– Здравствуй.
– Здравствуй, – Оля смущённо смотрела снизу вверх в глаза Олега, она чувствовала, как он волнуется, – почему сразу не сказал, что ты музыкант?
– Я не совсем музыкант, Костя, иногда, просит в последний момент кого-нибудь подменить, как сегодня, потому мой билет вдруг неожиданно завис… Я только вчера утром узнал, что сегодня работаю, был всего на одной репетиции. Я очень рад, что ты пришла…, а я за тобой подглядывал…
– Подглядывал?
– Ну да, мне было видно тебя со сцены…
– А я напротив, пока ты не поднялся, даже не догадывалась ни о чём и вообще-то хотела уйти с третьего отделения.
– Ну, да, я тоже говорил Косте, что он лишний, смотри пол зала ушло.
– Костя, кто это?
– Костя? Это мой старинный друг, он дирижировал сегодня. Ты не против, если я тебя отвезу домой?
– Конечно не против, мне так далеко ехать, я потому и хотела уйти пораньше, чтобы не очень поздно.
Они подошли к очень большому внедорожнику, довольно старому и потрёпанному, Олег открыл перед Олей переднюю дверь. Ехали некоторое время молча. Оля никогда ещё не ездила в таких больших машинах, они плыли как пароход среди легковушек, шныряющих вокруг них.
– Ты знаешь, я никогда не слышала Мясковского, это такое открытие для меня. Ни скажу, что к своему стыду, но я даже не подозревала, что такая музыка после войны вдруг будет написана. Почему её совсем нет, если бы сегодня не услышала, то, наверное, никогда сама так и не узнала бы о ней?
– Да, да, пожалуй, что это так, он как-то не вписывается в нашу действительность. Вот для меня, так это звучание, которое пришло к нам даже не из девятнадцатого века, а значительно раньше, тогда так писали… и пели, помнишь присказку: «Раньше песни пелись, теперь они исполняются», – вот в этом его сложность – она поётся.
– Распев, мне вдруг тоже пришла в голову эта мысль, после первого отделения, что это распев, я правда затрудняюсь сказать, что это, но именно распев.
– Распев, точно, Костя потому и исполняет Мясковского, что в его музыке слышно природу звука, не искажение его или трактовку, а его истинное, глубинное звучание. Костя пытается нащупать в звуке основу Мироздания, как он выражается, он говорит, что звук – есть первоэлемент, то, с чего всё началось.
– В русской музыке, да?
– Не знаю, музыка ли это вообще или просто некое обобщающее звучание, не знаю…. Знаю только, что только в русской культуре, не зависимо от эпохи, к музыке относились, как к чему-то священному, даже, как к чему-то высшему, через слово, повествование, образ… распев… он у нас находится в груди, оттуда поёт. Для Кости музыка Мясковского является чем-то очень важным, он часами говорит о ней, исполняет…. А вот для меня, всё что я знаю и понимаю вдруг однажды сконцентрировалось в одну точку… и знаешь, когда?
Когда? – Оля слушала Олега с замиранием сердца, он разговаривает с ней искренне, естественно, сразу открывшись ей, как с человеком, которому не просто можно сказать о сокровенном, а очень важно ему это передать, значит он видит во мне именно такого человека, даже интуитивно, не зная меня.
– Для меня всё вдруг обрело смысл, о котором говорит Костя, когда он меня впервые пригласил участвовать в исполнении четвёртой симфонии Чайковского. Всё было примерно также как сегодня, неожиданно и… больше похоже на аврал. Провели всего две репетиции и вот концерт. Я помню фанфары…, а потом из ниоткуда, как будто из пустоты появился этот низкий звук, вдруг, подо мной в глубине всё завибрировало…, и я услышал рокот, глубинный, из самых недр, Костя, как махнёт рукой, как отрезал… вверх…, пополам… и молчание, а в его глазах такая ярость…, тебе не передать. Ты знаешь я всё время вспоминаю ту паузу, пустота, разом, огромная бесконечная пустота вокруг, есть только Я и ничего…, и вдруг всё начинается, из ничего ожило, такое прекрасное… нет более прекрасного… этого не объяснить.
Оля жила на другом конце города, подъехав к её дому Олег проводил до парадной, было уже поздно.
– Мы завтра встретимся?
– Встретимся, – Оля смотрела в его глаза, серьёзные и одновременно мальчишеские, он волнуется больше меня, вдруг почувствовала она, – спасибо тебе.
Оля скрылась за дверью, а Олег побрёл к машине.
Работы было очень много, сидели допоздна. Как выяснилось, те идеи, казавшиеся поначалу интересными, вдруг лопались, как мыльные пузыри, возникали новые, и Олегу удалось только раз после выходных встретиться с Олей. Она позвонила в пятницу, сказала, что и в воскресенье им не удастся повидаться, неожиданно возникли неотложные дела. Олег расстроился, он готовил Оле в воскресенье сюрприз, но придётся отложить.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– О том чего не более чем прихоть
И в разуме Ты путь искал напрасно
Свой век пройти в неведенье своём
Согласен ли он жить в том мире безучастно
Который Ты лишь создал для меня?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Женя в эту неделю была совсем на себя не похожа. Наблюдая за ней, Олег видел, какой она стала вдруг рассеянной, молчаливой, часто, сидя неподвижно, смотрит в одну точку, с ней что-то происходило и похоже она не могла с этим справиться, озабочена чем-то.
В воскресенье Олег съездил с самого утра к родителям, расставил мебель по местам, сделав небольшую перестановку, потом поехал к себе домой. У него с друзьями сегодня был очень важный день, они готовились к нему с особым чувством, и вот, наконец, этот долгожданный день наступил. Олег старался сосредоточиться и ничего не забыть, уже вечером, разобравшись наконец со всеми бесконечными делами, он загрузил свой внедорожник по самую крышу, несколько раз всё проверив по списку. Раздался звонок, звонил Костя и срывающимся от волнения голосом сказал, что тот парень, который должен был всё подготовить, оказывается, как уже два дня в командировке, уехал, никого не предупредив, и что теперь будет вообще непонятно. Олег от неожиданного известия просто сел без сил на стул, никаких идей что же теперь делать не возникало и решил, что на месте что-нибудь они придумают, может быть. Олег долго ехал по запруженным от машин улицам, грустно констатируя факт, что все их усилия похоже оказались напрасны, и сегодня кроме провала ничего уже больше не произойдёт. Впереди показался большой дом с колоннами, как неожиданно Олега прошиб холодный пот, он только сейчас вспомнил, что забыл на работе коробку, которую он носил ещё неделю назад к технарям, у себя в кабинете, пришлось срочно возвращаться, он уже чудовищно опаздывал. Бегом поднялся по лестнице, в Академии было темно и пусто, влетел к себе в кабинет и остолбенел от неожиданности, в его кабинете был включён свет и на диване сидела Женя. Она была в великолепном вечернем платье, в красивых туфлях и до того прекрасная, какой её он ещё до этого никогда не видел. Она понуро сидела с осунувшимся лицом и молча смотрела на застывшего в дверях Олега.
– Женя, ты чего тут делаешь? – Олег, запыхавшись от бега, с трудом выговаривал слова.
– Ничего, просто сижу, – Женя была, как в трансе, смотрела на него пустым застывшим взглядом.
– Ты всю неделю была сама не своя, у тебя что-то случилось, неприятности, что произошло? – Олег сел на стул и смотрел на неё.
– Олег…, это ужасно, – Женя покраснела и хотела бы заплакать, но не могла.
– Давай, рассказывай.
– Мне так стыдно, ну как рассказать, просто всё так ужасно…, я совсем не знаю, что теперь делать…?
– Жень, расскажи…
– Зачем…, ну…, я недавно познакомилась с одним человеком…, он старше меня, ему за сорок…, понимаешь, он мне очень нравится…, я давно за ним наблюдала, он всегда мне нравился. И вот мы наконец познакомились, встречались и сегодня он меня пригласил в ресторан на ужин, первый раз пригласил…, я всю неделю готовилась, для меня это очень важно, понимаешь, это первые серьёзные отношения с мужчиной в моей жизни…!
– И что произошло?
– Произошло…? – на Женю было жалко смотреть, такая растерянность в глазах и не понимание, вопрос… – мы сидели за столиком и вдруг у меня раздался звонок, я ждала звонка, предупредила его, что жду звонка, очень важного. Но, это была смс-ка…, я быстро ответила…, потом ещё…, понимаешь, всего минута прошла, минута, ну не больше. Я смотрю, а его нет за столиком, я думала, что он отошёл ненадолго, вдруг официант подходит и говорит, что мой спутник уже ушёл, расплатился и ушёл… – Женя закрыла руками рот, – Олег, оказывается, прошло полчаса…, не минута, а полчаса, я вообще не заметила, как такое могло произойти…, и он ушёл, – Женя замолчала, уставившись стеклянными глазами в одну точку, – он совсем ушёл, а я пришла сюда, потому что здесь нет никого…, конечно, зачем ему такая дура, пусть и красивая, но дура…, я представляю, как он смотрел на меня, которая клацает по экрану, ничего не видя вокруг и не понимая…, во дура-то!
– Ты красивая – да и не дура, ты умная… – Олег вдруг неожиданно для себя пришёл к какому-то решению, – я тебе скажу, что произошло, эта минута была твоей – это твоя минута, такое раз в жизни случается, потому не жалей, всё правильно…, ушёл, значит там ему и место.
Олег забрал из ящика стола коробку, собрался уходить, но остановился, задумался ненадолго, глядя на Женю.
– Слушай Жень, коли так у тебя всё случилось, ты можешь мне сегодня помочь?
– Могу, – сразу согласно и безразлично произнесла Женя.
– Только у меня одно условие! Ты обещаешь, что по возможности никому не расскажешь о том, что сегодня увидишь и услышишь, можешь мне обещать?
– Это что, злачное место какое-нибудь…? Тайные пороки…?
– Ну, да…, что-то в этом роде.
– Ай, – Женя, вставая с дивана, махнула рукой, – что уж теперь, пошли…
Они быстро ехали по вечернему городу, Олег явно торопился, зазвонил телефон, Олег включил громкую связь.
– Олег, – раздался тихий мужской взволнованный голос, – ну, где вы все? Остался час до начала, никого нет, я стою здесь один…, что делать, не знаю….
– Костя, не суетись, я уже еду, буду минут через двадцать, я нашёл человека…
– Олег поторопись, прошу тебя, говорят, что будет полно народу… Игорь позвонил, сказал, что сможет только к началу, но не раньше.
– Всё, всё будет в порядке, не волнуйся…
Олег был угрюм и молчал, соображая видимо, что делать.
– Я сейчас тебя введу в курс дела…, когда-то давно, ещё в школе, я увлёкся всякими экспериментами в области звука, составлял там всякие композиции из шумовых эффектов и прочего, знаешь, как кино озвучивают, так вот и я писал такую «музыку». И один раз нас собралось таких несколько человек и образовали мы что-то вроде группы, ансамбля… или лаборатории, даже не знаю, как это назвать. Дали нам комнату в одном ДК для наших экспериментов и вот мы там для себя играли, даже, наверное, ставили опыты – это точнее звучит. Примерно раз в месяц съезжались такие же как мы, в один большой зал и каждому давалось по часу или меньше на сцене, то есть играй, что хочешь или можешь. Потом это движение заглохло и остались вот только мы втроём: я, Костя и Игорь, всё в той же комнате мы работаем над нашими шумовыми проектами. ДК этот уже еле дышит, нас скоро выгонят оттуда, а его сломают, наверное, за ненадобностью, никто за ним уже не смотрит, всё в запустении. Вот мы решили возродить то наше движение и сегодня должен был в принципе состояться первый наш концерт. Но понимаешь, все заняты, работаем, потому мы попросили одного парня, чтобы он взял на себя и подготовил сцену, он согласился, мы никогда не связывались и ничего не понимаем в этом, и только сегодня выяснилось, что он в командировке и ничего не готово, понимаешь, народ-то мы пригласили, а вот сцену не сделали и что там надо с ней делать вообще не представляю. Тебе ничего не надо делать, в компьютере идёт определённая последовательность эффектов и композиций, проследи, чтобы ничего не перепуталось, просто надо, чтобы кто-то контролировал.
– Да, конечно, это не сложно, а ты музыкант?
– Нет, профессиональный музыкант у нас только Костя, он на клавишах, лаборант на гитаре…
– Лаборант…?
– А, это Игорь, его просто все зовут лаборантом, ты знаешь, как он поёт замечательно, я вообще такого гитариста никогда нигде не слышал, только он всё мрачнее и мрачнее с каждым годом становится, скоро вообще на металл перейдёт похоже. Жаль будет, если этот ДК исчезнет, негде больше, где можно собраться, поиграть, послушать…
– Да, понимаю, а что в этом таинственного?
– Да не удобно как-то, скажут, вот уроды…, это же не музыка в общепринятом представлении, ты представь кто-нибудь «непосвящённый» услышит…, ну психи, самые настоящие, как это можно слушать или играть…, всё брякает, звякает, фразы, звуки дикие…, просто совсем всё у нас разваливается сегодня, если поможешь, это просто чудо какое-то если как-нибудь вывернемся.
Машина подъехала к большому тёмному дому, вокруг действительно подъезжало множество машин, видно было, что интерес к концерту был не маленький. Олег подъехал к служебному входу и быстро начал доставать из машины большие сумки и коробки. Навстречу выбежал невысокого роста светловолосый мужчина, молча схватил, что можно было унести и побежал внутрь. Женя взяла две сумки и тоже поднялась в здание, она вышла на большую, освещённую сцену, занавес был закрыт, походила по ней, осматривая и соображая что-то про себя.
– Олег, Олег, – остановила она проходившего с мрачным лицом Олега, – вот эти все колонки, вся техника по углам, они почему тут так стоят?
– Не знаю Жень, наверное, так надо.
– У вас же электронная музыка, так вам принципиально важно, как будет звучать, да?
– Ещё бы…, правда мы её слышали только в наушниках.
– Тогда вот что, я в этом хорошо разбираюсь, быстро найди мне трёх, четырёх человек, ну, сколько сможешь, посильнее, только быстро, сколько есть времени?
– Минут сорок точно есть.
– Тогда быстро, ищи кого-нибудь.
Минуты через две пришло человек пять, потом ещё подошли несколько, Женя мгновенно организовала всех, указывала куда тащить и где ставить какую аппаратуру, вся техника была ужасно тяжёлой, громоздкой, но все беспрекословно ей подчинялись. Нашлись ящики с кабелями, микрофонами, она очень чётко указывала, что где соединять.
– Олег, а где пульт? – он быстро повёл её в операторскую, в этот момент на сцену из-за кулис вышел темноволосый мрачного вида высокий мужчина, лет тридцати или старше, и остановился, видимо не совсем понимая, что здесь происходит. Женя, проходя мимо него, посмотрела на него с укоризной, и резко крикнула ему своим надтреснутым голосом: «Ну что встал, помогай, что смотришь, или уходи отсюда, не мешай».
В операторской Женя была как у себя дома, она сразу всё включила, быстро настроила необходимые параметры, света, звука. Олег поставил ей ноутбук, объяснил, где какие записи и в какой последовательности всё идёт. Он был бледен и явно очень нервничал.
– Олег, не волнуйся, всё я здесь поняла и знаю, всё будет хорошо, давайте, пора уже, я открываю занавес, Женя подумала немного и включила запись.
Слушателей набралось чуть больше половины зала.
Олег сидел посередине сцены на стуле лицом к залу с корнетом, в раструб был вставлен микрофон. По левую руку от него стояло несколько синтезаторов, за которыми колдовал, не иначе, тот самый светловолосый мужчина, голос которого Женя слышала в машине, видимо Костя. По правую руку от Олега, тоже на стуле, сидел этот мрачного вида тип, которого Женя выгнала со сцены. Игорь, как и говорил Олег, был виртуоз. Но это была не музыка, Женя совсем не понимала, что там происходит, она ориентировалась по реакции зала, который вдруг начинал хлопать, посередине «композиции», свистеть, что-то выкрикивали. Для неё это даже не было какофонией, а немыслимое, невообразимое нагромождение спецэффектов, при этом все трое играли довольно в быстром темпе, но что они играли, было ей совершенно не понятно. В течение чуть меньше полутора часов без перерыва Женя боролась со звуком, пытаясь его подстроить под, как ей казалось, наилучшее звучание инструментов. В конце она очень устала, больше от напряжения, необыкновенного чувства ответственности того события, участницей которого она неожиданно стала. Когда ребята закончили, все в зале бурно зааплодировали, Женя видела, что те, кто пришёл и слушал, прекрасно понимают, что сейчас звучало, и по достоинству оценили это, но только не она.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Ты всё забыл о чём просил напрасно
И клятву дал безвольно для себя
Пустой твой мир и предан он забвенью
А заточенье в мире грёз прекрасно
И не услышу я тебя!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Выступление закончилось, Женя опустила занавес, выключила аппаратуру и пошла к сцене, навстречу ей быстро шёл Олег.
– Жень, ты просто чудо, я никак не ожидал, что так потрясающе всё пройдёт, представляешь, если бы тебя не было!?
Женя шла рядом с Олегом, слушала его и, наконец, у неё на лице появилось что-то вроде улыбки.
– Пойдём скорее, я тебя с ребятами познакомлю. Слушай, но откуда ты всё это знаешь, умеешь…, мы, когда заиграли, то поначалу даже растерялись, оказались как в другом измерении, пришлось по ходу осваиваться, подстраиваться.
– Да я ещё студенткой когда была, то работала в студенческом музыкальном клубе, там часто выступали разные ансамбли, потому хорошо разбираюсь во всей этой технике. Я же сразу, как вошла на сцену увидела, что этот единый комплекс, когда-то просто внесли на сцену и побросали как попало, не расставив ничего и не соединив, но техника у вас очень высокого уровня, целый единый комплекс для выступлений. Акустика зала тоже на высоте, потому в целом звук был, по-моему, великолепный.
Они вышли на сцену.
– Вот, познакомьтесь… Женя – наш новый участник ансамбля…, Игорь, Костя…
Навстречу быстрым шагом шёл Костя, он весь сиял, широко разведя руки в стороны, как будто собирался её обнять. Подойдя, к остановившейся в нерешительности Жене, он схватил её руки и стал их целовать.
– Женя, Женечка, как я рад, ты не представляешь, что ты сделала, ты совершила чудо, самое настоящее чудо… всё благодаря Тебе, Ты наш спаситель, нет – спасительница, мы ещё никогда так не звучали, сразу столько идей, возможностей, потрясающе, я просто не могу поверить, что всё так хорошо!
Костя ходил по сцене и, размахивая руками, всё говорил и говорил, какие неожиданные возможности вдруг открылись, о которых он и не подозревал до сегодняшнего дня.
Игорь встал со стула и просто пожал ей руку, скептически смерил её взглядом, промямлив при этом, что в принципе ничего, так себе…, потом сразу закинул за плечи гитару, в мягком чехле, и бросив всем через плечо: «Счастливо…», – ушёл. Женя проводила его неприветливым взглядом в спину.
Собрали все инструменты и запихали их обратно в машину к Олегу. Выяснилось, что Женя и Костя живут рядом друг с другом, Олег отвёз их по домам и, распрощавшись, все расстались.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Твои слова мудры но не живые
О том что знаю ему поведал я
Он знать хотел – понять причину Бытия
Позволено ему – всегда?
Но Ты не дал согласья
И умертвил меня!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Женя пришла к себе в комнату, сняла туфли и, не переодевшись, в своём нарядном вечернем платье забралась с ногами в кресло. Включила телевизор без звука. По телевизору что-то мельтешило, но она смотрела не в него, а в аквариум, стоящий у неё на столе у окна, где тихо, не суетясь плавали рыбы, колыхались растения.
– Как всё странно, не предсказуемо, прямо рок, необратимый…. Ничего ты не понимаешь, совсем ничего, что происходит…, как же тебе плохо, если честно взглянуть на всё, что вокруг… – Женя вела диалог с собой, как всегда, обращаясь к себе со стороны, от второго лица, – что ты здесь делаешь… как же, ты такая красивая, умная, нет на свете человека, наверное, который бы не согласился бы с этим. Но я тебе задам вопрос – зачем тебе всё это? Что ты хочешь? Зачем ты закончила этот факультет, на котором всегда только мальчишки учились? Нет, тебе надо было туда влезть, как же, ты лучше их, умнее… да, ну ты закончила его… единственная из девочек, даже с отличием…, и что? Была председателем студенческого научного общества…. Ну, была… Как ты хотела сегодня понравиться, всю неделю готовилась, чтобы произвести впечатление и что же… – ты понравилась, даже очень. – Женя закусила губы, чтобы не расплакаться, её захлёстывало горькое чувство потери, неоправданности надежд, разочарования. – Они двадцать лет уже вместе, играют, или как он сказал, разрабатывают то, что сегодня ты слышала…, двадцать лет вместе, друзья…, а у тебя есть друзья или кто-нибудь кому ты интересна? Нет у тебя никого, даже подруги, с которой можно было бы иногда хотя бы посплетничать…
Женя вдруг вспомнила, как на третьем курсе, на заседание в деканате, где она был секретарём, принимали решение об отчислении одного из её сокурсников за неуспеваемость. Это действительно был странный парень, ходил на занятия, как попало, всё время в долгах и его решили отчислить. Всё, решили, и вдруг, открывается дверь и неожиданно входит профессор, с палочкой, старенький такой, учёный с мировым именем пришёл, все вскочили, стул ищут, а он, не глядя ни на кого, встал у стола и говорит: «Не надо его отчислять, он ещё себя покажет, а если у него что не так, так он исправит…, именно такие, как он и делают главное дело, не те, кто во всём преуспевает и лучшим хочет быть, а именно такие… Кто кроме него работать будет? Девочки? Они замуж повыходят и всё, а вот он именно и будет работать. Так что оставьте его в покое, пусть учится», – и ушёл. А потом на мальчишнике с преподавателями, когда уже всё закончилось, профессор говорил им, и ей тоже, где же ей ещё быть: «Ребята, поймите главное – у каждого человека в жизни своё время, всё происходит в соответствии со своим временем. Кто–то в пятнадцать лет проявит себя, кто-то в сорок, а бывает, как в легенде: Князь на берегу реки встретил старика, а тот удил рыбу, ну и разговорились, и Князя настолько поразила мудрость старика, что он попросил того стать его Советником, и тот служил Князю ещё больше двадцати лет, и при нём Государство достигло вершины своего развития. Так что не спешите и не гонитесь ни зачем, помните – у каждого своё время». Женя вспомнила, как она один раз ехала с тем парнем в метро, а он вдруг ей говорит: «Женька, слушай, как ударник работает, фантастика…», – «Какой ударник?», – «Да барабанщик, слышишь, какая точность, разнообразие, фантазия…, а мощь, нет лучше ударника, чем этот…». Для него звук поезда в метро – барабанщик, лучше которого нет, а для неё – просто грохот, который раздражает…. – Они другие, совсем другие, что-то сравнивать, пытаться быть, как они, лучше или… сильнее…, найди своё место Женя, своё, то, которое не надо ни с кем делить или спрашивать об этом, ты же сейчас вообще никто рядом с ними….
Через месяц Женя вошла в кабинет Олега.
– Олег, я решила уйти из отдела…, я понимаю, что не вовремя, скоро Совет и я, наверное, подвожу тебя, ребят, но… – Женя стояла у двери и смотрела не на Олега, а в сторону.
– Да я уже догадался, расскажи, если не секрет, что ты выбрала, где?
– После вашего концерта, дня через три, мне позвонили и попросили приехать в ДК, там тогда целая комиссия собралась. Кто-то из комиссии был на том концерте, так вот, им так понравилось звучание зала, его пространство, вообще всё здание, которое очень удачно подходит для ДК и они решили создать на его базе, что-то вроде Дома Народного Творчества. Понимаешь, я весь этот месяц только и занималась тем, что все вечера проводила там всякие мероприятия: детский хор, любительские спектакли, вечер классической музыки и другое…, разное, в общем всякие творческие вечера…. А вчера мне предложили взять руководство ДНТ на себя, и сделать всё как я решу…, сама, то есть подготовить план развития ДНТ. Мне нравиться этим заниматься, наверное, я там на своём месте Олег…, как ты, не против?
– Я…, да как тебе сказать, – Олег мялся, несколько сконфуженно, опустив глаза в стол, – лучше открыть тебе всё, сразу, чтобы потом не было недопонимания, недосказанности… мы же втроём один или два раза в неделю там постоянно собираемся…, играем, обсуждаем…, потому я полностью в курсе твоей работы. Ко мне обратились сразу же на следующий день после концерта, узнать, кто ты и где тебя найти, расспрашивали о тебе…, а неделю назад, меня уже, как твоего руководителя, спросили: способна ли ты организовать и возглавить целое направление в этой области, и не буду ли я против тебя отпустить? – Олег пристально посмотрел Жене прямо в глаза, – ты очень талантлива, очень, но боишься себе в этом признаться, а я это увидел, ещё тогда, когда ты у меня диплом писала, потому я комиссии рекомендовал тебя, как человека, который практически может всё, даже, не только это создать, но и намного большее…. Извини Жень, я не говорил тебе, всё за твоей спиной, но я ждал твоей реакции, сама, что решишь, так и будет, потому я очень рад за тебя, помнишь, я сказал, что это твоя минута, да – это минута только твоя! Работай Жень, работай…, а мы будем у тебя комнату снимать, если разрешишь конечно, а то каждый раз возить с собой все инструменты, просто сил никаких нет, – Олег рассмеялся, Женя грустно ему в ответ тоже улыбалась.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Познание что страх безличен
Грозит отныне смертным он
Кого ты обвинил в своём лишь безразличье
Лишь тех кто прав но не о нём!?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Прошло два месяца, до Совета девяти оставалось чуть больше недели. Олегу прямо с утра, как только он вошёл к себе в кабинет, позвонили и пригласили к Главному. Он вышел и сел в электрокар, по дороге к нему присоединился Игорь, которого тоже вызвал к себе Главный. Неожиданно электрокар проехал мимо башни девяти и направился непосредственно к его дому. От встречи с Главным, как правило, ничего хорошего ожидать не приходилось, потому они шли молча с недобрым предчувствием по центральной аллее парка, расположенного перед большим домом, в котором жил и редко покидал Главный академик. Он сидел на мраморной скамье у водопада. Это было одно из самых красивых мест, которое доводилось видеть Олегу, по каменному естественному, отвесному склону, почти неслышно сбегали ручьи, у самого подножья скалы, объединяясь в один большой ручей они устремлялись к большому заросшему пруду. По обе стороны от журчащего ручья друг против друга стояли две мраморные скамьи, на одной из них сидел Главный, напротив него сели Олег и Игорь. Главный был в официальном, только для особых случаев, очень большом светлом бесформенном балахоне со знаками из желтоватого металла и держал в руке высокий посох с большим камнем, с которым он выходил только на Совет девяти, как высший символ власти.
– Я вас позвал по неотложному делу, то, что здесь будет сказано, не должно быть больше никому известно, даже догадываться никто не должен, в чём этот разговор заключался. Для всех Мы просто сегодня обобщаем материалы, подготовленные вашими службами для предстоящего Совета. Должен предупредить также о необратимости последствий от того, что каждый из нас здесь произнесёт и услышит. – Главный был, как никогда угрюм и сосредоточен. – Совет девяти состоит из восьми академиков, плюс один – Главный. Всего девять! Они располагаются друг против друга по четыре с каждой стороны, как мы сейчас сидим с вами – лицом к лицу. Но, как вам известно, они ничем не занимаются, ничем не управляют и совсем ни с кем не общаются, кроме Главного. Тогда кто они, зачем они, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ, КТО ИХ ПОСТАВИЛ ВО ГЛАВЕ? Они не люди, все, кроме Главного, Я – человек; Они – нет. Они здесь для того, чтобы наблюдать за человеком…, Человеком вообще, как обобщённое понятие, как Идея! Каждый из них не рассматривает человека, а лишь наблюдает за теми инструментами, которые человек использует в своём познании всего Мироздания. Четверо из них наблюдают, чем человек познает себя, а другие четверо – чем человек познает окружающий его мир, всегда только четыре инструмента с одной стороны и четыре с другой. Это может быть: логика, философия, социология, история, религиоведение, психология, искусствоведение, педагогика, языкознание, антропология, литературоведение… и множество других различных инструментов, с помощью которых человек познает себя. А также с другой стороны, противопоставляя им: физика, химия, биология, геология, география, зоология, астрономия, метеорология, медицина, космология… и так можно перечислять всё новые и новые варианты классификаций и дробления. Человеку кажется, что, применяя все эти инструменты он развивается…, развивается целенаправленно! Вот что важно – он думает, что знает, как, а самое главное куда развиваться – в каком направлении, он считает, что видит свою цель в пространстве и во времени, задав тем самым, вектор своего направления развития – Куда? В будущее? А где оно, как его можно в обобщённом виде сформулировать, какое он вкладывает в это понятие смысл? А есть ли у него он, этот смысл? Нет! Нет у него никакого понимания о том, где он находится и что делает…! Сегодня всё наше знание о мире сведено к взмаху руки, указывающей направление: вперёд – возвращаемся к истокам, предкам, от которых мы волею судьбы были оторваны…. Это, будущее, по-вашему? Этот путь в никуда – к пропасти, у человека никогда, за всю его историю не было другого пути, как только к пропасти и Совет девяти никогда не мешал ему двигаться туда, а наоборот, направлял его именно в эту сторону.
– Что же делать? – Игорь нервно всё время пока Главный говорил ёрзал на своём месте.
– Олег знает, что делать, – Главный внимательно смотрел на Олега, – Ты сказал, что делать!
– Я!? – у Олега пересохло во рту, и он почти потерял голос, – я просто высказал, что познание бесконечно… – Олег замялся.
– Ты сказал: наши знания – это только след Змея! Познание бесконечности равно бесконечности познания!? – вот, что ты провозгласил. Только у меня к тебе вопрос: Ты постигаешь бесконечность или Она постигает тебя?
– Получается, что мы равны, это Вы хотели сказать? – Игорь выпрямился, как струна, – мы противопоставлены друг другу, это есть Союз девяти, или две стороны одного целого?
– Ты, Игорь, ведь это пытаешься дать людям в своей работе…? Нет времени, расстояния, только мгновение и горизонты человека в пространстве не ограничены никакими рамками…. Зачем? Для чего тебе куда-то надо перемещаться в бесконечности? Познаешь себя – познаешь всё Мироздание, оно здесь с тобой!
– Кто такие академики, если они не люди?
– Это бестелесные духи, тела которых хранятся в чёрных саркофагах в ледяной пещере под Землёй. Они способны перемещаться между Мирами и наблюдают будущее, то, которое мы сейчас с вами здесь примем! Здесь и сейчас…, оно так провозглашается, а не по-другому.