Образцовая загадка. Мир детектива

– После того, как он послал за вами. За час до обеда. Можете ли вы объяснить ваше странное поведение?

Кеннеди произнес последние слова особенно многозначительно.

– Н-нет. Но я как раз причесывал волосы и собирался идти вниз, когда за мной явились.

– Совершенно верно, мистер Делейн. Я арестую вас по обвинению в соучастии в похищении рубинов из этой комнаты. Вам придется отправиться со мной в участок и провести там ночь.

Кеннеди обратился к лорду Гэрли.

– Я отвезу его в собственном автомобиле. Возьмите шляпу и пальто, Делейн.

Лорду Гэрли стало не по себе, и он сделал шаг по направлению к сыщику.

– Кеннеди, неужели это в самом деле необходимо? Если мистер Делейн обещает не делать попыток скрыться, я готов поручится за него. Согласен с тем, что улики против него весьма серьезные (мистер Делейн сам не станет оспаривать этого), но все-таки предположение о его виновности кажется мне невероятным.

– Ничего не могу поделать, сэр, – упрямо заявил Кеннеди. – Дело – криминальное, а закон не шутит. Совершенно безразлично, кто отказывается под подозрением – рабочий или герцог…

– Но я протестую. Я не подавал жалобы против Делейна. Все, что мне нужно, – это вернуть рубины.

– С той минуты, как вы обратились в полицию, вы больше не властны отдавать распоряжения. Делейн в моей власти, и я не намерен отказываться от своего права.

– Мне это страшно неприятно, Делейн, – сказал старик молодому человеку.

Тот стоял неподвижно с пылающим лицом. На леди Гэрли лица и вовсе не было. Она казалась совсем больной и, видимо, утратила дар речи.

– Что я могу сделать для Томми?

– Ничего, милорд. Завтра утром он будет допрошен мировым судьей.

Леди Гэрли открыла дверь, и все вышли. Ей удалось ласково коснуться руки Делейна, когда он проходил мимо нее, и он испытал большое удовлетворение от этой, почти материнской ласки. Одновременно лорд Гэрли шепотом спросил у него:

– Что я могу для вас сделать, дорогой мой?

Делейн покачал головой.

– Ничего. Я, к сожалению, не могу отказаться от убеждения, что вы не совсем как следует вели себя в этом деле. Спокойной ночи, милорд.

Лорд Гэрли отшатнулся, и лицо его перекосилось от гнева. Леди Гэрли проводила молодого человека до самой передней и в последнюю минуту сунула ему в карман коробочку с папиросами. Минуту спустя шум мотора дал знать, что жениха Леоноры повезли в тюрьму.

На утро Кеннеди проснулся от холода. Погода за ночь круто переменилась, и в открытое окно задувал временами резкий ветер.

Вместе с Станфортом Кеннеди получил большую и очень удобную комнату на том же третьем этаже, где находился и будуар леди Гэрли, но в другом крыле здания. Станфорт, ложась, оставил ему записку. Он перечел ее:

– В списке гостей нет никого подозрительного. Видел все и не узнал никого.

Кеннеди поднялся с постели и подошел к окну. На улице стоял густой туман.

– Бр!..

Он вздрогнул и закрыл окно. Станфорт проснулся и стал протирать глаза.

– Как дела, старина?

– Туман и холод, – проворчал Кеннеди. – Но что это такое?

Он опять открыл окно и выглянул наружу. На карнизе лежал кусочек какой-то старой кожи, насквозь вымокшей. По-видимому, он был оторван от кресла или стула, так как было заметно отверстие для небольшого гвоздика. Кожа почему-то показалась Кеннеди знакомой. Он извлек свою находку и положил на ночной столик.

– Вчера все прошло хорошо?

– Да, – протянул Кеннеди. – Местная полиция не возражала против ареста. Но… что-то подсказывает мне, что Делейн не тот человек, который нам нужен.

– Я чувствовал это еще вчера вечером. Я говорил о нем с прислугой, мужской и женской. Все в один голос стоят за него, и мы с вами сейчас самые непопулярные люди в Гемпшире.

Кеннеди позвонил и попросил горячей воды.

– Очень приятный, умный и воспитанный человек, когда в деле замешана прекрасная дама? А скажите, какое впечатление произвел на вас лорд Гэрли?

– Я почти не видел его.

– Так я скажу сам. Скорее неприятное. У меня сложилось впечатление, что он что-то скрывает. Старуха, наоборот, вела себя великолепно

– Так вы полагаете, что в деле замешан кто-то еще, кроме Делейна?

– Несомненно. Он в лучшем случае прикрытие. Его ввели в какую-то игру и сделали козлом отпущения. По какой-то причине он не может открыться. Но мы его заставим. И не таких молчунов удавалось разговорить..

Кеннеди, говоря так, все время что-то искал на ночном столике.

– Но где, черт возьми, моя бритва? – проворчал он. – Слушайте, Станфорт, уж не позабавились ли вы…

– Ничего подобного. Я и не видел ее. Куда вы ее положили?

– Сюда на столик. Рядом с мешочком для губок.

Кеннеди внезапно хлопнул себя по лбу.

– Черт возьми! Слушайте Станфорт, они опять действуют! Ведь футляр-то был красный!..

– Боже мой! Совершенно верно!

Станфорт вскочил с постели и замер в недоумении. Кеннеди указывал пальцем на кусочек кожи, лежавший на столике.

– Вот откуда он взялся! От футляра! То-то он показался мне таким знакомым. На окне должен быть гвоздик, и тот, кто стащил вещь, порвал о него кожу.

Он раздраженно стал осматривать комнату.

– Кто открыл окно?

– Не я. Как вы знаете, я предпочитаю спать в тепле.

– Но оно было закрыто, когда я вошел в комнату в два часа ночи.

Он вернулся к окну.

– Плевое дело! – проворчал он. – Его ничего не стоит открыть снаружи.

Но, выглянув из окна, он в этом усомнился. Под ним была отвесная стена, сложенная отличными каменщиками и недавно отштукатуренная. Нигде не было видно ни одной зацепки…

– Непонятно…

Как раз в эту минуту в дверь постучал лакей и подал горячую воду.

– Встал ли лорд Гэрли?

– Да, сэр, лорд изволит одеваться.

– Скажите ему, что я хотел бы поговорить с ним как можно скорее.

Кеннеди окончил туалет в сосредоточенном молчании. Дело превышало даже его умственные способности. Казалось, что пропажи красных предметов должны были прекратиться, как только были похищены самые ценные из них. И вот оказывалось, что менее чем через двенадцать часов после исчезновения рубинов пропала еще одна красная вещь, и притом столь малоценная, какой была бритва в футляре.

По лестнице раздались поспешные шаги, и в комнату ворвался Гаррис, старший лакей.

– Господа, страшные новости! Вас просят пройти на площадку, куда выходят комнаты для прислуги. Лорд Гэрли будет ждать вас там.

Лакей был чрезвычайно взволнован.

– Но что случилось? – спросил Кеннеди.

– Одна из наших девушек, сэр, убита.

– Как? Какая именно?

– Бетти Гальстон, сэр.

Гаррис весь дрожал. У него прерывалось дыхание.

– Они… нашли ее в би… бли… отеке… сэр. Она была уже холодная. Мы отнесли ее в ее комнату, сэр…

– Убита? Но откуда вы знаете, – воскликнул Кеннеди, – что именно произошло? Есть ли на теле раны?

Гаррис покачал головой.

– Нет, сэр. На теле нет никаких следов насилия… И тем не менее она мертва… И ее платье, сэр…

– Что с ним?

– Оно становится красным, сэр! Красным!.. В этом доме все заколдовано!..

Гарри вдруг пошатнулся и, как сноп, повалился наземь.

Кеннеди повернулся к своему помощнику. Глаза его были полны немого вопроса.

– Бетти Гальстон… Бетти Гальстон… Ведь это та девушка, которую вчера ждал Джон Аргль.

Станфорт в недоумении смотрел на своего начальника. Но нужно было прежде всего позаботиться о потерявшем сознание человеке. Намочив губку, он стал водить ее по лбу лакея.

– Джон Аргль… Не знаю такого человека.

– Нет, знаете, только под другим именем. Это не кто иной, как «Бородатый Билль». Здесь он пытается заново устроить свою жизнь. И у него был роман с этой бедной Бетти Гальстон.

Станфорт пронзительно свистнул:

– «Бородатый Билль» здесь? И ухаживает за девушкой?

Кеннеди не обратил на эти слова никакого внимания и спросил своего помощника:

– Вы уже были в библиотеке?

– Нет. А в чем дело?

– В комнате совершенно нет окон. Это помещение со всех сторон обложено тяжелой дубовой панелью. Святилище лорда. Получается, что маньяку, охотящемуся за красными предметами, не нужны даже окна, чтобы проникать в комнаты.

Сыщики прошли в помещение для прислуги. Лорд Гэрли ждал их в коридоре, перед комнатой бедной девушки. Он взволнованно ходил взад и вперед и, видимо, не решался один войти в комнату мертвой.

Кеннеди быстро взглянул на него и шепнул Станфорту:

– Не смыкал глаз ни на минуту…

– Господа, потрясающие новости, – сказал старик. – Гаррис, вероятно, уже рассказал вам. Но почему он не пришел вместе с вами, как я ему приказал?

– Он в обморочном состоянии на моей постели, милорд, – ответил Станфорт. – Пошлите в таком случае за доктором. Все равно он будет необходим для осмотра тела. Когда оно было найдено?

– Всего несколько минут назад. Барсон, как всегда, вошел в библиотеку с пылесосом. Как вы знаете, в комнате нет иного освещения, кроме электрического, и он заметил труп, только повернув выключатель. Я приказал немедленно послать за вами. Но по какой-то непонятной причине Барсон сперва перенес тело девушки в ее комнату.

– А где Барсон?

– Вероятно, занят обычными делами.

– Я хотел бы его видеть. Пошлите за ним, милорд. А где комната убитой?

– Вот. Не угодно ли войти? Тело в том самом виде, каком было найдено, за исключением того, что тогда оно лежало на полу. Боже мой! Чего только не происходит в этом доме – кражи, убийства…

Кеннеди вошел в комнату. Мертвая лежала на постели. Одной рукой она закрывала лицо как будто для того, чтобы защититься от внезапного удара. На лице ее застыл безумный ужас.

– Не может ли произошедшее быть объяснено разрывом сердца? – спросил лорд Гэрли взволнованным голосом.

Кеннеди не ответил, а Станфорт покачал головой.

– Нет… Этот ужас на лице несчастной… Она видела приближавшуюся к ней смерть.

Кеннеди наклонился к телу и стал внимательно рассматривать ее платье.

– Каков был первоначальный цвет этой материи?

Из толпы слуг вышла экономка и заявила:

– Лиловый. Мы говорили, что расцветкой он напоминает лепесток фуксии.

Теперь платье убитой было странного, неровного красного цвета, местами переходившего в пунцовый.

И вдруг Кеннеди стал выбирать из него мелкие осколки стекла, такие крошечные, что никто, кроме него, не обратил бы на них внимания. Их было много, и они глубоко врезались в ткань.

Лорд Гэрли тронул его за руку.

– Теперь, вы надеюсь, выпустите молодого Делейна? Совершенно очевидно, что он не может быть замешан в деле. Он был под замком, когда случился этот ужас…

– Не могу ничего обещать. Честно говоря, я отнюдь не убежден, что Делейн – настоящий преступник. Но вполне допускаю, что он как-то замешан в деле. Во всяком случае, он не главный виновник. Тот и в настоящую минуту находится в доме.

У лорда Гэрли потемнело в глазах и как-то глубже стали морщины. Перемена в его лице не ускользнула от сыщика, и он сказал:

– Если бы я докопался до правды, то, вероятно, два или три человека пережили бы очень неприятные минуты. Это дело осложняется с каждой минутой.

– Но какой смысл держать мистера Делейна под стражей?

– Мистер Делейн останется под замком до тех пор, пока мировой судья его не выпустит или пока я сам не буду иметь доказательств, что его соучастие невероятно. До настоящего времени таких данных у меня нет.

Лорд Гэрли тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Видимо, вид мертвой девушки был для него непереносим.

Через пять минут Кеннеди мог определенно утверждать, что на теле мертвой нет никаких знаков насилия. Смерть, видимо, могла произойти только от отравления. Но чутье подсказывало ему, что и это предположение может оказаться при проверке несостоятельным. Действительно, положение тела мертвой и выражение ее лица свидетельствовали скорее о насильственной смерти. А осколки стекла и изменение окраски платья еще более запутывали дело.

Вскоре приехал доктор, вежливый старичок, с незапамятных времен лечивший семью Гэрли. Он был очень взволнован и попросил оставить его вдвоем с Кеннеди.

– Вы из Скотленд-Ярда, не так ли?

– Да, сэр. Меня зовут Кеннеди.

– Тогда я могу говорить с вами совершенно откровенно. Мистер Кеннеди, это ужасно, но у меня нет ни малейших сомнений, что эта бедная девушка кем-то убита.

Кеннеди наклонил голову.

– Ваше заключение вполне совпадает с моими предположениями. Но не можете ли вы сказать, как именно она была убита?

Доктор покачал головой.

– Должен сознаться, нет. Сначала я заподозрил смерть от несчастного сердечного заболевания. Но совсем недавно мне пришлось лечить мисс Гальстон от инфлюэнцы и удостовериться, что сердце у нее в полном порядке. Я решительно не знаю, что думать.

– Яд?

– Введенный внутрь? Нет! Она начала бы жаловаться задолго до смерти. А я убежден, что она умерла внезапно. Только успела увидеть надвигающуюся смерть. Ужасно!.. Непонятно!..

– Вы хотите сказать, что вообще невозможно установить причину смерти?

Доктор вздрогнул.

– Конечно, будет расследование через коронера. А я со своей стороны потребую вскрытия. Оно может кое-что дать. Во всяком случае, это самый непонятный случай за всю мою многолетнюю практику…

В дверь слабо постучали, и на пороге показался смущенный лакей.

– Мистер Кеннеди, вас хочет видеть один человек… Он называет себя Джон Аргль.

Кеннеди на секунду задумался и взглянул на доктора.

– Это ее жених. Лучше не пускать его сюда. Он может натворить бед. Это очень странный человек. Впрочем, вы, вероятно, его знаете?

– О да. Он уже несколько лет живет в нашей деревушке. Странное существо. У него, по-видимому, нет никакой профессии. Нет у него и друзей. Непонятно, как он мог оказаться женихом такой веселой и жизнерадостной девушки, какой была Бетти Гальстон. Таинственный человек…

– Верно, – заметил Кеннеди. – Так я прикажу, чтобы его не пускали сюда, пока не закончится расследование. Если нужно, я поставлю под дверью полицейского…

Он вдруг оборвал свою речь, так как дверь открылась настежь, и в комнату вошел Джон Аргль. Не обращая внимания на обоих мужчин, он подошел к постели и неподвижно уставился в лицо умершей. В течение нескольких минут он не произнес ни слова и не сделал ни одного движения.

Доктор Меби смотрел на него с легким испугом. Со своими огромными челюстями и длинными руками Джон Аргль очень походил на гориллу.

Кеннеди подошел к нему и ласково тронул его за руку.

– Пойдем, старина…

Джон Аргль не стал спорить и последовал за сыщиком. Закрыв за собой дверь, он сказал:

– Я больше сюда не вернусь.

Кеннеди достал фляжку с бренди.

– Выпей!

Джон Аргль мягким, но решительным движением отстранил фляжку.

– Не надо… Кеннеди, прошу вас об одной милости. Вы знаете, что я редко о чем-либо прошу. Но этот раз я очень хотел бы, чтобы вы исполнили мою просьбу.

– Говорите. Я слушаю.

– Сосредоточьте свои усилия на рубинах. Это все. А то другое дело, – он показал пальцем на дверь, – предоставьте мне. Оно касается меня и только меня. Понимаете?

Голос его стал угрожающим…

– Это мое дело. Я сам поймаю убийцу и расправлюсь с ним. А вы оставьте его в покое…

Кеннеди ничего не ответил и постарался направить разговор в другое русло.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, Джон.

Аргль едва заметно кивнул головой.

– Дело идет о вчерашней ночи, когда я встретил вас у изгороди. Вы ждали мисс Гальстон. Она приходила?

– Нет. Она была или слишком занята, или боялась нарушить ваш приказ о том, чтобы никто не покидал замка.

– Сколько времени вы ждали ее?

– Пока не погасли все огни в помещении для прислуги. Примерно, часов до трех утра.

– И вы продолжали ждать во мраке?

– Да. Шел дождь, сильный дождь.

– Скажите, не видели ли вы кого-нибудь на тропинке?

Джон Аргль казался сильно взволнованным.

– Видел, – прошептал он. – Видел. Но не скажу вам кого. Не стоит и спрашивать. Я видел его. Он пробирался по направлению к изгороди. Я знаю его. Он не видел меня, но я вскрикнул. Тогда он побежал по тропинке, как подлая собака.

– По тропинке?

Аргль кивнул головой.

– Но кто это был, Джон? Слушайте, не будьте безумцем. Я без труда узнаю, кто это был, приказав измерить все сапоги в деревушке и сравнить их со следами…

– Ничего не найдете, – уверенно заявил Аргль. – Я затоптал все следы сегодня на заре. Я с раннего утра пришел сюда, и привратник сказал мне, что Бетти умерла. Тогда я вернулся назад и затоптал следы, потому что хочу сам с ним расправиться…

Кеннеди нетерпеливо прищелкнул языком.

– Все-таки скажите мне, Джон. Будьте уверены, что я скорее схвачу его, нежели вы. И в конце концов, вы не можете сопротивляться полиции при исполнении ею служебных обязанностей. Поэтому скажите прямо.

Джон Аргль отступил на шаг от сыщика и упрямо произнес:

– Не скажу. Не сказал бы, даже если бы меня вызвали в палату общества и весь парламент в полном составе начал умолять меня. Можете делать со мной, что хотите. Но я – только я! – расправлюсь с человеком, который убил Бетти!..

С этими словами он повернулся и исчез за поворотом коридора.

Кеннеди не стал его задерживать. Он понимал, что противодействие человеку вроде Джона Аргля было бы совершенно бесполезно. Тут нужно было действовать не силой, а хитростью.

Глава 4

Кеннеди вернулся в комнату, где лежала мертвая. Доктор Меби заканчивал свое письменное заключение. Кеннеди попросил пройти его в библиотеку.

Гаррис тем временем несколько оправился и по приказанию лорда Гэрли встал на стражу у входа в комнату. Недалеко от него находился и Барсон, который также казался смертельно напуганным. Он понимал, что поступил крайне неразумно, тронув мертвое тело с места, где его обнаружил. Слуга рассыпался в извинениях перед сыщиком.

Кеннеди остановил его излияния и многозначительно сказал:

– Я еще потолкую с вами.

И, войдя в комнату вместе с доктором, начал тщательный осмотр. Он зажег все лампы и осмотрел помещение дюйм за дюймом. Но он нашел лишь осколки стекла, аналогичные тем, что были обнаружены на платье мертвой. Они лежали от камина, а затем расходились полукругом до середины комнаты.

Доктор Меби также принимал участие в осмотре и случайно обнаружил еще один случай перемены окраски предмета. На письменном столе было тяжелое пресс-папье с зеленой промокательной бумагой. Или, вернее, бумага казалась зеленой, пока доктор не уронил пресс-папье на пол. Бумага при этом выпрыснула из зажима, и обнаружилось, что зеленым был только первый листок, тогда как все остальные были синими. К тому же и первый был явственно синим в частях, зажатых в металл.

– Наводит ли вас это на какую-либо мысль? – спросил Кеннеди.

Меби покачал головой.

– Решительно ничего не понимаю. Брожу в потемках так же, как и вы. Загадочно, чрезвычайно загадочно. Но, по правде говоря, я не отличаюсь особой способностью разгадывать тайны.

Кеннеди позвал Барсон.

– Где лежала девушка?

– Вот тут, сэр, около стола.

– Что она делала в комнате?

– Наверное, убирала.

– Но вряд ли уборка библиотеки относится к ее обязанностям. Это, наверное, делал кто-либо из лакеев.

– Да, сэр, но она зашла за стаканами. Она работала в буфетной, и на нее была возложена обязанность собирать по всему дому стаканы и мыть их. Вы с милордом пили здесь виски, и она зашла взять оставшиеся стаканы.

– Понимаю. В котором часу это могло быть?

– Поздно. Наверное, около двух часов ночи.

– Кто запирает комнату?

– Мистер Гаррис, сэр. Но он не сделал этого вчера ночью. Все оставались так поздно на ногах, и он не знал, угодно ли будет лорду Гэрли еще раз заглянуть в комнату. Думаю, что вчера вообще не была заперта ни одна из комнат нижнего этажа.

– Спасибо, Барсон. Этого мне достаточно. Должен только сказать, что вы поступили очень глупо, тронув мертвое тело до того, как полиция осмотрела его. Правда, в данном случае это вряд ли имело бы большое значение.

Барсон вышел со вздохом облегчения. Через минуту в комнату вошел лорд Гэрли.

– Ну что, Кеннеди?

– Пока толку немного, милорд.

Лорд Гэрли, видимо, колебался.

– Но как ваши розыски отразятся… я еще раз хотел попросить, не могли ли вы подумать об освобождении мистера Делейна?

Кеннеди внимательно посмотрел на говорившего и спокойным голосом произнес:

– Милорд, почему вас так заботит вопрос об освобождении Делейна?

Лорд Гэрли облизал пересохшие губы и шепотом сказал:

– Удалите Меби. Я объясню вам это с глазу на глаз.

Кеннеди прошел к доктору, который находился в другом конце комнаты и сказал:

– Доктор, я все-таки просил бы вас взглянуть на Гарриса. Ему было очень скверно, и, насколько я понимаю, он едва держится на ногах.

– Вот как! – заторопился старичок. – Что же вы не сказали раньше? Немедленно пойду к нему.

Он выбежал и захлопнул за собой дверь.

– Ну, сэр, – холодно заговорил сыщик. – Надеюсь услышать от вас все. Я уже давно понял, что работаю, так сказать, в потемках. У меня есть некоторые предположения, но мне нужно знать точно, в чем дело…

Лорд Гэрли продолжал нервно расхаживать по тяжелому ковру. Внезапно он остановился перед сыщиком и резко сказал:

– Кеннеди, вы начинаете увлекаться ложными идеями. Я так же мало знаю о тайнах, происходящих здесь, как и вы. Поверьте, вся эта история не дает мне покоя. Я случайно подслушал разговор двух служанок. Они говорили, что в замке поселилась Немая Смерть. И тем не менее дело должно быть во что бы то ни стало прекращено.

– Почему?

– Должно быть. И – кончено. Его продолжение означает для меня не более и не менее как разорение. Представьте, что произойдет, если Делейн в самом деле предстанет перед мировым судьей. Газеты ухватятся за эту новость и даже забудут о скандальных бракоразводных процессах. Подумайте сами: Делейн, этот любимец публики, обвиняется в хищении рубинов у отца девушки, женихом которой он должен быть стать в тот самый день!

– Но это случалось и с другими, сэр. Чем выше стоят люди на социальной лестнице, тем ужаснее бывает и падение. А перед законом все равны. Делейн должен предстать перед судьей.

Лорд Гэрли вытер платком холодный пот, проступивший у него на лбу:

– Да, но, видите ли, в этом случае публичный скандал будет иметь неисчислимые последствия. В промышленные предприятия, во главе которых я стою, вложены миллионы – не только мои, но и множества других людей. Если мой кредит окажется подорванным, произойдет банкротство, перед которым все случавшееся до сих пор показалось бы детскими играми. Скажу больше: на севере есть много семейств, которые в таком случае потеряли бы все до последней копейки.

Кеннеди, ради спасения от гибели десятков тысяч семейств умоляю вас: не доводите дело до допроса Делейна мировым судьей. Вы знаете, что он не виновен и держите его, так сказать, в качестве заложника.

– Но тогда зачем вы обратились в Скотленд-Ярд?

– Потому что мне необходимо вернуть рубины. Найдите их, и я не стану больше ни о чем просить. Я не буду преследовать вора, а вам вручу чек на десять тысяч фунтов и немедленно о том забуду.

Кеннеди враждебно взглянул на говорившего с ним лорда.

– Как вы смеете предлагать мне деньги? Вы знаете достаточно, чтобы освободить Делейна. И я желаю, чтобы вы открыли мне все, что вам известно.

– Я не думал предлагать вам взятку… Я хотел просто отблагодарить вас за ваши труды, если они увенчаются успехом. Вы ведь знаете, что коллекция рубинов – дело моей жизни.

– Они, наверное, застрахованы?

– Да. Но что значат бумажки английского банка по сравнению с красотой моих рубинов?

– Но если вы так страстно хотите вернуть их, то дайте же мне необходимые указания.

– Я ничего не знаю.

– Нет, знаете. У вас есть какая-то тайная мысль, которой вы не желаете со мной поделиться.

– То, что я знаю, не может бы помочь вам.

– Но не может и повредить.

Кеннеди начинал торжествовать: он почувствовал, что наконец наступил благоприятный психологический момент и что старый лорд готов открыться ему. Это было видно и по взволнованному лицу старика, и по тому, как тот внезапно, с силой, ухватился за спинку кресла.

Кеннеди вынул из кармана поддельную «Пламенную Звезду».

– Лорд Гэрли, мне нетрудно будет установить, где эта вещица была изготовлена.

Лорд тяжело вздохнул и повалился в кресло.

– Это очень просто, – продолжал сыщик. – Вещь изготовлена с таким мастерством, что могла выйти только из мастерской первоклассного ювелира. А их в Лондоне не так много, чтобы в конце концов я не напал на верный след.

Владелец замка вскочил и еще взволнованнее заметался по комнате.

– Это не привело бы вас ни к чему… Наоборот, только навело бы на ложный след.

– Но почему вы так озабочены? Чего вы боитесь? Очевидно, кто-то уже неделями подкарауливал эти камни, не так ли?

– Да, вероятно…

– Ведь уже с прошлого лета в замке пропадают предметы красного цвета?..

– Да, конечно…

– Ну, так вот, теперь, когда вор наконец завладел рубинами, эти похищения должны были закончиться?

– Само собой разумеется…

– А между тем сегодня утром у меня украли красный футляр из-под бритвы – красного цвета. Выходит так, что неизвестный продолжает за чем-то охотиться.

Лорд Гэрли с усилием провел рукой по седым волосам.

– Не понимаю, к чему вы клоните…

– Так ли? Скажу прямо: я думаю над вопросом, была ли утеряна эта подделка вором, или же он намеренно бросил ее. Я спрашиваю себя и о другом: если бы мы нашли украденные вчера предметы, то не оказались ли бы мы перед сплошной подделкой? И вот мне приходит в голову такой план: дать обо всем сообщение в газеты. Вероятно, не позже сегодняшнего вечера мы в Скотленд-Ярде получили бы интересные отклики. К нам явился бы агент… – ну агент общества, страхующего драгоценные камни, или даже кто-либо из ювелиров…

Гэрли вновь повалился в кресло.

– Ради Бога, не делайте этого! Я все скажу вам. Если у вас есть что-либо святое, пусть мой рассказ останется в тайне.

Кеннеди кивнул головой и вынул блокнот.

– Как хорошо, что вы не обратились с заявлением в страховое общество. Я уже давно понял, в чем дело. Все эти камни – сплошная подделка, не так ли?

Лорд Гэрли закрыл лицо руками.

– Да, – чуть слышно произнес он. – Садитесь, Кеннеди, и выслушайте меня.

Кеннеди, впервые после отъезда из Лондона чувствовавший себя вполне довольным, подошел к двери и запер ее на ключ.

– Наконец мы подходим к сущности вещей. Но имейте в виду, я пока не могу ничего вам обещать. Дальше видно будет.

Лорд Гэрли умоляюще взглянул на сыщика. Это уже был не гордый аристократ, каким он оказался еще четверть часа назад, а сломленный жизнью, беспомощный старик, взывавший о помощи.

– Кеннеди, – начал он. – Открываясь вам, я подвергаюсь самому большому унижению за всю свою жизнь. В конце концов, я пока не сделал ничего предосудительного, за исключением того, что последние два года лгал свету, своим друзьям, собственной жене. Кеннеди, вы считаете меня одним из самых богатых людей Англии, не так ли?

– Да, – подтвердил тот. – И знайте: мои маленькие сбережения тоже помещены в ваших бумагах.

– Дорогой мой! Если не совершится чудо, то в ближайшее время я окажусь в том же положении, что и Делейн.

Кеннеди подскочил на стуле.

– Что вы говорите?

– Вы не верите? Тем не менее это святая истина. Вы знаете мой замок, в котором насчитывается свыше полусотни слуг. Вы знаете, что я стою во главе самых крупных промышленных концернов. Имя Гэрли у всех вызывает представление о несметном богатстве и неизменной удаче. На самом деле я конченый человек. Помните ли вы о несостоятельности имперского страхового общества?

Да, Кеннеди помнил о нем, тем более что ему пришлось несколько раз допрашивать одного из директоров.

– Эта несостоятельность стоила мне трех миллионов фунтов. Я выложил их деньгами. Это была приблизительно вся моя наличность. С тех пор я задыхаюсь. Попадаются блестящие случаи сделать дела, но я не могу за них взяться, так как у меня нет наличных денег. В других случаях я терплю огромные убытки, потому что не могу, скажем, немедленно внести куда следует какой-нибудь пустяшной суммы.

Почему я поступил так? Все знали, что я никогда не обращался к банкам, что я сам был своим банкиром. На этом покоился и продолжает покоиться мой кредит.

Когда разбиралось дело о несостоятельности, все дивились: кто тот человек, который потерял три миллиона и не подал жалобы. Этим человеком был я. Я не мог поступить иначе, так как тогда все узнали бы, что я разорен.

Кеннеди привстал и почесал себе затылок.

– Так, значит, вы и были тем самым человеком, который не пожелал подать жалобы и дал директорам выйти сухими из воды?

– Да. Но слушайте дальше. Не признавшись в потере, я должен был делать вид, будто по-прежнему располагаю деньгами, которых у меня не было. Каждый год я уплачиваю колоссальную сумму в виде подоходного налога, не получая соответствующих доходов. Я должен по-прежнему устраивать праздники, подписываться на огромные суммы при разного рода благотворительных сборах и тому подобное.

Старый Делейн был счастливее меня: смерть избавила его от всяких забот. Впрочем, я говорил себе, что не имею права умереть, не устроив судьбы дочери. Я решился на последний шаг. Заказав в Париже – вот почему, друг мой, вы не так скоро выяснили бы это обстоятельство – копию своих рубинов, я заложил подлинные у группы банкиров. Даже леди Гэрли не знает, что рубины, которые она надевала в прошлом году на придворный бал, были поддельными.

– Как это тяжело! – проворчал Кеннеди.

– На полученные деньги я сделал попытку отыграться. Я приобрел право на одно новое изобретение в области искусственного шелка и построил в своих владениях под Лондоном фабрику. Я не хочу бранить изобретателя, но дело оказалось совершенно убыточным: новый способ вполне может быть применен, и получаются даже очень красивые материи, но обходятся они дороже, нежели настоящий шелк…

Заметьте, что и в этом я не смею признаться. Я принимаю заказы и сдаю их в срок. Но каждый фут материи ведет к дальнейшему ухудшению моих дел. Я, конечно, всячески стараюсь уменьшить количество поступающих заказов, но это не так легко, как вы, может быть, думаете. Но долго так продолжаться не может. Еще несколько месяцев, и, если не произойдет чудо, я вылечу в трубу.

Кеннеди смотрел теперь с благожелательством на старика. Он видел перед собой крупного полководца в минуту, когда тот проигрывает сражение.

– Все это очень тяжко, сэр, – сказал он. – Но я не вижу, в какой мере все рассказанное вами может отразиться на моих поступках…

– Кеннеди, это обвинение должно быть взято назад. Я сказал вам все, что знаю, облегчил перед вами душу. Теперь вы должны помочь мне. Как видите, кража в действительности является совершенно несущественной. Мне нужно только получить назад рубины, но я не могу допустить широкой огласки истории…

Кеннеди наклонился и властно тронул лорда за руку.

– Намеревались ли вы потребовать вознаграждение от страхового общества?

Старик отвернулся.

– Не знаю… Впрочем, нет… Я не раздумывал над этой возможностью. Видите, как я пал. Три месяца – и буду конченым человеком. Три часа публичного обвинения против Делейна – и я удалюсь из жизни… по способу трусов…