Сказка о справедливости

– Неужели, все представляли меня по-разному?

– Да, это так, – видели, но не осознавали этого, – мы были уверены, что все видим одно и то же, – хором признались велфы.

– После того, как ты выкрикнул магическое заклинание и закрыл глаза, сперва ничего не произошло, потом ты растворился в тумане, – тревожно пропела Леяль.

– Тумане Тихого Облака, – пробормотал Тибальд.

– Да, – похоже на него, – прошептала Леяль – она знала о Тихом Облаке. – Мы пытались помочь тебе, и вот, превращение произошло. Похоже, в тебе запечатлелись все черты, что представлялись нам.

Тибальд задумался. Велфы видят истинную сущность, как признавалась Леяль, но тогда какова она, его истинная сущность? Путешественник? Ученый? Принц? Рыцарь? Испуганный ребенок? Или всего понемножку? Неожиданно, в воздухе запахло фиалкой.

– Ты хочешь остаться в костюме звездочета или подобрать тебе что-то более походящее? – деловито спросила Фития.

– А как вы думаете?

– Полетели в чудесток формы, – предложила Леяль, – там и решим.

– А что такое чудесток? И что это за чудесток формы?

Вот я тебе и покажу, – весело отозвалась Леяль, а до Тибальда донеслась задорная песенка на саксофоне.

Легко взмахнув крыльями, путешественник, а мы его отныне будем называть так, ведь надо же его как-то называть, и волшебная фея взлетели в перламутрово-голубое небо, а Товенар, Фития и Шеньято остались поджидать новоприбывших, ведь они буквально могли взяться из ниоткуда: упасть с неба, выползти из-под земли, вылезти из цветка, вынырнуть из озера, и, наконец, просто войти через Хрустальные Ворота.

Глава вторая, в которой наш герой знакомится с царством фантазии

Тибальд поднимался все выше и выше в струях воздуха. Его охватило изумительное чувство! Представьте, гном, который летал только в самых смелых снах, вдруг превратился в прекрасного парящего велфа. Он упивался полетом, вдыхая аромат воздуха, всем своим существом растворяясь в окружающем пространстве.

Тибальд взмывал вверх и, затем сложив крылья, устремлялся вниз. Он раскрывал крылья и планировал в вышине. Он кружил в воздухе сверху вниз и параллельно земле. Хоть с земли небо и казалось усыпанным велфами, в воздухе все было иначе: натолкнуться на кого-либо или что-либо было невозможно, ведь если путешественник приближался на небезопасное расстояние к другому велфу или дворцу, пространство между ними становилось больше, чтобы исключить столкновение, а если он приближался к земле, и его скорость грозила катастрофой, слабый толчок ветра тормозил разогнавшегося путешественника и мягко подбрасывал его вверх. Кроме того, велф не чувствовал головокружения – мягкий аромат, висящий в воздухе, лечил его. Длинноносые туфли звездочета давно слетели с ног Тибальда, и легкий ветерок обдувал его босые ноги.

Мало-помалу, первое упоение полетом прошло, и Тибальд взглянул вниз. Насколько хватало глаз, внизу простиралось море волшебных цветов всех красок и оттенков. От цветов поднималось удивительное, но, вместе с тем, почти незаметное благоухание. Все лучшие запахи слились в один невероятный аромат, аромат не сильный, но нежный, опьяняющий и как будто просящий вдыхать его еще и еще! А может быть, Тибальд, сменив свой облик, сменил и органы чувств на гораздо более возвышенные и утонченные? Цветы складывались в неповторимые узоры, чередующиеся друг с другом. Вот, какой-то странник плывет в лодке, а за ним струится вода. А вот, неведомый стражник охраняет ворота в замок, но перед ним выстроился целый лес пик. Вот канатоходец медленно движется по струне, тонкой как нитка, а под ним – глубокое и узкое ущелье. А вот красавица любуется собой в зеркале, расчесывая косы. И еще много, много узоров, переходящих друг в друга, выливающихся друг из друга. Странно, но путешественника не утомляли эти постоянно меняющиеся рисунки – он не мог оторвать глаз от земли.

Тибальда окружали замки – почти все они были похоже на цветы или растения. Представьте себе гигантское цветы, повернувшие свои головки в сторону солнца и отражающие его свет. Представили? Вот так или приблизительно так выглядели цветочные замки. Цветы были разными: ромашки, незабудки, гвоздики, колокольчики, и цвет они отражали по-разному: некоторые искрились, некоторые золотились, некоторые слабо мерцали. Входы в эти замки обычно находились у подножия цветов, но в них можно было влететь и через листья, и, как в одном замке в виде розы, через иголки. Кроме того, замки, похоже, отражали настроение хозяев: некоторые цветы гордо устремлялись к солнцу, некоторые, скромно наклонили головку, а некоторые – немного пожелтели, как будто подвяли.

– Невозможно всегда быть веселым и радостным, – ведь от радости и веселья тоже устаешь, – решил про себя наш путешественник. Впрочем, грустных цветов было очень мало. Скажем, Тибальд, пролетая мимо одной подвядшей бегонии, заметил, что она порозовела и распустилась прямо на глазах.

Внезапно поляны цветов сменились лесом, в тысячи раз прекрасней лесов Форстии. Небо тоже приобрело зеленоватый прохладный оттенок. Запахи тысяч деревьев смешались в воздухе. Это были хвойные запахи, запахи лиственных деревьев и еще другие, совсем незнакомые Тибальду, но не менее восхитительные.

Земля была похожа на зеленое море, впрочем, сказать «зеленое» будет не совсем верно. Темно-зеленые чащобы сменялись светлыми озерами. Зеленое море пересекали сосуды и артерии рек, и по нему часто проходили волны, как волны в океане. Гармония царила везде, где пролетал Тибальд. Когда внизу он видел поляны и цветы и вдыхал пьянящую пыльцу растений, то замки, порхающие вокруг него, напоминали гигантские растения. А когда он пролетал над лесами, то замки чаще всего походили на гигантские деревья, уходящие корнями глубоко под землю, а кронами рвущиеся вверх, к солнцу, и достигающие его. Здесь были и грузные ниязы, и изящные дубели, и высоченный сосквойи, и раскидистые яблошни, и дубы, и ели, и каштаны. Были замки, напоминающие крылатов (Тибальд оглядел один такой замок и решил, что автор никогда не был знаком с настоящими крылатами, и, если будет время, наш герой поможет велфу, живущему в этом замке, довести его до совершенства). Были замки, похожие на закупоренные норы медвянников, были замки-чародеи и замки-пискуны, а еще, иногда замки объединялись в сценки из жизни – так, например, наш путешественник обнаружил несколько ниязов, вышедших на прогулку, и состязание магов в магильне. Странно, но несмотря на то, что все небо, казалось, было закрыто кронами деревьев, оно оставалось таким же кристально чистым, как если бы деревьев и не было вовсе.       Действительность превосходила все, даже самые смелые мечты Тибальда! Вокруг него высились дворцы, прекрасные дворцы, дворцы, достойные фей, ангелов и принцев. Невероятные замки двигались, вычерчивая фигуры, неописуемой красоты.

Ошеломленный Тибальд взглянул на Леяль, летящую рядом с ним. Только сейчас он обратил внимание на то, что фея все время комментировала их путешествие.

– Итак, сейчас мы пролетаем над Маленькими Полянами! – пропела она.

И действительно, тут и там замелькали прогалины в до того сплошном лесном ковре.

– Леяль, скажи мне, а как велик Фэйри-Град?

– Ну, наконец-то ты очнулся! Я все рассказывала и поясняла, но, вообще-то, не надеялась до тебя достучаться – помню, я тоже, когда впервые взлетела, долго не отзывалась ни на что. Ты еще молодец: быстро в себя пришел! Так о чем ты спрашивал? О величине Фэйри-Града! Ну, скажем так, снаружи он кажется каплей росы, плавающей в воздухе посреди пустыни. А для велфов он огромен: настолько огромен, насколько хватает глаз! На самом деле, я даже не знаю, конечен ли или бесконечен Фэйри-Град! Но в целом, кризис перенаселения нам не грозит, – сказала она голосом противной наставницы Тибальда – маленькие гномы за глаза ее называли настоятельницей, хотя, что такое настоятельница, никто не знал, – которая обучала их, когда они еще были полуоблачками и только начинали что-либо понимать.

– А что такое: «кризис перенаселения»?

Леяль рассмеялась.

– Мы, велфы, переняли много слов из языка наших предков – этот язык называется человеческим. Признаться, он сильно не гармонирует с велфийским. А вот и еще одно слово из старо- человеческого – «гармонирует». Многие велфы пытаются очистить велфийский язык от наслоений из других языков. Но ты постарайся припомнить, может и сообразишь!

– Как же я могу сообразить, если я никогда таких слов не слышал.

– А некоторые все же вспоминают. Так вот, кризис перенаселения – это когда очень много созданий живет в крошечной комнатке, и им тесно, плохо и еды не хватает.

Но Тибальд уже не слушал. Ему вдруг стало ужасно холодно. Вокруг закружились снежинки. Он и не заметил, как волшебные поляны сменились огромным морем. По морю плавали хрустальные льдины – Леяль пояснила, что эти льдины назывались айсбергами. Воздух, как будто вытканный из белоснежных многогранников, искрился и сверкал.

Через несколько минут море внизу потемнело, и подул пронизывающий ветер, крутящий, швыряющий и топящий льдины, как маленькие игрушки. А среди айсбергов сновал маленький парусник, ловко огибающий их, взбирающийся на гребни гигантских волн и стремглав падающий в пропасть. Наконец наигравшись с бушующей стихией, парусник взлетел в кристально темное небо и застыл в вышине.

Только сейчас Тибальд разглядел, что небо заполнили айсберги, похожие на многогранники, корабли, маленькие парусники, огромные снежинки, снежки и снежные горы.

– Все, что ты видишь – дворцы Снежного Чудестока, – пропела Леяль, заставив Тибальда вздрогнуть от неожиданности.

Потрясенный путешественник не мог произнести ни слова – ему их просто не хватало.

А Леяль продолжала:

– Все велфы – чем-то очень особенны. Такие, как Фития, любят цветы, ароматы и лето, ведь они находят красоту даже в самых мрачных подземельях.

– Как, например, Дорфия, – добавил Тибальд.

– Поверь мне, есть места и похуже. Но цветочные велфы не только любят красоту, они могут превращать мрак – в свет, а унылую равнину – в цветущий сад. Ты ведь не думаешь, что Цветочный Чудесток возник сам по себе, его сделали или, вернее, выстроили, цветочные велфы, а остальные помогали им. А в Лесном Чудестоке живут велфы, которым по душе уединение, тишина и спокойствие, которые любят животных и вечерние прогулки. И не только живут – лесной чудесток, как почти все другие чудестоки, постоянно строится и преобразуется.

– А что со Снежным Чудестоком, – спросил Тибальд.

– Как ты думаешь: бывает ли зима в Фэйри-Граде?

– Конечно бывает…, впрочем, сейчас я уже ни в чем не уверен.

– Бывает, но не везде. Цветочные велфы прогнали зиму из своего чудестока, а снежные велфы – прогнали лето из своего. Вообще, снежные велфы – одни из самых тихих и неразговорчивых жителей Фэйри-Града, зато им необходимо постоянно преодолевать трудности – будь то метели или снежные обвалы, морозы или бури. Снежный чудесток, хоть и называется снежным, но, одновременно, и морской.

Леяль поглядела на озябшего Тибальда, рассмеялась (наш путешественник уже соскучился по этому волшебному звону) и воскликнула.

– Сейчас станет теплее, ведь мы влетаем в чудесток формы. Сюда часто прилетают новоиспеченные велфы.

И действительно, показался песочный берег моря. Сложнее всего описать цвет песка, нет, он не был ни желтым, ни красным, но каким- то радужным. Этот радужный цвет рождал ощущение желтизны увядания, ранней осени и подсолнухов. Наконец море исчезло в дымке на горизонте.

Под Тибальдом вспыхивали оранжевым прекрасные песочные дворцы. Это были пирамиды, шары и величественные монументы. Бывший гном представил себе гигантского велфийского ребенка, копающегося в песочнице, набирающего песок в формы и вылепляющего огромные строения.

– Велфы формы – странные создания, – пропела Леяль, – они предпочитают жить на земле.

Тибальд опять не нашел что ответить. Он молчал и смотрел вниз.

– Приземляйся, – неожиданно пропела фея, – и велфы пошли на посадку. Тибальд, по неопытности не сбросивший скорость, по шею увяз в песке. Если бы он находился в Цветочном Чудестоке, его бы подбросило восходящим потоком воздухa, и он бы легко приземлился, но ушибом посадка не грозила, поэтому Тибальду пришлось неуклюже выползать из ямы.

– Извини, пожалуйста, – расстроенно прошелестела Леяль, помогая ему выкарабкаться: ей это правда плохо удавалась – ведь она была легка, как ветерок. – Я всего лишь решила отвлечь тебя от твоих мечтаний.

– Ничего, – мне самому надо быть аккуратней, – улыбаясь, ответил Тибальд.

Они стояли посреди желтой равнины. Заходящее солнце выглядывало из-за золотисто-бордово-желтых облаков. Вокруг стояла тишина. Не было слышно жужжания насекомых и птиц, встречающихся в других чудестоках. Хоть велфы и стояли на песке и вокруг простиралась пустыня, жарко не было и пить не хотелось. Слабый ветерок сгонял песок в барханы и дюны. В нашем путешественнике проснулся дух… кого же еще, как не путешественника, и они с Леяль решили исследовать этот чудесток. Куда ни кинь взгляд, всюду лежал песок, но велфы вспомнили, что на севере они видели замок в форме пирамиды, и решили двигаться в ту сторону. Путь был неблизкий, ведь ходить – не летать, кроме того, здесь ноги не скользили, как в Цветочном Чудестоке, а наоборот, каждый шаг давался с трудом, потому что ноги увязали в песке.

Прошел час.

– Ох, и сложная это работа – ходить, – в сердцах воскликнул Тибальд.

– Да уж, – весело улыбнулась Леяль. – Может, взлетим?

– Нет уж, сверху – все маленькое, все быстро мелькает и исчезает, а пешком я могу много всего увидеть!

– Например, песок, – добавила Леяль.

– Да нет же, погляди: песок везде разный. Там, где мы приземлились, песок был желтого цвета и очень рыхлый, а здесь он покраснел и отвердел. А вот, гляди, здесь в нем образовались трещины. Я вот думаю, это велфы так придумали, или само получилось?

– Не знаю, Тибальд. Когда ты что-то строишь, то не все предусматриваешь, и получается то, что получается.

Наконец на горизонте показалась долгожданная пирамида. Тем временем, солнце зашло.

– Как у вас тут разгоняют тьму? – поинтересовался Тибальд.

Леяль улыбнулась.

– По-разному. Зависит от чудестока. В Чудестоке Формы – вот

так. Она хлопнула в ладоши и громко крикнула: «Анимул!».

Неожиданно Тибальд увидел светлячка, сверкнувшего возле его носа. Потом еще одного, чуть дальше, и еще. Наконец тонкая хрупкая яркая нить протянулась от велфов к пирамиде. Вышла луна. Она взгромоздилась на пирамиду, как неведомая лодка, качающаяся на острие иглы. Тибальда и Леяль ласкал нежный ветерок, впереди плыла чудесная лодка, а они скользили вдоль тонкого светлого ручейка вдаль и молчали, ведь слова здесь были лишними.

Наконец они подошли ко дворцу. Он возвышался над ними и наконец заслонил луну. Древние жители, наверное, сравнили бы его с египетскими пирамидами, но Тибальд никогда не слышал про Египет. На самом деле, пирамида была не очень похожа на египетские, ведь она висела в воздухе – между ее основанием и землей мог бы уместиться взрослый велф. Вокруг дворца в беспорядке были разбросаны формочки, похожие на формочки, из которых дети строят свои крепости.

– Что это? – удивился Тибальд.

– Сейчас узнаешь! Бери те, которые тебе больше всего нравятся и залезай под пирамиду!

– А откуда мы знаем, что хозяина нет дома?

– Если бы кто-то был внутри, дворец бы был заперт. Раз он открыт, значит сама пирамида тебя приглашает внутрь. Вообще, уже на большом расстоянии от замка можно определить – живет ли в нем кто-то – это легко почувствовать. Попробуй сам!

Тибальд порылся в себе и, действительно обнаружил какое-то чувство, сходное с любопытством, исходящее из пирамиды.

– Она что, живая? – воскликнул он.

– Нет, это – не Форстия, – рассмеялась Леяль. Просто механизм, заменяющий велфам двери.

– Меха – что?

– Механизм. Закон Фэйри-Града. И природы.

Тибальд решился не спорить, ведь его просили подождать немного. Он подобрал несколько формочек из-под песка и нехотя лег на спину. Халат звездочета он давно потерял где-то по пути, поэтому сейчас на нем была только тонкая рубашка. Затем, он с опаской залез под пирамиду, помогая себе руками и ногами. Пирамида внутри оказалась полой, и они вместе с Леяль оказался в огромном зале, очень слабо освещаемом откуда-то изнутри.

– А теперь, – зазвенела Леяль, – постарайся думать о том, что бы ты хотел получить вместо потерянного халата астронома, а я тебе помогу. Тибальд подчинился и с изумлением заметил, что его руки сами потянулись к формочкам и начали что-то мастерить. Он не стал их сдерживать, а они строили и строили. Тибальд замечал, что песок течет меж его рук, как вода, но старался не обращать на это внимания. Иногда руки останавливались, иногда они начинали двигаться быстрее, как будто выплетая невидимую нить. Леяль с интересом наблюдала за работой Тибальда и наконец громко вскрикнула:

– Атаг! Анимул!

Руки остановились и застыли в воздухе. Внезапно, тысячи светлячков замелькали перед Тибальдом и осветили песок. Он взглянул вниз. Перед ним лежал костюм, который он сам смастерил, а точнее вылепил.

– Что смотришь и удивляешься, неужели ты не привык еще к чудесам Фэйри-Града?

– К этому трудно привыкнуть, – медленно промолвил Тибальд.

– На самом деле, мало у кого получается с первого раза – и заклинание превращения, и заклинание формы выходят раза со второго, третьего, но у тебя дела спорятся!

– Я понял, – воскликнул Тибальд, – и внутренность пирамиды осветилась, а потом начала медленно гаснуть. – Мои мысли творят чудеса? Но почему это происходит только в Фэйри-Граде? И зачем произносить заклинание?

– Близко, мой путешественник, но не совсем так. Истина посложнее. А где у тебя хуже всего получалось творить чудеса?

– В Сетии. Но она – далеко. – Тут Тибальд прервался на полуслове. Вот и ответ на мой вопрос.

– Конечно! Кстати, поздравляю тебя!

– С чем?

– Ты стал настоящим велфом. Ты понял, как творить чудеса в Фэйри-Граде?

– Значит, что я ни пожелаю, сбудется?

– Ну попробуй…

– Я хочу, я хочу,… – у Тибальда задрожал голос. Я хочу узнать, что же случилось с теми гномами, которых я завалил в Дорфии! Может быть, я смогу их спасти! – крикнул он, и опять пирамиду осветили сполохи света.

Наступила пауза.

– Ничего не случилось… медленно протянул Тибальд. – Что с ними?

– Вот видишь, не все так просто. Но я тебе обещаю, что завтра ты узнаешь все и даже, наверняка, больше, чем знаю я.

– А что это за свет, вспыхивающий вокруг?

– А это, мой милый путешественник, … я же сказала, что ты стал настоящим велфом!

– Да, – радостно вскрикнул Тибальд. – Ты – это музыка, а я – это свет!

Леяль ласково улыбнулась.

– А теперь примерь свой наряд.

Тибальд совсем забыл про костюм, который он сотворил. Он поглядел на него, затем радостно рассмеялся и в матовом-теплом голубом свете натянул на себя рубашку, штаны и шапочку.

– А как я смогу посмотреть на себя теперь? А, знаю: «Я хочу себя увидеть со стороны!» – громко крикнул Тибальд.

Леяль рассмеялась.

– Ну что, разглядел?

– Нет… Ничего не понимаю. Почему иногда мои желания сбываются, а иногда – нет? Ведь мы в Фэйри-Граде!

– А ты подумай, что бы случилось, если бы действительно все желания сбывались моментально, пусть и в Фэйри-Граде?

Тибальд представил себе неразбериху, которая могла бы произойти и передернул плечами.

– Да, я погорячился…

– Все гораздо сложнее, велфы долго учатся волшебству, хотя, я уверена, у тебя выйдет быстрее.

Леяль вынула откуда-то зеркало, протянула ему и улыбнулась.

– Погляди на себя.

Тибальд посмотрел в зеркало и увидел незнакомца в странных белых туфлях. Штаны были облегающие, темно-голубого цвета, подпоясанные странным коричневым прямоугольным ремнем безо всяких украшений, с застежкой из металла, похожего на железо, но все же это было не железо. На нем была майка, на которой была нарисована карта Дорфии, а голову украшала шапка с козырьком, но козырек глядел назад. Завершал наряд мешок; Тибальд и не заметил, как нацепил его себе на плечи. Как и весь наряд путешественника, мешок тем не менее был достаточно удобный, с большим количество отделений и каких-то странных вышивок, наверняка нужных для чего-то. Да, наряд крайне странный, но, Тибальд был уверен, очень удобный для долгих путешествий.

Леяль поглядела на своего попутчика прищурившись.

– Интересно, – пропела она. – Таким ты мне не представлялся. Таким ты, похоже, не представлялся никому, кроме самого себя. – Но мне нравится. От тебя не знаешь, чего ждать каждый новый миг, и в этом и есть вся прелесть Фэйри-Града и велфов.

Но Тибальд остался недоволен. Рядом с волшебным платьем хрупкой Леяль его странный наряд выглядел очень несуразно. Поэтому он зажмурился еще раз, представил себя рядом с Леяль, и, на этот раз, у него вышло платье менестреля – красные чулки, остроносые туфли, аккуратная жилетка и шапочка. Неожиданно он обнаружил рядом с собой гитару. Он никогда не умел играть, но тут же взял с себя слово научиться (вначале проверив, что одного желания «Я хочу уметь играть» недостаточно).

– А теперь посмотри внимательно на эту стену, – посоветовала Леяль.

Только сейчас Тибальд обнаружил лестницу с внутренней стороны пирамиды. Она уходила ввысь и заканчивалась маленькой дверцей.

Путешественник взглянул на Леяль. Она улыбнулась и помахала в сторону лестницы. Тибальд начал карабкаться, а фея взбиралась по лестнице вдоль противоположной стены. Достигнув дверцы, он открыл ее и заметил уютную комнатку с маленькой кроваткой. Леяль нежно пропела: «Спокойной ночи» и нырнула в свою каморку.

Лучший день в жизни Тибальда подходил к концу. И отныне все его дни обещали быть такими же волшебными. Только сейчас он по-настоящему ощутил, что больше ему нечего бояться, он достиг своей мечты, вернее того, что оказалось во много раз прекрасней любой мечты. Путешественник закрыл за собой двери, сладко улыбнулся, отчего его комнатка осветилась мягким матовым зеленым светом, и уснул.

Настало утро. Тибальд проснулся и поглядел вокруг. Он находился в небольшой комнатке, в которой стояли кровать и стул – больше в ней ничего не было. Стены ее были песочного цвета, кровать стояла на песочном полу, а ножки кровати немного увязали в нем. Окно было наклонным и сливалось со стеной пирамиды. На взгляд, стена напоминала треугольник со всеми одинаковыми сторонами – математик бы сказал, что пирамида – это тетраэдр. Из окна открывался удивительный вид. Чудесток Формы можно было, наверное, еще назвать Песочным Чудестоком, потому что все пространство до горизонта было заполнено песком. Правда, вблизи от горизонта, похоже, песок заканчивался, и начиналось что-то вроде холмов. Несмотря на обилие песка, воздух был свежим, немного сухим, но удивительно приятным.

– Ну, а теперь пора завтракать, – сказал сам себе Тибальд и только тут обнаружил, что есть ему совсем не хочется, хоть у него и не было маковой росинки во рту, наверное, с тех пор, как Масофаг ввергнул его вглубь земли. А когда это произошло? Дня три назад. Как же так? Кроме того, даже если бы он захотел, в комнатке не было ни стола, ни тем более тарелок и ложек. Почесав затылок, Тибальд выглянул наружу.

Взглянув на противоположную стену, он увидел Леяль: похоже, она тоже только проснулась. Фея улыбнулась Тибальду, и от этого ему стало так хорошо, что пирамида, до этого освещенная изнутри мягким голубым светом, вдруг вспыхнула всеми цветами радуги.

– Доброе утро! – сказали они вместе и рассмеялись.

– Леяль, я хотел тебя спросить, а почему мне совсем не хочется есть?

– А как ты думаешь?

– Ну, я, наверное, так волнуюсь, что мне не хочется думать о еде.

– А вообще, о чем тебе хочется думать?

– О Фэйри-Граде, о чудесах, о сказке, о неизведанном, о путешествиях, о разгадывании тайн и, главное, об Истине – что скрывается за волшебством, правящим всем нашим миром и о том, кто такая Фата-Моргана.

– Об Истине ты узнаешь скоро. Что касается всего остального, то ты сможешь думать и исследовать всю жизнь. Фэйри-Град как раз для таких и создан.

– А что с едой?

– Тебе ведь даже не хочется о ней думать?

– Правда…

– Так зачем же терять время на то, что тебе, мне и многим другим велфам не интересно?

– Но ведь без еды…

– Мы умрем, да? Как раз нет. Велфы строят Фэйри-Град так, чтобы исключить скучные, ненужные вещи, которые во Внешнем Мире навязаны нам самой природой. Часто это удается. Так, почти во всех чудестоках, велфы не едят. В Чудестоке Формы сам воздух насыщен полезными веществами, так что, когда ты дышишь, ты и ешь одновременно. В Цветочном Чудестоке аромат цветов питателен, есть такие чудестоки, где земля снабжает энергией для жизни и так далее.

– Здорово, – рассмеялся Тибальд. – Я всегда думал о том, какое это скучное занятие – еда. Правда, за исключением некоторых вкусных блюд.

– И был прав, – подхватила Леяль, а в воздухе раздалось дзинь-дзинь-дзинь. – Но, конечно же, есть и Чудесток Угощений, я там правда никогда не была. Хочешь слетаем?

– Нет, как-нибудь в другое время, – улыбнулся Тибальд.

Они спустились вниз и сели прямо на песок, обсуждая планы на сегодня. Сидеть было мягко и приятно. Наш путешественник вот так бы и болтал с Леяль, но он понимал, что только вступает в новый мир, вокруг него бесконечно много удивительных волшебных вещей, сотворенных велфами, и тратить время просто недопустимо. Он рассказал фее, как увидел где-то на горизонте странные холмы и очень хотел бы исследовать их, так что не прошло и десяти минут, как велфы аккуратно выползли из дворца и, обогнув его, вышли на сторону, с которой находилось окно комнаты Тибальда. К своему удивлению (странно, но он еще не устал удивляться) Тибальд обнаружил приветствие прямо под окном:

«Дружище, забирайся осторожно под пирамиду, тебя никто внутри не потревожит!»

– Я забыл спросить, – сказал Тибальд, – а какие велфы живут в Чудестоке Формы?

– Одиночки, мыслители, – тихо ответила Леяль, – Велфы, любящие рассуждать в тишине. Вокруг песок, ничего не отвлекает их, а замки в виде геометрических фигур настраивают на размышления. Кстати, чуть не забыла, набери-ка песка в формочки и положи их в свою сумку – он нам будет необходим для приготовления новых форм, и не только одежды, мало ли что нужно велфу.

– А что делать с гитарой? А, я знаю, дай-ка я на нее погляжу и запомню. Мы приготовим новую, когда будет нужно. Тибальд взял гитару и положил на песок, стараясь запомнить, как она выглядит. Подул ветерок, и гитару начало заносить песком, а через несколько минут, она совсем пропала из виду.

– Возвращается в свою начальную форму! – догадался Тибальд, а Леяль кивнула.

– Давай, пока не будем летать, – предложил Тибальд, – вокруг столько удивительного и интересного, и я бы хотел постараться не упустить ничего.

Леяль кивнула. Именно это она хотела предложить своему другу. Они двинулись в направлении холмов, которые казались маленькой точке на горизонте.

Вокруг было действительно очень тихо: так тихо, что песок поглощал даже звук шагов. Над ними плыли облака, правда, они были очень редки, но каждое облако казалось живым, скрывающим таинственную историю. Тибальду везде мерещилось Тихое Облако из его сна, но он знал, в Фэйри-Граде нет места страху, поэтому он гнал от себя страхи, пытаясь отрешиться от всех забот. Мысли его устремились к устройству мира и Фэйри-Града. Тибальд понимал, что получит ответы на свои вопросы завтра вечером и обещал ничего не выведывать до тех пор, но все равно, Истина влекла его, и он постоянно пытался сложить тысячи кусков великой головоломки.

Какие законы управляют миром? Понимают ли велфы эти законы? Кто такой Масофаг? И, наконец, кто или что такое Фата-Моргана? Леяль же думала о чем-то своем. Через некоторое время они приблизились к тому, что казалось холмами из окна пирамиды. Маленькие холмики оказались огромными горами прямо посреди чудестока формы. Вернее, чудесток формы плавно переходил в…

– Горный Чудесток, – воскликнул Тибальд.

– Почти, – пропела Леяль, – скалистый. Хотя любое название – это лишь слово, отражающее только маленькую часть правды.

Путешествие путников заняло много времени, и солнце катилось уже к закату.

– Если бы я был в Большом Мире, я бы сейчас готовился к ужину, – сказал сам себе Тибальд и рассмеялся.

– Ну все, я устала! – возмутилась Леяль. – Если мы сейчас полезем в горы, то от нас ничего не останется. Как насчет того, чтобы опять размять наши затекшие крылья?

– Великолепно, – подхватил Тибальд, тоже уставший, и прекрасная пара взлетела. Они поднялись высоко-высоко, и с неба поглядели на горы. Правда, горные пики все равно возвышались над ними, но немного приблизились, и велфы смогли рассмотреть вершины, закованные в лед. Наконец осознав, что поднялись слишком высоко – дышать стало тяжело и похолодало – они решили опуститься немного пониже и, осторожно взмахнув крыльями, медленно двинулись вперед. От непередаваемой волшебной красоты у Тибальда перехватило дыхание, он не мог произнести ни слова.

Горы вздымались друг за другом, росли друг из друга, ломали друг друга. Временами они нависали бесконечно-красивыми арками, временами – резко обрывались, раскрывая зияющие черные пропасти, временами – образовывали непроходимые стены, которые приходилось облетать стороной.

Высокие водопады и каскады водопадов ревели и разбрызгивали воду. Однажды пролетая мимо потока, падающего с неба, велфы не смогли увидеть его начало и попытались подняться, но так и не нашли того, что искали. Бывало, на велфов обрушивались струи каких-то сказочно приятных жидкостей, лишь отдаленно напоминающих воду. А вокруг бушевал горный ветер, завывающий в ущельях и несущий необыкновенную свежесть. Мало-помалу с неба стало накрапывать. Солнце спряталось, и полился дождь – летать стало сложно, нужно было приземляться. И хотя друзья знали, что в Фэйри-Граде нет не то, что смерти – даже болезней и увечий, все равно, на земле, вернее на скалах, было лучше.

– А где же замки? – тихо спросил Тибальд.

– Они – вокруг нас, – нет, это не скалы. В Скалистом Чудестоке живут велфы – любители простой, незатейливой жизни. Да ты сейчас сам все увидишь. Садимся!

И Леяль направилась к какой-то расщелине, увлекая за собой Тибальда. Их опять окатило нектаром, и вдруг они оказались в огромной пещере, посреди которой стоял маленький домик. В пещере царил полумрак. В этом чудестоке, похоже, волшебства было гораздо меньше, чем, скажем в Чудестоке Формы и уж, конечно, гораздо меньше, чем в Цветочном Чудестоке.

Они подошли к домику и отворили скрипучую дверь. Домик напоминал простую сетскую избу. Дощатый пол, стол, стулья, окно, кровать у стенки. На столе стояла похлебка («Вот тебе и не едят», – подумал Тибальд), а Леяль пропела: