Удивительные истории об Антарктике самой разной. Кто открыл и освоил Южный континент

Повидали офицеры и короля Соединенного королевства Португалии, Бразилии и Алгарве Жуана VI, который в тот момент находился в Бразилии. На прием к нему их привел российский посол барон Тейль ван Сераскеркин. 20 ноября на шлюпы было доставлено «…два быка, сорок больших свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур, ром и сахарный песок, лимонов, тыкв, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную». Быков и баранов доставили живых (!), да еще припасли для них сена. Шлюпы начинали напоминать Ноев ковчег. Через день Беллинсгаузен приказал сняться с якоря и направиться на юг в сторону острова Южная Георгия, и 15 декабря они увидели остров Уиллиса – островок к западу от острова Южная Георгия, который обозначился на горизонте. Путешествуя вдоль западного берега этого острова, Беллинсгаузен решил присваивать имена ранее не обозначенным на картах разным географическим объектам. Так на российских картах появились мыс Парядина, мыс Демидова, остров Куприянова, залив Новосильского, остров Анненкова – все названия были даны капитаном в честь офицеров, служивших на шлюпах «Восток» и «Мирный». Мыс Парядина, острова Анненкова и Куприянова и сейчас можно найти на всех картах мира, что российских, что иностранных.

Следуя на юго-восток, 22 декабря шлюпы достигли первого острова из Южных Сандвичевых островов, который Беллинсгаузен назвал островом Лескова в честь третьего лейтенанта шлюпа «Восток» – и это название тоже осталось на всех географических картах. А вскоре они увидели и остров Кэндлмас (Сретения), который открыл Джеймс Кук во время своего кругосветного плавания. Повернув на север, они обнаружили гористый остров, который так и был назван – остров Высокой (именно так, через «о»)¹⁹, а вслед за ним – остров, названный Беллинсгаузеном островом Завадовского в честь его первого заместителя на шлюпе «Восток». Капитан-лейтенант Завадовский – на иностранных картах он называется Zavodovsky, высадился на остров своего имени и там они «нашли множество пингвинов, которые сидели на яйцах и не уступали дороги иначе, как по ударении их хлыстом».

Все эти три острова – Лескова, Высокой и Завадовского капитан Беллинсгаузен назвал архипелагом (де) Траверсе, который был в те годы морским министром России и «…при отправлении шлюпов доказал свое доброжелательное к нам [экспедиции] расположение».

25 декабря отпраздновали Рождество, для чего с «Мирного» на «Восток» был вызван священник и совершил молебен. «Служителям для сего дня приготовили любимое кушанье русских, щи с кислою капустою и свежею свининою, пироги с сорочинским пшеном и нарубленным мясом. После обеда роздано каждому по полкружке пива, а в 4 часа по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После сего служители были столько веселы, как бы и в России в праздничные дни».

Дальше они следовали почти все время на юг и 29 декабря увидели вулканический остров Сондерс, открытый и названный так Джеймсом Куком в честь Первого лорда адмиралтейства. На следующий день: «Утро было прекрасное, остров Сандерс [так у автора] очистился от облаков, и при свете солнечных лучей представилась взору нашему величественная, покрытая снегом вершина горы, из жерла которой выходил густой дым, по воздуху расстилающийся». Это был вулкан Белинда. В тот день часто шел снег, в море плавало множество отдельных льдин. Ничего не скажешь – Субантарктика.

Продолжая путь на юг, 30 декабря мореплаватели достигли южной оконечности острова, как пишет Беллинсгаузен, имеющего вид сахарной головы. Этот мыс еще Джеймс Кук назвал в честь следующего Первого лорда адмиралтейства мысом Монтагю, но российские мореплаватели доказали, что эта суша – не часть какого-то материка, а остров – правда, самый большой и самый высокий остров в группе Южных Сандвичевых островов. И Беллинсгаузен назвал этот остров так же, как Кук назвал мыс, то есть островом Монтагю (сейчас на российских картах – Монтагью).

В первый день Нового1820 года: «Невзирая на дурную погоду и опасное положение между неизвестными льдами, все служители с утра оделись в мундиры для празднования Нового года. Поутру был завтрак, чай с ромом; к обеду добрые щи с кислой капустой и свининой; после обеда сверх обыкновенной порции дано по стакану горячего пунша, а в вечеру пред кашей, из сорочинского пшена приготовленной, по стакану гроку; все служители были здоровы и веселы на обоих шлюпах». Поздним вечером они увидели остров Бристоль, также открытый Куком, а еще южнее – остров Туле, который он обнаружил и назвал по аналогии с самой северной землей в Северном полушарии Южным Туле, но со временем «южный» отпало. Само название Туле происходит от Ultima Thule – названия мифической страны, якобы обнаруженной в IV в. до н.э. древнегреческим путешественником Пифеем²⁰.

Третье января 1820 года: «Берег Тюле состоит из одного камня и трех небольших островов, из коих один меньше каждого из двух… Средний, самый больший, длиною в шесть миль, назван мною островом Кука, в честь великого мореплавателя, который первый увидел сей берег и почитал оный южнее всех прочих земель, в южном полушарии существующих… Между двумя большими островами находится камень…». Этот третий остров в 1930 году английской экспедицией на корабле «Дискавери II» был назван островом Беллинсгаузена. Отметим благородство Беллинсгаузена, который так красиво поступил с наименованием среднего острова.

В 2 часа дня мореплаватели находились на широте 60° 3́33́́ ю.ш., то есть пересекли 60^о ю. ш. Разумеется, они не знали тогда, что дошли до знаковой северной границы Антарктики, определенной Договором об Антарктике 1959 года. Но мы-то об этом знаем! Наши путешественники, наконец-то оказались в той части океана, к которому они добирались больше полугода.

Следующие десять дней, продираясь между плавучими льдинами, они продвигались на восток по этой широте, время от времени ее пересекая и изыскивая возможность свернуть к югу – для достижения максимально большей южной широты, как и было им предписано Морским министерством. Это произошло 13 января, а через два дня, 15 января 1820 года русская экспедиция наконец-то впервые пересекла Южный полярный круг на меридиане 3^о 3́54́́ з. д. Южный полярный круг находится на широте 66^о 33́44́́. А затем оба шлюпа продолжили свое путешествие на юго-запад и – и снова предоставим слово Фаддею Беллинсгаузену. В его дневнике NW – северо-запад (норд-вест), N – север (норд), NO – северо-восток (норд-ост), SO – юго-восток (зюйд-ост), NWtW – северо-запад-тень-запад (норд-вест-тень-вест). Жирным шрифтом мы выделили ключевой момент этого путешествия. Итак:

«16 генваря. [1820 г.] Пасмурность с снегом, при крепком ветре от NW, продолжалась во всю ночь. В 4 часа утра увидели дымчатого альбатроса, летающего около шлюпа. В 7 часов ветр отошел к N, снег временно переставал и благотворное солнце из-за облаков изредка выглядывало.

В 9 часов утра в широте 69° 17́26́́, долготе 2° 45́ 46́́, найдено склонение компаса 8° 48́ западное. Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69° 21́ 28́́, долготе 2° 14́ 50́́, мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег в виде белых облаков. Ветр был от NO умеренный, при большой зыби от NW; по причине снега зрение наше не далеко простиралось; я привел в бейдевинд на SO, и, пройдя сим направлением две мили, мы увидели, что сплошные льды простираются от востока чрез юг на запад; путь наш вел прямо в сие льдяное поле, усеянное буграми. Ртуть в барометре, спустясь от 29,5 до 29 дюймов, предвещала еще худшую погоду; морозу было 0,5°. Мы поворотили на NWtW, в надежде, что сим направлением не встретим льдов. В продолжение последних суток видели летающих снежных и синих бурных птиц и слышали крик пингвинов».

Именно на этой широте и долготе Беллинсгаузен и увидел заснеженные горы будущей Земли Принцессы Марты, которые он первоначально принял за «белые облака». Он находился от них на расстянии примерно 20 миль (37 километров). Дополнительным доказательством обнаружения материка является появление нескольких видов птиц²¹. Но на достижении этой широты путешественники не остановились, и «Восток» в тот же день проник на юг до широты 69° 25́, в долготе 2° 10́ з. д. Хотя уже тогда Беллинсгаузен был уверен в обнаружении «матерой суши», он не стал отражать это в своем дневнике, но отметил в своем предварительном донесении из Порт-Жаксона²².

Вскоре им пришлось пойти обратно к северу и пересечь Южный полярный круг уже с юга, затем пройти восточнее, также примерно по его широте, а 5 февраля снова пересечь эту широту с севера. В ночь с 5 на 6 февраля они увидели: «…материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу». И далее: «…сии льдяные громады и все подобные льды от собственной своей тяжести, или других физических причин, отделились от матерого берега, ветрами отнесенные, плавают по пространству Ледовитого Южного океана». Вот, наконец-то, и появились слова «берег» и еще лучше – «матерый берег», то есть материк.

Следующую неделю, вернувшись на широту Южного полярного круга, мореплаватели снова следовали по этой широте, а потом, в полночь 13 февраля «…увидели к SW на горизонте небольшой свет, на зарю похожий и простирающийся почти на пять градусов; когда мы держали на юг, свет сей возвышался. Я полагал, что происходит от большой льдины; однако ж, когда начало рассветать, свет бледнел и при восхождении солнца на сем месте были белые весьма густые облака, а льду не видно. Подобного явления до сего времени мы не встречали». Они находились тогда на 66° 59́ ю.ш. и 37° 38́ з.д., это был третий случай, когда российские мореплаватели почти подошли к берегам Южного материка. Через много лет этот берег был назван Землей Эндерби (см. Главу 3).

В течение следующих полутора месяцев оба шлюпа следовали на восток вблизи друг от друга, на расстоянии нескольких морских миль, фактически огибая континент Антарктида и время от времени заново пересекая Южный полярный круг и лавируя между айсбергами, которые Беллинсгаузен называл ледяными островами. Затем, в начале марта все того же 1820 года он объявил Михаилу Лазареву «…намерение мое оставить большие широты, как по множеству встречаемого льда и приближению равноденственного бурного времени, так и по темноте ночей и по беспрестанным снегам; объявил, что вместо Аукландских островов²³, к которым назначено мне дойти, пойду в Порт-Жаксон, где можно запастись всеми свежими съестными припасами, коих нет на Аукландских островах да и дров в Порт-Жаксоне больше».

Шлюпы должны были разделиться, «Мирному» предлагалось пройти несколько севернее «Востока» в направлении предполагаемых Островов Королевской компании, которые были указаны на английской карте, а потом, осмотрев южную оконечность Земли Ван-Димена (остров Тасмания), идти в залив Порт-Джэксон. В этом заливе Лазарев должен был вститься с Беллинсгаузеном, который собирался исследовать морские просторы на широтах, которые ранее никем не посещались, и лишь потом оказаться в Порт-Джэксоне.

«Мирный» не обнаружил вблизи Тасмании никаких Островов Королевской компании, что не удивительно – это были острова-призраки, отсутствие которых было окончательно установлено только в 1904 году. «Восток» тоже не обнаружил никакой суши в исследуемой части южного океана и 30 марта прибыл в Порт-Джэксон. А 7 апреля «Мирный», задержавшийся из-за неблагоприятного направления ветров «…положил якорь подле шлюпа „Востока“. Свидание офицеров обоих шлюпов произвело неизъяснимую радость».

Хорошо отдохнувшие в теплом климате южной Австралии, сделав запасы пресной воды и провианта, в начале мая 1820 года оба шлюпа направились в Новую Зеландию и 26 мая вошли в залив Адмиралтейства на севере острова Южный Новой Зеландии

На западе новозеландского острова Северный они наблюдали заснеженную вершину горы Эгмонт²⁴ и еще раз убедились в значительно более холодном климате в южных широтах, чем в северных. Ранее один из членов команды Джеймса Кука натуралист Форстер сравнил высоту появления снега на горе Эгмонт, лежащей на 39^о ю.ш., с высотой появления снега на одной из гор во французских Альпах, лежащей на 46^о с. ш. Беллинсгаузен не полностью согласился с расчетами Форстера, но в целом подтвердил эту особенность климата Южного полушария²⁵.

Пробыв в Новой Зеландии две недели и пообщавшись с островитянами, которых Беллинсгаузен называет зеландцами²⁶, 7 июня шлюпы вышли из пролива Кука между Северным и Южным островом Новой Зеландии в Тихий океан, и к концу месяца достигли первого из встреченных ими в Полинезии обитаемого острова Рапа-Ити (Беллинсгаузен называет его Опаро). На этом острове путешественники сумели разглядеть необычные, несомненно, искусственного происхождения «устроения», которые через много лет исследовал Тур Хейердал и посчитал их фортификационными сооружениями. В настоящее время археологи предполагают, что эти фактически крепости были выстроены для обороны в ходе межплеменных войн. Беллингаузен подробно описал приплывших на его шлюп островитян как любознательных, вороватых попрошаек. Однажды путешественникам едва удалось выручить обратно украденный со шлюпа железный сектор с фалрепом²⁷.

Отплыв с острова, 2 июля шлюпы уже второй раз пересекли тропик Козерога, а вскоре подошли к открытому («обретенному», как пишет автор дневника) еще Джеймсом Куком острову Боу. Через неделю после отплытия с Рапа-Ити на горизонте появился остров, который Беллинсгаузен назвал в честь адмирала Моллера²⁸. Благожелательного контакта с аборигенами установить не удалось – брошенные им со шлюпки колокольчики и прочую мелочевку они с удовольствием взяли, но высадится на остров не дали, угрожая пиками и дубинами. Матросы пару раз пальнули дробью в воздух, аборигены убежали, но шлюпка повернула обратно.

Продолжая свое путешествие по Полинезии, путешественники продолжали открывать новые острова и атоллы и присваивать им названия в честь великих россиян и памятных для них городов. Увы, на современных иностранных картах почти ни одного такого названия не сохранилось, все эти географические объекты были переименованы, когда они попали под юрисдикцию европейцев. Большинство названных экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева островов находятся сейчас в составе заморского сообщества Французская Полинезия. Надо подчеркнуть, что это сообщество, занимающее в Тихом океане громадную площадь в 4 тысячи кв. км, ни в коем случае не является «колонией» Франции в советском понимании этого слова. Жители этих островов и атоллов иногда имеют больше экономических и даже полических прав, чем европейские французы (то же самое относится и к коренным американцам – индейцам США).

Тем не менее, в советских и современных российских атласах после европейского (часто повторяющее местное) названия в скобках приводится название, данное российскими мореплавателями – экспедициями Крузенштерна, Коцебу и Беллинсгаузена и Лазарева.

И вот 12 июля были открыты острова князя Волконского и фельдмаршала князя Барклая-де-Толле, сейчас это соответственно атолл Такуме и остров Рароиа – те самые местные названия. На следующий день был открыт остров Ермолова – в честь генерала-от-инфантерии Алексея Ермолова. Теперь это атолл Таенга. А затем участники экспедиции открыли остров, названный в честь победителя Наполеона князя Голенищева-Кутузова-Смоленского (атолл Макемо), острова генерала Раевского (Тепото), остров Остен-Сакена, названный в честь боевого генерала-от-инфантерии²⁹ (ныне атолл Катиу).

16 июля был обнаружен остров, который назвали в честь адмирала Чичагова (сейчас это атолл Таханеа), затем остров Милорадовича (атолл Фаати). Разумеется, путешественники не могли знать, что этот предводитель русской армии в 1812 году и военный губернатор Санкт-Петербурга будет застрелен штатским дворянином Каховским во время восстания декабристов.

А на следующий день они открыли остров, который назвали в честь генерал-фельмаршала графа Витгенштейна, также блистательно участвовавшего в войне с Наполеоном и командовавшего объединенными войсками во время Заграничного похода русской армии в 1813 году. Ныне это атолл Факарава в архипелаге Туамоту заморского сообщества Французская Полинезия.

Следующему обнаруженному экспедицией острову, точнее, группе островов, не пришлось давать русского названия, потому что Беллинсгаузен определил их как острова Пализер, ранее уже открытые самим Джеймсом Куком и названные им в честь спонсора его экспедиции адмирала Хью Пэллисера. 18 июля был открыт остров Грейга – под началом этого вице-адмирала Беллинсгаузен служил на Черном море. Французы вернули ему местное название Ниау. Потом шлюпы экспедиции прошли мимо острова, который начальник экспедиции опознал как один из островов Пализер. Потом он стал называться островом Каукура.

В своем дневнике за 19 июля 1820 года Фаддей Беллинсгаузен пишет:

«Вся сия гряда коральных островов, начиная от острова графа Аракчеева до острова Крузенштерна, описана и приведена в известность российскими мореплавателями; в числе сих островов хотя находятся четыре острова Пализера и хотя они обретены капитаном Куком, но как после описаны лейтенантом Коцебу и нами и определено их настоящее протяжение и вид, то я почитаю приличным всю гряду назвать островами Россиян».

Однако острова Россиян можно увидеть только на российских картах, и даже в Атласе мира «Миллениум», выпущенном лондонским издательством «Дорлинг Киндерсли» и переведенном на русский язык в 2001 году, на карте Полинезии в этом месте мы можем увидеть только название Острова Туамоту. Остров Аракчеева называется сейчас Ангатау или Фангатау. А остров Крузенштерна, который был назван так начальником Кругосветного плавания брига «Рюрик» Отто Коцебу, сейчас обозначается на картах как атолл Аилук.

Следующий остров, который аборигены называли Макатеа, уже был нанесен на английскую географическую карту, но Беллинсгаузен решил уточнить его местоположение – и действительно, координаты острова оказались несколько иными. Вернувшиеся с острова шлюпки 21 июля привезли на «Восток» неожиданных гостей – двух мальчиков 7 и 19 лет: «Поутру мы дознались кое-как с большим трудом от старшего из привезённых мальчиков, что они с острова Анны, крепким ветром от оного отбиты и принесены к острову Матеа… Сии островитяне были в беспрерывных между собою сражениях; те, к коим принадлежали мальчики, все побиты и съедены неприятелями, а мальчики спрятались».

И наконец, 22 июля 1820 года:

«В 9 часов утра с салинга увидели к SW вдали двумя отделениями над горизонтом синеющийся остров Отаити. Хотя в сие время затемнело, однакож разведённые огни по берегу показывали места жилищ островитян, столько похваляемых капитаном Куком и сопутниками его Банксом и Форстером».

Это был знаменитый остров Таити.

Оба шлюпа бросили якоря в заливе Матавай, где и ранее останавливались корабли европейских мореплавателей, включая Джеймса Кука. Через некоторое время «Восток» посетил король острова Помари I со всем своим семейством, причем он оказался неплохо осведомленным о событиях в Европе. Король повторял все время «рушень, рушень» – исковерканное «русские», почти правильно произнес имя императора Александра, и даже назвал Наполеона.

Беллинсгаузен передал королю тех двух мальчиков с отстрова Матеа, а тот согласился принять их на Таити. Тогда же они рассказали, почему так бесстрашно обратились к русским мореплавателям за помощью – оказывается, они откуда-то уже знали, что европейцы людей не едят.

Еще забавный момент:

«Королева, нашед случай быть наедине с лейтенантом Лазаревым, просила дать ей бутылку рому, и когда он сказал, что послал к королю, она отвечала: „он всё выпьет один и мне ни капли не даст“; после сего приказано дать ей две бутылки рому».

Пробыв на благословенном острове пять дней, 27 июля Беллинсгаузен и Лазарев решили сниматься с якоря. Провианта было запасено в достаточном количестве, причем:

«В продолжение нашего пребывания при островах Отаити мы выменяли столько апельсинов и лимонов, что насолили оных впрок по десяти бочек на каждый шлюп. Нет сомнения, что сии плоды послужат противуцынготным средством».

Очень интересно, что уже в 1820 году русские мореплаватели знали о противоцинготных свойствах цитрусовых, хотя в те времена цингу все еще считали инфекционным заболеванием.

Перед самым отправлением шлюпов несколько островитян хотели остаться на них и отправиться вместе с экспедицией – непонятно, правда, куда, но король Помари I убедительно просил Беллинсгаузена не брать с собой его подданных. Что и было сделано.

Корабли повернули обратно к Порт-Джэксону и 29 июля прошли мимо острова Макатеа – того самого, с которого на «Восток» эмигрировали два островитянина. На следующий день они оказались вблизи другого острова Крузенштерна (Тикехау), названного так еще Отто Коцебу. Остров был тщательно описан, его точные координаты нанесены на карту. Через пролив шириной 35 км от острова Крузенштерна мореплаватели увидели остров, который Беллинсгаузен назвал в честь своего подчиненного Михаила Лазарева. На иностранных картах остров Лазарева называется атоллом Матаива. А 3 августа был открыт и остров Восток – разумеется, по имени флагманского корабля экспедиции. На удивление, русское название этого острова осталось на картах Полинезии, изданных на всех языках мира. Сам остров является сейчас территорией государства Кирибати (искаженное «Гилберта» – так назывались эти острова, когда принадлежали Великобритании).

Уже стоило торопиться, чтобы прибыть в Порт-Джэксон в назначенное время. Пройдя остров, названный в честь князя Александра (ныне – Ракаханга), Беллинсгаузен взял курс на запад и 11 июля прошел мимо острова Дейнджер (он называет их острова Опасные, сейчас в группе островов Кука). Далее «Восток» и «Мирный» взяли южнее и 16 июля прошли к острову Вавау уже в группе островов Тонга, которых для европейцев открыл Джеймс Кук и назвал их островами Дружбы. Не частый случай, но это европейское название не сохранилось.

В тот же день путешественники наблюдали конусообразный вулкан, находящийся на острове Лате («поздний» по-голландски. Остров открыл Абель Тасман). А еще через три дня обнаружили два других полинезийских острова – Михайлова и Симонова, названных ими соответственно в честь «искусного художника в живописи» и астронома экспедиции. Сейчас это атолл Тувана-и-Ра и атолл Тувана-и-Толо в группе островов Лау, входящих в государство Фиджи. С последнего острова на борт «Востока» поднялся местный «король» (сейчас его назвали бы вождем племени), получивший немало традиционных подарков – топоры, чугунную и стеклянную посуду, ножи, зеркала, бусы. Взамен они взяли образцы местного оружия – пики, палицы, кистени и булавы для петербургских музеев.

Далее оба шлюпа, уже совсем без остановок, шли почти прямым курсом к Порт-Джэксону, и, миновав 4 сентября остров Лорд-Хау, через шесть дней 10 сентября 1820 года встали на якорь в том же месте залива Порт-Джэксон в штате Новый Южный Уэльс, где они останавливались пять месяцев назад.

За это время на кораблях были повреждены некоторые детали такелажа, но:

«Наш тимерман не был в состоянии сделать сего исправления, столько для нас нужного, а потому против моего желания, я принуждён принять предложение губернатора Маквария, который, кроме снабжения нас вырубленными сухими деревьями из породы железного дерева (Iron Wood), приказал ещё, чтобы переделка степса и бушприта была произведена его плотниками под смотрением корабельного мастера. Губернатор старался предупреждать желания наши во всём, что только могло быть для нас полезно».

Тимерман – это особый плотник в Голландии и Российской империи, в основном корабельный. Беллинсгаузен транскрибирует имя генерал-губернатора так, как пишется латиницей – Macquarie, хотя более правильно оно произносится Маккуори. Именно в честь этого генерал-губернатора колонии Новый Южный Уэльс господина Лаклана Маккуори был назван остров Маккуори, к которому 17 ноября подошли оба шлюпа.

А до того, пробыв почти три недели на стоянке в заливе Порт-Джэксон и составив подробное описание Нового Южного Уэльса, абригенов Австралии и животного и растительного мира этого материка, «Восток» и «Мирный» снялись 31 октября с якоря и направились в свое второе путешествие к берегам Антарктиды.

Итак, первой встреченной ими 17 ноября сушей был остров Маккуори, на котором расположились промышленники – добытчики морского зверя. Путешественники обнаружили здесь огромную колонию морских слонов, настреляли множество эгмонтских куриц – поморников и взяли с собой несколько мохнатых и королевских пингвинов («Пингвины сии не уступали дороги, надлежало их расталкивать»). А кроме того, «одного живого попугая, которого мне уступил промышленник за три бутылки рому» – пишет Беллинсгаузен про уникального, эндемичного для острова прыгающего попугая. Как и на многие другие земли, открытые европейцами в эпоху Великих географических открытий и позже, на остров завезли несвойственных острову животных, в данном случае – кошек. Милые домашние котейки здесь одичали и полностью истребили колонию удивительных прыгающих попугаев.

Далее Беллинсгаузен отмечает один важный момент, касающийся климата острова:

«Мы предполагали, что остров Маквария покрыт всегдашним льдом и снегом, как и остров Южная Георгия, ибо оба в том же полушарии и в одинаковых широтах; крайне удивились, найдя, что остров Маквария порос прекрасною зеленью, исключая каменных скал, которые имели печальный темный цвет».

Об этой особенности климата юга Южного полушария мы еще поговорим далее, а российские мореплаватели после острова Маккуори прошли мимо «каменьев», как пишет Беллинсгаузен «под названием Судья и Писарь» – это была надводная часть подводного вулканического хребта, острова Джадж-и-Кларк и Бишоп-и-Кларк.

А затем начальник экспедиции «…взял курс к югу, придерживаясь, сколько можно, к западу». Началась вторая часть путешествия вокруг Антарктиды, причем мореплаватели не повторяют свой предыдущий маршрут, а собираются обойти предполагаемый континент с противоположной стороны. Это та часть Антарктиды, которую после Международного геофизического года (1957 – 1958, см. Главу 10) стали официально называть Западной Антарктидой.

21 ноября «в продолжение дня набегали шквалы с дождем и снегом, но не долговременные». Беллинсгаузен отлично понимал, что дальше будет только хуже и 23 ноября «…на шлюпе „Востоке“ привязали марсели, грот и фок совершенно новые, дабы, войдя во льды, в случае крепкого ветра, была надежда на паруса; старые, высушив, убрали на места». 27 ноября «во время обеда, прошед южную широту 60°, в которой в Северном полушарии находится С.-Петербург, мы вспомнили близкую нашему сердцу столицу и пили за здоровье любезных наших соотечественников; после полудня выпадал снег».

На самом деле центр Санкт-Петербурга находится на 59° 57́ с.ш. 30° в.д., но гораздо важнее, что широта 60° ю.ш. в 1959 году была определена как граница, в пределах которой действует Договор об Антарктике, то есть официально определено понятие «Антарктика». Какое удивительное совпадение! Не догадываясь об этом, российские путешественники фактически праздновали свое обретение Антарктики – части планеты, включающей ледяной континент.

И действительно, уже на следующий день 28 ноября они встретили первые льды – еще не припой, а плоские айсберги. К вечеру шлюпы дошли до сплошного ледяного пространства, а «…капитан-лейтенант Завадовский, смотря на сей остров сквозь мрачность, заключил, что видит берег». Температура упала ниже ноля, составив -1 градус Цельсия.

В следующую неделю мореплаватели пересекли долготу 180°, т.е. границу между восточной и западной долготой и одновременно – Линию перемены дат, но Беллинсгаузен почему-то не отметил этого в своем дневнике. Во всяком случае «5 декабря. В полдень показалось солнце, и мы определили места нашего широту 62° 20́36́́ южную, долготу 178° 47́14́́ западную».

Постоянно лавируя между ледяными островами (айсбергами), 13 декабря мореплаватели в четвертый раз пересекли Южный полярный круг – предыдущие три раза происходили в первой части путешествия, причем в первый раз тоже в Западной Антарктике 15 января 1820 года. И как раз на следующий день они тогда открыли Антарктиду.

Следующим знаменательным моментом должно было стать пересечение 160° з.д., которое определяет сегодня границу Западной Антарктики – в те времена, конечно, об этом ничего не знали. Из дневника Беллинсгаузена невозможно определить, когда это точно произошло, но, во всяком случае, 18 декабря координаты «Востока» были определены как 65° 20́ 32́́ ю.ш., 156° 55́ 21́́ з.д.

Через два дня мореплаватели наблюдали невиданное для них ранее явление:

«…тонкий туман висел на воздухе выше поверхностей льдяных островов, отчего на некоторой высоте в атмосфере над каждым островом виден был белый свет, так что мы могли по оному считать и те льдяные острова, которые скрывались за горизонтом. Такое появление особенного отблеска над каждым островом мы усмотрели сегодня в первый раз.

Капитан Кук многократно заметил, что появляющийся свет заранее извещал о близости больших сплошных льдов… и появление белизны по горизонту служило доказательством, что сплошные пространные льдяные поля недалеко».

25 декабря мореплаватели отметили Рождество Христово. Любопытно: в дневнике Беллинсгаузена оба этих слова написаны со строчных букв – но этого ведь не может быть! Все очень просто – мне приходится цитировать дневник не по подлиннику, а по его второму изданию Государственным издательством географической литературы в г. Москва от 1949 года. Не подлежит сомнению, что это безобразие объясняется действием советской цензуры – после Октябрьской революции Бога в СССР не стало. Как не было и празднования Рождества Христова, отмечался только Новый Год в ночь с 31 декабря на 1 января. А до революции, и тем более в начале XVIII века, Новый Год так широко и ровно в 12 ночи не праздновался, поэтому в дневнике Беллинсгаузена на этот день отмечается только, что около очередного ледяного острова мореплаватели «встретили много черных небольших бурных птиц».

Но вот 1 января нового 1821 года Беллинсгаузен пишет:

«По поднятии кормового флага на обоих шлюпах, я чрез телеграф³⁰ приказал на шлюпе „Мирном“ служителям дать по стакану пунша, дабы они выпили за здравие государя; то же сделано на шлюпе „Восток“, и, чтобы сей первый день года отличить от прочих дней и развеселить служителей, которые беспрерывно были подвержены сырости, туману, дождю и снегу, я велел после обеда сварить для всех по большому стакану кофе и налить, вместо сливок, несколько рому; сие необыкновенное для матрозов питье было им приятно и они весь день до самого вечера время проводили весьма весело».