Либерал

И полк сему возликовал.

Чуть позже унтер подозвал:

“ – Гордись, француз, тебя избрал.

В разведку, в ночь, до басурман

Вдвоём ползём. Сдай барабан.”

-–

Побирушки

У карты замер генерал.

Мой унтер отрапортовал:

“ – Готовы головы сложить

И ратну славу заслужить!”

Тянусь от этого в струну.

Раз на войну – то на войну.

Мы оба в рубищах. Стоим.

Купалов первый, я за ним.

До бровей грязью изваляли,

В таких солдат узрят едва-ли.

“ – Успех разведки – полвойны.

Проникнуть в жило сатаны.” -

И генерал своим перстом

Благословил Святым крестом.

…Всю ночь плелись и день крались.

О камни ноги подрались.

Нещадно солнце опалило.

Пенял на жаркое Ярило.

Татарский подлетел разъезд -

Степные волки диких мест.

Свирепство буйствует в глазах

Раскосых, спрятанных в космах.

На шеях бусы из ушей.

Почуял смрад от тех зверей.

Признали нас за побирушек,

По спинам всыпав колотушек.

Умчались, дико гогоча.

Заката тлилася свеча.

“ – Ну, рядовой, труби привал.

Чтоб не родился каннибал,

На харч спеши словить хрущей,

Ночь надвигается, ей-ей.

Сам за медком до диких пчёл.”

Вопрос в моих глазах прочёл.

“ – С молитвой толику забрать.

Малых негоже обижать.

Цела останется трутовка,

Но для сего нужна сноровка.

Козявок изучил натуру.

Помрёт ведь, коль ужалит сдуру.

Бесстыдство сильных – вот позор!

Кто запер совесть под запор,

Попал в расставленный капкан.

Кличи по имени, Иван.”

Я по привычке вскрикнул: “– Есть!”

Хотел вскочить, пришлось осесть…

Накрыла темень, как мешок.

Пахнул прохладный ветерок.

Так разогнал, что задышалось.

И мне не в шутку показалось,

На небо чудом воспарил.

И, удивившися, спросил:

“ – Так в этом смысл бытия?”

“ – Стезя трудна у муравья.

Ты веруешь? Ответь, Вольтер!”

“ – Для разума стоит барьер.

Молить, речей не нахожу.”

“ – Тогда послушай, что скажу.

Избави душу от лукавства

И отвори Иное Царство.”

“ – Но боязливость гонит в бездну.

Да неужели в ней исчезну?”

Стрелец и Лебедя Чертог -

Там бесконечности поток.

Вдруг крест на норде засверкал.

Я немо дух к Нему воззвал!

Прибиты трое над горой,

И я – избитый и босой.

Лохмотья жалкие на теле.

Да где же то на самом деле?

Упал, ожгло по голове,

Рыдал на выцветшей траве.

Рвалась бессмыслица мирская.

А Он, с Вершины наблюдая,

Престол Имперский сохранял.

И я судьбе покорно внял.

Здесь плоть та и закончит век.

И Он исчез, как тает снег…

Забрезжил алым горизонт

И озарился блеклой дымкой.

Захлопнул купол млечный зонт.

Серп растворился тонкой льдинкой.

Бредём… Светило занялось.

Степь зазвенела голосами.

За краем море разлилось.

Галера всплыла пред глазами.

Отсюда слышится, поют

Гребцы, по вере христиане.

Их беспощадно плетью жгут

И понукают басурмане.

“ Ох, судьба-судьбинушка,

Тяжкая кручинушка

Во кандальном звоне

У турчан в полоне.

Кровию измаялся.

Обо всём покаялся.

Нет сего дороже,

Не остави, Боже.

Подрастает сынушка,

Где цветет рябинушка.

Не сведет тропинушка

Больше нас, кровинушка.

Ах ты, доля-долюшка ,

Забрала неволюшка.

Мне могила морюшко,

Ох, то горе-горюшко.”

––

Башня Христа

Бултых, пернатая бесовка!

Вода вскипела, где плотва.

Мальков склевала крачка ловко,

Взметнулась ввысь и такова.

Благословенно Чёрно море.

Казист и плодороден Крым!

Окаменел маяк в дозоре,

Лишь горизонта синий дым.

Здесь прорастет любое семя,

Озирис целину вспахал.

Поймало бриз крылами племя,

И чайки кинулись за вал.

Что стены для таких созданий?

Свободной твари нет преград,

Неведом стыд и состраданье.

Качнулось солнце на закат.

От стаи клуша отделилась.

Когтями рыбу порвала,

В мерлон насиженный вцепилась.

Заклокотала: “ – Гла! Гла! Гла!”

Прозрачный призрак проявился:

“ – Эй, дура, прикуси язык.

Я тут за главного! Молился.

Угомони безбожный крик.

В былое время, дня осьмого

Услышал милость в месяц май.

Прославил Господа Святого.

Стяжал благословенный Рай.

Я башню с именем Христовым

Воздвигнул к гибели врагов.

Теперь служу твердыне словом,

Не жду в награду жемчугов.”

Маёвка снова прогалдела.

Сверкнул глазищами в неё.

“ – Ишь, прямо сверху углядела?

Сгублю, коль слушаю враньё!

Грядёт “зазывящу” кончина.

Суд над антихристом пришел.

Великая Екатерина

Вгоняет в горло рабства кол.

Вознагражу твои старанья.

Получишь ныне золотой.”

И чтоб исполнить то желанье,

Возвал слугу из кладовой.

“– Набиб, татарская зараза!

Куда опять он с глаз пропал?”

На полусогнутых из лаза.

Чумазый малый закивал:

“ – Часы промазывал, эфенди.

За маслом бегал, вновь идут.

Хороший рус. Дал много деньги.

Под башней порох. Бах! Взорвут!”

Отпрянул призрак, закрестился,

На камень пал, остекленел,

Завыл, взревел, под купол взвился

И на прислужника насел.

“ – Да, как же ты посмел, мерзавый,

Рубли серебряные взять.

Пусть сгинет люд в резне кровавой.

Святыне должно устоять.

Не допущу в броне изъяна.

Я рыцарь стрельни, вечный страж.

Набибка! Псина окаянна!

До ночи русских туркам сдашь!”

…Сплошной поток с зарёю льется.

Повозки мулы волокут.

Ишак нагруженный плетётся.

Солдаты мзду за то берут.

Фасоль, икра, арбузы, слива.

С мехами въехала арба.

Жадна, прожорлива, спесива,

О, Кафа – Крымская Орда!

Язык повсюду тарабарский.

Врата распахнутые вширь.

Купалов с тёмною повязкой -

Слепец. Я – будто поводырь.

Крупинки мы в кипящей каше.

Вот-вот её проглотит рот.

Судьба качается на чаше.

Итог фатален – эшафот.

Секира воздух разрубила,

Закрыв дорогу на базар.

Толпа давила и теснила.

В шальварах красных янычар:

“ – Куда собачье отродье!?”

“ – С незрячим ищем птицу Рух.

Просить до дома на гнездовье.

Хлебнули всяких заварух.

Тысячилетия в скитаньи.

От Мариаба нить легла.

Дано с намазом приказанье

Вернуть Арабского Орла.”

“ – Геройский подвиг восхищает,

Но если в сказках верна суть,

Слон между нами обитает.

Задача только не вспугнуть.”

“ – Вода прозрачная в сосуде,

А вылью в море – затемнит.

Когда молва гласит о чуде,

Аллах, как истина, молчит.”

“ – Всё верно, мудрые сабеи.

Добро пожаловать, хаджа!”

Мы растворились поскорее,

Скользнув по лезвию ножа.

Купалов пальцами вцепился,

Повлек по тайным закуткам.

Обильный улей изломился -

Помои, грязь, болезни, срам.

У подземелья арсенала

Раздался посвист и затих.

Пароль – преддверие финала:

“ – Отторженная возвратих.”

Возникла тень, спешим вприпрыжку.

До цели тонкий волосок.

Купалов рвёт с бочонка крышку,

Фитиль просмоленный зажёг.

Вдруг разом тень удесятерилась.

Ударом крепким сбило с ног.

В секунду всё переменилось.

А у виска взвели курок.

Захлопнулся капкан подвала.

Я громко крикнул: “ – Атансьон!”

Коснулась горла сталь кинжала.

Нас предал купленный шпион.

Тут Нечто за спиной Ивана

Захохотало, затряслось.

От страха взвизгнула охрана.

Я это видел! Довелось!

––

Игра со счастьем

Майор цедил меж губ мадеру,

Наполнив доверху бокал:

“ – Спасти и другом стать Вольтеру,

Такого счастья не искал!

Не зря познаний набирался.

Все Ваши книжицы прочёл.

Крамольных дум не убоялся,

Сии в величие возвёл.”

Сижу в халате на подушке,

На тканом дорогом ковре,

Случайно уцелев в ловушке.

Клинком саднеет боль в ребре.

Пишу пером письмо Дашковой:

“Мой дивный Ангел, свет очей!

Влача удел судьбы суровой,

Красивых не ищу речей.

В разведке нахлебался страха.

Мы отбивались, как могли.

Под вопли с именем Аллаха

Главу товарища снесли.

Бр-р-р, не забуду, как пилили.

Сгубили мудрое чело.

Коль Вы, читая, загрустили,

Забудем про мирское зло.

Уберегло от смерти чудо.

Пленил французский офицер.

Цел, невредим, держусь покуда.

И сообщаю то, мон шер.

Примите пылкое признанье.

Любовь в разлуке испытал.

Дышу надеждой на свиданье…”

Майор послание прервал:

“ – Для Вас специально, угощайтесь,

Сладчайший сахарный щербет.

И даме сердца обещайтесь.

Клянусь, увидит Ваш портрет!

Не первый год при арсенале.

В такой дыре, эх брат, служу.

Но всё же хочется в финале

Вернуться в милое Анжу.

Рабыни – к чёрту! Надоели!

В мечтах к француженке парю.

Селянку. Властную. При теле.

Такую бабу в грёзах зрю.

Татары низменный народец.

Средь этой глины нет людей.

К войне единственный подходец -

Угнать без чести лошадей.

Жадны, ленивы и лукавы.

Идут прогрессу вперекор.

Такие не приносят славы.

Зачем царице этот сор?”

Я от щербета поперхнулся.

Самодовольный взгляд поймал.

Рукой к чернилам потянулся

И окончанье дописал:

“ …Как перед Львицей оправдаться?

Приказ не выполнил. Провал!

Склады должны были взорваться

И наступленью дать сигнал.

Забиты порохом подвалы,

Там ядер пушечных запас.

Ох, сколь бы ни были удалы,

При штурме Наши сгинут враз.

Спаситель до мигрени душный.

Глупец залился соловьем.

Примите поцелуй воздушный.”

И лист притиснул сургучом.

“ – Ах, милый друг, не оскорбляйтесь.

Для басурман Вы мой трофей.

Визит намечен, снаряжайтесь.

Нас хочет видеть сам Гирей.

А по секрету, между нами,

Готовлю дерзостный побег.

Угоним бриг. Под парусами

До дома, где изменим век.

Нет в Свете большего изъяна,

Держать в неведеньи людей.

Казним версальского тирана.

Мир расцветёт без королей!”

…Фонтана струи распустились,

Раскрыли влаги лепестки

И в брызги мелкие разбились

На щеки хана и виски.

В глаза мои проник с участьем,

Злодей сумел в них различить,

Как я играю своим счастьем,

Пытаясь сызмальства ловчить.

Мартышка рожицу скривила,

Гирея лобызнув в засос.

Мне стало горько и постыло,

Услышать в лоб прямой вопрос.

“ – Хотите в роскоши купаться?

Откройте тайное, Вольтер.”

“ – Желаний можно не смущаться,

Давая вольности пример.

Сознаюсь, о деньгах страдаю.

Одно лишь маленькое “но”.

Что за дублоны покупаю,

По крови кесарям дано.

Среди плебеев каждый мечет

В гарем султанский хищный взгляд.

Но похоть бедность не излечит,

Не обезвредит плотский яд.

Несет нотариус обломки

Творца, поэта-мудреца,

Запутавшись в головоломке,

Где всё приходит от отца.

Дает богатство превосходство.

На справедливость всем начхать.

Приятней взять такое свойство,

Чем жалость ближних вызывать.”

“ – А где же подвиг вдохновенья?

Слечь в гроб со златом – ваша суть.”

Мартышку с целью наставленья

Хан щелкнул по носу чуть-чуть:

“ – Все поменяются ролями,

Причиной став для тяжких бед.

Коль возомнятся королями

Распутник и недопоэт.”

“ – В Императиве ось основы.

А божий промысел – брехня.

Сорвем неравенства оковы!” -

Майор вступился за меня.

Гирей надменно усмехнулся.

Ножом вспорол тугой мешок.

Вояка вдвое перегнулся,

Считая золото у ног.

“ – Здесь состоянье, уверяю!” -

Корыстно рявкнул солдафон.

“– Сыграть немедля предлагаю.

Трофей поставите на кон.”

В стакане зары загремели.

Майора первого черёд.

Швырнул. Подпрыгнув, подлетели…

Крушенье чую наперёд.

Вточь. Сущий мизер! Хан метает.

Злой рок, увы, не изменить.

Судьба в железы одевает.

Смогу ли я в неволе жить?

Гирей прочёл моё смятенье,

Наставив вновь орлиный глаз:

“ – Развеем лишнии сомненья.”

И в перстне вывернул алмаз.

“ – Даю на выбор. Ваше право.

В рабы или сойти во Ад.”

В ячейке горькая отрава.

Я, не прельщаясь, выбрал яд.

––