб скорее
Вырос критик наконец…
А потом пошли Евреи.
Это был ваще звиздец!
То инцест, то непотребства,
то Содом, какой ни весть.
Нету сладу, нету средства
чтобы в разум их привесть!
Слов хороших недостойны
что Европа, что Восток.
Повели такие войны
Хоть топи их вновь чуток.
Ведь не воин, не политик,
не пророк и не артист.
Нужен был всего лишь критик,
скромный шляпных дел стилист
Люди всё испортят вечно
Не успеешь и моргнуть.
Бог умаялся, конечно,
И прилёг слегка вздремнуть.
То, что Богу две минутки
Человеку – сотни лет.
Бог поспал всего-то сутки
Встал, а моды этой нет.
Есть бейсболки, что-то вроде
Но не шляпы, ё-мое!
И любой эксперт по моде
скажет сразу: тьфу, старьё!
Новый век, и то и дело
Новых мод встаёт заря.
Шляпа просто устарела
Целый мир творил он зря!
Вот ведь что за невезенье,
растуды-т вас в бога-мать!
Видно новое творение
Нужно с завтра начинать
3.22 Проклятые (Каин и Авель)
Известно, у Адама
два сына родились,
Характером и в маму
и в папу удались.
Был вспыльчив Каин в маму,
а Авель весь в отца:
Спокойней и упрямей
не сыщешь молодца.
Извечно зависть, злоба
висят на нас грехом.
Был Каин хлеборобом,
а Авель пастухом
И вот в подарок Богу
что взяли от земли
Начатков понемногу
однажды принесли.
И что виной, не знаем,
(кто спорил, кто грубил?)
Вспылил на брата Каин,
и Авеля убил.
Кровь братская взывает,
лежит на нас печать,
И нам не позволяет,
то, что начнем – кончать.
Но мы такие, люди, -
что Еву, нашу мать…
Мы все равно не будем
страдать и горевать.
Урок неусвояем,
Нам мука – не беда.
Мы Бога огорчаем,
но все равно кончаем
(хотя и не всегда).
3.23 Ответственность
Выше крыши и неба выше
Некто в серой губой хламиде
Смотрит но ничего не слышит
Слушает но ничего не видит.
Бальзам бодяжит на Иван-чае
и крутит платету как монету.
И ни за что Он не отвечает.
Да кто же его призовет к ответу?
Ты видишь в нём идола или паяца.
Ведь это же сказки: ад, геенна…
Но знаешь – его тебе стоит бояться.
Он спросит когда-нибудь. Непременно.
Он спросит тебя по делам, не по вере,
как у съемщика домохозяин:
Зачем ты ломаешь окна и двери?
Зачем гадишь в доме. И где брат твой, Каин?
И поздно будет бежать к адвокату,
ссылаться на занятость, на проблемы.
Плачет Земля по убитому брату.
За всех убитых ответим все мы.
3.25 Праведный Ной
(О происходении радуги)
Наблюдал с небес Всевышний с дрожью
как внизу, поганя божий мир
род людской, венец творенья Божья,
Землю – сад преображал в сортир.
И явился Ною Бог в виденьи:
«Ты спасешься, так что ставь свечу.
Я пошлю на Землю наводненье,
прочих проучу и замочу.
Будут знать, как жрать без меры водку,
и святое поднимать на смех!
Вот тебе чертеж! Построишь лодку
с фирменным названием "Ковчег"
Ной устал, детей своих запарил:
заготовил пищу, семена,
и собрал зверей земных по паре
от зеленой мухи до слона.
Занял у одних, других ограбил,
сам с семейством всем в ковчег залез,
а потом раскрылись неба хляби
и потоки хлынули с небес.
И носило Ноеву лоханку,
меж водой и небом, вне эпох.
Мамонт вымер – он не снес болтанку,
Тигр саблезубый тигр тоже сдох.
Ной лишь отвернулся на минутку,
(бегемота разобрал понос)
дикий вепрь трахнул в трюме утку, -
так и появился утконос.
Больше полугода от начала,
а кругом вода, одна вода!
Представляете, какая вонь стояла
над ковчегом Ноевым тогда?!
Наконец, причалив к горным склонам,
Ной из лодки вынес чемодан,
вытащил бутылку самогона,
и упился тут же вдребадан.
Был он желтым и зеленым разом
от работы, вони и вина.
Красный нос, набит синяк под глазом…
Бог, взглянув, сказал: «Моя вина.
Больше пусть потоп не потревожит
род людской. Живи, как знаешь сам.
В подтвержденье – краски пьяной рожи
радугой взойдут на небеса".
И доныне над дугой земною
в небе за дождем идут вослед
семь цветов испитой рожи Ноя
как дорожный знак «Потопа нет!»
3.26 История праотца Авраама
Как-то в среду, ближе к ночи,
доедая бутерброд,
Бог сказал: «А, между прочим,
Не создать ли мне народ?
Чтоб вели себя примерно,
благодарность Мне храня,
чтобы Мне служили верно
и молились на Меня.
Свой народ – весьма неплохо,
и доступно по цене.
Лишь найду вначале лоха
чтобы был покорен Мне».
Глядь – Абраша варит кашу,
колупаясь в пальцах ног.
И сказал Господь: «Абраша!
Я тебе отныне Бог!
Что захочешь – все получишь,
хоть в рассрочку, хоть и без.
Стану я страховкой лучше
чем Госстрах или Собес.
Будешь сыт, здоров и весел.
И, прошу иметь в виду,–
Я большой народ из чресел
из твоих произведу.
В общем – хочешь жизни сладкой
и проведать дальних стран –
быстро сматывай манатки,
собирайся в Ханаан.
От Хермона до Ашдода
все во власть тебе отдам.
Будешь ты отец народа.
На иврите – Авраам».
Авраам не думал долго:
Кликнул скот, рабов и слуг,
взял жену (из чувства долга)
и отправился на юг.
Вот просторы, в самом деле!
Хоть разденься и пляши.
Можно гнать овец неделю,
и не встретишь ни души.
Что за рай для скотовода –
трав обилье, тишина.
От Хермона до Ашдода
заповедная страна.
И пока по всей округе
скот вчистую жрал траву,
Авраам шептал супруге:
– Уж теперь я заживу!
Бородищу нафиг сброю,
место видное найду,
дом с колонами построю,
и павлинов заведу.
Видел их, когда был малым
в царском доме как-то раз.
Сзади перья – опахалом,
и на каждом – Божий глаз.
Пусть пойду дорогой длинной,
пусть сойдет хоть сто потов.
Чтобы дом, и в нем павлины –
я и землю грызть готов.
То ли Бог напутал спьяна,
то ли сглазил кто со зла,
но на земли Ханаана
сушь великая пришла.
Солнце палит с небосвода,
блеют овцы, ждут беды.
От Хермона до Ашдода
нет травы и нет воды.
И, облизывая губы,
без воды который день,
Авраам ругался грубо:
– Эй, Всевышний! Что за хрень?!
Ты сорвал меня в дорогу,
в необжитые места.
Ну, так дай воды немного,
и прокорму для скота!
Эта сушь вредит здоровью.
так легко схватить недуг.
Может, хочешь жертву кровью?
Так прирежу пару слуг.
Я готов признать без спора,
что всему своя цена,
только овцы сдохнут скоро,
А потом и мне хана!
Сделай дождик поскорее,
иль открой источник вод.
Если Сара озвереет –
фиг получишь ты народ!
Из небес лазурной чаши
Раскатился Божий глас:
– Шо за кипишь? Ша, Абраша!
Не срослось на этот раз.
Позабудем все, что было.
Я подправлю тут бока.
Ты сходи в долину Нила.
Там подкормишься пока.
Авраам не стал чиниться.
Вновь шатер свернул в рулон,
и к египетской границе
через степь потопал он.
У границы, на базаре,
расспросив чего да как,
Авраам признался Саре:
–Знаешь, местный царь –м…чудак.
Тут забавная петрушка:
Фараон, чтоб он так жил,
помешался на старушках.
То есть он – геронтофил.
Может, дело тут в мужчинах,
или витаминов нет,
египтянки без причины
мрут, как мухи, в сорок лет.
А царек, по жизни, падкий
лишь на тех, кто сильно стар.
Ты-то, на восьмом десятке,
будешь просто «суперстар»
Даже выкуп платят близким,
вроде платы за разврат.
Так что ты уж, Сара, киска,
Говори что я твой брат.
Ты не юная девица,
в состояньи осознать –
с Фараоном породниться –
сразу влезть из грязи в знать.
Нынче здесь переночую,
завтра двинемся вперед.
И нутром, старушка, чую:
нам удача в руки прет!
Так оно и вышло вскоре.
По наивности смешной,
Фараон, себе на горе,
Сару взял в гарем женой.
И, хоть в силу простатита
Фараон не трогал жен,
Бог ругал его сердито,
По ночам, являясь в сон.
Помянув евонну маму,
Фараон, не тратя слов,
за обиду Аврааму
Дал коров, овец, ослов.
И, богатым став столь скоро,
Авраам не чуял ног:
Хорошо быть сутенером,
Если крыша – вышний Бог!
Такова уж доля наша.
И, не ведая стыда,
Фараонов зять Абраша
пас обильные стада.
Но по Божьей воле, вскоре
погуляв в Египте срок,
Через степи, горы, море,
гнал отары вдоль дорог.
У Суэцкого залива
перешел по морю вброд,
чтобы дальше жить счастливо,
и чтоб Богу дать народ.
От Хермона до Ашдода,
где лишь суслик пучит глаз,
Он с восхода до восхода
гнал стада десятки раз.
По натуре скотовода
был упрямым, как осел.
Ради продолженья рода
он двух жен себе завел.
Долго прожил он на свете,
верил Богу как простак.
У него родились дети:
Исмаильчик и Ицхак.
Воплощалась в жизнь затея.
Бог все видел наперед:
ведь от них пошли евреи
и арабов гордый род.
Это ль дамы сознавали,
иль характер был таков,
но друг-дружку ревновали.
Дело шло до кулачков.
В доме две сварливых бабы –
Хоть в Антарктику беги
(С этих самых пор арабы
и евреи – как враги)
Если Божии надежды
Оправдались целиком,
Сам Абраша, как и прежде,
оставался пастухом.
Пас овец и рыл колодцы,
чуть пожил – и был таков.
Не стесняясь напороться
Даже местных бил князьков.
Хоть в душе гордыни черти
поднимали вой порой,
Но в шатре до самой смерти
Так и прожил наш герой.
В смертный час, в степи целинной,
чуя жизненный финал,
Прошептать успел: «Павлины…»
А к чему – никто не знал.
Про мораль скажу в итоге:
Нет ее под небеси.
Встретишь Бога на дороге –
О павлинах не проси.
3.27 Баллада о воспитании
Что сказать про Авраама?
Всем евреям предок он.
Ловкий, хваткий и упрямый,
в вере стоек и силён.
В Бога верил он не даром,
ладно шли его дела
и его супруга Сарра
в девяносто родила.
Назван был сынок Ицхаком
Был пастух он, как отец
По холмам да буеракам
тоже пас стада овец.
В детстве перенёс тревогу
и обделался, пока
Авраам пытался Богу
в жертву принести сынка.
То была проверка Божья.
Но, отделавшись дерьмом.
Наш Ицхак с тех пор, похоже,
малость тронулся умом.
А пришла пора жениться
добрый папа (ну-и-ну!)
для сынка из-за границы
с понтом выписал жену.
С ней Ицхак и жил спокойно
до своих последних дней.
Родила супруга двойню.
Двух красавцев, двух парней.
Звали их Исав и Яша
Ор стоял – хоть утопись
Грудь сосали, ели кашу
и в пеленки как да пись.
Впрочем, сделаю признанье
(но не смейтесь, господа)
вечный спор о воспитаньи
нервы портил и тогда.
И, хоть разница в минутку
между двух сынков была,
мама младшего малютку
баловáла как могла.
И кормила сладкой кашкой,
нежно кутала в шелка…
А из старшего папашка
жестко делал мужика.
Так воспитывались дети.
И Исав рос удальцом:
волосатый, словно йети
и с обветренным лицом.
Коз гонял по бездорожью
и снабжал дичиной дом.
Но, за тупость носорожью,
позже зваться стал Эдом.
Сам Ицхак, с азартом к ночи
дичь печёную глодал,
и гордился, между прочим,
как сыночка воспитал.
А Иаков (просто Яша,
неженка для тех времён)
был избалован мамашей
но пронырлив и умён.
Как доносит нам преданье
это было, вместе с тем,
также противостоянье
воспитательных систем.
Если ум неразвит с детства
толку в том, что ты силён?
Эд (при мамином посредстве)
преимущество в наследстве
продал брату за бульйон.
Тут отвлёкся я немного.
Время шло вперёд, не вспять
и Ицхак собрался Богу
в руки душу передать.
Он сказал жене сурово:
– Подотри с усов соплю
и скорей зови старшо'го,
я его благословлю.
Добавляю поясненье:
Был для предков это факт,
что отца благословенье, -
как нотариальный акт.
Мать зовет любимца: Яша!
Что нам делать? Ой-вавой!
Чует сердце – твой папаша
сделает меня вдовой.
Брось печенья-развлеченья,
нам сейчас не до того.
Получи благословенье
вместо брата твоего.
Да прикрой живот овчиной!
Ицик слеп, как филин днём.
За косматость ценит сына,
видя мужественность в нём.
А Ицхак, того не зная,
лишь погладив грубый мех,
возгласил: "Благословляю!
Ты, мой сын, главнее всех!
И до самых до окраин,
от нагорий до долин
ты над братьями хозяин
и овечек властелин!
Тут Эдом приходит к папке.
А ему: "Большой привет!
Кто не спал – того и тапки!
Вы держитесь, денег нет.
И, доведен до кипенья
в руки Эдик взял дубьё:
–Я те дам "благословенье"!
Я те дам "твоё-моё"!
Может, кто заметит с ядом:
ни при чем здесь дикий нрав.
Сила есть – ума не надо.
Тот, кто с палкой – тот и прав.
И, узнав такое дело,
чтоб сберечь в семействе мир,
побежал Иаков смело
и в засаду сел… в сортир.
Но зовет его мамаша:
– Выходи скорей, герой!
Так ведь можно на параше
заработать геморрой!
Нужно времени немного
чтоб притих твой брат-баран.
Собирайся в путь дорогу
в гости к родичам Харран.
Ты же хваткий да пригожий,
привлечешь там молодёжь.
Заодно, по воле Божьей,
и жену себе найдёшь.
По холмам, средь трав и маков
(Сверху-месяца ломоть)
хитроумный шел Иаков
ибо так хотел Господь.
Мудрой Библии страницы
и о том содержат сказ,
как Иаков смог жениться
на двоих, притом за раз.
Как Иаков дрался с Богом,
как он родичей дурил,
и завел богатства много.
Кто их с братом примирил,
Все потом. И про страданья
и про двух сварливых жен…
Да, но спор о воспитаньи
так и не был завершен.
Мне же время закруглиться:
зря нудить не стану я.
Катит жизни колесница.
Как учить и как учиться
вам решать самим, друзья!
3.28 Праведный Ной (история Потопа)
Я обманывать не стану,
и готов сказать всерьез:
Наш Господь – такой гуманный -
совершенно Дед Мороз!
Он всегда хотел, как лучше, -
слава Богу – не тупой!
(А потоп – несчастный случай:
ангел-слесарь впал в запой)
Ведь Господь терпел немало -
люди – сволочи у нас,
и лишь раз резьбу сорвало.
Вот об этом мой рассказ.
Там, где нынче скалы голы,
пятьдесят веков назад
гомон птиц стоял веселый
и земля была как сад.
А в кипени яблонь белых
жили люди там и тут.
Это место -"Ям-а-мелах",
"Мертвым морем" назовут.
Средь садов, над самым "Ямом"
городок стоял Содом.
Лот,племянник Авраама,
там себе построил дом.
В почве были ли нитриты,
или воздух заражен
шел слушок, что садомиты
не хотели трахать жен.
Малый грех, по нашим меркам,
но, доносами ведом,
Бог с инспекторской проверкой
сам отправился в Содом.
Шел Господь, един в трех лицах,
ноги по пыли тянул.
По дороге подкрепиться
к Аврааму заглянул.
"Ах, Абраша, друг мой старый!
Как овечки? Как шатер?
Что твоя старушка Сара,
не родила до сих пор?
Ты ласкай ее немного
пред тем, как ночью спать,
и, глядишь, по слову Бога,
скоро папой сможешь стать.
Кстати, так скажу тебе я:
по заслугам урожай.
По природе будь хоть геем,
а супругу ублажай!
А в Содоме, слышал?, – свинство!-
положенье таково:
сексуальные меньшинства
составляют большинство.
Анонимки шлют мне шибко
до десятка штук на дню.
Если есть моя ошибка -
разберусь и устраню!
И вошел в Содом в двух лицах
Всей Вселенной Господин
(чтобы со счету не сбиться
дальше я пишу: "один")
В виде ангелочков пары
воплощенья красоты
(Божий дух, предвидя свару,
скромно спрятался в кусты).
Был Господь в хитоне белом,
вились волосы до плеч.
И лицом и стройным телом
даже камень мог привлечь.
Из ресниц пушистой тени
зрак Божественный косил.
Страж в воротах от смятенья
чуть язык не откусил.
Восхищенный шепот робко
разносился ветерком:
"Вот божественная попка!
Так и съел бы целиком!"
И уже кричит проказник,
спрятав нос под капюшон:
"Эй, у нас сегодня праздник!
ты, красавчик, приглашен!"
Покраснев от комплиментов,
в восхищении толпы
Автор Первоэлементов
к Лоту направлял стопы.
Встретил гостя Лот как нужно,
на шашлык овцу заклав.
Пал на город вечер южный,
вечер неги и забав.
Слух разнесен бабкой местной.
Знали все до темноты:
мол, у Лота гость чудесной,
несравненной красоты.
Туч пушистые кораллы
резал месяц, будто нож.
К дому Лота собиралась
золотая молодежь.
Удержу ни в чем не зная,
хамовита и пьяна…
Только где ж она иная,
хоть и в наши времена?
Забренчали арфы струны,
им поддакивал рожок,
и звучало в свете лунном:
"Выйди к нам скорей, дружок!"
Самый младший, явно меду
перепивший, заорал:
"Лот, представь гостей народу!
А не то – сожжем квартал!"
– Вы шуметь, ребята, бросьте,-
старый Лот запричитал, -
не будите лучше гостя,
он с дороги так устал!
Если так уж вам неймется,
погодите. Гость – каприз.
У меня для вас найдется
замечательный сюрприз.
Не орите, не шумите,
не валяйте дурака.
Дочерей моих возьмите!
Обе девственны пока.
Кто-то бросил черепицу.
Из толпы несется смех:
–Потому они девицы, что
страшны, как смертный грех.
Лучше нам мозги не пудри,
прекратим впустую спор.
Пусть твой гость намаслит кудри
да выходит к нам во двор.
Страсть достигла апогея
(Был красив и вправду Бог)
не оправдываю геев,
но простить их я бы мог.
И пускай они неправы,
повинуясь зову тел…
Впрочем, Бог такие нравы
им прощать не захотел.
То ли брызнув кислотою,
то ли вспышкой в мегаватт,
Он прищучил слепотою
всех, кто прав и виноват.
И сказал: "Ну все, паскуды!
Я сейчас порву вам пасть.
Лот, старик! Канай отсюда,
чтоб в раздачу не попасть!
И ушами тут не хлопай,
лишь семью бери с собой.
Щас я всем найду на …опу
офигенный болт с резьбой!
Хоть летающие блюдца
будут мимо вас лететь -
кто посмеет оглянуться
будет долго сожалеть!"
Лот бежал, отбив поклоны,
даже не надев сапог.
Видно, понял он по тону,
что сердит не в шутку Бог.
И, не зная в каре меру,
из-за этой ерунды
Бог пролил огонь и серу
на окрестные сады.
Без суда и приговора
(получилось так само)
и соседнюю Гоморру
заодно вогнал в дерьмо.
Лотова жена беспечно
оглянулась, и она
бессердечно и навечно
в соли столб обращена.
Подвожу черту рассказу:
в нем мораль -что тот кинжал.
Кто виновен – тот наказан.
Тот, кто праведник – сбежал.
Поделюсь своим сомненьем:
наломал Всевышний дров.
Как по мне – так ослепленье
тоже кара – будь здоров!
Ладно – геями без меры
был Всевышний раздражен
Но зачем огнем и серой
жег он их несчастных жен?
Пусть виновны жены эти:
потакали, мать итти.
Но за что сжигались дети,
те, что младше десяти?
Он решил -амбец народу?
Но губить Природу-мать?!
Лишь моральному уроду
так пристало поступать.
Впрочем, время благосклонно
смыло даже след тоски.
Там теперь в воде соленой
парят кости старички.
Демонстрируя единство,
вот уж много лет подряд
сексуальные меньшинства
дружно ходят на парад.
Все меняется, вестимо.
И, по правде говоря,
если стал Господь терпимей -
то Содом сгорел не зря!
3.29 Сказ о Моисее
РАЗМЫШЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
В битвах ли, в тиши библиотек,
в царских ли хоромах на пирушках
Много ли ты стоишь, человек,
если ты в руках Судьбы – игрушка?
У Судьбы беспечный, вздорный нрав,
И не внемлет ни мольбам ни матам.
От нее не спрячешься, удрав.
Не подкупишь кровью или златом.
Может слыть любимчиком любой:
полной чашей дом, веселье, счастье
но потом, обманутый судьбой,
все, что есть, утратит в одночасье.
А иного вознесет Судьба
из конюшни, или из сортира,
и посадит подлого раба,
чтобы правил с трона целым миром…
Бьемся ли, сдаемся без борьбы.
Счастья ждем – кто годы, кто минуты.
Крутит миром колесо Судьбы
судьбы перемешивая круто.
ПРОЛОГ. ЗА 4 ВЕКА ДО ИСХОДА
СТАРИК-СКАЗИТЕЛЬ:
Из калитки царского дворца
скороходы мчаться в храм Амона,
вызывают главного жреца:
странный сон приснился фараону.
Сын богов как будто нездоров,
на жену и слуг кричит со злостью:
«Семь коров съедают семь коров!
Семь колосьев съели семь колосьев!»
Фараон ложится на кровать,
снова просыпается со стоном…
Нет, не могут сон истолковать
мудрые служители Амона.
И зовут уже других жрецов,
и сидят гадатели уныло.
Видно мало стало мудрецов
на земле живительного Нила.
Шепчут фараону: Есть семит,
Ключник-раб известного вельможи.
На беду был честным и пригожим,
вот в темнице царской и сидит.
Раб с хозяйкой не пошел в кровать
та велела наказать злодея…
И умеет сны он толковать,
как когда-то древние халдеи.
И в темницу послан скороход,
и ведут раба к резному трону,
потому, что в горести народ,
если плохо спится фараону.
Фараон спросил: «Поможешь мне?
Странный сон про семь коров мне снится
жрут худые тучных в этом сне,
то же и с колосьями пшеницы.
Я слыхал, что ваш семитский бог
дарит ваших мудростью в достатке.
Ты молись, чтоб он тебе помог
снов моих быстрей найти разгадку.
Раб – парнишка, нет и двадцати,
(шепоток пошел средь дам: «Прекрасный»),
вежливо сказал царю: «Прости,
все во сне твоем предельно ясно.
Здесь премудрости великой нет.
Сон о том, что царству угрожает:
Ждут Египет семь голодных лет,
за семью годами урожая».
Фараон воскликнул: «Слава Ра!
Ты его подарок благосклонный!
Ты сегодня выйдешь со двора
с золотой печатью фараона!
Ты проник в таинственную суть
данных мне во сне священных знаков.
Как, по-вашему, скажи, тебя зовут?»
Раб сказал: «Иосиф бен Иаков»
РАЗМЫШЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Вот Иосиф, отпрыск пастуха
продан в рабство братьями родными.
Возлягло же бремя их греха
на народ оковами стальными:
Круг Судьбы закончит поворот
И, когда ярмо Египет сбросит,
в рабство обратится весь народ
как рабом когда-то стал Иосиф
Но потом, в борьбе с Судьбой самой
вольный дух родится у народа,
и сорвет он рабское ярмо,
вдалеке увидев свет свободы!
Вольный дух надежды и борьбы
что назло и бедам и потерям
говорит нам гордо: нет судьбы!
ЕСЛИ ТОЛЬКО МЫ В СЕБЯ ПОВЕРИМ!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
(В ЕГИПТЕ)
СОСЕДКА:
Что неймется Фараону?
Нас, евреев, словно лев,
он терзает беззаконно,
Как от крови захмелев!
Строим склады, два канала,
целый город под горой.
А ему все: «Мало! Мало!»,
А ему все: «Строй!» да «Строй»!
Он боится нас сильнее
ассирийцев и воров.
Запретил рожать евреям!
Сжить со свету нас готов!
Как у насмерть осужденных,
дикарей или зверей,
Приказал новорожденных
Отбирать у матерей!
Не к добру осели предки
В этих землях на века.
Тут как раз моя соседка
К ночи родила сынка.
Я не знаю, что бы было,
Но пришел ее отец
«Подари ребенка Нилу»
посоветовал, хитрец.
Мы в смоленую корзину
положили малыша
и следила мать за сыном,
тихо прячась в камышах
План у деда – гениальный!:
Ровно четверть дня спустя,
К царской заводи-купальне
волны вынесут дитя.
Египтяне суеверны,
Нил для них, – сама судьба.
Для ребенка – способ верный
Избежать судьбы раба.
Старый пень – а стрельнул метко!
Нынче слышно из дворца:
В фаворитах сын соседки,
Учат славно: на писца.
И, (такое лишь приснится!)
Слух идет между людьми:
Выезжают в колеснице
Он, с царевичем, одни!
Нам легка любая ноша,
Если сын всего достиг.
Мы зовем парнишку Моша*
(но, конечно, меж своих)
* – (ивр.,– Моше;, «взятый (спасённый) из воды»
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. НАКАНУНЕ
РАБ:
Говорил отец со вздохом:
«Так я прожил до седин…
Быть рабом не так уж плохо,
Если добрый господин.
Ты накормлен, и напоен.
Есть и крыша над тобой.
Будь же счастлив и спокоен.
И не спорь! Не спорь с судьбой!
Не жалей ни сил, ни пота,
Не гневись и не греши.
И хозяин за работу
Наградит от всей души.
Так, поверь, уже случалось:
лет четыреста тому
доля славная досталась
пра- пра- предку твоему.
Был рабом, но из бараков
вознесен за труд не зря.
Стал Иосиф бен Иаков
Управителем царя!.
Ну, Иосиф – случай редкий.
Но не верь наветам всем.
Славно жили наши предки
Много лет в земле Гесем.
Щедрых Гиксосов* правленье
оборвалось вдруг само.
Египтянам – избавленье,
нам же – рабское ярмо.
Хоть под дланью фараона
здесь, в Египте, все рабы.
Так что исполняй законы,
Не испытывай судьбы!
Разве будешь есть свободу?
Разве палка часто бьет?
Это Моша мутит воду,
жить спокойно не дает.
В молодых разброд он сеет,
и туда же – старики.
Как услышат Моисея,
собираются в кружки,
и, пока похлебка стынет,
чертят планы на столе,
как пройти через пустыню
к обетованной земле.
Как пойти на корм воронам!!!
Там ни пищи, ни воды.
Моша с братиком Ароном
Доведут нас до беды…
Делай свой урок с охотой,
Не воруй, не спорь, не плачь!
Раб – такая же работа
Как солдат, или палач…
Было душно мне под крышей.
Я не спорил – проку нет!
из барака тихо вышел,
и пошел встречать рассвет.
Там, где с неба солнца алость,
кровь роняла на поля,
где – то в далях нас заждалась
Та, заветная, земля.
Та земля, к которой вскоре,
пусть назло природе всей,
через степи, горы, море
поведет нас Моисей.
Пусть в дороге ждут невзгоды,
солнца жар и пыль столбом.
Пусть пройдут недели, годы!
НАДОЕЛО БЫТЬ РАБОМ!
*Гиксосы – племена кочевников-скотоводов,
захватившие власть в Нижнем Египте XVII в. до н. э
и изгнанные в 1550 г. до н. э.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. НАЧАЛО ПУТИ
ЖЕНЩИНА:
Муж сказал: "Послушай, Хана!
Бог позвал, и мы должны.
Как ни страшно, как ни странно,
Мы уходим из страны."
Муж сказал: «Иди к соседям,
Одолжи у них осла.
Мы с тобой в пустыню едем!»
Что же делать? Я пошла.
Мы из дома уходили
Все добро свое забрав.
Странно все происходило.
Муж мой был, конечно, прав!
На ослах и на повозках,
Или просто так, пешком,
Кто в парче, а кто в обносках
Шли в пустыню прямиком
Сотни, тысячи евреев!
Бесконечное число!
Как река, или скорее,
Как десяток рек текло!
Мы идем в чужие страны.
Страшно. Душно. Скот вопит.
Я себе сказала: «Хана,
Будет легче, ты терпи!
Я пройду сквозь муки эти.
Я сойду хоть в царство тьмы,
Если только наши дети
Станут лучше жить, чем мы»
Пыль стояла темной тучей
Густо, хоть пшеницу сей!
В ту страну, где будет лучше
Вел евреев Моисей.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.В ДОРОГЕ
СТАРИК-СКАЗИТЕЛЬ:
Рабство позади, а ныне,
пешим ходом ( все при нем),
Шли евреи по пустыне.
Ночь за ночью, день за днем.
И ругали Моисея
на привале у костра,
Что народ он не жалеет,
что прийти давно пора,
И зачем нужна свобода,
если нету очага,
и суровая природа
хуже злобного врага?
Но под утро, с новой силой
поднимались, снова шли,
Чтобы пусть хоть дети жили
на клочке своей земли.
Пусть сжигает солнца пламень,
старый плащ истёрт до дыр.
Впереди – песок и камень,
а за ними – новый мир!
На ноге мозоль кровавый,
и к утру слеза в золе…
Платят дорого за право
жить на собственной земле.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. В КОНЦЕ ДОРОГИ
МОЛОДОЙ ВОИН:
Солнца пламень плавил лица
И, распластана в пыли
Впереди легла граница
Обетованной земли.
Небеса слюдой блестели
и хрустели, как слюда.
Моисей лежал в постели
И не вел нас никуда
Солнце жгло. Часы тянулись.
Так, навытяжку, с утра
Мы стояли в карауле
У походного шатра.
Тот, кто нас позвал в дорогу,
Тот, кто нас от рабства спас,
Тот, кто лично видел Бога
К Богу уходил от нас.
От болезней и от боли,
От уже не важных дел.
Нет предела силе воли.
Но у тела есть предел.
Нам сказали: Моисею
не увидеть новый день.
Мне казалось, – я лысею,
я истаял. Я как тень.
Жег песок, как углей куча,
Пот спекался в щелях глаз.
Я в душе молил хоть тучу,
Не на день, хотя б на час.
Может, Бог меня услышал:
Громом грянуло в висок.
И с барханов, словно мыши,
Зашуршал, струясь, песок
Ветер поднял тучи пыли,
И завыл большой трубой.
Стрелы молний в землю били,
Будто шел смертельный бой.
Бог, казалось, очень злится.
Судный день! Конец Земли!
Сердце билось, словно птица,
и молитвы в рот не шли.
Вдруг улегся ветер шквальный,
Черных туч пропал и след,
И разнесся крик печальный:
Моисея больше нет!
Вождь, Пророк, любимец Бога
чьи заветы мы блюли
Так и умер, – у порога
обетованной земли.
ЭПИЛОГ
РАЗМЫШЛЕНИЕ МОЖЕТ И НЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Божее творение – Земля
Изумрудец в солнечной короне.
Человек – микроб, песчинка, тля
существует миг на этом фоне.
Тая льдинкой в сизой бездне лет
Эта незаметная песчинка -
человечек,– оставляет след.
Из следов рождается тропинка.
Вьется тропка между гор и рек,
С каждым шагом ширясь понемногу
И по ней шагает Человек,
чтобы сделать из тропы дорогу.
Пусть не всем дорогам суждено
уцелеть в пространствах неоглядных.
Время судит строго, и оно
беспристрастно, но и беспощадно.
Вспомним: Через слезы, кровь и пот
по пустыне, что печет, как домна,
Прочь из Дома рабства шел народ
беспокойный, непокорный, темный.
Несмотря на жажду, голод, зной,
Шел народ, пропахший горьким дымом
Как потоки вод с горы весной:
Вдохновенно и неудержимо.
И покуда светит солнца глаз
Сохранится в памяти народа
Та дорога, по которой нас
Моисей из рабства вел к свободе.
3.30 Самсон (байки с пересылки)
Про блатных и их борьбу с законом
писано в истории не раз.
В детстве я про силача Самсона
в Библии читал такой рассказ:
Представляешь странную картину
(сам смущен, не знаю как начать):
Мент – один (!) – приходит на малину
и давай братве права качать.
В Библии такой описан случай,
Только все как раз наоборот:
Был Самсон, блатной, из тех, что круче,
А менты, – соседний с ним народ.
Называли их филистимляне-
Сразу и филеры и менты,
С деловых они давили мани,
Разводили, брали на понты.
Вот с Филистимлянами по-свойски
Что-то там Самсон не поделил,
И метелил их, мочил геройски,
И, короче, беспредел творил.
Ничего поделать с ним не в силах,
Жизнь филистимлянам – как беда.
Но, как водиться, Самсона окрутила
Ихняя шалава Далида.
(Может быть она звалась ДалИла?
На такие давние дела
память, блин, уже совсем отбило,-
но она Самсона и сдала).
И его, как лоха, завалили,
ничего поделать он не смог.
Повязали, наголо побрили,
и на крытой стал тянуть он срок.
И потом, в конце, уже на зоне
Замочил ментов он тыщи три.
Вот и вся история Самсона.
Были ж средь блатных богатыри!
3.31 Самуил
Самуил, судья из Рамы,
с бородой седой по грудь,
из Евреев мудрый самый
в дальний двигается путь.
Грудь болит, спина заныла,
разгорается заря.
Раз просили Самуила,
даст евреям он царя.
На собрании народа
будет, к радости племен
похоронена свобода
прародительских времен.
Самуил ворчит сердито:
"Все сбывается само!
Не дождетесь жизни сытой!
Будет, будет вам ярмо!
Им не нужен свет ученья.
Сорок лет учил я зря.
Им ярмо как облегченье!
"Глас народа": "Дай царя!"…
Чтобы был силен, но скромен,
чтоб заветы Бога чтил…"
горек груз и труд огромен.
(Тяжко дышит Самуил).
"…Нужен царь, великий воин,
чтобы народ, как коз пасти…"
(Самуил обеспокоен:
ноют ноги, как дойти?!)
От Вирсавии до Дана,
от двенадцати колен,
будет избран без обмана,
всем другим властям взамен.
Самуилу путь указан,
слово Божие дано,
И Саул уже помазан
на царение давно.
Доля тяжкая пророка:
знать, что будет, – наперед,
Видеть близких смерть до срока,
вдовий плачь и плачь сирот…
Племена не чтут заветы,
верность Богу не в чести.
Отзовется кровью это.
Грозный враг уже в пути!
Самуил предвидит беды,
тяжко груз такой нести.
Что войска, бои, победы,
если души не спасти?!
Шел пророк от самой зорьки,
тяжело, как мех, дыша
Путь тяжел, когда так горько,
если так болит душа.
Ныли ноги, грудь сводило,
– нет от старости лекарств.
Время Судей уходило
Наступало время Царств.
3.32 Давид псалмопевец
На Израиль опустился вечер,
село солнце. Отдыхай, страна!
В царском доме ярко светят свечи,
чьей-то арфы бряцает струна.