– Вам? Страданий? – я вытаращил глаза на Митяева. Он угорал, как всегда. – Иди ты… умываться! – подтолкнул одноклассника я. – Сегодня важная игра, а от тебя разит как от водителя маршрутки. Пробежку, что ли, вам устроить?

– Не-е-е-т! – протянул Малкин с зубной щеткой во рту.

– Холодно.

– Прибавь к наружной температуре свои 36,6 градусов. Самое то получится.

– Я могу пробежать, но только за опохмелкой.

– Отставить! Вы у меня так просто не отделаетесь. Нужно прочувствовать вину.

– Петь, даже не начинай, – попросил Митяев.

– Хотя да, куда ж вас еще морозить – вы и так на всю голову отмороженные. Приводите себя в порядок. И будем думать, как вас на рабочий лад настраивать.

Только я хотел сделать очередное объявление, как в холле появилась комендант, уронила швабру с ведром, всплеснув руками:

– Господи! Что здесь происходит?

– Резвее, Пашка! На коньках ты ездишь лучше, нежели на прямых ногах ходишь.

Парни напоминают аборигенов, что впервые в жизни соприкоснулись с благами цивилизации. Выделяется Пашка Брадобреев, что так и не переобулся из коньков, словно проверял свою координацию.

– Скажи-ка мне на милость, помощничек, – взяла меня под руки Галина Степановна и указала на Пашу, – чего он тут расхаживает? Линолеум же мне порежет. Здесь вам не каток. Где ваш тренер?!

Богатырев чуть не поперхнулся над умывальником от упоминания тренера.

– Не стоит беспокоиться. На лезвиях футляры, что уберегут полы.

– Это наказание такое?

– Да, можно и так сказать. Он сам себя наказал… Еще давно.

Комендант фыркнула.

– А что же вы хотели, Галина Степановна? Это хоккеисты, спортсмены – народ, которому с утреца лучше препятствий не чинить.

– Я с каждым разом все больше вам поражаюсь. И это спортсмены? Вот раньше были спортсмены – не то, что сейчас… Они у тебя еще и играть сегодня собираются? В таком непотребном виде?

– Да, представьте себе. И они обязательно добьются высоких результатов. А их видок – всего лишь ноу-хау, воспитательный момент. Сейчас, может, они и выглядят так, словно психи из дурки сбежали. Но через некоторое время – уже на льду – мы узреем сплоченную и уверенную в себе команду, что будет беспощадно крушить соперника. А кухня больших побед у каждого клуба своя – у нас она такая.

– Все равно не верится, – покачала головой женщина.

– Могу пригласить вас на игру.

– Нет, спасибо, с меня хватит.

Я вновь оглянулся в сторону хоккеюг. Действительно. Волчин споласкивал руки в зимней куртке; Брадобреев еле как балансировал на коньках; Мухин пытался управиться с шортами перед дверью в туалет; Гайтанов безуспешно мылил живот и правую ладонь. А Богатырев еле как удерживал простыню, что неминуемо спадет и оголит его полностью.

М-да, сейчас даже забавно, что все так обернулось. Будь все иначе, траур и уныние гарантированы, не считая полиции, челябинской мафии и местных сумасшедших маньяков-таксистов на хвосте. Испорченные карьеры мы уже упоминали. Но столь непринужденная обстановка и уход от всех последствий с моей легкой руки воодушевили команду, поэтому разгрома сегодня, наверное, ждать не стоит. Победа магнитогорских юниоров ожидается парадоксальной, ибо мне не известны случаи, как можно, будучи с бодуна, забросить больше шайб, нежели противник. А они точно не спутают свои ворота с чужими? Пусть только попробуют. Я прогнозировал наилучший исход. Разве не ради победы весь замес окончился более-менее благополучно? Нужно пристально глядеть за каждым, хотя и Бречкин, и Филиппов – индикаторы настроений с двух разных фронтов в команде – выглядят с утра очень даже многообещающе. Даже смеются.

– Я хотел сказать вам спасибо, – обратился Брадобреев к бабушке-коменданту.

– За что еще?

– Вчера вы оказались правы.

– Значит, ты правильно извлек урок?

– Извлек.

– Надеюсь, тебе хватило одного раза, – Галина Степановна вернулась к своим обязанностям.

В ее комнате тихо работал телевизор. С самого утра на местных каналах с упоением вещали обо всем: ночка пухла от новостей и происшествий.

У Зеленцова то и дело жужжал мобильник, что он положил на раковину перед собой. Его девушка Арина пыталась до него дозвониться. «Вот неймется», – думал Никитос.

– Чего не берешь? – спросил Пирогов. Зеленцов безразлично махнул рукой. Проходя мимо, все только и делают, что пытаются щелкнуть пальцами по бритой голове Никиты.

Тем временем на горизонте объявился Виталий Николаевич Степанчук, хмурый и нелюдимый, как, впрочем, и всегда. «Лишь бы не приметил чего странного», – подумал я.

– Что за маскарад? – спросил он меня сразу же, как появился в холле.

– Профилактика.

– Не понимаю, откуда ты берешь эти странные идеи?

Я пожал плечами.

– Как ночь?

– Да как обычно. Тихо.

– Как-то без энтузиазма ты это говоришь.

– Немного не выспался.

– Да и остальные, я смотрю, тоже.

– Вам кажется. Не знаю, ночь как ночь.

– Ну что скажешь, выиграем сегодня?

– Уверен, что парни сделают все, что от них зависит.

– Нет, они должны все силы из себя выжать. Без остатка. Подключайся давай.

– Я уже в деле.

– Нужно брать реванш и выходить на первое место. Кровь из носа. Все заряжены, говоришь?

– Еще как.

– Признавайся, вагоны ночью разгружали? Меня не обманешь, я же вижу.

– Я же вам объяснил. Это просто сосредоточенность перед важным матчем.

– Инцидентов ночью не было? – продолжал пытать меня тренер.

– Никак нет.

– Точно?

– Точно.

– Хорошо. Может, ты еще и тренировку проведешь? Сто раз ведь присутствовал – все видел, все знаешь.

– Виталий Николаевич…

– Чего ты охаешь? Не нужно на меня так смотреть.

– Кажется, я начал понимать, почему вам так и не дали младшего тренера.

– И не надо. Выпущу этих охламонов и все… до свидания, Магнитогорск. А для чего же тогда ты? Я тебе отстегиваю достаточно.

– Разве?

– Да, за методы, которые я считаю действенными. Ты даже неспособен прочувствовать, сколько я терплю, пытаясь научить этих идиотов в хоккей играть. Ты сам хотел участвовать – тебе еще и денег подавай?

– Моего аванса точно не хватит, – я подумал о сегодняшней ночи. – Но моя работа приносит плоды, согласитесь?

– Ты здесь появился почему?

– Вы испытывали нужду в некоторых кардинальных методах по отношению к команде. Зашли в тупик и…

– Нет. Ты критиковал. А если критикуешь, то предлагай.

– Предложил.

– А раз предложил, так реализовывай. Я твою стратегию разгадал давно, но все чаще ты забываешь о главном: мы с тобой и они, хоккеры криворукие, априори по разные стороны баррикад. С ними в десны долбиться не положено. Иначе бояться не будут. А если не будут бояться, то и слушать не станут. Глядишь, и пошлют.

– Я, конечно, уважаю старую школу, но многое сейчас…

– Вздор! Ты размяк.

– А вот и нет, – оскорбился я. – Даже наоборот. Стоит признать, что благодаря моему участию результаты серьезно улучшились. И вы, Виталий Николаевич, увидите, что мои методы работают. Далеко не надо ходить. Вот сегодня, на игре.

– Спорим? Если остолопы сольют игру, мне спрашивать с тебя?

Я решил принять вызов.

– Да.

– Ты так уверен в себе? Ты знаешь, что мало тебе не покажется. И им тоже потом.

– Они выиграют. У них не остается выбора.

– Ладно, – сощурился Степанчук.

Я верил в ребят, отчего не побоялся поспорить с тренером. Такая уж у него натура. Он все равно не оценит по достоинству проделанную мной работу. Повторить ее он не сможет ни при каких условиях. Но результаты налицо – он их замечает, но публично признает неохотно. Какая же у него будет репутация, если станет известно, что какой-то случайный шкет с улицы умудрился провести воспитательную работу и сплотить команду за два месяца (методы опустим), чего не смог сделать опытный тренер за два года. Степанчук, несомненно, профи в хоккее. Я же профи в других областях, а с недавнего времени еще и специалист по выходу из безвыходных ситуаций.

– Пирогова в рамку ставьте – не прогадаете.

– Не забудь: мы должны выселиться из этого клоповника и сразу во дворец, чтоб не возвращаться. Эти обязанности с тебя никто не снимал, – напомнил коуч.

Я держал на контроле и этот оргмомент. Еще я помнил о прошедшей ночи. Со дня на день зимнее солнцестояние – темного времени суток мне оказалось достаточно. С каждой минутой под бинтом становилось легче – в сердце, не в синяке.

Предчувствие хорошее. Я верил в нашу победу.

***

«Магнитка-95» победила «Мечел» в повторной игре.

ЭПИЛОГ

«Справедливый обмен»

Первая половина субботы (и даже больше) прошла у членов клуба любителей ретроавтомобилей в полиции, в которой кипела такая грандиозная работа, словно это не местечковый отдел, а самый настоящий милицейский главк в разгар рабочих будней.

Весь Тракторозаводский райотдел полиции стоял на ушах; вот-вот обещали дать подмогу из города, а позднее и из областного Главного управления. Федерацию вызывать желание отсутствует – не краснеть же челябинским генералам и полковникам, когда из Москвы приедет какой-нибудь шкет-суперспециалист и все раскроет за один присест. Местные толком не успевали обговорить все в курилках – высасывали весь табак из сигарет за полминуты и возвращались на рабочие места. Поэтому слухи и детали передавались в основном через блатных и ленивых (часто это одни и те же люди). Только и ходили фразочки, что статистика раскрываемости к концу года пробьет небосвод, что якобы полковник Меркурьев избрал тактику упреждающего удара, а не ожидания всяких там митингов и провокаций. Пусть такие штучки в Москве и Питере выделывают, а провинциалам некогда митинговать: они не покладая рук работают, а местные правоохранительные органы всем продемонстрировали свою силу, так что провокаторы будут тише воды и ниже травы. Кто-то утверждал, что «Хамелеон» – это цветочки. Мол, со дня на день произойдет еще одна масштабная операция – в местных КПЗ придется потесниться. Ей тоже заправляет Меркурьев лично. Неужто в министры внутренних дел метит, посмеивались в кабинетах: да и зачем, портрет челябинского полковника все равно у всех в кабинетах висит.

Илья, Лев и Михаил проходили свидетелями по множеству дел, в которые они успели вмешаться за прошедшую ночь или просто пройти мимо. Допрос по каждому из них не терпел отлагательств. Даже у опытного Ильи не уложился в голове весь замес: ясно, что кража «Победы» из ДОСААФ стала лишь небольшим отростком чего-то крупного и грандиозного, что произошло в ночь с пятницы на субботу. Сюда же попадали события, что независимо от Ильи и его друзей произошли на скупке вторсырья, на небольшой заправке, посту ДПС, в клубе «Хамелеон» и прочих местах. Причем все детали настолько сильно сплелись воедино, что разгадка одного преступления могла крыться в мельчайшей детали второго преступления, которое совершило лицо, пострадавшее в третьем преступлении и ставшее идейным вдохновителем преступления четвертого. Интересно, какому следователю свезло распутывать такую клоаку, отложив прочий повседневный хлам? Причем сделать все необходимо во весьма сжатые сроки. Очевидно, что дело мигом оказалось на контроле у всех высочайших начальников. Тут не до формализма. Скоро, глядишь, и журналюги подтянутся.

Мужики очень удивились, когда их стали спрашивать, натыкались ли они ночью на опаснейшего пироманьяка, неуравновешенного таксиста или на пьяную бабу в сияющем платье. Прорабатывались все варианты и точки соприкосновения. Также мельком пытались узнать, голосовали ли они на выборах и за какую партию (если не секрет). Друзья терпеливо дожидались друг друга на жестких стульях в коридоре, ибо времени на все про все уходило море – попробуй-ка залпом рассказать о произошедшем в мельчайших деталях. Какой, наверное, у следователя в голове кишмиш – он одних только свидетелей и подозреваемых будет все выходные допрашивать в режиме конвейера. Наверняка в понедельник с раннего утра запросят отчет. Посему все автоматы с кофе в радиусе трех километров мигом опустели.

Ладно, если б все шло по плану и без лишних эмоций. Вот, к примеру, механик Михаил в кабинете, что выделили следователю по особо важным делам из Следственного комитета Челябинской области, под конец допроса эмоционально выпалил:

– Я все же скажу вам по поводу нашей «Победы»…

– Я прекрасно понял вашу позицию, – ответил мужичку голубоглазый круглолицый следователь со светло-рыжими волосами, понимая, что сейчас последует бравада.

Но дядя Миша не слушал его.

– Я люблю советские автомобили. Они добротные и надежные. И вообще СССР я тоже люблю. Думаете, раньше все, что произошло, оставили бы без внимания? Как бы не так! В те времена государство хоть как-то отвечало за каждого гражданина, причем с малолетства. И ты мог спокойно жить, учиться, работать, уйти на пенсию и не бояться завтрашнего дня. А сейчас что?! У нас свобода, гласность, демократия – делай что хочешь, и всем будет плевать. Вся эта история, в которой мы погрязли – она ведь произошла потому, что люди нынче не знают, что же такое сотворить с этой свободой. Вот и бросаются во всякие крайности. В СССР каждому из этих уникумов и оболтусов нашли бы применение. Они не слонялись бы без дела и никогда бы не придумали, что…

– Позовите, пожалуйста, Илью Александровича, – следователь оказался крепким орешком и настоял на своем.

Михаил, поставив подпись на бланке, молча вышел, а следователь устало посмотрел на коллегу-блондинку, что сидела за соседним столом в пилотке, покрывающей изящное каре. Деваха при всем своем опыте не успевала вести протоколы допросов. Дельце явно выйдет многотомным, а на часах еще даже не обеденное время – придется посылать за обедом кого-нибудь посвободнее, если здесь вообще такие присутствуют. Она понимающе покачала головой и всунула в принтер чистый бланк.

Когда на стул напротив следователя сел Илья, служитель закона тут же учуял перед собой прожженного юриста, умеющего кратко излагать суть вопроса, то и дело применяя юридическую терминологию. Однако сказывалась усталость, и эмоции все чаще посещали рассказ Ильи – все же он и свидетель, и частично пострадавший. Тем не менее его показания работники Следственного комитета сочли выверенными и отточенными, чего не скажешь о потоке ненужного субъективизма от коммуниста Михаила и впечатлительного Льва. Также Илья не стал впутывать в рассказ незначительных лиц, с которыми он столкнулся ночью – у него было достаточно времени, чтобы все обдумать.

– Прошу прощения, а не могли бы вы мне кое-что подсказать. Меня интересует…

Следователь непреклонно отчеканил:

– Спасибо вам. Вы пока что свободны.

Взглядом Илья понял, что следак ничего разглашать не желает. Собственно, Илья только хотел прощупать почву. А еще узнать бы что-нибудь об Андрее.

Он оперся на костыли, вышел в узкий коридор и направился к выходу. К нему присоединились кореша. Проходя мимо обезьянника, Илья среди сидящего внутри отребья узрел удрученного Руслана. Неужели сухари из Следственного хотят сделать из него козла отпущения, пока остальных не поймали? Парень явно не заслуживает решетки. При первом взгляде на пацана еще в клубе Илья все понял. Очевидно, что паренек неспособен на такие злодеяния – его банально принудили псевдодрузья. Чувство справедливости взыграло в Илюхе с новой силой: Андрея не спас, поэтому и чувства выполненного долга нет. Ему бы идти в спасатели, а он пошел в адвокаты.

Руслан рассказал все дознавателю без прикрас от начала до конца. Наверняка он сейчас жутко опасается мести дружков, что еще на свободе (как минимум один). Все реализовали Глеб с Рыжим, а сидит он. Илья остановился неподалеку и взглянул на парнишку.

– Идите в машину, мужики. Я сейчас.

– Забыл что-то? Чего напрягаться, я схожу.

– Лева, ты уже находился за сегодня. Подожди в машине. Тут одно дело осталось.

– В сортир, что ли, тебя проводить? – предложил Миша.

– Нет. Идите, – еле сбагрил друзей Илья, подошел к окну дежурного и попросил того вызвать из комнаты отдыха Виталика, сержанта ППС.

– А вам зачем? Вы откуда? – спросил дежурный, хотя прекрасно видел, как Илья выходит из отдела. А до этого он же в красках рассказывал, для чего они пришли и к кому. Оставалось лишь беспомощно закатить глаза и пояснить вновь. – Как вас представить?

– Скажи, что я сегодня предотвратил его избиение в «Хамелеоне».

– В «Хамелеоне»? – удивился надсмотрщик, оглядев юриста с ног до головы.

– Нет, в «Игуане», мать твою! Видишь, стоять мне трудно. Шальная пуля.

Виталик прибежал достаточно быстро и Илью узнал. Адвокат кратко изложил ему суть вопросов, что его беспокоят. Видно, что к партнеру по кулачным боям Виталя относится с должной степенью уважения.

– Отойдем, чтоб никто не… Не очень положено с вами говорить вот так.

– Само собой. Сейчас доковыляю только, – они отошли в сторонку.

– Думаю, что вопрос по парню можно решить, – деловито заявил Виталик. – Я согласен с вами, что он, скорее, жертва.

– Слышал, что ему первую помощь оказала твоя девушка.

– Уже невеста.

– Поздравляю. Да ты счастливчик.

– Спасибо.

– А теперь относительно инцидента у железной дороги.

– У вас есть новые соображения? – с интересом спросил стажер (видно, подхватил жажду расследования от Барзилы).

– Да от соображений уже голова пухнет. Я все изложил следаку, но в ответ должной отдачи не получил. Была б информация, новые идеи не заставили бы себя ждать. Чего интересного ты еще слышал по этому поводу?

– Много чего. Неподалеку от места перестрелки обнаружили труп мужчины.

– Вот те раз, – присвистнул Илья. – Неужто наш стрелок поработал?

– Пистолет у меня отобрали и сейчас смотрят на отпечатки. Но самое интересное впереди. Ни за что не угадаете, кем предположительно является труп.

– Кем?

– Родным отцом Андрея. Того самого пацана, что умотал от нас.

Лицо Ильи исказилось от удивления.

– Что он там делал?

– Кто бы знал… Причем ни до кого не дозвониться: естественно, ни главы семейства, ни его супруги. Наши уже поехали шерстить их хату. Но и это не все.

– Да ты смеешься надо мной?

– Труп бы ни за что не нашли, если б вокруг него пацан не крутился.

– Какой еще пацан?

– Вам он не знаком? – Виталик показал фото Вадима.

– Нет, не видел такого. Может, поживиться решил или чисто мимо проходил?

– А вот и не угадали. В снегу нашли пистолет, а в тачке пацана – следы крови.

– Сам-то задержанный что-нибудь говорит?

– Говорит, мол, батя Андрея голосовал на дороге и попросил подбросить. На месте мужик вылез из машины и скрылся. Парень разволновался, долго типа попутчика нет, пошел по его следам, а тот… тю, мертвый.

– Зашибись. И где парень сейчас?

– У мозгоправа. Он слегка в шоке от того, что случилось.

– Немудрено, – покачал головой Илья, никак не приблизившись к разгадке, кто же стрелял в Глеба.

– Но вы ничего от меня не слышали.

– Конечно. Благодарю, – юрист пожал руку патрульному. – Глядишь, в будущем сработаемся. Слушай, все так охотно с тобой делятся ходом расследования… – Илья возьмет это на заметку, спасибо неопытному стажеру.

– Да, я просто стараюсь поддерживать со всеми добрые отношения.

«Вот тебе и тайна следствия», – подумал адвокат.

– Срочно переводись из ППС.

Илья поковылял назад за Виталиком. Последний мигом позаботился о том, чтоб Руслана выпустили из камеры. Все втроем отправились назад к следователю.

– Сержант, – удивленно воскликнул старший по званию, когда все трое оказались в кабинете, – на каком основании вы освободили задержанного?

– Это же тот самый патрульный, – оборвала его протоколистка, – которого сегодня отметили за бдительность.

– Один день сделал свою работу хорошо. И все уже радуются, – кинул следак.

– Не без косяков, – засмущался Виталий.

– Согласен. Чья пулька-то в ляжке у пацана? – злорадно намекнул следователь.

Виталик нахмурился, но тут же улыбнулся, глядя на помощницу следака.

– Где же ваш шеф? – интересовалась она. – Кто ж не слышал о капитане Барзиле? – двусмысленная улыбочка посетила их лица.

– Отдыхает. Сами понимаете, тяжелый день. Прямо перед отпуском.

– А вы вспомнили что-то еще, Илья Александрович? – немного высокомерно обратился к Илье следователь. – Кажется, мы с вами уже все обговорили в конструктивном ключе.

– Я по поводу пацана.

– Какого из них? – следак явно с юмором (хоть чем-то разбавляет рутину).

– Того, что с пулей в ляжке.

– Ее уже там нет, – тихо отметил Руслан.

– И что же с ним не так?

– Меня интересует его судьба.

– Илья Александрович, при всем уважении к вашему вкладу в дело…

– С какой целью несовершеннолетний содержится в камере с другими отморозками? Не самый главный фигурант, а только свидетель. Вы его уже допросили.

– Мы уведомили обо всем его мать. В данный момент она не может его забрать.

– Я могу его сопроводить. Я, как вы помните, адвокат.

– Его адвокат? Как-то не сочетается с вашей заинтересованностью относительно будущего процесса. Вы же утверждаете, что пострадали. Как раз от противоправных действий… этого пацана в том числе. Обычно адвокаты предъявляют претензии и протесты на нашу работу в части проведения необходимых процедур при расследовании. Мне не хотелось бы…

– Человеком будьте. Лучше бросить все силы на поиски беглецов.

– Это не в вашей компетенции. Люди уже с ног сбились.

– Я бумагу напишу, – продолжал Илья, размышляя, следует ли звонить кому-нибудь весомому. – А почему мать не может его забрать?

– Она инвалид-колясочник, – пояснил сотрудник Следственного комитета.

– Ты идиот, парень, – Илья не мог снести то, как Руслан мог пойти на правонарушение, зная о состоянии матери, за которой должен ухаживать день и ночь. – Чего ты вообще сунулся?! А отец?

– Отец работает на ЧМК. Сейчас на смене. Мать, естественно, не хочет, чтобы сын находился в обезьяннике, но мы ничего не можем поделать, раз так все сложилось. Где ж ему еще сидеть?

– Посмотрим правде в глаза, товарищ следователь. Он дал всю необходимую информацию. Он не Олег из «Хамелеона», а свидетель. Вы же не предъявили обвинения. Или вы уже в убийстве его подозреваете?

– В похищении человека. Пока неофициально.

– Ему же угрожали.

– Еще и в краже из ДОСААФ… вашего, между прочим, имущества.

– А у вас есть заявление от пострадавших относительно похищения и угона?

– Нет. А у вас что, нет претензий?

– К нему нет. А вот к тем двоим…

– Ну знаете, так не бывает. Он, по-вашему, что, всегда находился рядом, в телефон долбился и ничего не заметил? Все видели сотрудники полиции при исполнении. Поэтому все необходимые выводы будем делать мы, а никак не вы. Или хотите изменить свои показания?

– Пацану 16 лет, – увяз не по-детски. – Кто из взрослых присутствовал на допросе?

– Представитель отдела по делам несовершеннолетних.

– И только? Повременить не могли с расспросами? Пацан пулю схлопотал. Дайте угадаю: на учете не состоит.

– Не состоит.

– Тогда какие проблемы?! – взмахнул руками Илья – из-под мышек выскочили костыли.

Следак вздохнул: «Мне еще тут адвокатов не хватало в субботу с утра. Хотя-я-я… высказывания капитана Барзилы с пеной у рта относительно дела – лишь эмоциональные предположения».

– Мы повторно вызовем его на допрос.

– Может, сразу в тюрьму его?! – не сдержался Илья.

– Не сгущайте краски, Илья Александрович, – терпеливо попросил следователь, думая о целесообразности реального обвинения на фоне солидного содействия следствию, что оказал Руслан.

– Подписку о невыезде? – напомнила сотрудница.

– Нет. Напиши бумагу, чтоб его отсюда выпустили. Парень свободен… пока. Чуть что, мы с Ильи Александровича спросим, раз он так ручается за… жертву обстоятельств, – следователь встал из-за стола и посмотрел в окно, зацепив руки в замок. – А вы, сержант, свободны. Не забудьте, что у нас и с вами будет разговор по душам. Можете идти.

Виталик вышел.

– Надеюсь, не стоит вам напоминать, как вы рискуете и как рискую я, – холодно сказал Илье следак.

– Когда-нибудь мы станем правовым государством, – словно издевательски бросил Илья.

Оба хромых покинули кабинет следака.

– Что это было? – поинтересовалась помощница следователя.

– Справедливость. В специфическом понимании адвоката. И какая муха его укусила? Он ручается за совершенно незнакомого пацана, что упер его автомобиль. Ты можешь себе такое представить? Ну, – потер ладоши он, – чуть пацан поведет себя не так, Илья Александрович может прощаться с карьерой.

– Но с твоего ведь попустительства.

– Я тебя умоляю, я мог и не знать. Стажер вон как безобразничает.

– Может, это такой адвокатский маркетинг на грани фола?

– Впервые с таким сталкиваюсь. Ничего страшного, всех из-под земли достанем. Даже если несильно хотим, – следак подумал о полковнике и ППСниках, что раскопали тяжеловесное дело, от которого все городские органы отнекивались очень долго. Еще и под Новый год.

– Не думаю, что пацан так в себе уверен, что будет скрываться. Выложил ведь все как на духу.

– Безобидный, тут я соглашусь. Один его подельник в больнице, другой где-то бегает. В их ветке показания Руслана – это пока что самая полная картина преступления.

– Хотя, может, адвокат и прав. Паренек все-таки не хозяин «Хамелеона».

– Вот будет понимание, будет и обвинение. Четко и по делу. Условку точно получит.

– Кстати, ты не знаешь, кто допрашивает этого самого Олега?

– Самому интересно.

– Меркурьев? ФСБ?

– Зная влияние «Хамелеона», я даже предполагать не стану. Ладно, со своими бы разобраться. Как азиатов из подвала допрашивать, не представляю… Кто там у нас дальше?

В коридоре Илья поделился с Русланом костылем. Оба побрели к выходу.

– Тебя с больнички прямо сюда привезли, что ли? – спросил Илья.

– Вроде того. Менты готовы были на руках меня к следователю занести, что никаких костылей не нужно. Торопятся, – с кислым лицом поведал Руслан. – Если б не та девушка – минус нога и литр крови.

– Да, хоть где-то повезло.

– Спасибо, что впряглись.

– Знаешь, я с первого взгляда понял, что ты нормальный парень, потерялся просто. И как тебя угораздило на таких уголовников нарваться?

– Сам не понимаю.

– Ладно, ты протокол допроса хоть прочитал?

– Да какой там. Я сейчас два плюс два сложить не смогу.

– Ты в чем-либо признался следователю?

– Рассказал все, как было.

– Он задавал вопросы относительно твоей роли?

– В основном слушал. А блондиночка текст набивала.

– Сочувствую, что тебе приходится отдуваться за других. Но советую тебе готовиться. В ближайшие дни у коронера в голове все сложится, и он вызовет тебя повторно, чтобы предъявить обвинение.

– Чего ж он не сделал этого сразу?

– Сразу за решетку валят настоящие преступники, чья вина очевидна. Не появись вы в «Хамелеоне», не стали бы косвенно причастны. Да уж, дело резонансное. Нужно иметь пытливый ум и стальные яйца, чтобы раскрутить его в правильную сторону. Здесь никуда без согласования начальства. А ты со следствием сотрудничаешь и не так опасен, как те двое. Угнанная машина на месте, похищенный человек тоже. Следак тебя отпустил, но это пока. Он проницателен, понимает, что бежать тебе незачем, – Илья смекнул, что Руслан может привлечь к себе беглецов, которых можно будет взять на блюдечке. Наверняка за домом пацана установят наблюдение. – Это остальным нужно скрываться – заслужили. Советую тебе в ближайшие дни не высовываться и являться по требованию точно в срок. Думаю, наказания тебе не избежать, но оно будет снисходительное. Я найду тебе хорошего защитника – есть на примете парочка спецов, которые мне обязаны, потому не откажут.

– Не описать словами, как я жалею.

– М-да, парень, представляю, что у тебя сейчас на душе. А так бы спал спокойно дома.

Они вышли из дверей райотдела полиции. Необходимо преодолеть лестницу. Пандуса, конечно же, не предусмотрено.

– Черт, теперь я понимаю инвалидов, – ругнулся Илья, думая, как же спуститься, чтоб без болевых ощущений. Хромой Руслан тоже не помощник. – Я тебя подвезу.

– Это лишнее. Вы и без того много для меня сделали. И сами ногу повредили.

– До свадьбы заживет. Гнался за твоими дружками на общественных началах. В дружинники, что ли, податься?

– Никогда бы не подумал, что кто-то способен так фанатично биться за старенькую тачку.

– О-о-о, она много для меня значит. Мой дед ездил на такой. «Победа» – это воспоминание из моего детства.

– Найти бы тоже себе дело по душе.

– Ты вот сейчас как идти собрался в таком состоянии?

Руслан промолчал, понимая, что дорога до дома предстоит долгой и тяжелой.

– Я тебя доброшу. И без разговоров. Вон моя машина… Едрить-кудрить, как же она далеко, когда ты на одной ноге, кхе-кхе. Знаешь, дело делом, но сейчас твоя главная задача утрясти все с родителями.

Паренек заметно поник.

– Как я теперь к ним?

– Да уж как-нибудь. За свои поступки нужно отвечать.

– Отец меня убьет…

– А ты думал, когда шел на дело, что папа тебя по головке погладит?!

– Я уже тысячу раз пожалел, что туда поехал. Извините.

– Перед матерью извиняться будешь. Вот вы, молодые, не понимаете ни хрена, что чувствуют ваши родители, когда вас нет рядом. Они наверняка тебя потеряли. А от всех новостей – тем более из мусарни – места себе найти не могут. Воображаю, каким подарком для них станет возвращение блудного сына, что бы ты ни сделал. На то они и родители. И они выслушают тебя.

– Вы не знаете моего отца. Я… боюсь…

– А следить за людьми и красть машину у тебя смелости хватило, – осадил Руслана Илья. – Слушай, я все же адвокат – всякого насмотрелся на своем веку. А еще я медиатор – веду переговоры, улаживаю различные споры, чтобы до суда не доходило. Давай я поговорю с твоими предками.

– Вас и слушать не станут.

– Ты меня недооцениваешь. Или у меня до того рожа неинтеллигентная?

– На меня тут же набросится отец. Без разговоров.

– Я попробую что-нибудь сказать за это время, пока его кулак летит в сторону твоего шнобеля. Но все будет серьезно, по-взрослому.

– Кажется, я больше никогда не улыбнусь. Детская беспечность, досвидули.

– Зачем же ты так? Плохая компания. Всего лишь плохая компания. Не отчаивайся – все образуется. Руки, главное, не опускать, к бутылке не прикладываться и нос в дьявольской перхоти не топить.