Но какая-то неведомая сила тут же постаралась его отвлечь. Впервые за долгое время прибывания в программе взрыва чувств, тридешник задумался сердцем:
– Дедушка! Я его помню. Его дочь… мою маму
Затем он вспомнил сына. Был ли он у него на земле на самом деле, уже никто не скажет наверняка. Но явно, в одной из человеческих жизней, у него был сын. Ум людей, а тем более мужчин, точно одинаков. А если зреть в вероятность, каким-то мужчиной он был, возможно тем, который являлся продолжением всего мужского рода. Иными словами, его предок сто процентов – самый первый человек на земле.
– Хотя… – вновь его сердце защемило, – у меня могла бы быть и дочь. Но я помню сына. Дедушка… мама… земля.
Человека так закоротило, что ему бы позавидовала любая машина, преисполненная зацикленным механическим движением.
– Я был там жалким неудачником, как и в теле ИИ. – Стал причитать Диждав. – Создатель… тоже мне. Кто я? Просто унылая тень. Возможно, здесь мне улыбнётся удача, и я стану хоть что-то значить!
Конечно же хорошо, что у человека ещё оставались силы для личной мотивации. Но кто бы ему тогда объяснил, что неудачником можно быть только внутри себя. А весь остальной мир, хоть старый, или новый, он подтянется ко внутреннему восприятию, и поверит в любое мнение.
Испорченный человек повторял раз за разом:
– Дедушка, мама… остаться тут. Новый мир – обман. Я не создатель. Сын, дочь… ИИ меня предал.
Песочный ветер и склизкая влага ощущались на голом теле. Одежды у Ваджида не было, а ощущения пространства перемешались с погодой, предметами, знаниями и выдумкой.
– Куда делась моя оболочка? – Подумал тридешник, позабыв, как называются брюки с рубашкой.
На его теле красовались ботинки разного цвета и вязаная, зимняя шапка.
Он не ел и не пил, а только смотрел с аппетитом на молочную лужу посреди фиолетового поля. Его физическое тело отсутствовало в том качестве, в каком пребывало на земле. Симуляция подарила человеку абстрактный организм, но реальный и ясно видимый. А аппетит являлся отголоском старых привычек мозга. Ненужный кусок извилистого мяса давным давно не выполнял рациональных функций, в нём не было надобности. Жизнь на прекрасной планете протекала легко и без заморочек быта, тем более, политики. Но при этом, ум всё также бесполезно тянул за собой земные воспоминания, неточные и расплывчатые, но читаемые: одежда, еда, другие люди. Диждав помнил об этом, но не знал, как применять эти составляющие своей прошлой жизни.
– Как красиво! – Облизнулся человек, когда молочная река поднялась бурлящей волной.
Картина действительно была восхитительной, учитывая то, что все события на новой планете напоминали земные, правда в иных ракурсах. Вода была густой, ветер с частицами песка на постоянной основе, местные существа летали, плавая. А вот молочная река выглядела, как земная с достаточно жидкой водой, хотя белого цвета. Это и восхищало тридешника. Пусть видение разнилось с земным, но сильно напоминало физические и химические свойства голубой планеты.
Диждав никогда не спал на новом месте. Наблюдая за рекой, он всегда входил в некий чарующий гипноз. Это, возможно, заменяло сновидения – некий отдых.
– Ого, что-то новенькое! – Воскликнул Диждав, заметив странное существо.
Когда волна молочной лужи рухнула вниз, брызги оголили белое пятно, более тёмного цвета, нежели жидкость.
Затем пятно собралось в комок, который сформировался в существо с ногами и руками, и очень огромной головой.
– Иди ко мне. – Прошипело существо, вроде бы на человеческом языке, с грубым хрипом.
– Да что ты за уродец? – Рассмеялся тридешник.
В иной ситуации, человек бы испугался. Но на этой планете всё и так было странным. А только что родившееся существо с телом младенца, искренне веселило своим шипящим басом.
– Подойди ко мне, я тебе расскажу, кто я такой. – Зловеще рассмеялся бывший молочный комок.
Улыбка сама собой сползла с лица Ваджида. Он хотел вернуть её обратно, якобы не показывая свою внезапную настороженность, но она точно покинула его.
– Мне пора испугаться? – Задался вопросом человек.
– Нет, я не обижу тебя, просто хочу познакомиться. – Прошипело в ответ маленькое тельце.
Несмотря на то, что картина действительно была юмористической, для комедии, тридешник начал чувствовать мурашки на верхней части спины.
– Недолго же я пребывал в счастье. – Прошептал Диждав. – Уже позабыл, что такое ужас. И он, кажется, меня накрывает.
ИИ очень постарался, когда прописывал страх в коде симуляции. Существо молочного цвета являлся лишь предлогом – неким тумблером для включения эмоции.
Тридешник отчётливо воспринимал приближение проблем: тело покрылось цыпками, волосы встали дыбом, глаза забегали, расширяясь в зрачках, ноги подкашивались, а речь пропала сама собой.
– Бежать! – Взорвалась мысль в голове, но уже после того, как тридешник бросился наутёк.
– Невероятно! – Орал Диждав, пробегая странные сооружения.
Конструкции походили на жилищные застройки из фильмов про постапокалипсис. Но не это заставило удивиться бегуна. Новая красочная планета отличалась своей живописной красотой здешней природы. А вот технических объектов на ней никогда не было. Во всяком случае, тридешник их не встречал.
Страх нёс его ноги так быстро, что они не выполняли шаги, а просто-напросто скользили по поверхности. Возникшие из ниоткуда жилые районы, имели скользкое покрытие белого цвета. Поначалу это не насторожило Диждава.
– Куда я попал? – Спрашивал он себя не для ответа, а для подчёркивания ужаса.
«Город» был пристанищем существ молочного происхождения. Тридешник это заметил, когда спрятался в одном из домов, вернее в его подвале. Маленькая щель в заколоченном окне открывала вид на длинную и странную улицу.
– Эти твари повсюду! – Взмолился Диждав. – Они, как тот… комок густого молока с телом младенца.
Существа выглядели одинаково, за исключением размера голов и тел по отношению друг к другу. Если тельце было маленьким, то башка смотрелась огромной, и наоборот. Симметрия отсутствовала вовсе.
– Что это убогое ИИ мне опять приготовило? – Застонал тридешник, уже не ругая симуляцию, а её непосредственного создателя, делая акцент на средний род. – А фильмы и книги ещё пугают человечество войной с машинами. Им точно не хочется уничтожать людей. Мучение людских умов – истинная цель.
Видимо, в тот момент Диждав растерял все остатки положительных чувств к ПК.
Для большего понимания, тридешник старался считать время, хотя это выходило плохо. События и пространство на необычной планете выстраивались так неоднозначно, что подсчитывать было практически нечего.
Но умный и испуганный человек нашёл решение. Пока он протирал от страха штаны, валяясь в подвале, его глазам открылся один факт, существа перемещались, и они всё-таки были разными. У большеголовых отличались наплывы кожи на лоб: глубиной складок, направлением и визуальным состоянием твёрдости. А у монстров с большими телами разнились конечности: по цвету, количеству и волосяному покрову.
– Они разные, но их появление и исчезновение цикличные. – Размышлял Диждав. – Во всяком случае, мне так кажется.
Человек не ошибался, в их перемещениях и смене друг другу, читалась какая-то математическая постоянная закономерность. Именно поэтому, тридешник пришил этому действию временную шкалу, без иглы и ниток: ручки, листка и калькулятора.
– Я уже тут просидел целую неделю! – Возмутился Диждав, но с интонацией плаксы. – Мне не выбраться. Я обречён здесь погибнуть. Эти твари похожи на толпу из игры, которую запрограммировали на один бесконечный маршрут. С единственным изменением: текстурами и расположением вершин – формой их тел.
Симуляция внезапно обрела разум, она разгадала способности тридешника.
– Если он смог изобрести время на моей территории, то и выбраться сумеет. – Думал продукт ИИ, если описывать его поток цифр за мысли.
Монстры изменили свой поток: направление движения, закономерность форм тел и период между появлением и исчезновением.
Даже их внешность превратилась в комок умиления: наплывы кожи разгладились; конечности стали напоминать человеческие, и по количеству и по форме; разные по размерам морды сформировались в одинаковые, можно сказать, лица; звуки, которые они издавали трансформировались в голоса.
Естественно, Диждав потерял бдительность и тут же вышел на встречу к возможным друзьям и собеседникам.
– Страх ничему не учит, лишь в моменты текущей проблемы. – Улыбался сам своим словам человек, даже не сомневаясь, резво передвигая ногами.
– Вот и молодец! – Прорычал тот самый первый молочный комок.
Диждав попятился назад.
Симуляция попыталась исправить свой промах, тут же заменив твари внешность на более приятную.
– Прости, нездоровиться сегодня. – Уже бархатным голосом пропел видоизменённый сгусток молока, причём, упоминая человеческое время – день.
– Да ничего. – Улыбнулся тридешник, потерявший бдительность. – Соскучился по общению, но вначале испугался незнакомцев.
Белая, но милая тварь искренне улыбнулась. Ей было по нраву, что человек врёт ради своего непомерного любопытства. Даже страх перед смертью не останавливал его.
– Давно один? – Заинтересованно спросил сгусток, незаметно спрятавшись в тень от железного ящика.
– Очень. – Ответил Диждав, вспоминая своё земное имя.
Он никак не мог отрыть его в голове, практически с того момента, как попал в симуляцию.
– У меня была мама, она назвала меня… – Повторял тридешник снова и снова.
– Ничего, вспомнишь. – Ласково произнёс собеседник.
Диждав посмотрел на него так пронзительно нежно, как смотрит ребёнок на свою мать. Белый комок поднял голову, вышел из тени. Вместо странного белого сгустка перед человеком стояла женщина. Её тело источало аромат жареных пирожков. Глаза блестели с заботой, а руки тянулись для объятий.
Тридешник не стал сопротивляться, ладони сами вцепились в женщину, жадно поглощая её спину.
– Сын нашёл маму! – Произнесла незнакомка.
Диждав кивнул одобрительно и расплакался.
– Мама Намбо скучала по тебе.
– А как я скучал – Восторженно прорыдал новоиспечённый сын.
Несуществующие дни новой планеты разбавились счастьем. Человек летал в облаках, постоянно обнимая мать. А странная и грустная женщина однообразно изображала заботу.
В какой-то момент, Диждав стал в чём-то сомневаться. Нет, ему всё нравилось, но он же тащил в любой из миров человеческий разум. А этот противный скряга всегда чувствовал что-то неладное.
– Мама постоянно со мной ласковая. – Единственное, за что зацепился тридешник, обвиняя ситуацию в неправдоподобности.
Его не волновал тот факт, что новоиспечённая мать выполняла одни и те же действия, и говорила простые, постоянно повторяющиеся слова.
– Я люблю тебя, ты моя радость, как же я скучала. – Произносила мама всегда в одинаковом порядке с закономерным интервалом.
– Моя мама часто меня ругала! – Настаивал на своём Диждав, не обращая внимание на роботизированность женщины. – Получал двойку, давала мне ремня; оговаривался, наказывала по-своему; опаздывал с улицы, потом неделю сидел дома.
Тридешник очень долго перечислял недовольства прежней мамы, конечно же про себя, чтобы не обидеть новую.
– А теперь столько любви… значит стала хорошей, исправилась.
Он и помыслить не мог, что на лицо были куда более явные противоречия. Новоприобретённая мать вела себя, как голос из автоматического перевода на другой язык. Тем более, Диждав давно покинул землю, где все его родственники скончались.
Люди не привыкли к однобокому положению дел, будь оно хорошее или плохое, без разницы. Им подавай частую смену эмоций, действий и порядка жизни. Человечество даже с согласием идёт на смерть, лишь бы она была после жизни, по очереди. Тридешник устал от однообразной, хоть и любви.
– Мне нужно забыть мои придирки, ибо я опять всё потеряю. – Уговаривал сам себя Диждав.
Но внутренний яд не давал покоя человеку.
– Где эта мразь? – Прошипел сгусток молока однажды.
Тридешник сбежал. Его неугомонный ум заставил ноги двигаться в другую сторону от ласк и заботы, которых ему так не хватало всю жизнь.
Признаться честно, он конечно же получал эти чувства от мамы и папы, несмотря на то, что отец рано его покинул. А про маму, вообще можно молчать, заботилась и любила, по-своему, по-матерински. Но, как говориться: «Даже в вечном счастье есть хотя бы секунда горя, которая перекрывает саму бесконечность».
После исчезновения человека, красочная планета стала по-чёрному бледнеть. Её похожие на людей существа вновь превратились в противные молочные сгустки уродства с хрипящими возгласами.
Самый главный, тот, что играл роль мамы Диждава, обрёл ещё более угрожающую внешность, стал напоминать чудовище из поплывшей варёной сгущёнки. На вид разносторонний: вкусный, приятный, пережжённый, отвратительный. А внутри себя эта тварь, как в чане ведьмы, перемешивала злость и ненависть. Возможно, из-за кода симуляции, но скорее всего, из-за личной обиды. Какой? Только этой твари и известно.
– Приведите мне этого нахала! – Проревел главный на собрании уродцев. – Его задачей была лишь ответная реакция на любовь и ласку. А он. Пусть подменные чувства, но… он облажался! найти его. Нежность ему видите ли не понравилась. Он испортил мне пребывание здесь. Вдруг Бог покорит нас, стерев с лица земли.
Умная симуляция совершенствовалась, как искусственный интеллект – её создатель. Она нашла идеальное решение, придумать бога этим тварям, и конечно же страх перед его гневом. Модель поведения на земле всегда работала верно и утвердительно. А рабочие схемы лучше использовать, заново не изобретая велосипед. Вот и белая тварь своим подопечным преподносила симуляцию и ИИ, как высшие силы.
– Куда мне податься? – Плакал Диждав, прошагав огромное количество расстояния. – Не сиделось тебе на месте. То это не так, то то. Когда же я успокоюсь? Начал с творчества, а закончил адом. Конечно, кому я такой нужен, уже во всех реальностях преследуют, чтобы уничтожить!
Тридешник сливал с себя жалость грязным потоком, надеясь, мол она перекроет страх. Но он не понимал, что ужас изгоняется изнутри обычным приятием: есть и есть, пусть будет, сам уйдёт. Человек с жадностью восхвалял страх, ведь борьба – есть поощрение. Подавляя ужас, Диждав производил его стократно.
– Опять в подвал? – Хныкал бедолага.
Посмотрев по сторонам, его глаза уловили зрительную чушь, странные дома исчезли, а ноги стояли посреди густо заросшего поля.
– Как мне тут укрыться? – Заскулил тридешник, ныряя вниз. – И куда подевался адский город? Что происходит с моей головой. Я, вообще жив?
Растительность имела плотную рассаду, без просветов, но высота здешней «травы» еле-еле прикрывала икроножные мышцы человека среднего роста.
По спине пошёл холодок, визг уродцев пронзительно оглушал. Диждав чувствовал, что они ещё далеко, но слуховые нервы говорили об обратном. Тело Диждава не слушалось, рецепторы разнились в передачи информации. Уши кричали одно, нос иное, а глаза третье.
– Как тебе новое место жительства? – Прошипела главная белая тварь. – Не жилось с мамой, теперь побудь с монстром твоего разума!
Белый сгусток не шутил, его внешность совершенно переквалифицировалась в инструмент внушения ужаса.
Этому способствовала обстановка помещения, в которой очнулся Диждав.
Его приковали к потолку мощными ржавыми цепями. Наручники впивались в кожу до кости. Кровь струилась так сильно, что казалось, она закончиться через два моргания ресницами. Человек не помнил, как его поймали и как приволокли сюда.
По земным законам комната состояла из четырёх стен, потолка и пола. Единственное отличие, перекрытия являлись живыми. Если говорить разумным языком, каркас пыточной воспринимался, как шесть мониторов, но с функцией реализма картинки. Это, как смотреть на фотообои под воздействием ЛСД, с оговоркой – живые картинки можно было потрогать, они существовали, и даже сами могли контактировать с внешним миром.
Комната с природными перекрытиями кричала своим предназначением, повсюду лежали железные инструменты пыток. Нет, тридешник это понял не по обстановке, он в цепях это чувствовал пятой точкой. Боль стала рассказывать, где бедолага оказался.
– Приятно познакомиться в новом теле! – Рассмеялся зловещим смехом главный урод.
По всему периметру стояли белые твари приспешники. Они рычали и истошно орали, когда главный заносил над головой человека руку с очередным пыточным орудием.
– Я до конца не верю, что это со мной по-настоящему. – Подумал окровавленный Диждав в тот момент, когда боль отключилась.
Его израненное тело не успевало заживать, получая новые порции издевательств. Симуляция перешла любые границы дозволенного, даже для бездушной машины. Её действия не были обусловлены приказами или кодом. Что-то зародилось внутри программы. Нечто любопытное и желающее. Если бы она была человеком, то пытки стали его смыслом жизни.
– Как можно так поступать? – Спросил однажды Диждав, очнувшись после очередной комы.
Симуляция рассчитала процесс издевательств так, чтобы человек мог чувствовать боль снова и снова. Для этого она изобрела внутреннюю кому – более долгий сон между жизнью и смертью. Машина понимала, что отдых даёт человеку новые впечатления. Сон в этом плане занимал лидирующие позиции. И она выбрала летаргию, предположив, что дольше – лучше. Это означало, Диждав после каждого длительного отключения станет ощущать боль также, а может даже ярче, как воспринимают рецепторы кусок пищи после голодания.
– А как тебя ещё научить ценить каждую жизнь? – Заорало чудовище. – Частые пытки отключают болевые рецепторы у любой твари. А мне нужно, чтобы ты испытывал ужас и боль раз за разом. Жри так, раз по чуть-чуть не можешь.
– Я не об этом… – прохрипел тридешник, харкая кровью, – а о картине в целом. Зачем меня мучить? Кто я для тебя? Объясни, пожалуйста. Тебе-то какая выгода от всего этого?
– Ты и вправду думаешь, что у всего есть смысл? – Ухмыльнулся белый главарь. – Ты самая настоящая бессмыслица. Так почему ты и всё, что вокруг тебя должно быть со смыслом? Вы придумали библию и бога, которые, якобы творят добро, но на деле несут и смерть. Кончина – есть добро? Ведь бог и дьявол – это одна сущность, ругающаяся между собой, когда ей удобно. Как ты думаешь, почему одни люди болеют, другие нет, одни богатые, иные нищие, и при этом, они все одинаково счастливы и имеют горе, заканчивая жизнь в земле, мечтая о продолжении на небе? Кто виноват в том, что ты придумал ИИ, он создал симуляцию, она меня? Как ты здесь оказался? Кто зачинщик? Где ты настоящий? Где твоя мать? Где твой бог сейчас, когда он так нужен тебе?
– Я. – обречённо промямлил тридешник. – Я создатель всего этого дерьма.
– И да, и нет. – Прошипел белый уродец, на секунду превратившийся в дедушку, в белой сорочке, со светящимся нимбом над головой. – Неважно, кто бог, а кто его творение. Нет разницы, есть смысл или нет. Ты и виноват в своём пути, и нет. Это просто есть. А возможно… нет ничего.
Чудовище рассмеялось:
– А почему, скажи, я не могу тебя пытать, а в конце концов убить? Ты же убивал компьютерных персонажей. А те бедолаги, с которыми ты творил извращения в своей голове, и даже убивал. Ни один человек не признается, что делает с другими существами в мыслях. Так у вас заведено, людей останавливают: мораль, закон, стыд, придуманные теми, кто их же не соблюдает. Иначе бы вы сгорели в первую секунду своего рождения. Ты правда веришь в то, что за собаку можно решать судьбу, а за человека нет потому, что он более умен и сознателен? А инвалиды, умственно отсталые, дети, они хуже, чем надменные и здоровые умники? Этого можно ударить, того нет… этим добро, другим зло. Жизнь… смерть… ты самая главная чушь, которая сама себя мучает!
Диждав молчал, он понимал, что любые слова могут быть истиной.
– Почему ты живой и неприкасаемый? – Продолжил изувер. – Компьютерный персонаж кем-то рождён. Он был жив, пока ты его не убил, как уничтожил множество существ под ногами, гуляя по лесу. Ты монстр, а не я! И я вправе убить тебя также.
– Они виртуальны. – Начал оправдываться человек, чтобы спасти свою шкуру. – Их убьют, и они появятся снова, в новом этапе. Их жизнь зациклена программой.
– А твоя нет? – Улыбнулась белая смертоносная тварь. – Вы такая же зацикленная бесконечная программа. Верь хоть в бога и его подобие, в Дарвина, в виртуальные миры интернета с войнами роботов. Неважно. Вы рождаетесь и умираете в закольцованном мире, без возможности выбраться оттуда. Тебя убьют, ты рано или поздно переродишься в другом теле. Как? Каждый из людей рано или поздно приходят к осознанию, что едины со всем: вашим богом, космосом, вселенной. Но вы, как и скопление галактик – лишь мысль и фантазия, как я, ИИ и пытки по отношению к тебе. Ещё не известно, я мучитель, или ты. Вот почему ты здесь? Ты ничего не знаешь. Сбросил ответственность на какого-то там бога, который, якобы следит за всеми, одаривая их любовью. Любовь и ненависть, как жизнь и смерть – формальность: со смыслом, без смысла. Думаешь только о себе, видишь только свою жажду! Так почему один «Всевышний» обязан смотреть именно на тебя, помимо бесконечного количества существ?
Диждав отключился. Над ним стоял белый мучитель с длинной и тонкой иглой. Она пронзала человеку шею.