Топтыгин и Косолапова

– Эко тебя, Матрёна угораздило! Как же ты так! – запричитал Потапыч и забегал вокруг, оценивая масштабы бедствия.

– Так, капкан, ага… – бормотал он сам себе – Вот ведь окаянный, проржаветь успел, а всё работает… Разжать бы, да разжать надо, не ногу же отгрызать…

Потапыч просунул когти передних лап между челюстей капкана, потянул в стороны, но из-за неуклюжести своей, торопливости и огромности лап, больше давил на раненую лапу, чем на железо. Матрёна заскулила ещё сильнее, заверещала и извернувшись, укусила Потапыча в плечо. Спасти Топтыгина от очередных членовредительств смогли только детишки. Десантировавшись с подоспевшего Хруста, они засеменили к маме. Обняли её лапками, стали слизывать слёзы с глаз, зашептали на уши утешительные словечки, отвлекли, в общем.

– Вот оно что, – протянул Хруст. – Опять люди, опять железо.

– Ну ка, Потапыч, отойди в сторонку, – попросил Хруст и потянул корни к капкану. Тоненькие побеги, крошившие каменистую почву горной тайги, отколовшие не один камень со склона горы, обвили металл, сжавший матрёнину лапу, и развели его в стороны, легко и просто.

Матрёна, не веря, потянула лапу на свободу и быстро отползла подальше от этого страшного, железного, чужого для леса, «зверя».

– Матрён, ну я это, пойду, тогда, раз тебе больше ничем помочь не надо, – сказал Потапыч, – Ты, если чего, зови. Меня или вон – Хруста. Мы подсобим, ага, нам не в тягость.

Топтыгин развернулся и потопал вниз по оврагу.

– Эй, кавалер! А кто кабана домой потащит?! – услышал он вдруг сзади. Не веря, обернулся через покусанное плечо и увидел Матрёну с двумя родными, но пока чужими комочками-медвежатами, и понял, что дальше идти им только вместе. Добился своего. Теперь заживём.