Глава 17. Вадик
Пятое агрегатное состояние, смыжи
– Посмотри, – промыслила, то есть «сказала» Яна.
Сферическое «зрение» Вадика увидело-осознало-ощутило присутствие посторонних. Много новых сущностей, разделенных на льнущие друг к другу пары.
– Это профессор с женой, это Юля с инженером, это все остальные, – объяснила Яна. – Они счастливы.
– Почему они здесь?
– Даже я услышала твой приказ: «Влюбленные должны быть вместе». Немешарики выполнили его в полном объеме. Все влюбленные, кто был в немешариках, где бы ни находились – на земле, под водой или на другой планете, одновременно обрели счастье.
– Я давал приказ только по отношению к себе…
– Ты имел в виду себя, но высказался обо всех. Другие пары тоже хотели быть вместе. Общее желание исполнилось.
– Погоди. Как ты услышала слова, которых я не произносил вслух? Это была просто мысль – важная, подытожившая прежнюю жизнь, но всего лишь мысль!
– Глупый. Здесь не имеет значения – мысль, чувство или слова…
***
Время шло рваными скачками. Вместо ровной линии – некая синусоида. Неравномерная. С зависаниями и ускорениями. С вознесениями и провалами. С режимами работы и покоя. Время то прыгало резиновым мячиком, то замирало, как техника, ожидающая, когда же человек ткнет в следующую кнопку.
– Сколько сейчас времени?
– Здесь оно течет по-другому. При желании его можно растягивать и сжимать. Теперь мы хозяева своего времени. Ты пока не понимаешь, но привыкнешь, научишься и вскоре не сможешь представить, как можно жить иначе.
– Недавно ты сказала, что мой мысленный приказ о воссоединении влюбленных…
– Подкрепленный их собственным желанием, – дополнила Яна, – иначе ничего не получилось бы.
– …сработал одновременно на земле, под водой или на Марсе. Это невозможно!
– Внутренний мир немешариков – мир вне обычных времени и пространства. Ты это знаешь, потому что исследовал любовь, ты понял про нее почти все, но не сделал последнего шага. Остановился перед дверью, за которой находится разгадка, думая, что прошел путь до конца.
– Я перевел ее в физические величины и научился использовать!
– Все верно. Ты успешно забиваешь гвозди микроскопом.
Вадик хотел обидеться, но не получилось, в мире без тел это оказалось сложно. Он решил не тащить сюда дурные привычки и сосредоточился на том, что «говорила» Яна:
– Все оказалось не так, как мы думали, когда создавали немешарики. Зайцев до сих пор не понимает, что создал. Он видел жилье и ничего больше. Много отдельных домов. Работа над ними делала каждый из них все лучше, многофункциональнее, добрее к человеку и полезнее.
– Ты говорила о любви и ушла в сторону.
– Не ушла, я подвожу издалека, иначе не поймешь. Когда мы работали над сетью живых помощников человека, то каждый искусственно созданный организм, естественно, считали отдельным. Это не так. Изнутри я узнала то, чего не видно снаружи. Даже Зайцев не догадывался, что немешерики – единый организм из сообщающихся между собой частиц. Потеря части ничем не грозит целому. В этом еще предстоит разобраться, но меня больше интересуют открывшиеся возможности. Немешарики усиливают связи между любящими и соединяют людей, они могут мгновенно передавать информацию через пространство, потому что воспринимают ее везде одновременно. Даже человеку вне живых домов они передадут сообщение. Искусственный информационный поток, который поддерживается с помощью техники, больше не нужен, немешарики подарили нам естественный, и это не совсем поток, это новый мир. Мы с тобой сейчас в потоке. Напрямую, без посредничества интеллектронных устройств. Я только осваиваюсь, общение с людьми вне нового потока происходит пока коряво, но это поправимо. Нам, находящимся внутри, нужно учиться и тренироваться, а тем, кто остался снаружи – поверить в реальность прямого сообщения и открыть душу. Тогда препятствий не станет, и расстояния исчезнут как понятие.
– Ты говоришь о ночных видениях?
– Это лишь кончик хвоста от слона, которого я хочу тебе показать. Те, кто спит или засыпает, более открыты для общения, с этого проще начинать. И «видения» – неправильное слово, это, как и «ночные» – временное условие. Люди не привыкли общаться мыслями, им нужны не образы и понятия, а слова. Позже действенное сообщение наладится без всяких ограничений. Немешарики в этом помогут. Некоторые видения они присылают людям сами, из любви к нам, подталкивая к нужным мыслям, чтобы мы стали счастливее.
– В твоем рассказе немешарик выступает почти разумным существом. Или мое «почти» – лишнее?
– Полноценного разума у немешариков нет, для этого нужен мозг или его аналог. Объединенная нейросеть живых домов – не мозг и не сможет им быть, это словно колеса к наземному транспорту – сколько ни прибавляй, а чтобы ехало, нужен хотя бы двигатель, не говоря о прочей механике. И такой двигатель давно существует. Это человеческий мозг. Направляемый им немешарик способен творить чудеса, менять законы физики, перекраивать реальность. В лице немешариков человек получил друга и помощника, о котором не мог мечтать. Отсюда, из нового потока, который лучше сразу называть новым миром, человек перейдет на следующий уровень, станет всемогущим. Я следила за твоей работой.
– Я это понял по твоим посланиям. В чем-то ты даже обогнала меня.
– Изнутри видно многое, больше, чем можешь представить. Понятие «изнутри» я употребляю для тебя, а для меня именно этот мир внешний. Выйти за рамки – это увидеть реальность реальной. Человечество – как ребенок, при котором от сквозняка открылась дверь: ребенок не может связать в систему незащелкнувшийся замок, открытое окно и ветер. У ребенка нет такого опыта. Взрослый человек видит просто дверь, которая распахнулась по естественной причине, мир при этом понятен и логичен. Для ребенка же произошло нечто невероятное. Нарушен здравый смысл, тяжелая вещь сама собой сдвинулась. Какой вывод сделает ребенок? Он придумает невидимых существ, которые живут за дверью, и безоговорочно поверит в них. Чтобы переубедить, придется долго рассказывать об окружающем мире, доказывать столь же неопровержимыми фактами, и все равно ребенок не разуверится до конца – ведь он своими глазами видел результат чужого присутствия!
– Человек верит только своему опыту и учится только на своих ошибках, – согласился Вадик.
– Чтобы стать взрослым, нужно выйти за рамки. И вот мы с тобой тут, вне мира, который ты считал единственным. Ты удивишься, сколько всего существует за открывшейся дверью. Люди знают четыре основных состояния вещества, три назовет каждый: твердое, жидкое, газообразное. Четвертое – плазма.
Вадик перебил:
– Спорящий между собой ученый мир множит их до девятнадцати: от квантового, когда исчезают связи, и материя рассыпается на свободные кварки, до лучевого, где вещество превращается в фотоны, а его масса переходит в энергию.
– Это все теории. Основных агрегатных состояний по-прежнему четыре. А ты сделал реальный шаг вперед. Ты вплотную подошел к открытию пятого основного. Оно постигается только через любовь. Собственно, оно и есть любовь. Пятое состояние. Нет, первое. Изначальное. Основа всего сущего – ведь с нее все началось. Ты думал, что любовь – энергия. Ты ошибся, любовь – нечто намного большее. Для немешариков любовь – это данность, это их среда обитания и смысл существования. Вообще-то, для человека тоже, но людям это еще придется растолковать. Человек в состоянии всеобъемлющей любви становится бесконечно могущественным, его возможностям нет предела. Здесь я узнала, что за рамками мира, где мы с тобой находимся, существует еще один мир, «мир за дверью», невидимый не только из материальной Вселенной, но даже отсюда. Мир людей следующего уровня. Они живут в пятом состоянии. У них другие отношения с временем и пространством, они живут в состоянии любви. Если постараемся, однажды мы попадем к ним. Мы на полпути. Уже вырвались из суеты, осталось пробиться в вечность.
– Все, что я предпринимал, делалось не чтобы остаться здесь или отправиться еще куда-нибудь, а чтобы вернуть тебя к людям.
– Назад?! Не хочу.
– Там остались наши родственники и друзья. Они переживают за нас. Они ждут нас.
– И они хотят убить нас.
– Кто?!
– Все люди. Они боятся. Чрезвычайщики готовы уничтожить немешарики вместе с нашими телам, смертоносная техника ждет приказа, и приказ, я уверена, скоро будет. Люди снаружи не понимают, что живые дома не могут причинить человеку вред, что их желание и единственный смысл существования – помогать всеми силами, даже ценой жизни. Немешарики хотят облагодетельствовать каждого и готовы погибнуть, чтобы спасти нас. Любовь, повторюсь, это их среда обитания, а теперь – и наша с тобой, и прикоснувшихся к чудесному миру любви становится все больше. Смотри, это Андрей и Милица, они тоже идут к нам, и они счастливы.
Вадик «увидел» две расплывчатые сущности, еще не проявившиеся целиком, но уже узнаваемые.
Вдруг окружающий мир колыхнулся. Появилась непонятная вибрация. Раздался треск, словно рвалась крепкая ткань.
Сознание затуманилось. Вадик ощутил, что всплывает, что у него снова есть руки и ноги – ими можно было подвигать.
Муть перед глазами рассеялась, от головы и спины отлипли живительные щупальца, и Вадик обрел прежнюю самостоятельность – вновь стал человеком в человеческом теле. Он приподнялся на кровати и сел, свесив ноги. Рядом поднялась и села Яна.
– Джонни?!
– Яна!
Их потянуло друг к другу.
У жизни в органических телах тоже есть свои плюсы.
Над головами мерцали звезды, слева над лесом висел желтый месяц – глухой купол немешарика исчез, теперь ничто не скрывало ночного неба. Рядом, у кровати, с навернувшимися на глазах слезами стояло трое чрезвычайщиков в форме, в руках остывали лучевые винтовки, испуг на лицах плавно сменялся счастливыми улыбками.
– С возвращением, – сказал один из чрезвычайщиков, сильно в возрасте, с закрученными вверх пышными усами. Судя по виду и тону – начальник. – Меня зовут Гаврила Иванович, и я рад, что все получилось – до последнего момента не было уверенности, что поступаем правильно. Мартыновы предположили, что единственный путь для вызволения людей – создать им угрозу, чтобы немешарики сделали самое логичное для их спасения – пожертвовали собой. К счастью, так и произошло, оказалось достаточным пробить первую брешь. Вадим Геннадьевич, у меня к вам несколько вопросов. Самый главный: исчезновение людей – это неучтенное следствие проведенной вами работы?
Вадик опустил голову:
– Немешарики оказались умнее и добрее, чем я думал.
– Чувствую, у нас с ними будет много хлопот.
– Все решаемо, я уже знаю, что и как изменить. Вскоре люди станут жить по-другому. Это трудно объяснить в нескольких словах. Для начала человечество получит новый способ мгновенной связи через живые дома, а после проверки и обкатки технологии, все, кто любит, сможет общаться с любимым в любой момент на любом расстоянии совершенно без посредников, через новую среду, о которой современная наука совершенно ничего не знает.
В соседних домах открывались запечатанные комнаты, из кроватей поднимались оплетенные щупальцами тела, вернувшиеся в реальность мужчины и женщины удивленно оглядывались. Должно быть, то же самое происходило сейчас во всех живых домах Земли и Марса.
Начальник чрезвычайщиков подкрутил усы.
– Скажите еще одно: что же такое «смыжи»?
– Моей работе требовалось название, а поскольку она составляла весь смысл моей жизни, проект обрел имя «Смыжи» – «смы»сл «жи»зни.
– Тогда еще несколько вопросов… – Гаврила Иванович оборвал сам себя, лоб сошелся грозными вертикальными морщинами, а голос стал строгим, как при вразумлении нашкодивших деток: – Вадим Геннадьевич, Яна Мирославовна, да перестаньте же целоваться, когда с вами разговаривают!
Эпилог
– Привет.
– Гаврик? Опять что-то случилось? Подожди секунду. – Павлик на миг отвернулся, его могучий горловой рык заставил толкавшуюся рядом мохнатую тушу нехотя отойти к занесенному снегом входу, где развалился еще один медведь.
В шлеме и со сложенными по-турецки ногами, Павлик сидел в центре палатки и, видимо, работал над новой книгой. Пара огромных, обнюхивавших принтер и надувную кровать, белых медведей ему не мешала.
– Чего звонишь?
Ударение на первом слоге резануло ухо.
– Если уж пользуешься архаическим выражением, – с укором выговорил Гаврила Иванович, – употребляй его правильно.
– Разве я что-то пропустил, и ввели ударятельную цензуру? Я – писатель, в тексте ударений не видно, и в прочитанном каждый ударит, как ему вздумается. А разговаривать, кроме тебя, мне не с кем, если не считать этих, – Павлик обернулся и новым ревом отогнал любопытных зверей за порог, – а ты, надеюсь, переживешь. Так что же у тебя случилось?
– У меня? Вообще-то, случилось во всем мире.
– Новостями не интересуюсь. Некогда. У меня куча новых идей, не успеваю записывать. Представь: в далекой-далекой галактике на месте Республики с помощью сверхъестественных сил возникает Империя, и храбрые повстанцы…
Гаврила Иванович поморщился. Павлик осекся.
– Банально? – спросил он убитым тоном. – Тогда вот. В магическом мире Темный лорд силой, страхом и интригами захватывает власть, но отважный герой, никогда не думавший, что ему придется стать Избранным…
Гаврила Иванович прикрыл глаза ладонью. Павлик понял.
– А если Темный Властелин захватывает не придуманный мир, а наш, но с помощью той же потусторонней магии? Тоже не нравится? А если с помощью научного открытия?
– Например?
– Какая разница? Ну, с помощью свинтильскрутного метермолета, приводимого в действие петрольпетом.
– На каком принципе действует твой свинтильскрутный метермолет?
– Ты оглох на старости лет? Говорю же: приводится в действие петрольпетом.
– Что это? Откуда он берет энергию? На сколько выстрелов, километров или часов хватает зарядки? Или у него, как в плохих экшен-вижуалах, патроны не кончаются, а лошадь не устает?
– Для повествования это абсолютно неважно.
– Допустим. Тогда меня интересует другое: как это открытие изменит общество или людей, как повлияет на человечество в целом, какие выводы заставит сделать из произошедшего?
– Оно заставит главного персонажа вырасти из задрюченного геймера-маменькина сынка в Великого Героя, который спасет мир!
Гаврила Иванович закатил глаза.
Павлик поник.
– Ладно, проехали. – Он что-то вспомнил, и глаза вновь загорелись: – А как тебе это: в элитном ученом заведении из простых мальчишек и девчонок делают настоящих волшебников, и однажды…
– Было, – не выдержал Гаврила Иванович. – Тот же Гарри Поттер.
– Но у меня главный герой – девочка! – Павлик обиженно умолк и, поняв, что к разговорам о литературе собеседник не расположен, поинтересовался: – И что же в мире случилось?
– Один влюбленный умник чуть не отправил цивилизацию в прошлое.
– В чем ты видишь проблему? По-моему, люди неплохо жили во все времена, главное – «как» жить, а не когда или где. А с правильной моралью вообще неважно, когда, где и как. Замените мой шлем на древний компьютер или гусиное перо, я освою их, и дальше мне будет все равно, какой век за стенкой палатки.
– Древняя техника на морозе не работала, а чернила замерзали.
– Писал бы грифельным карандашом. Против карандаша возражения есть? Дело не в том, что снаружи, а в том, что внутри, счастье зависит не от обстановки. Дайте мне карандаш и палатку, и я буду счастлив в любых условиях.
Гаврила Иванович не согласился:
– Ну да, в любую эпоху, независимо от общественной формации. Окажись ты рабом, холопом или не того цвета кожи…
– Сбежал бы или полез на баррикады – с карандашом в руке и абсолютно счастливым. Вообще, не о том ты говоришь, снова о внешнем вместо внутреннего. Повторяю: условия не важны, если в душе есть гармония. Первые христиане шли на арену Колизея на растерзание львам и тиграм, но они были счастливы. Не от того, естественно, что их послали на смерть, а от осознания смысла своего существования. Они знали больше, они смеялись над глупыми играми «правителей». Поверь, любой миллиардер прошлых веков никогда не ощутит такого покоя, не купит его ни за какие деньги. В общем, я понял: у тебя идиосинкразия на несходную с твоей точку зрения, поэтому вернемся к твоей истории. Ну, что там: влюбленный умник обезврежен, цивилизация спасена?
– Молодой ученый Вадим Чайкин чуть было не отправил нас в прошлое, а вместо этого быстрее ракеты запустил в будущее. Он доказал, что основополагающее понятие в мире – любовь.
У Павлика вырвался смешок:
– И ты, глава чрезвычайного блока, сообщаешь это спокойным тоном? Когда серьезные ученые с серьезными лицами тратят серьезные деньги на ерунду, это следует пресекать еще на стадии идеи, а виновников объявлять вредителями и расхитителями. Некогда была такая Игнобелевская или, по-другому, Шнобелевская премия, ее вручали за наукообразную галиматью. Поверь, «открытие» твоего Чайкина тянет на главный приз. Не приходило в голову, что сделанные выводы— не тайна для любого, кто хоть раз в жизни любил?
– Ты говоришь о влюбленности, о любви-эросе, а открытие Чайкина имеет в виду смысл жизни. Скажи, в чем, например, твой смысл жизни?
– Тоже в любви. Но – увы. Не сложилось. Была такая поговорка: не везет мне в картах, повезет в любви.
– Я слышал ее в другом варианте, где вместо карт была смерть, – сказал Гаврила Иванович.
Сначала он хотел возразить, что Павлик вновь говорит не о Великой Любви, как основе мироздания и существующего миропорядка, не о «Возлюби ближнего» и первичности сущего, но, подумав, решил не спорить. Незачем. Павлик поймет позже. Возможно, даже напишет об этом книгу. История Чайкина того стоит.
– Неважно, – отмахнулся Павлик. – Я вспомнил эту фразу, чтобы показать на обратном примере. Мне не повезло в любви, поэтому я достиг успеха как писатель.
– А я достиг успеха в карьере, хотя в любви мне повезло.
Павлик почесал когтями оранжевый мех на груди.
– Согласен, мой пример неудачный.
Обиженные на недостаток внимания медведи ушли, и теперь ничем не перегороженный вход заметало, бушевавшая снаружи пурга плевалась снежными комьями и старалась сорвать палатку, но на этот раз Павлик закрепил пластиковое обиталище по всем правилам.
– Я встал в очередь на немешарик, – вдруг сообщил он. – Живой дом, как выяснилось, может стоять и на льду. Если здесь станет комфортно, я вернусь к облику хомо типикуса, шерсть станет не нужна. Понимаешь, познакомился в потоке с одной читательницей… Она хочет приехать ко мне. Тоже любит север и фантастику. Сейчас фантастика в почете, всем хочется узнать, в каком мире мы будем жить завтра. А спрос, если ты не в курсе, рождает предложение. Чтобы поймать волну, я стал изучать, что люди читают, и уловил общественный заказ на истории о счастливом завтра. Сейчас у меня открыта подписка на новый роман о далеком будущем, сюжет предполагаю такой: лет через пятьсот на основе нынешних немешариков человечество создаст биологического помощника, который будет сразу и жильем, и транспортом, и средством мгновенной связи, не обращающей внимания на ограничения физическими законами…
– Говоришь, что этот роман – про далекое будущее? – Гаврила Иванович подавил готовый вырваться сарказм. – Ты заработался и действительно кое-что упустил. У меня для тебя две новости.
Павлик нахмурился.
– Не порть настроение, начни с хорошей.
– Почему думаешь, что есть хорошая?
– За что я тебя люблю – за искренность и непревзойденный такт.
– А я тебя – за силу воли и фантазию. Но фантазия в этот раз подвела.
– Как тебя – чувство такта.
Павлик ворчал, но было видно, что он заинтригован. Гаврила Иванович объявил:
– Новость первая: на основе немешариков ничего создавать не надо, эта идея устарела как только родилась. – Он помолчал в ожидании, пока Павлик осмыслит сказанное, и добил: – Новость вторая: твое далекое будущее – уже настоящее.
Павлик несколько секунд молчал.
– Чайкин? – вдруг осенило его. – Любовь?
Гаврила Иванович кивнул.
Павлика словно вморозило в лед, он застыл с остекленевшим взглядом, сознание унеслось и затерялось в невидимых далях, где, судя по всему, рождался сюжет новой книги. Сейчас Павлику было неважно, что из проема метет, колючий ветер забирается даже в прозрачный шлем, а оранжевая шерсть по самую макушку покрыта инеем. Заиндевевшие губы шептали:
– Основа… Из чего мы рождаемся и куда уходим… Большой Взрыв… Материя… Вселенная… Любовь!
Его глядевшие сквозь Гаврилу Ивановича глаза сфокусировались примерно на расстоянии вытянутой руки и заметались из стороны в сторону. Сами руки-лапы легли на колени, когти зашевелились, словно играли на рояле.
Павлик писал новую книгу.
К другу пришла Муза, и Гаврила Иванович стал третьим лишним. Перед прощанием он все же поинтересовался:
– Название уже придумал?
Павлик молча кивнул. Он был занят. Он был далеко. Он был везде. В каждой точке времени и пространства, кроме тех, где по прихоти судьбы находилось его тело.
– «Любовь»? – спросил Гаврила Иванович перед тем, как отключиться.
Из губ отсутствовавшего сознанием друга вылетело вместе с облачком пара:
– Да. Нет. То есть, да. «Смысл жизни».
8 сентября 2019.