Время 8:18

Все засмеялись, а Никита сказал: «Да, именно такое я и слышал».

– Это лоси, наверное, спаривались, – усмехнулся Марат, который спал всю ночь крепким сном.

Компания еще немного пошутила над ночными воплями в диком лесу, как вдруг откуда-то сверху послышался странный шум. Все переглянулись, а шум уже казался приближающимся со всех сторон.

– Ветер?

– Ураган?

– Самолет?

– Шоссе?

Кроме звука, вдруг все заметили и еще странное изменение погоды. Сам воздух, его состояние как будто изменилось, словно нечто передвинуло в один миг воздух с одного места на другое. Но это не был ветер или ураган. Как будто сместилось все и сразу.

– Никому не приходила смс-ка от МЧС? – спросил Егорыч, который явно нервничал больше всех, – если начнется ураган, то нужно держаться подальше от деревьев, придется стоять тут на месте, даже если будет ливень! – уже кричал он друзьям, потому что странный шум усилился и приблизился к ним совершенно близко.

– Какой ураган! Небо же чистое! – кричал ему в ответ Никита, который выглядел очень бледным и оттого бессильным.

– Убирайте продукты, а то замочит! – успел крикнуть Генка и кинулся к пакетам с шашлыками. Люба поспешила ему помочь.

Марат один остался стоять посреди лагеря, всматриваясь в небо. Но взгляд его привлекло то, что происходило прямо перед ними в лесу, а именно странные, не объяснимые логикой вещи. В то место, куда только что падала тень, трава втягивается вниз в землю. И тут же уменьшается в размерах и втягивается в землю большое дерево! Звук при этом действе сначала низкий и глухой, а в конце высокий и пронзительный. И на месте этого дерева вдруг появляется еще одно большое дерево, как будто ранее упавшее становится на свое место. Это происходит везде, где была тень. А в тех местах, куда падало солнце, все остается так, как было раньше – это относится к солнечной полянке и тем деревьям, которые стоят на опушках. Эти странные метаморфозы заметил не только Марат. Генка бросил шашлыки и тоже смотрел во все стороны, удивленный и чем-то как будто обрадованный. По лицу Егорыча нельзя было понять, какие эмоции он испытывает в этот момент, а Никита глазел на изменения в картине мира широко открытыми глазами, с по-прежнему бледным лицом. Люба обнаружила вдруг, что палка от костра, которую она держала в руке, вдруг рассыпалась на мелкие квадратные стружки, которые при падении на землю моментально превратились в коричневую древесную муку, а она, в свою очередь, растаяла без следа. Но тут же старая листва и дерн вдруг дернулись и так же пропали, а вместо них из-под земли как будто проросли в ускоренном воспроизведении другая трава и взлетели вверх другие листья. Движение этой лесной мишуры вверх нельзя было объяснить ветром – ветра как такового не было. Зато в небе вдруг наступила полумгла, но причиной этому не были облака, затмившие солнечный свет. Небо было таким же ясным, как и прежде. Кто хоть раз наблюдал картину солнечного затмения, наверняка сказал бы, что это было именно оно, но солнце не было ничем заслонено.

– Смотрите, там темно, а земля как будто светится! – крикнула Люба. И все тут же обратили внимание на то, что солнце будто бы упало внутрь Земли и оттуда жгло мелкими лучами сквозь ковер из листьев и веток.

Они переглядываются, не понимая, что происходит, но вдруг видят, что их окружает какая-то другая жизнь. Они слышат в глухом лесу звук работающих моторов грузовиков, так же четко, как ночью слышали рев удовольствия от спаривающихся лосей. Грузовики там, где нет проезжих дорог? Вдруг совсем недалеко за деревьями проехал мотоцикл и скрылся. Они его четко видели, это был именно мотоциклист.

– Я не понимаю, – Никита присел от удивления и легкого испуга, а теперь приник к стволу дерева. В это время Марат уже судорожно искал в карманах куртки что-то. Генка закуривал сигарету, а Егорыч медленно шел в сторону шума моторов.

Вдруг где-то вдалеке в лесу прогремело несколько раскатистых взрывов, эхо прокатилось по всему лесу, но и они вскоре стихли.

– А который час? Сколько время? – Люба все так же держала в руках пластиковый пакет с шашлыками.

Марат все-таки нашел в кармане куртки то, что искал. В руках он держал мобильный телефон.

– Ноль часов… ноль минут… Секунды не идут! – последние слова он произнес почти шепотом.

– Глюк телефона? – Егорыч привычно предположил неисправность в компьютерной системе. Его айтишная сущность пришла в себя самой первой.

Все сразу стали искать часы и мобильные телефоны. Оказалось, что на всех часах, даже на Генкиных стрелочных, время одинаковое – ноль часов и ноль минут. И секунды не идут.

– А сеть у кого-нибудь ловится? – Генка крутился на месте, то поднимал телефон над головой, то пристально смотрел на экран с расстояния нескольких сантиметров.

– Сети нет, GPS не ловится, – буднично отозвался Егорыч.

Вдруг Люба истошно закричала. В ее руках пластиковый пакет с шашлыками стал дымиться, плавиться и расползаться. Мясо с кольцами лука упало на землю с громким шипением. От него шел пар.

– Мамочки! Что это?

Никита подскочил к ней и оттащил от расплавляющихся шашлыков. Он взял палку и стал тыкать ей в мясо.

– По виду как будто кислота, но мясо вроде не горячее, – предположил он, – а его в костер никто не ронял?

– Да оно всю ночь лежало вот тут, мы его только что стали убирать от дождя, – Генка стоял рядом с широко открытыми от удивления глазами.

– Смотрите, оно растворяется! – Люба снова вскрикнула и отбежала за дерево.

Действительно, шашлыки изворачивались на земле, словно живые червяки, и растворялись, как будто их поливали сильной кислотой. Но никакого химического запаха никто не чувствовал. Вслед за мясом стал плавиться и исчезать пластик.

– Беда, – очень тихо сказал Марат и сделал несколько шагов по направлению к своему рюкзаку.

– Это я только одна вижу? Я это вижу?! Это галлюцинации?! Я отравилась, ребята! – Люба кричала все истошнее и громче, и ей не нужны были ответы на вопросы, – Мы все отравились! Это несвежие шашлыки или болотный газ! Я буду дышать! У кого-нибудь есть активированный уголь?! Я знаю, у меня есть уголь! Я буду пить уголь! Пейте уголь! Дышите!

У Любы началась истерика, она кричала на весь лес и не замечала ничего вокруг себя. А Генка сидел на бревне, у него с правой руки стекали часы. Он заметил это и стал просто наблюдать за процессом. Сначала расплавился металлический браслет, и капля за каплей металл стекал на землю, при падении капли превращались в мелкий металлический порошок, который растворялся в листьях. Сами часы постепенно превращались в бесформенную массу, циферблат со стрелками напоминал яичницу и стекал по руке в разные стороны. Генка поднял руку и поднес ее к лицу Егорыча. Тот сначала не понял, на что именно надо смотреть. Но когда понял, что металлический предмет плавится и не оставляет на коже руки ожога, то взгляд его стал немигающими, а глаза округлились.

– У тебя и куртка плавится, – произнес он, и Генка тут же стал рассматривать свою одежду. А Егорыч перенес внимание на себя, и обнаружил, что и его собственная куртка тоже рассыпается на куски, превращаясь в пыль. Нитки расходились в стороны, таяли, и ткань рассыпалась в прах прямо на весу.

Люба продолжала кричать и забрасывала себе в рот таблетки активированного угля, а Никита отбросил от себя свой мобильный телефон, который тоже в руках расплавился наполовину.

– Смотрите, что происходит!!! – Марат обратил внимание всех на палатку, которая вдруг покосилась, осела и медленно сползла на землю. В это время все вещи, которые были разбросаны по лагерю, медленно исчезали прямо на глазах, таяли как лед на раскаленной сковородке.

– Это болотный газ, мы умираем! Последние глюки! – Никита держался за дерево двумя руками и кричал куда-то вверх. В этот момент Люба была занята тем, что рассматривала свои джинсы. Они разваливались прямо на ногах, молния разделялась на отдельные зубчики, швы беззвучно расходились, ткань крошилась и падала.

– Обувь! – Марат смотрел на свои желтые ботинки и наблюдал за распадом кожи. Толстый слой верха ботинок скукоживался, будто его нагревали и сушили, нитки становились прозрачными, резина подошвы покрылась сетью мелких трещин. От нее отваливались куски.

– А вещи! Смотрите, все пропадает! – Генка уже стоял полуголый, у его ног лежала бесформенная куча плавящейся органики – это был пакет с продуктами. Вода в пластиковых бутылках просто испарялась, а сами бутылки покрывались мелкими отверстиями и тоже крошились в мелкую пыль.

– Я не хочу! Господи! Боже! – Люба кричала от дикого ужаса, потому что почти вся ее одежда уже превратилась в пыль и труху, она судорожно шевелила ногами, сидя на земле.

– Мы же не умираем! Мы живые! Я – живой! – кричал Генка, обращаясь одновременно к Любе, пытаясь убедить и себя в этом утверждении.

Где-то над лесом пролетел аэроплан. Да-да, судя по звуку, это не был вертолет или реактивный самолет. Тарахтенье старомодного мотора с характерным бульканьем огласило лес и тихо удалилось.

– Может, мы попали в другое измерение? – торопливо спросил Никита, который был уже абсолютно нагим. Обнаружив это, он лишь ошалело оглядел себя и встал у дерева. Похоже, что внезапная нагота его не смутила, как не смутила она никого.

На людях исчезла вся одежда, пропали все вещи: палатки, посуда, рюкзаки и еда. Четверо мужчин и одна девушка находились в лесу абсолютно голыми, а вокруг них где-то в чаще раздавались какие-то непонятные звуки.

– А где ключи от машины, от квартиры? – машинально спросил Марат.

Напрасно он смотрел себе под ноги: в траве и листьях не было ни одного предмета.

– Что за самолет? Он снова возвращается?

– Похоже, но откуда тут кукурузники? Аэродромов тут нет, аэропортов тоже нет!

– Может, это МЧС летает?

– Но что произошло? К-ак..?

Немой вопрос застыл на лицах друзей. Оглядываясь по сторонам, они с удивлением обнаружили, что вокруг растут другие незнакомые деревья. В том месте, где были густые кусты, виднелась полоска лесной дороги.

– Мы где?

– Мы в другом месте?

– Или в другом времени?!

– Все пропало!

– Ой, смотрите! Колечко осталось! – Люба протягивала левую руку с кольцом на безымянном пальце.

– Может, еще что-то осталось? – предположил Егорыч, и все стали тут же искать хоть какие-нибудь артефакты на тех местах, где были их палатки и рюкзаки.

– Пистолет есть! – радостно возопил Марат, подняв вверх руку с ТТ. Но он тут же обнаружил, что положить-то его некуда. Он остался стоять совершенно голый с пистолетом в руке.

– Тэтэха твоя антикварная, – подметил Егорыч.

– Ребята, и кольцо мое тоже! Оно старинное, его мне подарила бабушка, а ей его тоже бабушка подарила!

– У меня ничего старинного не было, – сокрушался Генка, – закурить бы!

– А я, знаете, что заметил? Когда все пропадало, то первыми испарялись вещи, которые были на солнце. Все, что было в тени, исчезало медленнее, – Никита проговорил это, все еще находясь в оцепенении.

Звук самолетного мотора снова приблизился, опять где-то над верхушками дальних сосен мелькнула тень.

– Это не болотные газы и не галлюцинации, вот что я вам скажу, – процедил Генка, присматриваясь, куда бы сесть, – это же все реальное! И я, и вы и пистолет!

– И кольцо!

– И кольцо! Если бы мы умерли или находились в галлюцинации под воздействием каких-либо веществ, скажем так, то каждый бы увидел что-то свое, – подхватил разговор Егорыч, – а мы видим все вместе одно и то же!

– Здравая идея, – согласился Марат, – но… Но… Но куда девались все вещи?! И как они пропали? Как? – он тоже сел на землю, спиной к дереву, положив пистолет рядом.

– А может это все розыгрыш? – Люба находилась в прострации и мысленно прокручивала в голове вариант, что они будто бы все находятся на телепроекте, и теперь им нужно выполнить какое-то задание.

– Какой розыгрыш? – Никита наконец пришел в себя, – какие могут быть шутки? Ребята, скажите ей! Сидим тут с голой задницей в лесу, ни вещей…, ничего…, а как прикажете все это понимать?

Аэроплан снова приближался, и Генка, подобно охотничьему псу, вскочил, принял стойку и стал внимательно всматриваться куда-то вверх. Звук мотора явно приближался. Казалось, что самолет вот-вот окажется прямо над ними!

– А знаете что? – прокричал Генка, – это не болотные газы и не глюки! Это он гад, распрыскивает какую-то химию, сука!

Сидящие на земле переглянулись.

– Химию? Может, какую-нибудь кислоту он распрыскал? – Егорыч тоже смотрел вверх, задрав голову.

– Вот именно, пестициды-кислота! Все растворилось к …! – нецензурно кричал Генка, – все вещи пропали, гад!

Он схватил с земли пистолет, передернул затвор прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово, и, почти не целясь, сделал два оглушительных выстрела в темную тень самолета, медленно проплывшую над ними.

Эхо выстрелов разбрелось по всему лесу, Марат вскочил и отобрал у Генки ТТ, пока остальные сидели зажмурившись.

– Идиот! Зачем палить?! Кто позволил?! Сволочь! – Марат не находил слов, рассматривая горячий от выстрелов пистолет.

Генка стоял, тоже немного ошеломленный, но почти сразу пришел в себя.

– Смотри-ка, а пистолетик-то выдержал, – засмеялся Егорыч, – приоткрыв один глаз.

– Да?! А если бы его разорвало в руках?! Или затвор бы в лоб улетел? – гневно спрашивал Марат, обращаясь к Генке, – а вдруг ты в самолет попал? Ты знаешь, как он шьет?

– Может сбить самолет?

– Может и сбить, это же ТТ!!! Он любой бронежилет пробивает! Так пистолет был чистый, нигде и ни в чем не замеченный, а если ты в него хоть раз попал, и если пуля застрянет, то тогда пистолет можно будет выбрасывать, идиот! – Марат буквально ревел на Генку, а тот делал вид, будто он и не смущается.

– Вообще-то да, если это сельскохозяйственная авиация, то они все время на связи с землей. Если ты в него попал, то он координаты сразу же сбросит на землю, а потом сюда приедет ОМОН, – Егорыч тоже встал с земли, отряхнул голый зад и обошел вокруг дерева, всматриваясь вверх, – тут расстояние до верхушки сосны всего метров 20—30 будет, для ТТ это не расстояние.

– Если пуля попадет в какую-нибудь важную систему и самолет вдруг разобьется, то все повесят на нас, – Никита продолжил мысль, – а искать нас раз плюнуть. Во-первых, машина стоит у входа в лес, а во-вторых, по регистрации мобильников в сети и по IMEI элементарно устанавливается, кто и когда был в такой-то географической точке. Первыми подозреваемыми будем мы.

– А у кого будут пистолет искать? – Марат явно шел по пути наихудшего сценария, – у того, кто замечен в криминальных делах или в военной археологии. Ну, то есть я, считай, уже попал! – он сплюнул, выругался и сел на землю.

– Да не бойся! Мы сейчас гильзы найдем, их заберем и потом где-нибудь выбросим, – успокаивал его Генка, – а что касается телефонов, то сети уже не было в тот момент, когда этот гад опрыскал нас в первый раз.

– И что? – почти обреченно спросил его Марат.

– Да то, что в любом случае надо идти к машине, какой смысл в таком виде тут сидеть? А пистолет ты пока попридержи, а лучше закопаем его где-нибудь у входа в лес, – Генка, похоже, на ходу придумывал решение, – сольем немного масла из двигателя, ты обернешь пистолет в тряпочку, и маслом польем. Все это в пакет, в машине найдем его, и прикопаем где-нибудь. Я лично руками рыть землю буду! Если все обойдется, то заберешь через месяц свой ТТ в целости и сохранности. Я за это время тебе патрончиков достану, и мы снова приедем сюда и постреляем.

– А если не обойдется, Гена? Если не обойдется?

– Тогда без пистолета никто ничего не сможет доказать. А то, что мы тут были… Так и скажем, что мы слышали выстрелы в лесу, и решили, что это охотники, и поэтому решили поехать обратно домой. Но если вообще ситуация плохая будет, типа самолет разбился, то надо будет всем говорить, что на нас в лесу напали бандиты, все отобрали и отпустили голыми как есть. Вот так и надо будет прямо к ближайшему посту ехать и все так и обсказать!

– Гена, как мы машину заведем?! Ключей от нее тоже нет!

– Как мы узнаем, все ли хорошо или плохо?

– Егорыч, не нагнетай! При таких обстоятельствах тэтэху в любом случае лучше припрятать, а если все совсем плохо, то я тебе за него просто денег отдам! – Генка толкнул Марата в плечо, словно призывая не злиться, – потому что такой пистолет я никогда в лесу не найду, ни с металлоискателем, ни тем более без него! А идти надо в деревню, там шмотки попросим для начала.

Он засмеялся, все улыбнулись. Кроме Егорыча.

– А вы обратили внимание, как лес менялся?

– А что?

– Да вот что, деревья исчезали так же, как и наши вещи.

– И правда!

– Вообще-то да!

– Так и что?

– Ну, так не может же ни одна кислота растворить лес, а потом вдруг возобновить его в один миг! – Егорыч, казалось, ни на секунду не терял самообладания, раз он мог рассуждать столь хладнокровно, – это не болотные газы, и не галлюцинации, но и не кислотный дождь и не пестициды.

– Слушай, правда! – Люба сидела на корточках, прижимая руки к груди, – а как вы думаете, полиция или ОМОН быстро могут приехать?

– Все зависит от обстоятельств, – продолжал Егорыч, – если самолет разбился, но успел передать координаты, то из ближайшего города может выехать наряд, но не сразу…

– Просто дело в том, что вон там идут люди в касках, – спокойно прервала его Люба и кивнула, показывая жестом им за спины.

Все обернулись и увидели, как далеко в лесу замелькали силуэты людей в касках.

– Они с оружием, – прошептал Никита и присел на землю.

– Все быстро за деревья, – шепотом скомандовал Генка и буквально прыгнул на землю пластом.

Марат беззвучно ругался, сидя на корточках и пытаясь найти место, куда бы выбросить пистолет.

– Отпечатки пальцев даже вытереть нечем, идиот! – шептал он проклятия в адрес Генки.

– Да брось его уже куда-нибудь! – отвечал тот, – ляг на землю!

– Нас голых в лесу за километр видно, – тоже шипел из-за дерева Егорыч, – натирайтесь землей!

– Идиот, кретин! Так вляпаться! – Марат прополз по земле мимо Генки и с силой пнул его ногой в бок, – они хоть сюда идут? Нас заметили?

– Похоже, что не заметили, но идут сюда! Ты куда?

Марат ринулся за деревья, низко пригибаясь к земле, сжимая в руке пистолет.

– Подальше выброшу! Лежите тихо! – шепнул он остальным.

Марат понимал, что у него есть лишь секунды на то, чтобы, используя расстояние в лесу, попытаться незамеченным проскочить в чащу и там найти какое-нибудь мокрое место в лесу, чтобы утопить в нем ТТ. Ну или хотя бы оттереть с него отпечатки пальцев. Но все равно, думал он, и эта мысль стучала в его голове молотом! По следам голых ног потом все найдут, все напрасно! Обернувшись, он увидел, как шлемы замелькали все ближе, и он в последний момент рванулся назад, зацепился ногой за корень у земли и растянулся в высокой траве, а друзья перескочили через него и залегли в кустах чуть подальше. Вот тени уже в десяти метрах, мелькают силуэты за ветками! Да их всего-то пятеро! И все в… немецких касках!

ОМОН?! И все в немецких касках?! Марат лежал в позе звезды, сжимая в правой руке ТТ, и видел через траву, как едва прозрачные силуэты в немецких касках сбоку подошли почти к тому месту, где лежали его друзья, затем развернулись и пошли прямо на него, вот уже пять метров, четыре, три два! Марат зажмурился…

Прямо на него шел человек в форме немецкого солдата Второй Мировой войны. В руках у солдата была винтовка, а на голове болталась так хорошо знакомая Марату по военной археологии стальная каска. Он успел оценить то, что человек был одет точно по форме. «Реконструкция!» – радостно подумал он, но вдруг вместо радости он ощутил страх. «Какая реконструкция в этой глуши? А куда пропали вещи?» Солдат с оружием подошел почти вплотную к тому месту, где Марат лежал в траве.

В этот момент солдат опустил глаза и увидел через толстые стебли лежащий на земле пистолет ТТ. Он потянулся к нему так, как будто не видел руки Марата. Глаза солдата были нацелены только пистолет, и он уже даже потянулся к ТТ, поставив свою винтовку прикладном на землю, а левой рукой сжимал цевье. Но Марат не дал ему это сделать. Марат извернулся и толкнул солдата двумя ногами в грудь с такой силой, что тот, явно не ожидавший удара из травы, упал назад и выронил винтовку. Эти доли секунды дали Марату возможность вскочить, привести пистолет в боевой взвод и бросить взгляд вперед. Четыре солдата в касках и с оружием наперевес остановились и с интересом смотрели на то, как вдруг неожиданно поскользнулся и упал их товарищ. Затем перевели взгляд на абсолютно голого человека, выскочившего словно из-под земли. Марат смотрел на них, видел их глаза под козырьками стальных темно-зеленых шлемов. Он понял, что они смотрят на пистолет ТТ в его руке. Да-да, пистолет они теперь заметили, и тогда Марат, прицелившись двумя руками, выстрелил четыре раза. Бах-бах-бах-бах-х-х! По выстрелу в каждого солдата, каждому в центр силуэта. Они еще не упали, а Марат, резко развернувшись, наклонился к первому солдату, который уже почти поднялся на колени, резко опустил пистолет и без промедления выстрелил тому прямо в переносицу. Бах-х-х! Пять выстрелов отозвались в глубине леса единым звучным эхом.

Это было убийство. Марат нагишом стоял в лесу с дымящимся пистолетом в руке, перед ним лежал молодой человек в немецкой форме, а в голове у него была маленькая темная точка, из которой фонтаном прямо на лицо и на грудь пульсировала настоящая алая кровь. Рядом лежала винтовка, совсем новенькая, недавно смазанная, с чистым деревянным прикладом. Марат присел к убитому и, периодически оглядываясь в сторону, где лежали остальные четыре трупа, принялся открывать пуговицу клапана нагрудного кармана. Из него он достал какие-то бумаги, среди них была фотография, но он не вглядывался в нее, затем он перебрал несколько бумажек и увидел то, что ожидал – надпись Soldbuch. Все так же держа пистолет наготове, Марат убедился, что документ подлинный, и это не современная копия для реконструкторов эпохи. Фотография настоящая, чернила тоже, печать высокая. Это настоящий зольдбух времен войны. В воздухе медленно опадала плотная пороховая пелена. Марат выдохнул и поднялся.

Все другие голые так и лежали на земле, а один из мертвых немцев повалился на Любу, которая замерла и даже старалась не дышать. Первым поднял голову Генка.

– Ты всех ухлопал! Молодец! Никаких свидетелей! Сначала стреляй, а потом спрашивай! – улыбался он, стряхивая с себя листья и траву, – а почему немцы? Это не ОМОН?!

– Это кино? – спросил Егорыч, наклоняясь к ближайшему убитому.

– Кровь настоящая, – отозвался Никита, который подошел к Любе и освободил ее от трупа в серо-зеленом мундире.

– Кто это? За что ты их убил?! – заверещала Люба, – ты убийца! Вы убийцы! Можно было же все решить миром! Нас теперь всех посадят! Нет, посадят только вас, или даже только тебя одного, и еще тебя тоже! – кричала она, глядя на Марата и на Генку.

– Успокойся, – Марат двинулся к ней.

– Не подходи ко мне, убери оружие, не подходи, – завыла она, – не убивай!

И Люба заплакала, в бессилии опустившись на землю.

Егорыч поднял с земли винтовку и принялся осматривать.

– Мы для них люди другого времени, я так это все понял, – Генка тоже взял в руки винтовку и на себя затвор, – оружие боевое!

Марат обрадовано засмеялся, потому что, казалось, уже знал ответ на те загадки, которые они все вместе пытались отгадать еще пять минут назад.

– Всегда мечтал померить немецкую каску, – Егорыч повесил винтовку за ремень на плечо и наклонился, чтобы снять стальной шлем с запрокинутой головы немца.

– Как это все понимать? – Люба подняла красные, полные слез глаза, и взглянула на мертвых. Слезы снова полились.

– Мы в другом времени. Оказались во время войны, – отвечал Марат ей.

– Если быть точным, то не позднее осени 1941-го года, – отозвался Егорыч, который уже расстегивал китель у лежащего на земле, – именно тогда тут шли бои.

– Это какая-то мистика? Или плохой анекдот? Хотя я уже ничему не удивляюсь, – Никита прислонился к дереву и впал в задумчивость.

– Я пока оденусь, и вам тоже рекомендую, – бросил Генка, и, выбрав среди убитых человека примерно своей комплекции, принялся его раздевать.

Через несколько минут Генка и Егорыч чинно стояли, разодетые в немецкую форму. Генка нашел в кителе у одного из немцев папиросы с зажигалкой и закурил, осторожно затягиваясь.

Марат немного медлил, все еще не решаясь: надеть ли на себя одежду с убитого или так и продолжать ходить нагишом? Но сначала он решил, что сапоги в любом случае надо надеть, а, примерив их, он их тут же принялся стаскивать с немца и штаны. Надев их, он понял, что они подойдут, но без подтяжек будут спадать. Выругавшись, он принялся раздевать убитого, и, в конце концов, махнул рукой, и надел так же и китель.

– Да уж, путешествие во времени, – ухмыльнулся он, спрятал в карман штанов свой пистолет и поднял с земли немецкую винтовку.

Ну, как же без патронов? Нужны и они!

Патроны находились в двух подсумках на поясном ремне. Марат надел и его, и теперь он был одет в немецкую униформу, достаточно сильно забрызганную кровью.

– А вы чего стоите? – кивнул Генка остальным, – раздевайте этих, а то они скоро застынут, и тогда никому ничего не достанется.

Никита, глядя на одетых ребят, понял, что ничего страшного в том, чтобы надеть штаны с только что убитого человека, совершенно нет. Да и ходить голышом при одетых людях – это совершенно другое дело, нежели когда вокруг все голые. Он с явной брезгливостью ворочал тело убитого маленького немца, раздевая его, и когда надел на себя его униформу, то она оказалась ему мала. А сапоги так и вообще он не смог надеть никак.

– Люба, а может тебе сапоги подойдут? – повернулся он к ней с обувью, но она так пнула его, что он выронил сапоги.

– Уйдите от меня, вся эта мертвечина…, вы – мародеры!

Генка не выдержал и пошел разбираться.

– Слушай ты, придурошная! Ты хоть понимаешь, где ты находишься и в какой мы ситуации оказались?

Она посмотрела на него внимательно, вытирая слезы.

– Каким-то образом, я еще не знаю каким именно, но мы оказались в другом времени! Это не шутка, – Генка выдохнул едким папиросным дымом Любе в лицо.

– Подожди, – вмешался Марат, – ты пойми, что это все на самом деле. Вот это оружие, эта одежда, эти патроны – это все настоящее, из другого времени! И они настоящие, и мы – тоже настоящие. Ген, и самолет этот не сельскохозяйственный, а военный. И немцы сюда пришли на звуки выстрелов.

– Генка, ты дурак, зачем ты стрелял? – Люба снова начала истерить, – они бы тогда не пришли-и-и!

Генка махнул рукой и отошел, докуривая папиросу.

– Значит, благодаря именно пистолету мы попали в прошлое? – не унимался Никита, – получается, что если бы его у тебя с собой не было, мы бы все не попали в прошлое?! Так получается?

– Я не знаю, – потупился Марат, но тут же Генка встал на его защиту.

– Если бы дело было только в пистолете, то попал бы в прошлое только он сам, это же его ТТ, – засверкал он глазами, победно глядя на Никиту.

– Да, но ведь мы вчера все его трогали, держали в руках, – не сдавался тот, – значит, пистолет как бы нам всем принадлежит…

– Ы-ы-ы-ы! – заныла Люба, и все машинально посмотрели на нее, – как же мы теперь вернемся домой?…

– Понятия не имею, – упрямо твердил Марат, – но я уверен, что пистолет тут ни при чем. Если бы причина была в копаном оружии, то почему я раньше не перенесся в эту войну? Я же столько всего находил, и не только оружие Великой Отечественной. У меня дома столько монет разных эпох, что если бы дело было в находках, то я бы давно уже путешествовал во времени! Предмет эпохи – это не ключ, который может открыть дверь в прошлое. Между прочим, когда-то я об этом даже мечтал… Кстати, у меня остался только один патрон.

Ему уже самому показалось, что линия защиты была выстроена безупречно, и уж его-то совершенно не в чем обвинять.

Все молчали, каждый обдумывал все выше сказанное, а также примерял к себе то положение, в котором они оказались.

Первым молчание прервал Никита.

– Может все дело в том, что ты оказался с артефактом эпохи на том месте, где происходили события этой эпохи?

– События эпохи происходили везде, – Генка отмел эту гипотезу как несостоятельную, – тут дело, и правда, не в пистолете, или не только в пистолете. Вон у нее кольцо с камнем тоже осталось!

Люба удивленно посмотрела на свою левую руку и тут же спрятала ее под мышку.

– Это кольцо у нее фамильное, – парировал Никита, – передалось по наследству от прабабки.

– Тогда почему мы не попали в более древние времена, раз уж артефакты ранних эпох не пропали так, как современные? Ведь мобильные телефоны, вся одежда, все палатки и вся еда – это все растаяло!

– Боюсь, что у нас еще все впереди, – тихо вставил в перепалку свое заключение Егорыч, – и понять всю эту логику происходящих событий было бы очень интересно.

– Ох, да-а, – вздохнул Марат, – если мы в 1941 году, то давайте вместе вспоминать, что тогда было. Если нас никто не видит, то мы получаем уникальный шанс посмотреть на прошлое и прогуляться в нем.

– Мы не просто попали в прошлое. Мы в него вмешались, и теперь мы сами стали его частью, – резко ответил ему Никита после некоторого раздумья, – и я не уверен, что мы теперь сможем отсюда безболезненно выбраться. Кто знает, как незапланированная смерть этих людей скажется на будущем времени, даже на исходе войны, не говоря уже о наших временах?

– А папиросы у них тут полное дерьмо, – сказал Генка, – я не хочу такие курить до конца жизни, так что давайте выбираться!

– У меня там, в телефоне, было абсолютно все! – причитала Люба, – там были все контакты, там были закладки важные, почти девяносто открытых страниц! Это такой телефон, что он никогда не зависал! Как я теперь…

Ее причитания проигнорировали, ибо это было вовсе не столь важно в данный момент. На кону стояли вещи совсем другого порядка.

– Никто нас не посадит, а если говорить совсем просто, то это были враги нашей страны, и этих врагов нужно убивать везде и всегда, если предоставляется возможность, – бубнил Генка, – это они убивали женщин и детей по пути из Германии сюда, весь их путь отмечен кровавым следом…

Он наклонился к тому немцу, одежду которого надел на себя.

– Смотри, какой упитанный, – ухмылялся Генка, – смотрите, прямо поросеночек! Ну, ничего, больше ты никого не убьешь! Больше никого!

Он кричал прямо в лицо убитому и злорадно улыбался.

– Давайте их отсюда уберем, а то ведь их станут искать, да и не по-человечески это, – бросил Егорыч, – они были просто солдатами…

Оттащили трупы немцев подальше от места убийства и забросали их ветками. В этот момент они поняли, что трупное окоченение наступает очень быстро. Эти пятеро немцев приняли смерть от руки Марата одинаково, но упали в разных позах. И теперь они здесь, под листьями, были похожи на результат детской игры «Морская фигура замри». Похоже, что для них, которые все-таки совсем недавно могли наблюдать этих людей еще живыми, не было никакой брезгливости, связанной с прикосновением к мертвому телу. Генка даже пытался снять с одного из немцев красивый серебряный перстень c изображением крепостной башни и надписью «WEST WALL», но быстро пожелтевшие и холодные, скрюченные пальцы трупа никак не хотели расставаться с этой окопной бижутерией.