Либерал

I часть "Милый друг"
1770 год. Тайны Старого Фрица

Какая липкая жара.

Задворки! Пруссия! Дыра!

Цикад до звона хор орёт.

Гнедой копытом искру бьёт.

Ночь. Крик встревоженной совы.

Да душный запах от травы.

Невдалеке видна во мгле

Стена с зубцами на скале.

Сюда фортуна привела.

Я прыгнул на земь из седла.

Камней громоздких складный ряд.

Навстречу выступил солдат:

“ – Вольтер, мой милый друг, изволь.”

“ – Великий Фридрих! Мой Король!”

Хотел отдать ему поклон.

Но жестом не дозволил Он:

“ – Пожалуй в замок родовой.

Лишь здесь могу быть сам собой.”

Мы перешли за мост, за ров:

“ – С тобою будем без чинов.

Зови, как равный – старый Фриц.”

Под башней с язвами бойниц

Из ниши факел подобрал

И, подсветив, повлёк на вал.

До крепости. И в коридор.

Искра затлела. Мушкетер

Приник, прицелился. Хлопок!

Дым аж под самый потолок!

И загремела канонада.

Который день уже осада.

Бой за воротами кипит.

Знамена плещут, горн трубит!

Я растерялся, сделал шаг.

Виденье сгинуло во мрак,

В пучину бесконечных лет.

Мушкет прижав, белел скелет.

Скользил по галерее свет.

“ – Скажи мне. Правда, Бога нет?”

“ – Сир, нет Его! Но сей обман,

Полезен для царей и стран.

Коль челядь мелкая прознает,

Ножи достанет, покромсает.

Нас спящих слуги станут резать.

Нельзя народу это ведать.

И Женам то излишне знать.

Зачем же космосом пугать?”

“ – Всё верно” – молвил Старый Фриц.

Подвалом ветхим, вдоль темниц -

Вглубь. Лестницею винтовой,

Касаясь свода головой.

Ступенями наверх поднялись.

Там цефеиды излучались,

Мерцали млечные огни.

“ – Где Ваша свита?” – “ Мы одни.”

На ухо тихо прошептал:

“ – Двух полковых флейтистов взял.

Умеют делать тру-ля-ля

На нижней дудке Короля.

Тебе довериться решил…”

Я молча следом поспешил.

Он отпер залу без окон.

Рядами банки с трёх сторон.

Дощатый стол, такой же стул.

Мне Фридрих на него кивнул.

Присел. Ослушаться не смел.

Что было в склянках разглядел.

Уродцы в спирт погружены.

Черты стеклом искажены.

“ – Мой старый Фриц… Я поражён!”

Над тумбою склонился Он:

“ – На днях известье поутру

Случайно про мою сестру.

В Руси, которая теперь.”

Тут Фриц толкнул за тумбой дверь

И банку с органом достал.

К свече придвинул, подозвал:

“ – Вот сердце мужа той Зазнобы.

К Ней лично не питаю злобы.

Убийца мне его продал.

Я уяснил такой финал.

Не быть гомункулу Царём!

Смотри. Оно стучало в нём.

Принц сердце карлика носил,

И этим подданных бесил.

Примкни к устройству Левенгука.”

“ – У глаза резво вьется штука!”

“ – Антерозоид пред трубой.

Я был благословлён судьбой,

Увидел, сбросил живчик кожу!

В нём страха нет, его умножу.

Под кожей обличился Зверь.”

“– Я понимаю Вас теперь.

Способны наплодить солдат,

Врагам из замка ставя мат.”

Король метнулся со слезами

На покрывало с черепами.

Под покрывалом крышка гроба.

Взрыдала царская особа:

“– Со мной отец – Король солдат.

Для чужеродных – Супостат.

Родная кровь – судьбы урок!

Он был ко мне всегда жесток.

О юность… Поиски. Мечтал…

Я – несомненный либерал.

Вкусил свободы аромат

От корня греческих услад

С высоким статным лейтенантом.

Он был красавцем и талантом.

И с ним бежал через Ла-Манш.

Настиг отец, суров реванш.

Блондинчик-друг, любовник мой

За то расстался с головой.

Отец дерзнул двоих казнить.

Но Королей не мог дразнить.

Европы разразился гнев.

Перед Волками дрогнул Лев.

Кронпринцу это жизнь спасло.

Я не храню к Вильгельму зло.

Когда твои читал труды,

Познал: в свободе нет беды.

В Россию с этим поезжай.

Посей зерно в дикарский край.

Шпионы есть в большом достатке.

Ты для меня в ином порядке.

Всех принимает Русский Трон.

Там будешь златом окружён.

Большое сердце у Царицы.

Ты должен в нем душой внедриться!

И пожирать вокруг пространство,

Посеяв жажду Вольтерьянства.”

––

Королевская охота

Без счета лет, в дугу согнуло.

Беззубый рот, колючий взгляд.

Звезда таинственно мигнула.

Лягушки квакают, галдят.

Чертовка знаком в топи тянет,

Творя губами ворожбу:

“.– Что с Речью Посполитой станет?

Узнать велю Её судьбу.

Король Станислав ищет чудо?”

Шум крыльев, ворон на клюке.

“– Он вещий, проводник оттуда…”

Луна колышется в реке.

“– Нагнись и ворону желанье

Тихонько на ухо шепни.

Прочту из-за черты посланье.”

Дурман накрыл, ожили пни.

Король исполнил. Ворон взвился,

Растаял в воздухе, пропал.

В тяжелых тучах появился

И на плечо к нему упал.

Прокаркал, темечка коснулся

Смолённым, взмахнутым крылом.

Владыка Польский содрогнулся.

И, побледнев, поник челом.

“– Остатний Ты. Речь Посполиту

Разделят Запад и Восток.

Но ежли Дама будет бита,

То переменится и Рок.”

“ – Она виновница позора?”

“ – Царицу можно превозмочь.”

“ – Что должен после уговора?”

“ – Сумей безбожника сволочь

В нору на гать, а там…” – смеётся.

“ – А Ворон, что в подачу ждёт?”

“ – Он за тобою понесётся,

Что облюбует, заберёт…”

Октябрь листвою полыхает

В закате хладного костра.

Каретный поезд громыхает.

“ – Хай!” – понукают кучера.

По Польше, в Питер и к Самаре.

На Волгу земли заселять.

Струна притихла на гитаре.

Дитя укладывает мать.

Коробки, скарб. Скрипят, трясутся.

Эх, столбовой разбитый тракт!

К зиме возможно доберутся.

Возможно… Но совсем не факт.

В купе по люксу пассажиры

До Петербурга по делам.

На них богатые мундиры.

Владелец банка лично сам:

“ – Призвала Русская Царица.”

Считает прибыль, щурит глаз.

Всего один, и тот косится,

А во втором торчит алмаз.

Его попутчик дремлет сладко.

Так это ж я – миссионер!

Агент особого порядка.

Инкогнито. Же сви Вольтер.

Прервался сон, исчезла греза.

В оконце шторку приподнял.

Луч солнца прыгнул внутрь дормеза.

Бриллиант в глазнице засиял.

И, подытожив, что умножит,

Банкир качнулся чуть вперед:

“ – Мой Милый Друг, Вас не тревожит

Лихой народ? А вдруг налёт?”

“ – Тьфу-тьфу! С обозом охраненье,

Хотя отряд досадно мал.

Не уповая на везенье,

С собой пистолей пару взял.”

Вдруг рог ревёт, спешит охота.

“ – Ату!” – под топот, свист и лай.

Пропала сладкая зевота.

Я передвинулся на край.

“ – Мой, Милый Друг, Вы не боитесь?”

“ – А Вы охотник?” – “Что Вы, нет.”

“ – Тогда покуда притаитесь.”

Банкир примолк, приняв совет.

Камзолы, перья и плюмажи.

Во всю загонщики трещат.

Остановили экипажи.

И стали всех рубить подряд.

От залпа стража первой пала.

Резня, безжалостный разбой.

Жена над мужем зарыдала.

Тут я скомандовал: – “За мной!”

Пинком с размаха дверцу вышиб.

Теперь до чащи напролом.

Банкир надсадно в спину дышит,

Хватая жадно воздух ртом.

Удар, и череп раскрошился.

Глаз покатился по траве.

Попутчик замертво свалился.

Не сообщить о том вдове.

Я взвел курок, злодей на мушке.

Но благородство уловил

И растерялся в заварушке.

Тут он меня и оглушил.

Тускнеет рыжая природа.

Тумана стелет пелена.

Слетает ворон с небосвода,

Где леса мрачная стена.

Где на земле багряно-красной

Убитых тел густой завал.

В траве блистает глаз алмазный.

Добычу ворон увидал,

Схватил и тут же ввысь поднялся.

Растаял вечер, тишь да гладь.

Из облак дождик мелкий взялся.

И по листве давай стучать…

––

Ценный трофей

Торосы. Гиблая округа,

Застывший город под луной.

Пронзает жалом, злится вьюга.

Гоняет вихри над Невой.

“И кто я? Как здесь очутился?”

Когтистый ветер о гранит.

Собачий холод в спину впился.

Камзол для осени пошит.

Скорей под кров отогреваться.

Замерзнуть – горестный конец.

В окошко принялся стучаться.

Закрыт из мрамора дворец.

Щеколда лязгнула, упала.

В проеме показался свет.

Душа от радости вскричала

Под шум, въезжающих, карет.

“ – Где Август?” – “Крепко почивает.”

“ – Час пробил!” Тиун пропустил.

Все в масках, сталь в руках сверкает.

Я тенью следом поспешил.

Меня никто не замечает,

Не отражают зеркала.

Камин уютно полыхает

У кабинетного стола.

До спальни, двери нараспашку.

На ложе Он на склоне лет.

Узнал в морщинах старикашку,

В кого я целил пистолет.

Замялась шайка на пороге:

“ – Не будем медлить. Приступай.”

Дрожат у камергера ноги.

“– Что ждёшь? Души Его. Давай!”

“– Вельможны паны, не посмею…”

“ – Сумеешь, коли хочешь жить”.

Решился. Сжал захватом шею,

Подушкой силясь удавить.

И задавил. Затихло тело.

Поднялся бледный камергер.

“– Изменник получил за дело!” -

С презреньем фыркнул офицер.

“ – Речь Посполиту растранжирил.

Пёс! Неудачник! Конформист!” -

Второй во гневе дерзко кинул.

Я трясся в ужасе, как лист,

И отшатнулся. Половица

Стон издала под каблуком.

В упор таращится убийца.

Ткнул штору офицер клинком.

“– Нет никого!” И в ножны шашка.

Считает деньги камергер.

В поту измоклая рубашка.

Узнал себя – же сви Вольтер.

Всё вспомнил, вскрикнул и очнулся.

Шёлк, бархат, кожа, вензеля.

И Он. Ко мне едва нагнулся:

" – Чуть не убили Короля!"

“ – Почуял сердцем Благородство,

Не надавил в пылу курок.

Пальнуть с трёх метров в Превосходство?

Сберёг Господь и тем жесток!”

“– Так ты – Святоша, мой приятель?”

“ – Ошиблись, сир! Не буду врать.

Кабы не жил в умах Создатель,

Его бы нам пришлось создать.

Но Вы падёте, Сир, не скрою,

От рук наёмников, убийц.

Так предначертано судьбою.

Не разглядел в виденьи лиц."

Тут Он спросил: – “Ты предсказатель?

Кого мне случай в лапы дал?”

“ – В пути инкогнито, писатель.

Для Вас Вольтер. – Я чуть привстал -

Мои попутчики и слуги?”

“ – Мертвы. Лишь ты один живой.”

Я съежился, и лик старухи

Возник с кровавою косой.

“ – Ужель причина от страданья?

Король несчастен? Угадал?”

“ – Охота – царское гулянье! -

И Он завыл, запричитал -

Тревожит часто сновиденье

О том, что присные друзья

Корону пилят в исступленьи.

И то, как призрак, зрею я.”

“– Увы, житьё Царей печально…

Вся середина ерунда.

Смешно начало, смерть фатальна.

Власть без насилья не тверда.

Великим станет тот Правитель,

Кто осчастливит свой народ.

Кто укрепит свою обитель,

К чужим отправившись в поход.

Воспет Он будет в поколеньях.

Освободитель – не тиран.

Без моря крови в достиженьях,

Как Просветитель сотен стран.

Войска под марши в бой шагают.

Они врагу лишь на зубок.

Где батальоны проиграют,

Способен справиться стрелок.”

“ – Дошла молва – ты знаменитый.

Не всяк властитель так велик.

Сей картой Дама будет бита! -

Король в мечтах затих на миг -

Щажу за ум и за отвагу!

Верней иначе поступить.

Вложить в твои идеи шпагу,

И тем отмщенье совершить!”

Зашёлся в хохоте Владыка.

Захлопал, гикнул, пир воззвал:

" – Подать вина! Звени музыка!

Устрою в честь Вольтера бал!"

––