Таким образом, ИПР влияет только через одно чувство – чувство материнства (отцовства). Часто ли человек его испытывает? В принципе, да, причем, как правило, с возрастом это чувство усиливается. Но тем не менее, хоть какое-то большое влияние на поведение человека сейчас (в нашем с вами мире) оно не оказывает. У современного человека это чувство крайне слабое. Достаточно просто заглянуть в себя, чтобы понять, что практически никакого значения оно уже не имеет.

Здесь весьма характерна эволюция этого инстинкта (чувства). На низших этапах эволюции ИПР доминирует даже над инстинктом самосохранения (особенно это заметно у богомолов и тарантулов, когда самка поедает самца практически в процессе спаривания, и даже не смотря на то, что мужская особь «знает», что умрет, он все равно идет на поводу у ИПР). Затем ИПР все более и более ослабевает, вплоть до высших животных, когда даже иерархия (иерархическое место особи) в группе может свести на нет весь ИПР, как это наблюдается у большинства стадных животных. Т.е., даже тогда, когда имеется хотя бы потенциальная опасность, пусть и ничем лично-эмпирическим не подкреплённая.

В эволюции человека можно наблюдать туже картину: в племенах, в семье детей столько, сколько вообще можно родить; в семьях стран третьего мира тоже детей много, хотя относительно уже меньше; в высокоразвитых западных странах детей в семье в среднем двое, причем, все больше проявляется тенденция к имению одного ребенка или и вовсе, к неимению детей, хотя уровень жизни в этих странах несравнимо больше, чем в любых других. Как видите, чем цивилизованнее становится человек, тем меньше становится влияние ИПР. Объясняется это тем, что с развитием цивилизации развивается вторичное подсознание, в то время как первичное наоборот ослабевает (человек имеет значительно меньше чисто физических проблем). И если бы ИПР принадлежал вторичному подсознанию, он бы только усиливался, однако дело обстоит с точностью до наоборот, а значит данный инстинкт во вторичное подсознание не перешёл. Именно в виду принадлежности ИПР к первичному подсознанию и крайней слабости его воздействия на психику, этот институт в дальнейшем я учитывать практически не буду.

Здесь может возникнуть вопрос: «Почему же тогда все наше общество помешено на любви и на сексе?» Да, этот факт отрицать нельзя. Но причины здесь вовсе не в структуре и структурных элементах подсознания. Если в СССР в шестидесятых-семидесятых годах все хотели стать космонавтами или милиционерами, то это, очевидно, не означает, что в то время у людей была «воля к космонавтике» или «воля к милицейству». Это всего лишь означает, что таковы были идеалы того времени. И вполне естественно, что люди выбирали себе целями именно то, что навязывалось как идеал. Потому Фрейд и увидел «эрос»; не даром появление этой системы совпало с коренным переломом в организации западного общества («восстание масс» и, как следствие, проявление желаний просто человека, который, в общем-то, не очень востёр на выбор целей).

Какие идеалы сейчас, что навязывается в наше время? Любовь, секс, деньги, популярность. Деньги и популярность пока оставим, т.к. к данной главе они отношения не имеют. Секс же «льется» на нас отовсюду: из книг, из телевидения, из музыки… Весь шоу-бизнес построен на сексе; 99% фильмов хоть параллельным сюжетом, но говорят о любви; песни так же на 99% о любви. Каков идеал молодого человека? «Реальный пацан, у которого много телок». Какой идеал девушки? «Сексуальная тема, за которой увивается десяток парней». Именно этот идеал навязывается, в особенности молодежи, т.к., по большей части индустрия развлечения направлена именно на молодое поколение. Какие же цели самоутверждения будет ставить себе молодой человек? В числе многих обязательно (за редким исключением) секс; много девушек или много парней, как можно больше секса, потому что это «круто», это сейчас модно, а если ты к этому не стремишься, значит, ты больной. Но многие ли достигают этой цели? Многие «наедаются»? Вовсе нет. Вот вам и неудовлетворенность цели и, следовательно, различного рода неврозы, расстройства, депрессии…

Т.е. секс, отношения с противоположным полом – это всего лишь один из методов самоутверждения. Конечно, здесь играет свою роль и чисто физиологический аспект. Так же, как кушать хочется не одну перловую кашу, а хочется всяких-разных вкусных блюд. Так же и сексом: хочется как можно больше разных и желательно красивых женщин. И все эти подсознательные хитрости вроде желания распространить свои гены и желания найти оптимального, наиболее конкурентоспособного партнёра здесь ни при чём. Если бы это было так, то почему ИПР удовлетворяется самим фактом секса и одними ощущениями? Гены ведь никуда не распространились, так какое же ИПР от этого удовольствие? Цель же не достигается. Однако все упорно считают, что секс и распространение своих генов – это одно и тоже, как будто любой половой акт обязательно имеет итогом рождение (или хотя бы зачатие) ребёнка, что, конечно, далеко не так.

Но вернёмся к навязыванию. Если бы все песни, все фильмы были бы о книгах, и о том, как «круто» их читать и писать, то (что вполне естественно) все бы выбирали целью самоутверждения писание и чтение книг, ибо это был бы идеал и самым популярным молодежным местом была бы не дискотека, где можно подцепить «дельную тему» или «крутого чувака», а библиотека, где можно «зацепить дельную книгу» и «не по-детски» ее прочитать, еще круче, если раз пять. Так где же коренится желание секса? Как видим, такого рода стремления человека коренятся в ВКС, а не в ИПР. Да и заведение семьи и детей, в нашем-то обществе, по большей части – это тоже ВКС; ибо такой навязываемый идеал взрослого человека, а значит, у большинства людей будет именно такая цель (пусть и одна из многих). При чем, эта же цель может быть и у ВКП, ведь так будет спокойней, «приятней» для психики, если, конечно, на пути к этой цели не будет серьезных препятствий.

Вот вам и всё объяснение. Сравнивайте с подобным, т.е. с желанием есть и пить. Здесь же мы не видим какого-то отдельного инстинкта (а тем более воли), не видим каких-то совсем уж скрытых и никем не чувствуемых стремлений, не видим даже какой-нибудь воли божьей. Однако, говоря о тех же самых вещах, но применительно к сексу, мы начинаем выдумывать такие небылицы, что просто диву даёшься.

И напоследок, приведу ряд вероятных возражений. Во-первых, доказано, что по крайней мере животные действительно стремятся найти оптимального партнёра и стремятся как можно больше распространить свои гены. Не спорю. Действительно, ИПР направлен именно на это. Но чувство, воздействующее здесь – это чувство материнства, а не похоть. Все эти стремления и голое желание секса – это вещи совершенно разные. И вдумаясь в вышесказанное, вы поймёте, почему данные стремления замечательно проявляют себя у животных, в то время как отыскать их у человека весьма проблематично: влияние ВКП и ВКС велико, они слишком сильно перекрывают ИПР. А то, что для человека эти стремления выражаются в желании секса – это, извините, глупость.

Во-вторых, ведь психоанализ достаточно хорошо показал себя на практике, а значит и теория верна. Последнее не верно. По этому поводу хочется вспомнить Ранка, теория которого не выдерживала никакой критики и хаилась всеми, кому не лень, однако практически, в общем-то, работала. Объясняется это тем, что на самом деле теория и практика в психоанализе мало чем помогают друг другу. Можно из одних и тех же практических данных вывести едва ли ни противоположные выводы, а используя совершенно разные теории, на практике, (по сути) делать одно и тоже. Посмотрите у того же Фрейда методы его лечения и никакой «сексуальности» его теории вы практически не увидите; «сексуальность» начинается уже после, в интерпретации. И если пойти дальше, и сравнить одно лишь чистое лечение Фрейда, Юнга, Адлера, Ференци…, то вы увидите, что все расхождения у них в интерпретации, сами же методы, направленность лечения – всё, в общем-то, одно и тоже. Плюс к этому, мало чем отличающееся от «психоанализа» образца дофрейдовской эпохи. Так что практика для нас не авторитет.

И в-третьих, конечно, Фрейд сделал очень много и для психологии, и для психиатрии, но фрейдизм не есть истина в последней инстанции. При всём моём уважении к Фрейду я не могу сказать, что его теория верна хотя бы в своём основании. Уже истоки в понимании психики у него столь искажены (явная путаница с чувствами/ощущениями и направленнастями), что ни о какой истине и речи идти не может. Фрейдизм (тем более в чистом виде) – это пройденный этап. Этап, который во многом настолько популярен только за счёт своей оригинальности, непомерной «раздутости» в своё время (такой, что даже куда более обоснованная теория Адлера осталась практически незамеченной) и благодаря чисто врачебному авторитету Фрейда (что, как помните, на самом деле к теории мало относится). Я, конечно, не хочу никого обижать (в отличии от современных философов, психологов я, в целом, ценю и уважаю), но не пора ли ставить психологию на более твёрдую почву?

Лень

До сего момента этот механизм не рассматривался, ввиду того, что он не имеет принципиального значения для всех вышеизложенных размышлений, однако для более полного и лучшего понимания психики и поведения человека, его разъяснение в любом случае необходимо.

Ранее уже говорилось, что лень не является ни первичным, ни вторичным инстинктом. К этому выводу, в общем, не трудно прийти просто допытавшись, в момент очередного «приступа лени», чего это самая лень хочет. И вы тут же поймёте, что она хочет ровным счётом ничего. Конечно, «ничего» – это тоже в некотором роде желание, но, тем не менее, оно в корне отлично от желаний (целей) инстинктов. И именно здесь наблюдается коренное отличие. Цель любого инстинкта – это всегда какой-то образ; инстинкт имеет свой предмет в сознании. Лень же, образа не имеет. Попробуйте, представьте себе такой образ, которого жаждет лень; весьма сомневаюсь, что вам удастся разглядеть эту «картинку». Лень не имеет цели (как образ), а значит идёт не от психики, а от физики, т.е. причина лени – сама физиология.

И действительно, понять исток лени можно из самых поверхностных эмпирических наблюдений. Лень, очевидно, тем больше, чем больше физическая, или психическая усталость. То, что здесь упомянуто слово «психическая» не должно вводить вас в заблуждение. В конце концов, психика строится так же на физиологии; психика не есть нечто вне физики и вполне естественно, что и нервная система (а не только опорно-двигательный аппарат) может устать. Следовательно, лень – это психическое проявление усталости организма. Не более и не менее того. Человек – не робот, сделанный из проводов и железа, человеку свойственна усталость. А раз такое явление имеется, то оно должно как-то проявляться, что и есть ощущение лени.

Вас может смутить то, что лень возникает не только тогда, когда человек устал; возможно и такое, что проснулся – и уже лень даже пальцем пошевелить. Или лень может быть настолько сильной, что человека можно смело обзывать Обломовым. Вот этим вопросом мы вплотную подходим к направленности лени.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что лень и банальная усталость – это одно и тоже. В прошлых абзацах я всего лишь пытался показать, что лень не является инстинктом и имеет корни в чистейшей физиологии. Лень – это не ощущение возникающее post factum, а стремление. Стремление минимизировать энергетические затраты организмом. Ни одна система не желает зря тратить свою энергию, для системы, чем меньше она потратит – тем лучше. Лень и выражает это стремление. При чём, если ВКП выражает, в общем-то, то же самое стремление, но на уровне подсознания и сознания, то лень действует на уровне физиологии, хотя и имеет определённое влияние на психику. Потому лень и не имеет целей (в означенном смысле данного слова), лень действует абсолютно на всё, что сопряжено хоть с какими-то энергетическими затратами, а значит никаких конкретных образов у неё не существует. И ещё, лень не знает прошлого, для неё не существует недостигнутых целей. Ведь действительно, не испытываю же я лень от того, что вчера я заставил себя лишний раз сходить в магазин; такое положение дел немыслимо. Это, кстати сказать, ещё один верный признак того, что лень не является инстинктом, потому что инстинкты за действия противоречащие цели хоть как-то, да наказывают, лень же только предостерегает и не более того.

Тем, что лень в конечном счёте есть некое стремление и объясняется тот факт, что её можно испытывать не зависимо от того, как долго я делаю какую-либо работу и устал я или нет. Конечно, усталость усиливает лень (здесь прямая зависимость), однако не определяет её полностью.

Так куда же лень относится? Где она засела? Ведь если лень – это стремление, так может она всё-таки является инстинктом? Отвечаю: вовсе нет. Это такое же стремление, как стремление есть, стремление быть в тепле, стремление спать… Это всего лишь физиологическая потребность организма – стараться тратить как можно меньше энергии. И вся разница лени с остальными физиологическими желаниями только в том, что прочее, по большей части, имеет локальные воздействующие ощущения, в то время как локализация лени – это весь организм, включая сюда и психику.

Лень, вообще, играет достаточно важную роль в поведение человека, ибо зачастую человек не делает что-либо не потому что, например, ВКП «велит», а потому что просто лень. Возьмем тот же пример с гвоздем, я его не вбиваю только потому, что мне лень, ВКС и ВКП имеют эту цель, а потому не могут быть против. Иногда лень столь велика, что даже важные цели не достигаются. Человека будет мучить совесть, что он ничего не делает, но лень может быть такой непреодолимой, что лучше помучиться некоторое время совестью, чем что-либо сделать. И вроде бы сознательно цель есть, ВКП – «за», ВКС – «за», всё желает этого, на такая лень… И если уж говорить по поводу сдерживания, то лень, безусловно, более сдерживает ВКС, нежели ВКП, ибо ВКС вообще более склонно к действию, в то время как ВКП, по большей части, стремится не идти вперед, бездействовать, дабы не подвергаться риску. Как я уже говорил, лень и ВКП во многом схожи, хотя и при ближайшем рассмотрении являются совершенно разными вещами.

Свойство у лени одно – её интенсивность. Впрочем, это очевидно: один человек не может посидеть лишнюю минуту без дела, другой лентяй, для которого и сходить выкинуть мусор – непосильная задача. На интенсивность лени, в основном, оказывает влияние воспитание и сама жизнь, однако, я думаю, нельзя отрицать и врожденный фактор, впрочем за доказательство его присутствия в этом вопросе я не берусь, да это и не принципиально, а к структуре психики и вовсе никакого отношения не имеет. Главное, что здесь нужно уяснить, это то, что далеко не всегда бездействие говорит о таковой цели ВКП (или чего-либо подобного), зачастую это просто лень, которая хотя и не является инстинктом, влияние оказывает всё-таки не малое.

Сознание

Введение

Эта часть, пожалуй, самая сложная во всей работе. Здесь я рискну покуситься на святую святых – на сознание. Я не хочу бродить вокруг да около, выстраивая на частностях систему, я желаю пойти дальше, в самую глубь сознания, в её основу, в её логику. Ассоциативная психология, гештальтпсихология, бихевиоризм… Всё это замечательно, но только на уровне проявлений. Не спорю, психология очень много сделала для того, чтобы понять работу сознания, но изначально был выбран не тот путь; из следствий нельзя прийти к причинам. Я же полезу именно вглубь. Думаете слишком напыщенно? Может быть. Но лично я (хотя может быть и никто более) считаю, что здесь вскрыты если не «нули» и «единицы», то хотя бы файловая система и принципы её функционирования.

То, что было сказано в первом абзаце, покажется вам пустобрёхством и банальным «выёживанием» только в том случае, если вы не поймёте вторую главу этой части. Именно на этой второй главе будут строиться все дальнейшие размышления. Поэтому, если вы не осознали того, что я хотел донести вам в этой главе… Перечитайте! Опять не поняли? Пустое? Перечитайте ещё раз! Ибо если вы не поймёте этого (основы основ), далее вы будете видеть только «бред сивой кобылы» и не более того. Со всем анализом, со всей фантазией подойдите к этой главе; очень вас прошу.

Как и в прошлой части, здесь я буду всеми силами придерживаться дедуктивного метода. Т.е. не обобщать частное, пытаясь тем самым прийти к основам, а брать самое очевидное; такое, противоположность чего даже не мыслится; очевидность в лучшем стиле Декарта (по крайней мере, опять же, для меня, но потому и философия, а не психология). Только так. Самые основы, затем выводы о том, как это может работать, затем надстройки с эмпирическими ссылками. И будет очень жаль, если вы увидите иное: это значит, либо я не-дописал, либо вы не-дочитали. И то, и другое прискорбно.

Нижеследующая теория наверняка покажется вам некой смесью старой доброй ассоциативной психологии и гештальтпсихологии. Может быть это и верно. Действительно, многие и многие пересечения налицо. Но я и не буду обременять вас размышлениями на тему «найди десять отличий», это, в общем, не интересно. Постарайтесь отвлечься от прошлого и принять это таким, какое оно есть. Не надо задавать всех этих вопросов вроде: «Как?! Ведь в ассоциативной психологии не то сказано!» или «А откуда вы это взяли? Гештальтпсихологи об этом не писали». Скажу честно, мне нет дела до того, что писали, а что нет. Единственное, что важно – это то, что получилось, а понять это можно только думая, а не вспоминая «дела давно минувших дней». Вчитывайтесь, а иначе… Однако, я увлёкся; пора переходить к структуре.

Сознание будет рассматриваться мною поэтапно по мере всё большего прояснения его работы и, соответственно, усложнения. При этом сначала будет рассмотрена основа работы сознания, как бы его суть, затем будет рассмотрен образ, как то, с чем сознание оперирует (это, по сути, два основных направления в дальнейшем повествовании). Уже после будет раскрываться как сам образ, с его структурой и свойствами, так и взаимодействие между образами, при чём отдельно будет вынесено рассмотрение видов образов и их взаимодействие между собой.

Далее следует рассмотрение уже не только самой работы сознания и его принципов, но и то, как сознание проявляется нам, с последующим описанием совершенно особенной структуры – отображающей части. Эту главу, по идее, следовало бы поместить в отдельный раздел, однако без раскрытия данной структуры по поводу сознания может остаться целый ряд вопросов, а потому включение этой главы (раздела) в часть «Сознание» не только допустимо, но и необходимо. В конце будут рассмотрены характеристики сознания, а так же приведён ряд дополнений по наиболее неоднозначным и важным вопросам; впрочем, всё как обычно.

И ещё раз по структуре (здесь очень важно понять логику повествования). Эту часть можно представить себе в следующих этапах: 1) Общее описание сознания. Основной этап, не «дочитав» здесь, далее можно и вовсе не читать. 2) То, с чем работает сознание есть образ, и именно с образа следует начинать копаться в мышлении. Здесь общее описание образа, его свойства и основы взаимодействия образов. 3) Переходим к приоритету. Это уже более глубокий уровень в понимании работы сознания, да и, как вы увидите, такая вставка к месту, ибо без приоритета далее говорить бесполезно. 4) Ещё раз взаимодействие образов (читай – работа сознания), но уже глубже, с учётом приоритета. 5) О скрытом мышлении и всех вытекающих отсюда выводах. Т.е. это уже не собственно работа сознания (с нею покончено на прошлом этапе), а… Впрочем, читайте сами. 6) Ближайшие дополнения. По всей логике вещей последние главы следовало бы поместить в последней части – в «дополнениях». Но, боюсь к тому времени то, о чём читалось здесь, напрочь позабудется, а потому наиболее важное для понимания сознания я помещаю здесь же.

И напоследок: не судите строго мою простоту. Пусть я не знаю многих открытий в этом направлении; пусть моя терминология никуда не годится; пусть я привожу совершенно дурацкие примеры… Всё это не важно. И не важно только потому, что не в том суть. Суть всего этого раздела в общем описании принципов работы сознания, а для этого не нужно быть профи в казуистике, трижды доктором психологии (и т.п.) и великим психотерапевтом. Здесь только логика и элементарная эмпирика. «Переварите» ниженаписанное, осмыслите основные принципы в работе сознания (без всей этой кучи исторического и узкоспецифического) – большего от вас и не требуется, да большего я и не предлагаю.

Сознание как таковое

Под сознанием я понимаю структуру психики, оперирующую образами.

В выше предложенном определении сознания ясно видно его отличие от подсознания (в целом), оперирующего чувствами. Хотя здесь может возникнуть некоторое недоразумение по поводу «Сверх – Я», т.к., данный структурный элемент я отношу к подсознанию, хотя он оперирует так же образами (цель). Но в этом и заключается специфика «Сверх – Я», как элемента, его связующее действие между подсознанием и сознанием, так что «Сверх – Я» относится и к сознанию (о чём, впрочем, говорилось не раз). Что касаемо того, почему оно разбиралось всё же в части «Подсознание», я думаю, это не принципиально. Ниже «Сверх – Я» будет рассмотрено на новом уровне, что, я надеюсь, снимет все оставшиеся вопросы и недоразумения. Так же я буду оперировать такой категорией, как мышление (мыслительные операции), под которым подразумевается вся совокупность операций, происходящие в сознании. Таким образом, сознание – это структура, а мышление – работа данной структуры. Это для ясности.

Кстати, а зачем сознание вообще нужно? Не мудрувствуя лукаво можно сказать, что назначение сознания сводится к адекватному восприятию действительности и выработке тех или иных решений при постановке задач (как внутренних, так и внешних), а так же для управления самим телом. Если цель подсознания (его назначение) в получении удовольствия, то сознание непосредственно на удовольствие не направлено; оно само просто не знает никаких чувств, чувства – удел подсознания. Однако, по сути, вся работа сознания сводится к этому же, потому что так велит подсознание. Всё это адекватное восприятие, постановка задач и выработка решений, управление действиями – всё, в конечном счёте, детерминируется подсознанием. Случаи, когда сознание идёт против подсознания хотя и встречаются, но для психики они не принципиальны и, в конечном счёте, незначительны; быть слишком против – на это сознание не способно и далее вы увидите почему. А назначение… В общем-то, сказанное здесь является, можно сказать, общепризнанным, а потому перейдём к чему-нибудь более интересному.

В сознании существует особый тип его работы – мечтания, т.е., мыслительные операции, не направленные на решение какой-то задачи, и не обязательно адекватные действительности. Казалось бы, из самого предназначения сознания вытекает, что такие мыслительные операции исключены, т.е., что мечтания вообще невозможны (т.к. это ни отражение действительности, ни постановка задачи, ни выработка решения). Но мечтания есть, как так? Однако, сделаем поправку. Нельзя жестко дифференцировать решение задачи и мечтание. Решение задачи так же подразумевает «заглядывание» в будущее и его представление. Т.е., решение задачи – это тоже своего рода «мечтания», только имеющие под собой потенциальный или актуальный итог. Мечтания же как таковые, являются побочным продуктом мыслительной деятельности, т.к., они являются как бы «гипертрофированным заглядыванием» в будущее, прошлое или настоящее. Мечтания для сознания такое же побочное явление, как, например, шум в работе двигателя: назначение двигателя не в том, чтобы создавать шум, и даже более того, нигде этот шум не нужен, однако он всегда будет, ибо двигатель работает и от шума ему никуда не деться; он есть следствие работы. Впрочем, к назначению сознания это, как видно, не относится, а потому вышеприведенная дефиниция остается в силе. Так же из этого я делаю вывод, что рассматривать мечтания отдельно не стоит, т.к., от операций, связанных с решением задач принципиально они не отличаются, являясь лишь их необязательным побочным «продолжением».

Разобравшись с понятием сознания и его предназначением следует обратиться к работе сознания. Однако, это не так просто. Для описания работы сознания необходимо понимание образа, как того, с чем сознание работает. Но в свою очередь, для понимания образа, необходимо знание работы сознания, иначе ряд выкладок покажутся непонятными и бездоказательными. Эту проблему я решаю в пользу первого варианта, так что пока образ будет пониматься так, как он был рассмотрен выше. Как следствие, работа сознания будет рассмотрена пока что поверхностно, поэтому не следует из одной лишь следующей главы делать категорические выводов. Но именно в следующей главе будут заложены все основы дальнейшего повествования, поэтому отнеситесь к ней, пожалуйста, со всей серьёзностью.

Работа сознания

Синонимом «работы сознания» я привожу «процесс мышления», что есть, в свою очередь, совокупность мыслительных операций. И главный вопрос в том, что же представляет из себя процесс мышления? Значительным «прорывом» в решении этого вопроса, я считаю, является открытие такого понятия, как «гештальт», и в частности, доказательство его существования (взять хотя бы опыты Вертгеймера с мальчиком, лестницей, ящиком и стулом). Синонимом «гештальта», как элементарной мыслительной единицы, у меня, по сути, выступает «образ». Но какие мы можем сделать из этого выводы? И как это может приблизить нас не только к пониманию структуры сознания, но и к его работе?

Бытие мы воспринимаем образами, оказывая или желая оказать на него воздействие, мы так же оперируем образами, получая как бы цепочку: действительность образ … образ действительность. Эта цепочка, безусловно, упрощена, но суть раскрывает вполне, причем после доказательства (Вертгеймер) наличия «гештальтов» становится очевидной и иного не допускает. Но что есть это «…»? Как мы проходим от входного образа к выходному? Т.е. как сознание работает?

Как известно, одна сила не может изменить другую отличную от своей природы. Так, если направить на какой-то предмет сильный электрический заряд, он отлетит, однако здесь не само электричество преодолело силу трения, а тот удар по предмету, который этот разряд вызвал. Если сильно нагреть закрытый сосуд с воздухом, сосуд взорвётся, однако не температура взорвала его, а, давление, хотя и вызванное температурой. Так везде. Отсюда, очевидно, что образ, выбор образов, может управляться только другими образами. Теперь, что управляет этими образами, которые выбирают нижестоящие образы? Т.к., они (управляющие образы) так же являются образами, то, по аналогии, тоже образы. А что далее? Опять образы. И так до бесконечности. Образы управляют образами – из выше приведённых размышлений это очевидно, ими же уже ничто не управляет. Они сами управляют собой. Но как же тогда происходит так, что в мышлении я выбираю именно этот образ, а не иной? Из вышесказанного – другим образом и опять до бесконечности. Отсюда вывод, выбором того или иного образа «заведует» другой образ; для «Я» места нет. Т.е., мышление неуправляемо. Оно не управляется мною, ибо оно само часть меня, сам я. Мышление автономно. Всё мышление – это причинно-следственные связи между образами, которые сами собой и «управляют», хотя, как видим, никакого управления здесь нет.

Конечно, можно заявить, что всё же существует нечто такое, что управляет образом, некая первопричина, т.е. абстрагируясь от вышеприведённого примера с температурой, давлением и сосудом – этой «первопричиной» здесь будет температура. Но что это за первопричина для сознания? Неизвестно. Да это и не принципиально. Пусть мы имеем нечто, что управляет образами. Очевидно, что это «нечто» должно быть разумно, чтобы выбирать нужные образы. Разумность же опять подразумевает либо те же (по сути) причинно-следственные связи, либо снова нечто ещё более высшее. Это новое «нечто» так же и так вплоть до бесконечности. Т.е., то предположение, что сознание (образы, их взаимосвязь) управляемо из вне, некой другой силой, опять же ничего не решает. Как ни крути всегда получается или замкнутый круг (что, очевидно, не есть решение проблемы), или самоуправляемость, автономность. Таким образом, процесс мышления – это последовательность образов, связанных теми или иными причинно-следственными связями друг между другом.

И ещё раз, совсем просто. Мышление не есть нечто совершенно однородное, оно состоит из элементов; это очевидно (а иначе, откуда изменения?). Элементы могут управляться либо из вне (классическая точка зрения), либо элементы управляют сами собой. Если «из вне», то и это «вне» есть некое мышление (иначе это просто случайность), которое так же состоит из элементов, которые так же либо управляют сами собой, либо управляются из вне. И снова… Так до бесконечности. И сколько бы мы таких уровней не придумали, всегда получается, что элементы выбираются только исходя из предыдущих элементов, а вовсе не по мифическом «моему усмотрению». Это размышление настолько априорно, настолько очевидно и неоспоримо, что отталкиваться надо только от этого; это основа.

Заявление о том, что мышление (сознание) автономно и неуправляемо, как минимум странно или даже возмутительно, но не менее оно и естественно. В конце концов, сознание – это (условно) совокупность образов. Чем может управляться сознание? Очевидно, что, опять же, сознательно, сознанием и т.д. Опять же, образы управляют образами, т.е. сами собой. Мышление может управляться только мышлением, и это настолько само собой разумеется, что удивительно, почему до сих пор не признано наукой, как факт. Все возмущение, по сути, здесь сводятся к тому, что «Как же так, я не управляю сам собой? От меня ничего не зависит?» Но что, вообще, есть «я»? «Я» и есть целокупность моего тела, подсознания и сознания; «Я» не метафизично; «Я не дух и дух не Я»; «я» не стою особняком от психики; «я» и есть психика + тело.

Связанно мышление потому что связи между образами причинно-следственные; образы не возникают произвольно. То, что я думаю, что я управляю мышлением – иллюзия. Чтобы понять что-либо, надо над этим встать, но я не могу встать над самим собой; я не могу оценить – управляю я сознанием или нет, т.к. я и есть автономное сознание. Понимание мышления – это вообще «видение» отдельных образов, из чего вовсе не вытекает, что это нечто стоящее выше образов и управляющее ими. А то, что я управляю мышление посредством внутренней речи или желания – слова, и то, что я хочу – это ведь тоже образы; опять же образы управляют образами и уже ни что ими.