С отцом по всем океанам

После завершения кругосветки в Чарльстоне мы с Фёдором и Ириной Конюховой перегнали яхту через Атлантику во французский город Les Sable D’Olonne (столица кругосветной гонки Vendee Globe). То была моя первая трансатлантика, а сегодня у меня за плечами девять переходов через океаны под парусом, пять из которых с отцом.

ОГИБАНИЕ ЛЕГЕНДАРНОГО МЫСА ГОРН (ЮЖНАЯ АМЕРИКА) ВО ВРЕМЯ ТИХООКЕАНСКОГО ПОХОДА ОТ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ ДО ФОЛКЛЕНДСКИХ ОСТРОВОВ. МАКСИ-ЯХТА «АЛЫЕ ПАРУСА»

* * *

Своим детям я говорю, что в жизни раз в 5–6 лет обязательно будут возникать окна возможностей (life time opportunities). Важно не пропустить вспышку своей путеводной звезды и не прозевать судьбоносные моменты, хотя зачастую они влекут за собой кардинальную смену деятельности и даже перемену места жительства.

Для меня первым поворотным периодом стала именно кругосветная гонка Around Alone в 1998–1999 годах.

Второй «сменой галса» стал 2002 год, когда я получил предложение стать главой представительства итальянского яхтенного холдинга Ferretti Group в России. После работы со спортивными, аскетичными парусными яхтами я погрузился в мир европейской яхтенной роскоши. Командировки на итальянские верфи, боут-шоу в Каннах и Монако, работа с потенциальными российскими покупателями… Именно на таких презентабельных мероприятиях я научился общаться с очень состоятельными людьми. В будущем это сильно помогло мне при налаживании коммуникаций со спонсорами и ключевыми партнерами. Там же, на европейских верфях и в яхт-клубах, я познакомился с представителями крупного российского бизнеса.

2008 год – приглашение на должность исполнительного директора ВФПС (Всероссийская федерация парусного спорта). Когда в 2008 году формировался попечительский совет ВФПС, в него вошли российские бизнесмены, в разное время интересовавшиеся продукцией Ferretti Group. Собственно, именно эти люди и рекомендовали меня на должность исполнительного директора Федерации парусного спорта. На этой позиции я смог лучше познакомиться с положением дел в российском парусном спорте. За 4 года посетил все яхт-клубы, от Калининграда до Владивостока и от Архангельска до Сочи. У меня появились друзья и знакомые в каждом регионе, где есть акватория, на которой развивается парусный спорт. Со многими лидерами регионального парусного движения я дружу и общаюсь по сей день.

2015–2016 годы – руководитель первого российского кругосветного полета на воздушном шаре «МОРТОН». Совершенно иной мир, если сравнивать с яхтингом. Здесь мне пришлось примерить «две шапки»: руководителя проекта и директора полета в Австралии. В отличие от моего менеджерского дебюта в 1998-м, к 2015 году у меня уже был достаточно большой опыт организации международных проектов. С опорой на отработанные алгоритмы я, можно сказать, менял одно транспортное средство на другое – яхту на воздушный шар.

2018–2020 годы. После успешного во всех отношениях кругосветного полета на воздушном шаре я начал работу еще в одном масштабном проекте: «Альбатрос – вокруг света на энергии солнца». Задача этого проекта заключалась в создании самолета с электрической силовой установкой и солнечными модулями отечественного производства в качестве источника энергии для осуществления первого в мире беспосадочного кругосветного перелета на энергии солнца. Инициаторами проекта выступили председатель совета директоров АО «РОТЕК» Михаил Лифшиц и мой отец.

В эти «пятилетки» у меня было немало и самостоятельных проектов. Но, безусловно, они возникали на платформе того опыта, который я получал в ходе грандиозных совместных с отцом проектов.

Глава 2
Гонка на собачьих упряжках Iditarod

ЗНАКОМИМСЯ С АЛЯСКОЙ

Идея участия в гонке на собачьих упряжках Iditarod Trail Sled Dog Race (Iditarod), самом сложном и длинном в мире маршруте, на котором состязаются в своих умениях лучшие каюры планеты, возникла в 1999 году. Впервые мы услышали об этом уникальном соревновании от режиссера Лазло Пала (László Pal), который снимал документальный фильм Born to the Wind о кругосветной парусной регате Around Alone, а незадолго до этого создал прекрасный фильм об участниках Iditarod. Одним из эпизодов этой картины стал рассказ об американском бизнесмене Стиве Фоссете, ранее прославившемся своими рекордами и приключениями на воздушных шарах, парусниках, планерах и летательных аппаратах. Стив с первого раза не смог пройти всю дистанцию Iditarod. Только вернувшись на Аляску через год, он преодолел все 1850 км (1156 сухопутных миль) от Анкориджа (Anchorage) до Нома (Nome) и добавил в свою рекордную коллекцию еще и это престижное достижение.

После разговора с Лазло, еще находясь в США и ожидая прибытия яхты Фёдора в порт Чарльстон, я связался с оргкомитетом Iditarod и объявил о наших намерениях. Секретарь гонки Джоан Поттс отреагировала на мое обращение мгновенно: «Приезжайте. Ждем с нетерпением!» Для международного проекта расширение географии участников является важнейшим показателем успешности и ключевым инструментом его популяризации за пределами страны. Подавляющее большинство каюров Iditarod – американцы и канадцы. Помимо них, в гонке участвуют спортсмены из Норвегии, Швейцарии и Финляндии. А вот от нашей страны ранее на Iditarod приезжали только двое: чукотский погонщик Николай Эттыне и Александр Резнюк из поселка Провидение (Чукотка). Отец намеревался стать третьим россиянином, кому покорятся снежные просторы Аляски.

Основную часть участников гонки предоставляют владельцы американских и канадских собачьих ферм (kennels). Профессиональные заводчики используют любую возможность, чтобы выгодно представить свой бизнес потенциальному покупателю. От того, какое место упряжка занимает в Iditarod, напрямую зависит стоимость щенков, которых они продают. Так, средняя цена за собаку, вошедшую в топ-20, варьируется в пределах 2–3 тысяч долларов США, а вожаки-призеры могут стоить 10 тысяч долларов! Таким образом, средняя стоимость «боевой» упряжки из 16 собак может доходить до 50 тысяч долларов.

Второе направление такого бизнеса – всесторонняя подготовка коммерческих участников. У наиболее известных ферм стартовая цена за подобные услуги начинается с 75 тысяч долларов на человека. И, надо сказать, желающие оплатить такой солидный чек всегда находятся. Ведь для настоящих ценителей этого вида спорта гонка Iditarod – настоящий вызов, великое испытание, а еще возможность увидеть во всей первозданной красе Аляску своими глазами. 70–80 упряжек бегут день и ночь по заснеженным просторам, форсируя замерзшие реки и озера, перевалы и суровое побережье Берингова моря. Такие эмоции остаются на всю жизнь.

В статусе таких «любителей» решил принять участие в Iditarod и отец. На наш запрос секретарь оргкомитета прислал три контакта на выбор: заводчики Мартин Бузер, Джеф Кинг и Линда Плетнер (Linda Plettner). Все трое высказали готовность сдать в аренду свои упряжки участнику от России и провести с ним все необходимые подготовительные занятия. Мартин и Джеф запросили за свой сервис 75 тысяч долларов США, а Линда Плетнер – 50 тысяч. Признаюсь, тогда, в 1999 году, для нас была очень серьезной даже вторая, меньшая сумма. Так что выбор для нас был очевиден.

Ферма Plettner Kennels насчитывала на тот момент около 250 собак и располагалась в 10 км от поселка Wasilla (бывший Василий). На гонку Iditarod-2000 Линда выставляла сразу три упряжки: на одной собиралась участвовать сама, а на второй и третьей готовились выступить ее муж Дэн Говонни и помощница Триш Колегар. Каждому каюру изначально предоставлялось 40 собак, из которых путем многодневных тренировок отбирался вначале костяк в 25 собак, а затем финальный состав из 16 собак.

Понятное дело, самые лучшие собаки были у Линды и Дэна. Выбракованные во «вторую очередь» собачки составили упряжку Триш. Ну, а уже весь остальной хвостатый коллектив предоставлялся в полное распоряжение Фёдора. Скажу честно, мы отнеслись к такой «сортировке» с пониманием. Как-никак у Линды на тот момент было семь гонок за плечами, опять же, для бизнеса ей было крайне важно занять максимально высокое место. А Фёдор – всего лишь новичок-любитель, которому требовалось просто пройти весь маршрут и получить новый опыт.

Аренда упряжки существенно отличается, скажем, от аренды яхты или другого транспортного средства. Здесь недостаточно изучить руководство по эксплуатации и выйти в море на ходовые испытания. Четвероногой команде необходимо привыкнуть к новому хозяину, поверить ему. А если сказать точнее, каюр должен стать для них вожаком. Во-первых, принуждением или физическими наказаниями от ездовых мало чего можно добиться. Во-вторых, гонки уровня Iditarod в принципе не подразумевают «кнуты». Подобное попросту запрещено законом штата Аляска и правилами гонки. Все команды и коммуникация только голосом. «Джи» – налево, «хо» – направо, «йоу» – стоп и т. д.

МОЩНЫЕ ПИКАПЫ НА АЛЯСКЕ – НЕОТЪЕМЛЕМЫЙ АТРИБУТ БЫТА МЕСТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ

Исходя из того, что старт гонки был запланирован на 4 марта 2000 года, Линда назначила нам дату заезда в Plettner Kennels на начало ноября 1999 года. Полноценных четыре месяца Фёдор должен прожить на Аляске, ежедневно тренируясь и лично ухаживая за своей командой.

Итак, в начале ноября мы с Фёдором совершили перелет по маршруту Москва – Сиэтл, а далее рейсом Alaska Airways добрались до Анкориджа – крупнейшего города штата Аляски. Муж Линды, американец итальянского происхождения Дэн Говонни, встретил нас в аэропорту на огромном пикапе. Мы сразу поняли, что местные ребята ко всему относятся серьезно: мощная лебедка, шины с высоким протектором, в багажнике лопаты и даже специальные металлические слани для того, чтобы выбираться из глубокого снега.

Нас поселили в домике, где жил индеец по имени Фрэнсис, а также один из помощников по ферме и одновременно волонтер в местной пожарной части – Рик. Эти двое жили на первом этаже, а нам выделили второй.

Начались долгие зимние дни, точнее, бесконечные сумерки. Район Анкориджа находится всего на пять градусов южнее полярного круга, и с ноября по март солнечный диск появляется над горизонтом всего на пару часов.

В самом начале нашего сотрудничества Линда Плетнер сказала: «Хочешь пройти весь маршрут – не допускай ошибок Стива Фоссета». Как оказалось, для участия в Iditarod Фоссет арендовал одну из лучших упряжек на Аляске, но мало уделял ей внимания и недостаточно подготовился сам. Нередко он просто улетал в Чикаго по своим делам, надолго прерывая тренировочный процесс. А делать такого нельзя. Во время гонки собаки пробегают по 80, а то и по 100 км в день. Выдержать такие нагрузки в течение двух недель и более без серьезной тренировки и слаженности в работе человека и собак просто невозможно.

Первую нашу встречу хозяйка Plettner Kennels начала с длинной тирады об ответственном обращении с животными. Но в какой-то момент Фёдор поймал ее в паузе и сообщил, что родился в деревне, в детстве пас коров, причем верхом на лошади, и вообще у них в хозяйстве было много домашнего скота. Услышав, что Фёдор из деревенских, Линда сразу успокоилась. Оказывается, ей сказали, что ее русский клиент – из многомиллионного мегаполиса. Мне кажется, что рассказ Фёдора о том, что он пас в детстве колхозное стадо коров, впечатлил Линду больше, чем все его 40 экспедиций, включая Эверест, три кругосветных плавания и достижение обоих полюсов нашей планеты на лыжах.

Еще несколько дней Линда вводила Фёдора в курс дела, рассказывала о специфике работы фермы, объясняла, что о собаках нельзя забыть даже на пару дней. «Это вам не снегоход, который можно поставить в гараж и уехать отдыхать на Гавайи. Я вот последние 20 лет вообще не покидала штата Аляска. Мне просто не на кого оставить такую большую ферму», – с ярко выраженным сожалением в голосе подытожила свои «вводные лекции» Линда.

СЕКРЕТЫ ТАКТИКИ И СТРАТЕГИИ

География фермы Plettner Kennels определялась естественным природным ландшафтом. Все собаки группировались по месту проживания согласно номерам упряжек. Границы «поселений» проходили по оврагам, ручьям, перелескам или соседним лесным массивам.

В один из дней Линда показала нашу территорию. «Вот, Фёдор, это и есть твой участок», – сказала она и указала на полянку, на которой виднелось почти 40 будок. Мы подошли поближе. Нового хозяина собаки встретили дружелюбно.

Надо отметить, что ездовые, рабочие лайки очень доброжелательно настроены к человеку. Они могут драться между собой, особенно с чужими упряжками. Но когда на ферму к Линде приезжали гости, даже незнакомые туристы с озорными детишками, визитеров неизменно встречал веселый гвалт и визг. Собаки всегда радуются вниманию со стороны людей и особенно детей.

За нашим домом находился склад с кормом для наших подопечных. Учитывая, что это не простые собаки, а спортсмены-марафонцы, питание у них тоже особое. Базовый рацион составлял сухой корм от спонсора фермы, компании Eukanuba. Но на одном сухом корме нельзя пробежать почти 2000 км, поэтому каждый заводчик разрабатывает свои собственные рецепты и постоянно экспериментирует с рационом питания. У Линды были договоры с местными супермаркетами COSTCO, которые отгружали ей рыбу с истекшим сроком годности. То, что магазины не распродавали в срок, шло на корм собакам. В огромном 40-футовом контейнере-морозильнике постоянно лежали штабелями сельдь и дикий лосось. Признаюсь, пару раз мы с Фёдором брали целую рыбину замороженного дикого лосося и готовили у себя в доме. Кроме того, был поставщик бобрового мяса. Где-то неподалеку находилась ферма, на которой разводили бобров ради шкур, а мясо шло на корм собакам. Готовить бобра мы не решились.

Сбалансированное питание, постоянный ветеринарный контроль и регулярные ежедневные пробежки по 20–30 км – все это работало на то, чтобы собаки были в отличной физической форме. В день отец делал два забега (утром бежит одна упряжка, вечером другая). Это, надо заметить, серьезное физическое испытание для человека. Линда неоднократно говорила Фёдору: «Собаки выдержат, главное, чтобы ты выдержал. Мои собаки могут бежать сутками. А вот сама гонка сразу покажет, насколько тренирован и подготовлен их погонщик…»

Большое значение в тренировочном процессе уделялось тактике и стратегии. Важнейший момент – обязательное наличие в упряжке собак с опытом участия в гонке Iditarod. После старта собаки-новички, как правило, отлично бегут день, два… Но на третий как бы теряют ориентир: они не понимают, что происходит, ведь они никогда так долго не были вне фермы. И только благодаря костяку, состоящему из ветеранов гонок, особенно вожаку, который проходил этот маршрут несколько раз, жил вне фермы по много недель, удается сохранять рабочий порядок в упряжке. В процессе тренировок нужно ломать привычный режим. Для этого рекомендуется уходить на несколько дней в лес и жить в палатке, подальше от привычного ночлега.

Собаки, которые тренируются только в формате дневных пробежек, а к вечеру возвращаются в свои будки, в многодневной гонке тоже могут растеряться. В гонке нет режима, и каждый день они ночуют в незнакомом месте, в окружении сотни других собак, а это стресс для животных. Это еще один важный момент наблюдения, о котором мы тоже узнали от Линды и учитывали в своей работе.

…Конец осени 1999 года на Аляске выдался аномально малоснежным. Тренировки пришлось проводить с использованием квадроциклов. Упряжка впрягалась в квадроцикл и тащила его на нейтральной либо первой скорости. Если требовалось дать большую нагрузку, погонщик периодически использовал тормоза. Такой формат тренировок для нас оказался неожиданным, но Фёдор достаточно быстро освоил тяжелый квадроцикл на «16 собачьих силах».

СОРТИРОВКА КОРМА ПО ДНЯМ И ЧЕК-ПОЙНТАМ. МОРОЖЕНАЯ РЫБА, МЯСО БОБРА И СУХОЙ КОРМ

УПРЯЖКА ФЁДОРА ГОТОВИТСЯ К ТРЕНИРОВОЧНОМУ НОЧНОМУ ЗАБЕГУ

И все же бесснежный ноябрь нас очень сильно тревожил. В январе первая квалификационная гонка, а Фёдор еще не набрался опыта управления упряжкой, не научился входить в повороты на большой скорости, лавировать между деревьев. А ведь это важные навыки. Упряжка из 16 собак, запряженных попарно, представляет собой 14-метровый караван. Добавьте нарты, и получится санный поезд длиной под 20 метров. Чтобы уверенно вести его по пересеченной местности, нужна отличная сноровка. Возьмем достаточно частую ситуацию: первые пары собак обогнули какую-нибудь столетнюю сосну или ощетинившийся пень и отвернули чуть в сторону от курса, по которому несется остальной караван. Чтобы уйти от столкновения с препятствием, погонщик, стоя на задниках лыж своих нарт, должен быстро и очень умело совершить маневрирование с обратным открениванием. Выполнить такое упражнение без многодневной подготовки невозможно: я сам неоднократно пробовал это проделать и непременно оказывался выброшенным из нарт либо врезался в препятствие.

В общей сложности я прожил в Plettner Kennels пару недель и, когда убедился, что Фёдор успешно вошел в рабочие процессы, вернулся в Москву. Вскоре после моего отъезда зима вступила в свои права. Едва ли не каждый день валил снег. Начались забеги в традиционном формате.

Отец работал в усиленном режиме, стараясь наверстать упущенное время. Даже 31 декабря он прошел 25 км. К слову, Новый год американцы празднуют условно, а фермеры на Аляске так вообще не отмечают этот праздник. Никакого застолья, салата оливье, речей тамошнего президента в полночь и тем более салюта. Они вообще запрещены, так как могут напугать собак. Для большинства американцев Новый год – всего лишь смена очередного года. А в мире ведь тогда была особая ночь: наступало новое тысячелетие! В России и того больше: намечалась смена эпох. Президент Борис Ельцин уходил на покой, передавая полномочия Владимиру Путину…

2 января состоялась 200-мильная квалификационная гонка Knik. Это одна из обязательных проверок готовности для новичков (rookie), заявляющихся в Iditarod. Каждый новобранец должен ее пройти с определенным результатом: финишировать не позднее нескольких часов после лидера.

В большинстве своем гонки на Аляске имеют очень жесткий лимит по времени и условиям прохождения маршрута. Постоянные бураны и снегопады создают серьезную опасность для участников. Когда идет плотный караван из упряжек, дорога пробита, видны флажки на трассе, шанс сбиться с пути минимальный. Однако, если кто-то начинает серьезно отставать от основной группы (а уже через пару дней отставание может достигать сотен километров), дорога заметается снегом, и собаки сбиваются с пути. Зимой на Аляске морозы за сорок. Все это может привести к плачевным последствиям и даже трагедиям. Потому в Iditarod есть жесткое правило: не уложился в контрольное время – тебя снимают. Впоследствии я сам был непосредственным участником эвакуации одной участницы. Но об этом ниже. Скажу только, что все ее клятвенные обещания, что в ближайшие часы она наверстает отставание, маршал гонки оставил без внимания и вызвал эвакуационный самолет.

…Первую в своей жизни гонку на собачьих упряжках Фёдор прошел уверенно. Правда, не без приключений. Ноябрьский снежный «голод» зима с лихвой компенсировала в начале января. Тихоокеанский циклон принес из акватории Берингова моря тяжелый влажный воздух и мощные снежные заряды с сильным ветром. Перед стартом весь маршрут гонки был завален снегом глубиной более метра. Собаки быстро выбивались из сил, многие упряжки были вынуждены сойти с маршрута. Можно сказать, в тот раз на Knik ни у кого ни тактики, ни стратегии не было: никто не уходил в отрыв, все поочередно пробивали дорогу в глубоком снегу. В итоге на дистанции смешались и опытные погонщики, и новички.

Для Фёдора такой близкий контакт с ветеранами гонок был очень полезен. Он присматривался к их работе, подмечал, кто, когда и как меняет собак, в каком тоне «говорит» с упряжкой, как распределен груз на нартах…

НА СТАРТЕ ГОНКИ

На подобный момент я еще буду обращать внимание читателя в дальнейшем. Наблюдательность – характерная черта отца, которая многократно помогала ему правильно подходить к новому делу.

На Knik 200 Фёдор финишировал с приличным временем. Американцы поняли: русский настроен серьезно.

Линда осталась довольна результатом и тем, как отец вел себя на маршруте в непростых погодных условиях. Началась подготовка ко второму квалификационному этапу Klondike 300.

Фёдор ушел на дистанцию в 300 миль с 12 собаками, стартовав 16 января 2000 года с Большого озера, расположенного в поселке Биг-Лак (недалеко от города Уасиллы). На этот раз он работал один, без подстраховки и близкого соседства с бывалыми погонщиками. Даже «свои» соседи – Линда, Дэн и Триш – все бежали по отдельности. Приходилось рассчитывать только на свои силы и опыт.

Успешно пройдя весь маршрут и набрав в общем дистанционный «ценз» в полтысячи миль, Фёдор квалифицировался для участия в Iditarod и, наконец, был допущен к стартовой жеребьевке.

ГОТОВИМСЯ К ГЛАВНОМУ СТАРТУ

Учитывая, что от фермы Plettner Kennels были заявлены сразу четыре участника, подготовка к Iditarod началась сразу после завершения квалификационных гонок в строгом соответствии с графиком и правилами, которые определили владельцы фермы.

Для каждой упряжки корма закупили с расчетом не меньше чем на 15 дней гонки. Дневной рацион укладывался в отдельные мешки и подписывался примерно так: «Fedor Konyukhov/Day3/Finger Lake» (Фёдор Конюхов/День-3/Чек-пойнт «Фингер-Лейк»). Всего получалось по 5 мешков на каждый чек-пойнт. Такая сортировка выполняется для того, чтобы ребята-волонтеры в сортировочных пунктах по всей территории Аляски ничего не перепутали и смогли правильно распределить тысячи мешков по всему маршруту. Колоссальная логистическая задача!

Как я уже говорил, у каждого собакозаводчика свои секреты питания. Потому корм на ферме Линды Плетнер отличался от корма, который готовили, например, на ферме Мартина Бузера или Джефа Кинга. Никакой путаницы быть не должно! Опытные собаководы знают, к каким последствиям приводит резкая смена корма даже в обычных условиях. А в режиме гоночного марафона любая продуктовая подмена станет катастрофой.

В 2000 году на Iditarod заявилось 102 команды. После квалификационных отборов на старт вышел 81 участник, или, как говорят на Аляске, машер (musher – погонщик, каюр). Умножаем на 16 собак в упряжке и получаем цифру 1296! Оргкомитету гонки предстояло забросить на все чек-пойнты тонны корма, а также по 1–2 паре запасных нарт на каждую команду, топливо, солому для лежаков (ее везли из южных штатов), медикаменты, шлейки и другую амуницию. Безусловно, все эти услуги и закупки оплачиваются из стартового взноса каждого участника. Но выстроить такую логистику с учетом удаленности поселков Аляски – это поистине величайший профессионализм. Добавлю: все забросы выполнялись самолетами Cessna и Twin Otter – проверенными «рабочими лошадками» малой авиации.

…В конце февраля 2000 года я вновь прибыл на Аляску, чтобы помочь Фёдору в подготовке к старту, а затем сопровождать его в гонке, встречая на основных чек-пойнтах. День за днем проходили в рутине: изнурительные тренировки, упаковка снаряжения, запасных вещей, провизии. Особенно много хлопот было с сортировкой собачьего корма. Мешки должны были быть строго в одном весе – не более 30 кг. Все это мы делали самостоятельно. После многокилометровых забегов хочется рухнуть на койку и спать. Но нет, твою работу за тебя никто не сделает. Линда пакует свою провизию, Дэн свою. Вдобавок он еще должен смастерить минимум по паре нарт для всей команды в своей домашней мастерской.

Каждые сани – штучный, рукотворный товар. Есть разные конструкции. Для первой половины пути используются низкопрофильные нарты – тобогганы. Их придумали индейцы Северной Америки. Они легко плывут по глубокому снегу, будто пластмассовые ладьи. А вот после Аляскинского хребта, там, где мало снега, используют так называемые спортивные нарты с высоким клиренсом. Завсегдатаи Iditarod и состоятельные участники используют по две, а то и по три запасные пары нарт, хотя их средняя стоимость доходит до 5 тысяч долларов.

За две недели до старта мы отвезли свою упряжку на ветеринарный контроль. В ходе этой обязательной процедуры каждой собаке вживляют индивидуальный чип, который заносится в «гоночное дело» участника. Организаторы могут на любом чек-пойнте провести сверку, и, если будет выявлена подмена собаки (чип не совпадет с тем номером, что был заявлен в гонку), участник дисквалифицируется.

2 марта 2000 года, накануне старта, в Анкоридже состоялась официальная встреча всех гонщиков Iditarod. Конференц-зал самой большой пятизвездочной гостиницы города был заполнен до отказа. Директор гонки вышел на сцену. Зал загудел аплодисментами. Помахав руками, директор гонки начал свое приветствие:

СКЛАД В АНКОРИДЖЕ. ПОГРУЗКА КОРМА ДЛЯ ВСЕХ УЧАСТНИКОВ С ФЕРМЫ PLETTNER KENNELS

КЛАССИЧЕСКИЕ НИЗКОПРОФИЛЬНЫЕ НАРТЫ – ТОБОГГАНЫ

– Впервые мы проводим эту гонку в новом тысячелетии и в новом столетии. Впервые за 28-летнюю историю этого соревнования на старт выйдет 81 погонщик. Такого количества участников у нас никогда не было!

Зал одобрительно шумел.

– Также впервые у нас представлен максимальный призовой фонд в $500 000 долларов. За 1-е место – 60 тысяч долларов. Всем финишировавшим после 30-го места – по 1049 долларов. Как вы знаете, эта цифра символизирует протяженность маршрута по прямой.

«Получается меньше, чем по 1 доллару за фактическую милю. Не очень справедливо, учитывая расходы на подготовку», – подумал я.

Директор гонки продолжал:

– В этом году, помимо представителей США и Канады, на старт выдут погонщики из Норвегии, Германии, Швейцарии, Великобритании, России и даже Австралии! Россия представлена профессиональным путешественником Фёдором Конюховым, а Австралия – замечательной девушкой Neen Brown (Нин Браун).

Было заметно, что директор умышленно сделал акцент на россиянине и австралийке (американцу с трудом давалась буква «ё»: получалось «Фьёдор»). Присутствующие одобрительно загудели и захлопали. Россия в то время в Америке воспринималась с интересом, а самого Фёдора публика полюбила после квалификационной гонки Knik 200. Он впечатлил даже бывалых каюров своими ночевками на 40-градусном морозе в санях рядом с собаками.

Очередность старта определялась жребием. Конюхов вытащил 73-й номер. Не самая хорошая стартовая позиция: десятый с конца. Собаки устанут ждать старта. Первый номер навеки принадлежит легендарному Джо Редингтону – одному из основателей гонки Iditarod. К сожалению, незадолго до нашего старта, летом 1999 года, он ушел из жизни.

Для тех, кто участвовал впервые, организовали лекцию о гонке. Фёдор слушал лектора предельно внимательно, ему важно было узнать как можно больше о маршруте.

ЖЕРЕБЬЕВКА. ФЁДОР ВЫТАЩИЛ 73-Й НОМЕР

– В 1925 году будущий маршрут Iditarod стал «дорогой жизни» для жителей поселения Ном. Население этого небольшого поселка поразила эпидемия дифтерии. Двадцать лучших погонщиков со всей Америки откликнулись на призыв помочь умирающим людям. Вакцину пришлось доставлять в несколько этапов на собачьих упряжках из Анкориджа. Собаки успели вовремя и тем самым спасли поселок от вымирания.

В 1967 году в память об этом уникальном героическом переходе Джо Редингтон и Дороти Пейдж учредили гонку. Первая гонка по полному маршруту Анкоридж – Ном состоялась в 1973 году и с тех пор проводится ежегодно…

Гонка Iditarod проходит по историческому маршруту, по которому следовали искатели золота. Маршрут проходит через горы Аляски, затем через горную гряду Кускоквим, а далее по реке Юкон в направлении Нортон-Саунда на берегу Берингова моря, – комментируя маршрут, лектор быстро водил указкой по карте.

Как потом рассказывал Фёдор, он старался отмечать в своем блокноте ключевые точки маршрута и всю сопутствовавшую информацию.

– Вдоль трассы Iditarod для вас располагаются придорожные гостиницы, которые разбросаны с интервалами примерно в 30–40 миль, приблизительно день пути. Во всех придорожных гостиницах ведется список погонщиков. Это необходимо для того, чтобы незамедлительно начать поиск пропавших людей при выявлении такого факта. Организаторы гонки и Маршрутный комитет Iditarod создали специальные территориальные фонды для поддержания дорог и для строительства домиков для погонщиков, которые могут попасть в беду из-за буранов. Имейте в виду, что контрольные регистрационные пункты сильно различаются по плотности населения. Некоторые из контрольных пунктов находятся в пустынной местности, и единственное убежище – палатка, поставленная гоночным комитетом. В основном остановочные пункты гонки представляют собой маленькие городки и деревни… – продолжал наставления спикер.

«Эта гонка не похожа ни на одну другую в мире. Человек и его упряжка из 16 собак в течение двух недель должны доказывать свое право на жизнь в борьбе с 30–40-градусными морозами, негостеприимной тундрой, пронизывающими ветрами и коварством реки Юкон. Погонщик проделывает путь по вечной мерзлоте и ледяным торосам, перевалам и опасным спускам…»^[1] – так описывал гонку корреспондент «Коммерсанта» Дмитрий Воскресенский, который по нашему приглашению приехал в Анкоридж.

В четные и нечетные годы дистанция гонки несколько различается. Протяженность южного маршрута, который в настоящее время используется в нечетные годы, составляет 1161 милю, северного – 1158 миль. На 70 % оба пути одинаковы и расходятся только после Аляскинского хребта на северное и южное направление. В Калтаге маршруты встречаются вновь.

В 2000 году участникам Iditarod предстояло идти северным маршрутом.

Первая треть маршрута Iditarod проходит на южной стороне штата Аляска. Затем следует штурм высокогорных перевалов и спуск на северную сторону, где гораздо холоднее и намного больше снега. Аляскинский хребет венчает величественная гора Мак-Кинли (Денали) – высочайшая вершина континента, на которую Фёдор поднялся с Владимиром Яночкиным в 1997 году в рамках своей программы «Семь вершин мира». Этот горный массив имеет такое же влияние на погоду и местную экосистему, как у нас Главный Кавказский хребет.

Вторая часть маршрута пролегает от Аляскинского хребта до великой, воспетой Джеком Лондоном в его произведениях, реки Юкон и затем вдоль ее русла. От места впадения Юкона в Тихий океан и вдоль побережья Берингова моря участники движутся в сторону Нома – это третий, заключительный отрезок.

Вот так можно разбить весь маршрут на три больших этапа, которые, в свою очередь, делятся на более мелкие отрезки дистанции – чек-пойнты. На каждом из них участников гонки встречают волонтеры. Они топят в больших чанах снег для питья, раскладывают солому для ночевки собак и выполняют другие хозяйственные задачи. А вот распрягать упряжку, кормить, ухаживать за собаками по условиям гонки может только сам погонщик. За тем, насколько хорошо заботится хозяин о своей упряжке на каждой стоянке, следят с десяток назначенных оргкомитетом ветеринаров и так называемые «зеленые» активисты. Медицинские специалисты внимательно осматривают каждую собаку на предмет сбитых до крови лап, потянутых мышц и диареи. Если выявляются серьезные травмы, выдается предписание о ее снятии с гонки. Любые протесты не принимаются. Погонщик незамедлительно отстегивает собаку и ведет ее к месту сбора, откуда всех «списанных» доставляют самолетом в Анкоридж. Представитель команды должен в течение суток забрать питомца из аэропорта и доставить на свою ферму. Стартовав с 16 собаками, участник должен прийти к финишу, сохранив минимум половину упряжки. Если будет меньше 7 – дисквалификация.