Что такое красота,
В старом слоге – лепота
Вожак тоже подойдёт
Бородой седой трясёт,
Выкатит на звук глаза,
А из них, того – слеза
Понимает бородатый,
Седой, старый, узловатый
Звук такой, не суета,
И не хлопанье кнута
Средь оврагов и равнин
Он один лишь господин.
Хочет – птицу остановит,
Хочет – волк в трущобе взвоет,
Если вечером смотреть,
Мёду ей несёт медведь,
Горшок ставит на пенёк,
И от сладости чуток,
Дуне тихо подпевает,
То – ли пасть лишь открывает,
Знать, та нота высока,
Для большого медвяка.
Дуня очень птиц любила,
Пташек с рук она кормила,
Те слетались со сторон
И садились на ладонь,
Чтобы крошек поклевать
И ещё – пощебетать.
3
Сокол тоже там кружил,
Он неподалёку жил,
На дубу в большом гнезде,
На той самой на горе.
Дуб огромный, в три обхвата;
В нём дупло, почти как хата;
Если что-то постелить,
То возможно даже жить.
Говорят в нём жил отшельник,
За народ большой молельник;
Беглый каторжник живал,
Свою голову спасал,
Да замаливал грехи,
Те, знать, были нелегки;
Когда сокол гнездо свил –
Больше в нём никто не жил.
Чтобы не было печали –
Звери дуб тот обегали;
Не жилище он синиц –
На дубу живёт царь птиц.
В общем, так молва гласила,
Как же всё по правде было,
Знает только дуб один,
Того леса господин.
А про сокола, гляди,
Будут строки впереди.
Этот сокол день-деньской
Над пастушкой молодой
В небе голубом парил,
Над горою той кружил.
Только люди замечали,
Птахи с рук не улетали,
Если сокол в небесах,
И не прятались в кустах,
А клевали мирно крошки
На Дуняшиной ладошке.
«Знать красавицей дивится, –
Говорили люди,– птица,
Просто так кружить не будет,
Если кто не приголубит».
Замечали ещё – птица,
К Дуне на трубу садится,
То не сокола приём,
Он не галка, чтоб на дом,
Среди бела дня спуститься.
С гладу можно помереть
Если на трубе сидеть.
Ну, а Дунюшка смеётся:
«Сокол в руки не даётся,
И зачем ему девица?
Ему ближе соколица».
Тут в умах пошли броженья,
Пересуды, толки, мненья:
«Кошек всех пораспугал,
У соседки пёс сбежал. –
Что за прихоть, что за блажь?
Не любовь ли тут подчас?»
А сосед – охотник старый,
И добавлю я – бывалый,
Тут затылок почесал
И народу так сказал:
«Что, иль невидаль какая?
Сокол, знать, душа живая,
Его тайна не про нас,
Он не обижает вас,
Вот и нечего судить,
Что и как в кругу рядить,
Не мешает никому,
Не крадёт цыплят в дому.
Пусть летает, не беда
Лишь воронам маята.
Сосед-сокол им не нужен,
Эвон как, собравшись, тужат
И гадают меж собой,
Как прогнать его домой
В лес, подальше от людей
И от вольницы своей.
Знать чернявые боятся –
Можно с жизнею расстаться,
С ним не будешь так шуметь,
С высоты на всех глядеть,
Передразнивать прохожих,
Языком на их похожим.
Или что-то воровать,
Всходы на грядах щипать.
Вот к кому претензий много,
Ну, а вы всё: «Сокол – сокол».
Люди норов поуняли,
Пенять соколу не стали.
4
А по осени в Саратов
Прибыл парень неженатый
Коробейник молодой,
Да с коробкою большой,
Из которой, он немало,
Пораспродал здесь товару,
День по улицам ходил,
Прибаутки говорил,
То похвалит сарафан,
То платочек, то кафтан,
То подарит вдруг игрушку,
Иль какую безделушку,
Карапузу лет пяти.
Мимо было не пройти.
Парень ладный, статный, видный
И имеет куш солидный,
Своё дело у него,
Звали Фёдором его.
И однажды в день торговый,
Приодев карту́зец новый,
Вышел Фёдор продавать,
И товар свой предлагать.
От зевак прохода нет,
Будто собрался весь свет,
А тут, на тебе, возок