Элли

Она только закусила губу и молчала. Я сел рядом и начал гладить её по волосам, до конца не понимая в каком она сейчас настроении – может, она вообще захочет оттолкнуть меня, но к удивлению, она обвила мою шею руками и положила голову мне на плечо, и я всем телом почувствовал как она беззвучно всхлипывает. Возможно, мы поступили неправильно, когда решили что она не пойдет на похороны, возможно, ей всё-таки нужно было попрощаться с Томасом. И даже если бы на кладбище с ней случилась истерика, то она хоть была бы у меня на виду.

– Прости, что оставил тебя одну, – тихо прошептал я ей на ухо, – это из-за похорон? – в ответ я ничего не услышал кроме тихих всхлипываний, – Элли, я люблю тебя, неужели ты считаешь что со мной нельзя поделиться своими переживаниями, поведать что тебя гложет? Неужели ты думаешь что я тебя не пойму?

Элли чуть отстранилась от меня, но оставила ладони на моих плечах, подняла на меня свои измученные несколькими часами рыданий розоватые глаза.

– Сказали… мне… – она сама почувствовала что очередная истерика была на подходе и на одном дыхании, собравшись с силами, произнесла, – они сказали, что больше не хотят играть со мной, и вообще видеть меня не хотят… – и, договорив эту фразу, она вновь залилась слезами.

– Кто тебе это сказал? – спросил я, хотя уже предполагал каким будет ответ.

– Эль… Эльфы, они приходили и сказали что мне было явлено видение, а я не смогла ничего изменить. Сказали, что я много говорю о них, слишком много, и поэтому мне никто не верит, и в итоге все вышло ещё хуже чем могло бы… – она перевела дыхание и небрежно стерла слезы с щек, – они сказали что если мы не будем видеться, это пойдёт мне на пользу.

– Элли, не плачь, – признаюсь, я не знал как её утешать, ведь я отчасти был согласен что Элли пойдёт на пользу отдохнуть от своих эльфов, неважно реальны они или нет, но я побоялся произносить это в слух, так как боялся этим только усилить истерику, – не переживай, я уверен что они не сердятся на тебя на самом деле. Зачем ты так себя изрезала?

– Они должны знать, что я признаю свою вину… – в комнате повисло молчание.

– Но твоей вины ни в чем нет, пойми это. Дождь пошел не по твоей вине, грузовик занесло не по твоей вине, и не ты отстегнула ремень безопасности в автомобиле Томаса.

– Но я должна была хранить всё что я знаю о скрытом народе в тайне! Тогда меня бы никто не считал сумасшедшей… я рассказала об этом после комы родителям и нескольким подругам, и вот у меня уже нет подруг, а родители тащат к психологу. Я так надеялась что девочка, гадающая на таро поверит мне, но даже Сенга считает меня спятившей, – она отдышалась, набрала в грудь воздуха, и уставшим голосом продолжила, – ведь если бы я не рассказывала кучу невероятных историй про то, что иногда у холма слышу и вижу эльфов, то к моим словам про двойника наверняка бы прислушались… А ведь мне казалось что моя жизнь только начала налаживаться и детство, полное одиночества закончилось, но теперь меня даже Сенга ненавидит, а я, как последняя мразь, испугалась её и даже не пришла проститься с Томасом, – еле разборчиво сквозь всхлипывания затараторила она.

– Мы все сейчас расстроены, и я уверен что Сенга наверняка ещё сама пожалеет обо всём что она сказала, просто нам всем нужно время чтобы прийти в себя.

– Ты правда любишь меня? – кажется она только что услышала фразу, которую я произнес в самом начале нашего разговора.

– Правда, – я улыбнулся и начал целовать её щеки, собирая губами горячие соленые слезы, на лице у Элли промелькнула нежная улыбка, но через секунду её лицо вновь приняло серьезное выражение.

– Тогда скажи, ты мне веришь, хоть самую малость? – её голос дрожал от волнения, – если ты меня считаешь лгуньей или сумасшедшей, то лучше сразу укажи мне на дверь. Всё не могло быть так хорошо… – начала она будто уже получила от меня неутешительный ответ.

– Во всё это верится с трудом, но я тебе верю. Всё хорошо. Хочешь, завтра вдвоем съездим навестим Томаса и ты с ним попрощаешься. Пожалуйста, только не волнуйся, ты ни в чем не виновата. Прости, что оставил тебя одну.

– Я так рада что ты хоть чуточку, но веришь… если я постараюсь, то даже смогу показать тебе их. Но пока может и правда лучше не навязываться им, – её голос постепенно становился всё спокойнее, а интонации более рассудительными, – да, давай съездим, только с утра я зайду к родителям, соберу в саду букетик цветов.

– Хорошо, а пока ложись, я сбегаю приготовлю тебе что-нибудь поесть.

– Я не хочу…

– Но для поправки самочувствия надо, – я быстро спустился вниз, поставил чайник, вымыл фруктов, достал печенье и конфеты. Конечно, по-хорошему после потери крови нужен ужин посытнее, но я не хотел оставлять Элли одну надолго, поэтому отказался от идеи готовить полноценный горячий ужин. На полочках с чаем я начал перебирать разноцветные коробочки, нашел два вида успокоительного чая – один, индийский на лечебных травах, мне подарила Сенга, другой, экзотический, уже не помню откуда привезла моя подруга-путешественница Ксения. Какой выбрать, или смешать оба? индийский был на вкус слишком специфическим и поэтому мой выбор пал на второй вариант. Я сервировал любимый антикварный серебряный поднос и пошел обратно к Элли.

Пока я заваривал чай, она уже уснула. Я обошел кровать кругом и тихо поставил поднос на маленький столик.

– Элли, ты спишь? – она положила ладони под голову и её лицо казалось умиротворенным, истерика и потеря крови полностью вымотали её, – может, попьем чаю и немного подкрепимся перед сном?

– Сплю, – получил я запоздалый ответ, и она чуть приоткрыла глаза, – я же сказала что не хочу есть. Оставь чай и печенье на столике, мне хватит чтобы фойсоном напитаться. И не засиживайся, ложись ко мне пораньше, – она забыла что её разговоры про питание нематериальной сущностью пищи меньше всего внушали мне доверия, но сегодня я не стал с ней спорить по этому поводу.

XVI

Раны Элли быстро затягивались, на месте кровоточащих порезов вскоре выросла новая нежно розовая кожа, чуть вздувшаяся келоидными рубцами. Но если кожа заживала на глазах, то душа требовала или больше времени на исцеление, или помощи какого-то чудесного лекарственного средства. После прогулки, во время который мы вырезали на камне руны, наша компания больше не собиралась. И если с Полом мы пару раз виделись, то Сенга замкнулась в себе и, кажется, не хотела ни с кем разговаривать. Один раз я заходил к ней в гости, это оказалось даже проще, чем дозвониться. Вот только общение не складывалось должным образом.

Как-то я возвращался домой к обеду. В тот день мы с Полом решили встретиться в нашем пабе пораньше, солнечное утро и прохладный ветер идеально располагали к тому чтобы полюбоваться солнцем через цветное стекло паба, а вернувшись домой, побыть наедине самим с собой в саду. Конечно мы встретились не только для того чтобы пропустить по паре кружечек, но и обсудить новые совместные планы в работе над переводами.

– Как ты быстро вернулся, – Элли вышла мне навстречу как только я закрыл за собой входную дверь, – уже наговорились? – спросила она и поцеловала меня в щеку.

– Да, всё что хотели обсудили, ну может посидели и недолго, но хоть увиделись и то хорошо.

– Сенга совсем замкнулась в себе?

– Похоже на то, надо что-то делать, иначе она изведет себя.

Мы отправились в гостиную и только я начал рассказывать какие любопытные работы, только и ждущие нашего перевода, нашел Пол, в дверь постучали, быстрые короткие удары повторились несколько раз. Меня поразила реакция Элли – она быстро вскочила с дивана и побежала открывать.

– Это ко мне! – только и сказала она.

Дверь распахнулась и через порог переступил высокий светловолосый парень в серой кофте-кенгурухе с тёмно-синей «почтальонской» сумкой, перекинутой через плечо. Он поздоровался с Элли и полез доставать что-то из глубин сумки, в свою очередь Элли достала из заднего кармана джинсов кошелек и отдала парню несколько заранее приготовленных купюр. Я узнал его, это был помощник нашего аптекаря. Он достал из сумки бумажный пакет, в котором позвякивало что-то стеклянное. Элли взяла пакет, осмотрела содержимое, поблагодарила нашего нежданного гостя и он стремительно удалился.

Казалось, Элли радуется своему пакету словно ребенок, которому на Рождество вручили коробку с подарком.

– Это был помощник аптекаря? – с подозрением спросил я.

– Да, я попросила его кое-что изготовить и принести, – ответила она украдкой поглядывая внутрь пакета.

– И что это такое он принес?

– Да так, попросила его изготовить несколько препаратов из растений, – кажется мой подозрительный тон голоса немного испортил её праздничное настроение.

– Ты только вчера критиковала меня что я выпиваю много вина за обедом и перед сном, а сегодня ты приглашаешь в дом моей тёти наркокурьера?!

– Чёрт, да я же говорю – вытяжки из некоторых растений, да, я попросила его изготовить их так как у меня нет навыков и оборудования. А попросила доставить на дом потому что он изготовил это не как аптечный заказ, и в аптеке могли возникнуть вопросы, если бы я пришла непонятно за чем.

– А что за растения хоть?

– Да ничего особенного – мандрагора, болиголов, ну и белладонны немножко…

– Ты издеваешься? Зачем ты заказала целую кучу чистого яда?! Может, там ещё и волчий корень у тебя припрятан?!

– Да не заводить ты так! Помнишь, я зачитывала тебе статью про удачные повторения некоторых поздних колдовских рецептов? Так вот, я решила: почему бы мне самой опыт не провести? Ты что, думаешь, что я сейчас пойду смешаю из этого коктейль и выпью? И я не ненормальная, чтобы употреблять аконит.

– Ты всерьез собралась готовить волшебные мази?

– Я порой тебе удивляюсь – ты часто говоришь о помешанности современного человека на рациональном мышлении, а самого шокирует что я хочу попробовать себя в традиционном ремесле.

– Извини, но ты только недавно перестала носить повязки, которые я тебе периодически обновлял. И порой мне кажется что ты просто хочешь навредить своему здоровью. А теперь ты средь бела дня при мне приобретаешь какие-то яды.

– Господи… да не хотела я навредить своему здоровью, я должна была как-то снять стресс.

– Можно было взять дедовское ружье и отправиться пострелять по мишеням куда-нибудь подальше, – сам я занимался этим крайне редко, так как не хотел чтобы меня видели с ружьем за спиной. Много лет назад у дедушки одно уже конфисковали, поэтому я хранил в тайне что у тети на чердаке хранится ружье, и крайне редко я рисковал доставать его из укрытия, – отличная эмоциональная разрядка, а уж кожу на плече ободрало бы отдачей будь здоров. Уж лучше это, чем калечить себя ржавым бокскаттером.

– Извини конечно, ты самый понимающий парень, кого я встречала, но здесь ты меня немного недопонимаешь. Злость от увольнения можно снять стрельбой по тарелочкам, но злость на саму себя такими отвлекающими маневрами не победить, нужно скорее наказать себя и после одного из порезов из груди вырывается тихий и глубокий вздох облегчения, что-то внутри тебя говорит: «ты достаточно наказана», и можно жить дальше… И в этом нет ничего суицидального.

Самоповреждение как часть траура, было известно с древних времен, возможно, в тот вечер я увидел отголоски древности в поведении Элли.

– Хорошо, но может, я возьму пока эти бутылочки и уберу до лучших времен, пока этот траурный туман, в котором мы сейчас живем, не рассеется? Ты же знаешь что яд может быть поопаснее лезвий.

– Чёрт! Да не собираюсь я травиться. Хватит ходить вокруг да около, мне сдается, что ты подозреваешь меня в том, что я не нанесла себе смертельные повреждения из страха боли или еще чего, а теперь выбрала средство которое статистически более предпочтительно у женщин, решающих совершить самоубийство?!

– Ты сама прекрасно понимаешь как выглядит это со стороны.

– Если ты так волнуешься, то я могу пообещать что не буду ни с чем экспериментировать, пока тебя нет дома. Ну, поначалу я конечно хочу испытать на себе, употребляя буквально по парочке капель.

– А ладно, если ты так хочешь, то пожалуйста, только на меня не пеняй, если скорая откачать не успеет. И спрячь всё это понадежнее, а то вдруг ещё кошка нанюхается.

– Можно я для этих целей займу вашу пустующую кладовку?

– Можно, но скажи какого результата ты хочешь добиться? Физического полета? Или психического, или ещё чего-то? Я так понимаю, это та последняя книга что ты читала вдохновила тебя на эксперименты? Ты же помнишь, по рецептам удалось повторить в лабораторных условиях это зелье полета, но без ритуальной правильной направленности эффект далек от описанного в средневековых источниках.

– Да, вдохновила та самая книга. Но я не ведьмовскую мазь делать хочу, а нечто менее попсовое, но ты скоро все узнаешь, – и она таинственно улыбнулась, прижимая к груди пакет с бутылочками, – мне приятно что ты считаешь меня фантазеркой, но неужели ты думаешь что я хочу на метле подняться в воздух? – и по гостиной разнесся её задорный смех.

– Элли, Элли, я уже вообще не знаю что думать, – меня просто обескураживало с какой лёгкостью она говорила про эксперименты с ядовитыми растениями, будто речь шла о курении сигарет не затягиваясь, – ты мне скажи, как я твоим родителям буду в глаза смотреть, когда у меня дома найдут твой молодой красивый труп?

– То есть, тебя волнует только это? – спросила она неоправданно веселым тоном, – начнём с того что у родителей есть ещё младший брат, у которого есть все шансы чего-то добиться в жизни. Но я думала, что ты больше боишься потерять меня, чем отвечать перед моими родителями!

– Что ты говоришь? Можно подумать, ты ничего не добилась? То, что я не хочу тебя терять, это само собой разумеется, но, кажется, ты просто испытываешь меня, а я не знаю какой реакции ты от меня ждешь.

– Начнем с того, что у него нормальные глаза. Конечно, я знаю что тебе мои очень нравятся, и ты от них восторге, но это не просто орган зрения, это символ. Да, они мечтали что дочь перебесится, оставит собирание цветов на эльфийских холмах и возьмется за учебу, но я продолжала витать в облаках… и тут бац! И вот я уже полуживая коматозница, потом я формальная второгодница что, возможно, ещё хуже. Брата моего теперь воспитывают так, чтобы он был настроен на успех, ставят ему какие-то грандиозные цели. Они конечно рады, что в этом году у меня появились друзья, но они мечтали чтобы я подружилась с кем-то современным, целеустремленным, кто заглядывает в будущее не с мыслями об апокалипсисе, реальном или метафорическом, а с мыслями вроде «куда бы вложить средства?».

Она села рядом со мной, взяла за руку и направила свой взор на меня. Ток пробежал по всему телу и в голове всплыли иллюстрации из алхимической книги, вроде тех что печатают в учебниках по оптике, но взывающие к таким терминам как «душа» – мужчина и женщина, взаимно находящие друг в друге образы изначальных людей, и транслирующие свой образ в сознание любимого через глаза. Глаза тут просто символ, их можно и закрыть, а ощущение останется.

«Ты же не предашь меня, не отправишь к врачам» – услышал я в голове голос Элли, это не была телепатия, просто моё воображение разыгралось, опьяненное ореолом таинственности, который она излучала. Совсем недавно я думал что скорее иду на уступки своим друзьям, согласившись познакомиться с одинокой девушкой, мне казалось что я полностью контролирую ситуацию и лишь из вежливости скрашиваю одиночество таинственной незнакомки, но не успел и я глазом моргнуть, как её тайна покорила меня, выбив почву из-под ног.

– Ладно, пойду уберу всё это в кладовку, – сказала Элли и легко и бесшумно влетала вверх по лестнице, спеша оборудовать лабораторию в кладовке. Раньше я хотел устроить там фотолабораторию, и поэтому мы с тётей уже давно полностью освободили её от всевозможного хлама. Многое выкинули, а вот старые дедовские инструменты я отчистил от ржавчины и перенес поближе к основному рабочему месту. Сейчас там хранилось только несколько коробок со старыми вещами, да на самой высокой полке лежали тщательно завернутое ружье и патроны к нему в коробке от фотоаппарата. План с фотолабораторией провалился. Кажется, я очень сильно переоценил свои возможности, и в итоге пришел к выводу, что лучше я буду тратить время на дорогу в город, чтобы сдать плёнку в проявку, а затем получать снимки, чем тратить нервные клетки, стоя под красной лампой.

От размышлений меня отвлек телефонный звонок.

– Дружище, не отвлекаю? – услышал я голос Пола на другом конце провода, – или потом перезвонить?

– Да ты же знаешь что ничем глобальным я не занят.

– Я тут подумал что славно посидели в пабе, впереди ещё весь вечер. И мы неприлично долго не виделись, в смысле все вместе. А Элли я уже кажется сто лет не видел.

– Да, ты знаешь, и правда будто вечность прошла, может зайдешь к нам сегодня?

– Можно, но я звоню чтобы позвать вас к себе, я уже стол сервировал почти, – ответил Пол, – Элли не занята сегодня?

– Занята, но не особо, – пожалуй, оборудование колдовской лаборатории может денек подождать, решил я за неё, – а не виделись мы и правда очень давно, с учетом того что особых дел пока нет.

– Прекрасно, – тогда подтягивайтесь ко мне, с нетерпением жду вас.

Мы пришли к Полу около пяти часов дня. Сегодня он впервые за долгое время был в хорошем расположении духа, искренне улыбался и крепко обнял нас, как только мы переступили порог. Затем он провел нас в свою комнату. Один стол, как всегда, был заставлен книгами, а второй микросхемами и электронными клавишами, поэтому к нашему приходу он достал сервировочный столик на маленьких, тихо скрипящих колесиках. Он поставил вазу с фруктами и нашинковал парочку салатов – готовить Пол не любил, особенно когда для этого приходилось много времени стоять у плиты, зато он компенсировал свою нелюбовь к готовке прекрасными винами, которые и были центральной частью ужина.

– Уж строго меня не судите, но я как всегда, – сказал Пол, кивая в сторону сервировочного столика.

– Да ладно, мы же не за едой сюда пришли, а пообщаться.

Осушив первый бокал, Элли попросила разрешения осмотреть комнату Пола. До этого она была у него всего пару раз, но изучить окружающее пространство так и не решалась.

– Конечно, чувствуй себя как дома, – добродушно ответил Пол и вновь наполнил бокалы. Он встал с кресла и ненадолго отлучился к полочке, где стояла подставка с кассетами, – почему бы не послушать музыку? Вы не против? – конечно, мы не были против, и он вставил выбранную кассету в магнитофон, и вступительное интро из нарезки обрывок фраз под нехитрый ритм с триумфальным грохотом обрушилось на комнату, Пол резко прокрутил колесико громкости до такого уровня, чтобы мы могли наслаждаться и музыкой и беседой. Довольно необычный выбор музыки – обычно Пол предпочитал электронную музыку «берлинской школы» с неторопливым, близким к классике звучанием, с композициями по полчаса, но сегодня он остановился на психоделических гипнотических пульсациях. К концу кассеты, после ещё нескольких бокалов вина повеселевшая Элли плавно двигалась под музыку и подпевала звучащему из динамиков мужскому голосу, переходящему в тихое рычание, который нашептывал про безумства, творящиеся во владениях любви. Когда кассета закончилась, Пол поставил мою любимую пластинку пионера психофолка Марка Фрая.

– Я в прошлый раз не обратила внимание на твою коллекцию, – сказала Элли, не отрывая глаз от маленьких фигурок, стоящих на полке. Некоторые из них можно было разглядеть с другого конца комнаты, несколько фигурок рыцарей и викингов были всего в шестнадцать раз меньше человеческого роста. Но большинство из них были меньше своих реальных прототипов почти в сто раз, и танки не превышали размером спичечный коробок, – и ты сам их раскрашивал?

– Да, и собирал, и красил. Прокаливал песок для диорам на сковороде, и так далее, – ответил Пол, – со школы этим хобби так и не переболел.

– Да и не стоит, очень впечатляет! – несколько раскрашенных моделей Элли видела и у меня на полках, но за такие масштабы я не рисковал браться, сосредоточенность Пола в раскрашивании фигурок меня восхищала, и я и Сенга постоянно уговаривали его попробовать взять в руки кисть для написания собственных картин, но он отмахивался, говоря что душа к занятиям живописи не лежит, – у тебя тут половина солдат и танков немецкие, – с легким удивлением и нотками подозрения заметила Элли.

– Тебя это удивляет? – спросил Пол заметив странные нотки в её голосе.

– Да не особо, – Элли смутилась, поняв что направила разговор не в то русло, – просто непривычно, такое обычно в магазине игрушек и не встретишь.

– Вот именно, – сказал Пол, радуясь её замечанию, – я думаю, ты в детстве играла в куклы, а не в солдатики?

– Конечно, скажу больше, я даже сама делала кукол из соломы и цветов, – при воспоминании о беззаботном детстве, лицо Элли озарила нежная улыбка, она сделала глоток сладкого вина и ещё несколько секунд витала в своих мыслях, – мой брат конечно играл.

– И солдатики-то у него наверно только британские были? – задал вопрос Томас.

– Нашел что спрашивать у девочки! Ну, они без флагов, как правило, по форме и каскам вроде на британских или на американских солдат похожи, насколько я могу судить по фильмам, конечно.

– Вот и я играл только с британскими солдатиками в детстве, а потом понял что их врагов можно было крайне редко встретить на полках в магазинах игрушек. Когда парни играют, то роли негативные обязательно кому-то да выпадут, без этого нельзя. Но ненавистную самому себе роль сыграть нужно, в следующей игре, как в следующей жизни, тебе воздастся и достанется роль благородная. А индустрия игрушек это купирует, но не будешь же ты из пьесы убирать злодея? Конечно нет. Производители игрушек обезличивают врага, искажают его образ и обесчеловечивают, а они такие же герои этой драмы. В общем, это не просто диорамы, я воспринимаю это как визуальное либретто к величайшей трагедии двадцатого века. Её можно сравнить с шекспировским «Гамлетом» – безумие, убийства, притворство, двойная игра, и никакого хэппи-энда! Но одноклассники думали что половина моей военной техники немецкая, так как сам я немец и очень им симпатизирую. Звучит смешно, ведь на две трети я всё-таки кельт.

– Да, кажется, я поняла твою мысль, – сказала Элли, – а этот танк мне даже кажется красивым.

– Это один из моих любимых, чехословацкая техника, там дальше такой же, но раскрашенный для зимы, – сказал Пол и задумался, – а ведь вот и лето уже прошло, и, глазом моргнуть не успеем, а там и зима.

– Странное лето вышло, – сказал я и сделал глоток вина, мой взгляд направился в сторону окна. Окна комнаты выходили не на деревенскую дорогу, а в сторону полей с сочной короткой травой, которая вскоре сменится сухой желтизной, а та, в свою очередь, сменится ослепительной сединой, простирающейся до самого горизонта, – весна и начало лета пролетели в веселье, незаметно, словно мгновение, и сейчас ускользает как песок сквозь пальцы, затуманивая разум своим унынием…

– Вот про уныние я и хотел поговорить, – начал Пол, – конечно, я сам до сих пор скорблю. Я тревожусь за его душу, ищу утешения в молитве. Я ставлю свечи в церкви, ты сжигаешь в огне благовония, но все мы ищем утешения. А Сенга просто погружается в уныние, и я очень за неё волнуюсь.

– Ты видишься с ней? – спросил я, – мне всего один раз удалось с ней увидится.

– Мне удалось пообщаться с ней чуть побольше, – ответил Пол, – но не намного.

– Скажи, – сказала Элли, и в комнате повисла пауза, – она всё ещё ненавидит меня?

– Мне кажется, она начала остывать, – сказал Пол, – от Сорли ты и так знаешь что поначалу она вообще в припадках ярости грозилась убить тебя. Но это она, конечно, несерьезно, это эмоции. Её чувства очень спутались. Мне кажется, она побаивается тебя.

– Но почему? Я же говорила что я просто увидела и всё! Я же ничего не наколдовывала, – в голосе Элли чередовались грусть и возмущение.

– Да, я это знаю. Я с самого начала тебе поверил. А для не верившей Сенги в итоге это всё обернулось сильнейшим шоком.

– Ты правда в меня верил? – спросила Элли.

– Я склонен доверять таким вещам и таким видениям, – сказал Пол, – в наше время двойник это просто часть романтической литературы, и мало кто воспринимает такие рассказы всерьез. Тем более, сейчас везде зеркала и зеркальные витрины – никого двойником не удивишь. Но не зря же рассказы о двойниках появились задолго до появления готической литературы.

– Без сомнения, в череде описаний призраков и волшебных существ, двойники одно из самых необычных явлений, – добавил я, – копыта вывернутые в обратную сторону, хвосты, и различные нечеловеческие уродства – весь спектр самых невообразимых пугающих образов, и среди них двойник живого человека. Казалось бы, нечто родное что можно встретить в мире, населенном волшебными существами, и при этом, пожалуй, самое страшное и бескомпромиссное предзнаменование.

– Да, жаль только Томас был человеком совсем не суеверным, – подытожил Пол.

– Если ты увидишь когда-нибудь и моего двойника, – обратился я к Элли, – то обязательно расскажи, или нет, не рассказывай, пусть сюрприз будет, не знаю…

– Да, я совсем забыл о чем хотел с вами поговорить, – сказал Пол, – я начал с того что нельзя впадать в откровенное уныние, а именно этим мы и занимаемся. В общем, нам нужно встряхнуться, развлечься, как в старые времена. Думаю, нам надо собраться и съездить на фестиваль и обязательно вытащить Сенгу.

– На какой фестиваль? У нас вроде ничего не намечается, – и я начал перебирать в памяти все возможные предстоящие события.

– Будет фестиваль в честь святого Михаила, – сказал Пол.

– У нас? Служба не особо тянет на фестиваль, – или я не в курсе событий?

– Да, очевидно не в курсе, энтузиасты решили устроить фестиваль как в старые добрые времена, парочка организаторов являются прихожанами моей церкви.

– И ты молчал? – возмутился я.

– Ну, ходил бы в церковь, был бы в курсе, – ответил Пол.

– Зачем мне туда ходить, если туда ходишь ты. Когда там происходит что-то интересное, ты мне всегда рассказываешь, – ответил я, – тем более, иногда я хожу туда на органные концерты или послушать хор. Заманивать меня в церковь новостями не самый удачный ход, есть вещи и позаманчивее, хотя бы церковное вино, – и я поднял свой бокал, – ты же знаешь что я компенсирую визиты в церковь общением с природой, всё тоже самое можно найти вне стен храма, – и процитировал строчки:

Отчего мох растёт на север лицом?

Он скучает по родине древней.

И грибы разрослись священным кольцом,

словно каменный круг в моей милой деревне.

Я раскрою вам скрытые тайны природы:

Как улитки присосками строили храмы,

Про шмелей, что в свои собирались приходы,

Про соборы, которые стоят кораллы.

– Да, я понял твою мысль, ты хотел начать полемику о том, что наши храмы строились по аналогии с языческими, а те в свою очередь строились или даже просто размечались на местности в согласии с движением небесных тел и с ритмами природы. Ладно, я это не отрицаю, но зачем цитировать Козака, уж по мне не самый лучший выбор. Откровенно говоря, этот его стих уже что-то слишком за гранью моего понимания. Мне от него вообще не по себе.

– Ну, не знаю, мне эти строчки просто нравятся и всё, – ответил я.

– Ладно, ладно, дружище, моя очередная попытка не удалась, – засмеялся Пол.

– Мы опять отвлеклись на твою агитацию, – вернулся я к предыдущей теме, – а где фестиваль будет проходить и что за программа?

– Если ничего не изменится, то будет проходить в окрестностях города, на природе, поближе к морю. Будет несколько команд из разных деревень и, само собой, из города, так что решили найти место чтобы всем было удобно.

– Команды? – переспросила Элли, – будут танцы?

– Да, не одна команда, будут и танцы и пьесы, мистерии и угощения, игры и ряженые.

– Звучит многообещающе, а ряженых я давно не видел на фестивалях. Надо будет обязательно взять камеру и поснимать!

– Программа и правда знатная, надо уже начинать думать что бы одеть, – сказала Элли.

– Я знал, что идея вам понравится! – радостно произнес Пол, – но, главная проблема – как вытащить Сенгу вместе с нами? Вот уже осень началась, а она так и сидит дома. Ладно, не вышла она на работу, меня больше пугает что она на танцы не ездит, а ведь у них уже должны были начаться занятия. Про то что она ни с кем не хочет видеться, я вообще молчу.

– Это и правда нехорошо, – подытожил я.

– Но, если у нас задача вытащить Сенгу из дома, – начала Элли, – то, может, мне тогда лучше вообще не ехать, вдруг она из-за меня не захочет поехать на праздник?

– Нет, в этом весь смысл, – ответил Пол, – должны поехать все!