– Просто охренеть! – моя рука сама тянется к бокалу, в котором был виски, но он пуст. Это хорошо. Лучше не пить, – Я же могу ей позвонить?
– Не отвлекай. Девочка мать больше двадцати лет не видела. Им надо до чего-то договориться. Позвонишь после заседания. Кстати… – он движением руки поддёргивает рукав рубашки и смотрит на часы, – Пора ехать. На въезде пробки, а у наших гостей в четыре самолёт.
Кандидатура отца, как генерального директора кампании, была поддержана единогласно. Тон диалога ощутимо потеплел, юристы тихонечко выдохнули, подсчитывая в умах премии и подсовывая партнерам документы на подписи. В конце совещания маркетологи представили новогоднюю рекламную кампанию украшений и тоже выдохнули, получив на неё одобрение вместе с полным финансированием идеи.
– Был рад вашему визиту, – отец жмёт на прощание протянутые через стол руки партеров.
– Мы плодотворно поработали, Иван. Восхищён. Признаюсь, думал, что ты стареешь, – Арслан, отделяясь от остальных участников собрания, жестом приглашает отца к выходу из конференц зала, – Жаль, что сегодня ваша прекрасная помощница не присутствует, – при упоминании Алисы бросаю нервозный взгляд на экран телефона. Оба сообщения, которые я не удержался и отправил, прочитаны.
– К сожалению, – отец разводит руками, – Попрощаться с нашей феей не удасться. Тимур – мой заместитель поможет вам быстро добраться до гостиницы и проводит в аэропорт, – они ещё о чем – то говорят пока отец провожает гостей до лифтов.
А я уже второй вызов подряд слушаю длинные гудки на номере любимой женщины. Черт, Алиса, детка, возьми трубку! Пожалуйста! Остаюсь в конференц зале один, швыряю телефон, кажущийся мне сейчас корнем всех бед, на стол и отхожу к окну. Когда-то монохромность и лаконичность деловых «каменных джунглей» за стеклом меня успокаивали, придавали решениям взвешенности и циничности, но, оказывается, этой серостью можно нажраться за глаза. Или я просто сейчас безнадежно заштампован диагнозом «влюблён по самые яйца», и готов научиться отличать сиреневый цвет от фиолетового? Да я действительно готов на все, лишь бы Алиса каждый день засыпала в моей постели. Хочу знать где она, что делает и иметь право решать ее проблемы. Почему она не попросила помощи у меня? Потому что я – ее начальник? Хм… Просто не сочла надежным вариантом? В голове мелькают образы свидания, и я вспоминаю наш разговор о том, что не стал бы связывать жизнь с той женщиной, у которой родственники имеют психические расстройства. Оооо! На столе вибрирует телефон. Подлетаю, хватаю кусок стекла и пластика с кнопками, и, как ненормальный, впиваюсь глазами в экран:
«Рома, не звони и не пиши мне больше, пожалуйста. Все подробности ты сможешь узнать у своего отца, а я приняла решение уехать из страны. Вылет сегодня вечером. Будь счастлив. Все.» Все?? Заорать? Затопать ногами? Что значит «все»?
– Ты чего мобильник гипнотизируешь? – я даже не заметил, что в кабинет зашёл родитель. Плечи нервно дергаются, будто от холода, а телефон хочется расквасить об пол. Кладу его на стол от греха подальше.
– Алиса не желает говорить со мной. Написала, что улетает куда-то сегодня вечером. Может, правда, дать ей остыть? Пусть отдохнёт? – я в полной растерянности поднимаю глаза на отца.
– Пока мы с Арсланом шли по коридору, ему позвонили из дома. Их младшая девочка в больнице с аппендицитом. Ей делают операцию. Очевидно, что Алиса полетит в Стамбул сегодня вечером вместе с матерью.
– Твою ж мать! – кулак с грохотом впечатывается в стол, – Как ее остановить?
– А как ты хочешь, я не пойму? На цепь посадишь? Или самолёт захватишь? – скрещивает на груди руки и выжидательно на меня смотрит, – Ну?
– Помоги мне, – смотрю отцу прямо в глаза, – Она не должна уехать, потому что больше не вернётся.
– Предложения?
– Ее должна не выпустить таможня! – мои глаза загораются нездоровым блеском от идеи, кажущейся прекрасным решением всех бед, – Помоги мне, пусть твои ребята создадут фэйковое заявление в полицию.
– Это отвратительная идея, Рома. Подлая. Я предупреждаю, – очень строгий голос отца вибрирует на обертоне.
– Я знаю… – вот не надо так на меня, блин, смотреть! Не хочу отдавать свою девочку никому. И за все сам отвечу.
Алиса
– Алиса, – мама нарушает наше молчание, повисшее в салоне такси, и осторожно накрывает мою руку своей, – Расскажи мне о себе.
– О чем ты хочешь узнать? – перестаю считать капли дождя на окне и поворачиваюсь к женщине лицом.
Я не думала, что мне будет так сложно уезжать. Не думала, что мне дороги эти огни никогда не спящего мегаполиса, какие-то кафе, магазины и улочки, ночной клуб, не думала, что в груди будет так больно, что не продохнуть. Все дело в НЕМ. Я уезжаю от своей любви, бегу, оставляя без ответов вопросы. Только ты, пожалуйста, будь счастлив. Хотя бы чуть-чуть, или по-своему, или просто, как умеешь. Ведь мы вернулись в точку отсчета, я вернула деньги. Ничего не было.
– Что ты любишь? Что кушаешь на завтрак? Мне интересны любые мелочи, – уголки ее губ дергаются, скрывая смущенную улыбку, а глаза смотрят прямо в мои.
– Спроси, пожалуйста, точнее. Не знаю с чего начать, – у меня не получается скрыть усталый вздох. Лучше вопроса, который задала моя мама, может быть только вопрос «Как дела?» от старого знакомого в социальной сети. Который больше года молчал, а теперь живо предлагает общение. И ты принципиально не против с ним общаться, но пока ещё пытаешься его прощупать. «Не мошенник ли? Не предаст?» Собираешь в кучу события последних дней и понимаешь, что рассказать то нечего. Никто не женился, не поступил в институт, не родил ребёнка, а остальное – это только твоё. Личное. И объяснить человеку, почему дела – плохо, и ты рыдаешь, лёжа лицом на коробке конфет «птичье молоко», просто так не получится. А если начать, то будешь выглядеть идиотом, ведь просто у всех конфет коричневая начинка, а ты любишь желтую, и это тебя добило. Да, поэтому ты плачешь. Но что-то же ещё было до, и позавчера было, и, вообще, надо было не идти в семь лет заниматься танцами. Тогда сегодняшней боли бы не было.
– Хорошо. Ты любишь сладости?
– Люблю. Ты, наверно, не знаешь, что Бабушка пекла торты на заказ. Я ей помогала.
– Не знала, – женщина удивленно качает головой, – При мне свекровь практически не готовила. Ела только то, что готовила я и ни разу не поблагодарила. Уж прости, детка. Наши реальности о твоей бабушке сильно разнятся. Хорошо, ты водишь машину?
– Да, и очень хорошо. Представляешь, я на днях обогнала на треке одного турка… – я вздрагиваю, неожиданная догадка подкидывает меня вверх и заставляет немного истерично стиснуть мамину руку в кулак, – Покажи мне фото Арслана, пожалуйста, – голос хрипит. Таких совпадений не бывает.
– Вот, смотри. Эти фото с дня рождения Ланы. Листай вправо, – с экрана телефона на меня смотрят иностранные гости Ивана. Этого не может быть! Я – партнёр семейства Фетисовых. И те заводы, на которых я была, частично мои.
– Мама, я должна тебе рассказать кое-что действительно важное, – закрываю глаза и откидываюсь головой на подголовник, – Я очень хорошо знакома с русскими коллегами твоего мужа. И они тоже успели познакомиться со мной. Арслан и Осман думают, что я – Помощница и любовница Ивана.
– Алиса, – мама смотрит на меня строго и испуганно, – Это так?
– Не совсем. Я, к своему сожалению, люблю его сына и сегодняшнюю ночь провела с ним. А с Иваном у нас был договор, чтобы я исполнила роль его женщины перед Арсланом.
– Это какой-то бред, – частое дыхание выдаёт волнение родительницы. Она всматривается в мое лицо, но я только закусываю губу и отвожу глаза, осознавая кошмар ситуации, – Я хочу услышать эту историю ещё раз, – она косит глаза на водителя такси, – С подробностями и без свидетелей.
Шумный терминал международного аэропорта позволил на некоторое время расслабиться и ни о чем не думать, совершая механические движения.
– Сумки – на ленту, вещи – в корзину. Девушка, – это работник окликает меня, потому что пищат детекторы «рамы», – Ремень с платья снимите и пройдите ещё раз.
На второй раз прохожу контроль успешно, и мы спешим к стойке регистрации. До ее окончания осталось пятнадцать минут, мама заметно нервничает, стоя в очереди.
– Почему не открыли VIP обслуживание? – она теребит в руках обложку паспорта и обмахивается билетом.
– Не переживай так, здесь все быстро. Мы – следующие.
– Маликова Алиса Игоревна, – таможник забирает паспорт у оператора и внимательно вглядывается в мою фотографию, – К сожалению, вы не можете вылететь из России.
– Почему? – я в полном шоке открываю и закрываю рот, прикидывая в голове основания для отказа.
– Для подробной информации вам стоит пройти со мной, – он жестом указывает на ряд прозрачных кабинок к глубине аэропорта, в которых обычно заполняют декларации и возвращает мне чемодан, – Прошу.
– Моя дочь никуда не пройдёт без меня! – мама хватает меня за руку и едва поспевает следом за мужчиной, пытаясь одновременно выяснить ситуацию, – Это просто беспредел! Мы будем жаловаться.
– Послушайте! – таможник резко поворачивается и мы врубаемся в его спину, – Я ничего не решаю. Есть закон. И вы, Алиса Игоревна, его нарушили, – открывает стеклянную дверь в бокс. Внутри есть стол и несколько стульев, – Ваша дочь совершеннолетняя, – мужчина резко останавливает маму за локоть, – Я не могу пустить вас в переговорную.
– Алиса, ничего не бойся, – мама немного в истерике, а я на удивления совершенно спокойна. С меня просто достаточно эмоций, – Я уже звоню Арслану. Он все решит, – я захожу в помещение и за мной закрывают двери.
– Могу я узнать, почему мне отказано в выезде? – голос звучит совершенно беспристрастно, что сильно удивляет мужчину.
– На вас заведено уголовное дело по статье сто пятьдесят восемь УК РФ. Кража.
– Это какая-то ошибка… – по спине начинает строиться липкий пот, – Это какая-то ошибка. Я в жизни ничего ни разу не крала.
– В особо крупном размере, Алиса Игоревна, – в комнату заходит девушка в форме, подаёт таможеннику несколько распечатанных бумаг, что-то тихо говорит на ухо и выходит, – Вот, можете ознакомиться с постановлением и повесткой.
Вчитываюсь в расплывающиеся перед глазами строчки: «Потерпевший – Фетисов Роман Иванович…»
– Это какая-то не смешная шутка? – хочется скомкать и швырнуть эти сраные бумажки в лицо работника в форме, но умом, я понимаю, что он ни в чем не виноват. Это так практикуются во всевластии двое зажравшихся циников. Которые с чего-то решили, что могут управлять моей жизнью.
– Это не шутка. Более того, на выходе из аэропорта уже ждёт машина, которая доставит вас в отделение для выяснения обстоятельств, – в бокс заходят двое мужчин в тёмных костюмах.
– Пойдёмте с нами, Алиса Игоревна, – один из них подхватывает мой чемодан и несёт к выходу. Заботится? Да ну, чтобы не сбежала.
– Алиса, – на выходе в меня вцепливается мама, – Что происходит? – я смотрю на неё такую испуганную, несчастную и не могу сказать правду. Набираю в лёгкие побольше воздуха, – Ошиблись, мам, – выдавливаю улыбку, – Представляешь? Говорят, штраф не заплатила за двойную сплошную. Вот поеду разбираться.
– Так как же теперь лететь? – она не может скрыть, как ее разрывает. Я ее понимаю, там, в двух часах лета, моей сестре нужна мама.
– Лети, мамочка, – целую ее и крепко обнимаю, – Ну не плачь, пожалуйста, я решу этот странный вопрос и тоже приеду.
– Обещаешь, доченька? – женщина поднимает на меня наполненные надеждой и любовью глаза, и я киваю ей в ответ.
– Обещаю.
Алиса
Чёрный внедорожник тормозит возле элитного жилого комплекса, замки блокировки дверей отщёлкиваются. Первым из машины выходит мужчина, сидевший справа от меня и подаёт руку.
– Алиса Игоревна, идите за мной, – отдаёт распоряжение ещё двум мужчинам оставаться на улице, и мы заходим в подъезд.
– Что-то слабо похоже на отделение полиции, – я не удерживаюсь от сарказма, – И с каких пор доблестным стражам правопорядка хватает на классические костюмы от «Версаче»?
– Вас ждут, Алиса Игоревна, – мой конвоир непробиваем, – У меня нет полномочий говорить с вами.
– Да куда уж тут, конечно, – на самом деле, всю дорогу я искренне радовалась, что меня не втягивали в разговор. Ибо могла сорваться и высказать все, что думаю совсем не тем людям. Зато сейчас мой горшочек полон, он кипит, а я просто горю желанием пообщаться с автором этого балагана.
Мы заходим в стеклянный прозрачный лифт и поднимаемся на самый последний этаж. Кто бы сомневался.
– Дверь открыта, входите, – мужчина в костюме указывает рукой на одну из двух квартир, – Я останусь снаружи.
Делаю шаг за порог и с силой захлопываю за собой дверь, волна удара гулом разносится по подъезду, а со стены падает небольшая деревянная ключница.
– Решила разгромить мою квартиру? – из комнаты мне на встречу выходит Рома, – Или просто эффектно появляешься?
– Ты и твой отец совсем офигели? Я вам ничего не должна. Откуда в базе таможни появилось дело о краже ювелирных изделий?
– Алиса, давай поговорим спокойно.
– Ты сейчас шутишь, Фетисов? – шиплю я ему в лицо. От злости у меня сводит мышцы шеи, – Да ни один суд не даст ход этому делу. Ты же уже наверняка знаешь, что я могу вывести из кампании ещё десять раз по столько же! Хоть наличными, хоть металлом, хоть камнями!
– Лисичка… – он делает шаг в мою сторону, – Вся информация уже уничтожена. Я не мог дать тебе улететь, прости меня, когда узнал, что могу больше тебя не увидеть, чуть с ума не сошёл.
– Ты даже не понимаешь, что натворил, Рома… – обречённо качаю головой, обхватываю себя за плечи руками и прижимаюсь спиной к стенке с рельефной гипсовой плиткой, – Я не видела маму с самого детства. Я держала ее руку в своих руках, а ты… Ты заперся, как слон в посудную лавку, и все разбил. Просто ради своего эгоизма, ради долбаного удовольствия легиона чертей в твоей голове… – мой голос садится и затухает, – Не дал мне уехать к тем людям, которые, может быть, первый раз в жизни могли мне дать полноценную любящую семью.
– Девочка моя, – он стекает по стене рядом со мной вниз и пытается притянуть меня к себе, – Что тебе наговорила Кристина? Почему ты уехала и не дала шанса все объяснить? Я все знаю, про твою бабушку и родных, это ничего не меняет. Ты очень нужна мне. Поговори со мной, пожалуйста.
– Нам не о чем говорить. В вашем мире свой «In God We Trust»[1], а в моем свой. Я уеду, а ты… Просто делай, что должен. Женись на Свете, пусть она рожает тебе здоровых детей…
– Алис, при чем тут Света и дети? – он сгребает меня в объятья, пытаясь заглянуть в глаза, а я упираюсь в его плечи кулаками, – Я люблю тебя…
– Это ложь! – от его признания мне становится тяжело дышать. Да как он вообще смеет… Хлесткая пощечина приземляется на его щеку, и я замираю, потрясённая тем, что он позволил мне это сделать.
– Бей ещё, – он говорит резко, надсадно, смотрит мне прямо в глаза. Меня затягивает на глубину его страсти, – Бей сразу столько раз, сколько хочется, – я вижу на его лице ещё до конца не зажившие следы драки, и мои руки опускаются. Собираю остатки сил, концентрирую их в трясущихся ногах, пытаюсь резко встать, чтобы уйти, но он перехватывает мои руки и заводит их за спину, прижимаясь своими губами к моим, – Пусти! – кричу ему в губы, а меня трясёт. Сознание мутнеет от запаха его возбуждения, по низу живота растекается жидкий свинец.
– Просто до одури люблю, я ничего не могу с этим сделать, – целует меня глубоко, жадно, словно я – родник, а он не может напиться.
Стягивает с моих плеч пальто, я теряю равновесие и, мы, не прерывая поцелуи, падаем на него.
– Рома, это неправильно, то что мы делаем, – я пытаюсь воззвать к адекватности, но шерстяное платье летит в сторону, а горячее мужское дыхание скользит по моим щекам, смешиваясь с нежными поцелуями, и спускается по шее вниз до груди.
– Правильно, девочка моя, – сильные руки сминают кружево, и я чувствую, как Рома обхватывает губами мои соски по очереди, втягивает в себя, на несколько секунд сжимает ладонями груди с обеих сторон, зарывается в ложбинку между ними носом и глубоко вдыхает мой запах, – Твоё место в моей жизни, в моей постели подо мной, как сейчас, – он спускается поцелуями по моему животу, поддевает пальцами резинку колготок и тянет их вниз. Расстёгивает замки ботильонов, снимает обувь с ног и расправляется с колготками, отправляя их в сторону платья.
Чувствуя, что мое возбуждение сбавляет градус, резко раздвигает мои бедра, убирает полоску трусиков в сторону и проходится языком по моим влажным складочкам.
– Какая ты мокрая, моя любимая девочка, – прижимается губами в откровенном поцелуе и легко прикусывает распухший клитор, заставляя меня выгнуться ему навстречу и застонать от пронзительно-сладкого удовольствия, – Кричи для меня…
Мои пальцы зарываются в его волосах на макушке и дергают голову назад в попытке затормозить накрывшее нас безумие. Рома останавливается, возвращается к моему лицу, смотрит на меня пьяными, затуманенными глазами, и я понимаю, что не хочу, чтобы сейчас все закончилось. Притягиваю его губы к своим.
– Почувствуй, какая ты вкусная там, – он шепчет мне между поцелуями. Я обвожу языком контуры его губ и ощущаю, как мужское тело прижимает меня к полу сильнее, вдавливаясь холодной пряжкой ремня в горячую, влажную полоть между моих ног.
– Рома… – тело бьют мурашки от жарких поцелуев на нежной шее. Мои руки сами тянутся к мужскому ремню, расстёгивают его и штаны, стягивая их вниз, – Возьми меня, – я интуитивно ощущаю взрыв в его голове, и Рома перестаёт сдерживаться.
За несколько секунд его одежда улетает к моей и сильное, тренированное тело накрывает меня сверху, возвращая головокружительные, вкусные поцелуи в губы и крепкие ладони на бёдрах.
– Моя девочка, – он входит в меня одним толчком, – Черррт… – прижимает к себе крепче, – Тебе не больно? Ты слишком узкая.
– Не останавливайся, – шепчу ему, прикусывая солоноватую кожу на плече и развожу бёдра в стороны максимально, принимая его член на всю длину, – Аааххх…, – впиваюсь ногтями в спину и отдаюсь полностью ритмичным толчкам в своё тело.
– Дикая лисичка, – рычит мне в губы Рома, подхватывает под поясницу и начинает насаживать меня на себя ещё резче, изменяя угол и глубину проникновения.
В моей голове плывет туман, тело искрит фейерверками, подчиняясь только одному мужчине. Единственному, невероятному… Удовольствие накатывает, сводя судорогами пальчики на ногах, бежит вверх по позвоночнику, дурманит, вырывая из груди громкие стоны.
– Давай вместе, моя сладкая, – его тело вибрирует на тех же волнах, – Кончай детка, – сквозь бессвязный эротический бред, в голову просачивается здравая мысль.
– Не в меня, Рома, – он на пару секунд замирает, впивается расширенными до размеров радужки зрачками в мои глаза, и меня сносит его яростью, смешанной со страстью.
– В тебя, – перехватывает мои руки, заводя вверх за голову, сминает мои губы в собственническом поцелуе и нас уносит. Я чувствую как сжимается мое лоно, с удовольствием принимая горячие толчки спермы. По плечам мужчины проходит дрожь и он отпускает мои руки, позволяя обнять себя.
Несколько минут мы лежим не двигаясь, нам хорошо и мне уже кажется, что да, только так правильно. Но реальность возвращается неумолимо. Так нельзя! Нельзя признаваться в любви и непредохраняться, когда уже есть ребёнок от другой женщины!
Почувствовав надвигающийся с моей стороны холод, Рома отстраняется, выходя из меня. Я отскакиваю от него ещё дальше, поправляю белье и натягиваю на себя платье, ощущая, как трусики пропитываются вытекающей из меня вязкой жидкостью.
– Алиса, – Рома перехватывает мои руки, – В чем дело? – повышает голос, – Куда ты собралась?
– Ничего не изменилось, Рома. Секс ничего не меняет, – дрожащими руками надеваю колготки и засовываю ноги в ботильоны, – Вызови мне такси.
Рома натягивает штаны и не даёт мне надеть пальто.
– Алиса, – его голос жёсткий и вкрадчивый, – А если ты беременна? Мы не предохранились ни ночью, ни сейчас, – его передёргивает от того, как тяжело ему себя контролировать, – И черт! – он прижимает меня к стене, расставляя руки по бокам, – Я не жалею, маленькая. Не уходи.
– Я решу этот вопрос, Рома, – жёстче, жёстче голос Алиса. Не плакать.
– Значит, трахаться со мной понравилось, а для остального рылом не вышел? – грубо впечатывает в мои губы поцелуй, зажимая щеки пальцами. Больно… Почему я сейчас ощущаю, что ему больнее?
– Пошла вон… – сплевывает слова мне в лицо и отпускает. Кулак летит в стену возле моей головы, а пальто к ногам – это контрольный в голову, – Тебя отвезут, куда скажешь. Такси не потребуется, – разворачивается и уходит в комнату, даже не обернувшись.
Глаза слепнут от накативших слез, я выхожу из квартиры практически наощупь. Грудь жжёт, в голове звенит его «Пошла вон…»
– Алиса Игоревна, куда едем? – из троих парней остался только водитель. Он смотрит на меня через зеркало заднего вида и ждёт ответа.
– Домой, – выдыхаю я и называю адрес.
Турция. Стамбул
Элена. (Мама Алисы)
– Как она? – подбегаю к мужу, сидящему под дверью операционной. Он встаёт с пластикового кресла и нежно обнимает меня за плечи.
– Все под контролем. Недавно выходила медсестра и сказала, что наркоз Лана переносит хорошо, аппендицит негнойный. Думаю, что врачи уже близки к завершению, – напряжение эмоционального дня заставляет меня уткнуться носом в грудь любимого мужчины и судорожно вдохнуть родной запах одеколона, – Meleğim (ангел мой), пожалуйста, только не переживай. Я уже отдал распоряжение юристам, они готовят документы на выход из партнёрства с этим arza (больной на всю голову). Но должен сказать тебе, что я в настоящем шоке. И как только сам не разглядел в девочке тебя? Вы с ней удивительно похожи.
– Не делай этого, Арслан, – поднимаю голову и смотрю мужу в глаза, качая головой, – Алиса осталась в Москве не потому, что не смогла улететь, а потому что ее сердце там.
– Да, отец, – к нам подходит Осман и раздаёт стаканы с горячим кофе, – Пусть лучше эта женщина приедет на мою территорию чьей-то женой. Дай ей шанс остаться тебе дочерью, а мне – сестрой. Иначе, я не прощу себе, если не попытаюсь надеть ей на палец семейное кольцо.
– Твоя дочь превзошла тебя, – Арслан недовольно смотрит на меня, а затем на сына и рывком забирает у него из рук контейнеры с едой, – И кто в итоге счастливец?
– Роман, – ощущая, как внутри у супруга закипает вулкан, глажу его по руке, – Алиса будет с ним счастлива, я уверена.
– Почему нельзя найти ей достойного супруга здесь? Она – завидная невеста, красива, образована, немного строптива, но сейчас это скорее плюс, чем минус…
– Меня, например, – Осман хитро улыбается и развозит руки в стороны, – Я не против содействия.
– Этому не бывать! – взрывается супруг уже не сдерживаясь.
– Что-то ты не сильно спрашивал разрешения у родных, когда женился, – сын с ухмылкой смотрит на отца. Понимаю, что он клонит к тому, что меня семья Арслана приняла только после рождения дочери. Хорошо, что Осман полюбил меня сразу, и я смогла подарить мальчику, по глупости родных потерявшему мать, всю свою нерастраченную нежность.
– Будь по-вашему. Но некоторые вопросы нам придётся решить на моих условиях.
– Какие? – прижимаюсь губами к щеке теряющего воинственный настрой мужа, а Осман закатывает глаза и старается сдержать улыбку.
– А вот это уже, – Арслан не ведётся на мою уловку и бережно отстраняет от себя, – Не твоё дело, моя красавица. Я хочу, чтобы мои внуки не зависили от русского непостоянства и были обеспечены на всю жизнь.
Алиса
Просыпаться не хочется. Глаза режет, будто в них засыпали песка, в голове гулкая, выламывающая виски пустота, а сердце, кажется, бьется только для того, чтобы поддерживать вялую жизнедеятельность организма. Это было сложно – сообщить маме, что я не прилечу сегодня, и завтра тоже, что я хочу взять паузу и подумать. Что мне невыносимо поставить точку в истории с Ромой даже после вчерашнего. Со мной ни один мужчина не будет обманывать свою жену, на второстепенную роль любовницы я не гожусь, но и перестать думать о нем я не могу. Надо просто как-то начать жизнь с чистого листа. Ведь, по-большому счету, у меня все прекрасно. Своя квартира, я – молода и здорова, нашла родных людей, которые в любой момент готовы поддержать меня морально и финансово. Вот все-таки на счёт финансов лучше не торопиться. Я привыкла ни от кого не зависеть, поэтому новую работу стоит найти в ближайшее время. Настойчивый звонок в дверь заставляет спустить ноги с кровати, накинуть на плечи халат и дойти до прихожей.
– Кто? – мне даже лень посмотреть в глазок.
– Алиса, открывай, – за дверью раздаётся голос Валерки, – Я тебе пытался несколько дней дозвониться.
Вспоминаю, что действительно сбрасывала звонки старого друга, не желая объяснять ему своё состояние, – Лисица, блин! Ты что? Обиделась? – понимаю, что отвязаться от парня нет ни малейшего шанса и открываю дверь.
– Привет…
– Фьюю… – он окидывает меня взглядом с ног до головы, разувается и топает на кухню.
– Спасибо за комплимент, – обижено поджимаю губы, – Вот думаю, может выгнать тебя?
– Иди сюда, – я слышу, как Валера открывает холодильник. Иду следом за ним и зависаю на пороге, – Негусто у тебя, – он достаёт пачку яиц, масло и упаковку сосисок, – Садись, кормить тебя буду.
– Не хочется, можем выпить кофе.
– Алис, выглядишь отвратительно, – он ставит сковороду на плиту и зажигает газ, – Мне кажется, что ты сейчас просто рухнешь. Ты случайно не беременна?
– Нет, – я сажусь за стол и провожаю глазами яйца, которые друг разбивает ножом, – Скажи, а как давно ты знаешь, что моя мать жива?
– Я не знаю, – он оборачивается и замирает, – Откуда такая информация, систер?
– Ты несколько лет подряд посылал мои фотографии в письмах по интернету. Скажи, неужели у тебя не возникло вопроса почему бабушка просит это делать тебя, а не меня? – я с раздражением кручу в руках кухонное полотенце и откидываю его в сторону, резко поднимаясь из-за стола, – Я пойду в душ.
– Алис, – он догоняет меня в дверях, – Да я сейчас затупил даже. Это столько лет назад было, да как только интернет провели. Бабушка твоя что-то о подруге детства талдычила и денег на диски подкидывала. Вот же ж! Я и подумать не мог, – он смотрит на меня растерянно и виновато, – А что? Она как-то связалась с тобой?
– Да, приходила вчера…
– Черт! И что ты?
– Это долгая история, Валер, сейчас сил нет рассказывать…
– Да я вижу, – он качает головой, – Это из-за неё ты такая убитая?
– Не совсем… Это мужчина.
– Он тебя обидел? – друг внимательно вглядывается в мое лицо.
– Он женится на другой, она от него беременна, а я с ним спала, – грустно усмехаюсь я, – Это если совсем коротко.
– Ну капец, Лисица! Это все успело произойти с тобой за четыре дня?
– Яйца сгорят, – я веду носом и киваю в сторону плиты.
– Блин! – он кидается спасать завтрак, а я смываюсь в ванну.
Выхожу из душа, завернувшись в махровый халат. Из кухни доносится запах свежемолотого кофе и яичницы с колбасой. Желудок громко напоминает урчанием о том, что в нем не было ничего со вчерашнего обеда с мамой в кафе.
– Садись завтракать, Лисица, – друг ставит передо мной тарелку с едой и садится напротив, – Я чего звонил то тебе. У меня один клиент хочет поставить шоу у себя в клубе. Тебе вообще была бы эта тема интересна?
– А что? У него в клубе своих работников нет? – я все-таки начинаю через силу засовывать в себя завтрак, – Спасибо, очень вкусно. Сама сегодня я бы вряд ли готовила.
– Обращайся, – он поддевает у меня с тарелки кусок сосиски и отправляет себе в рот, – Ты не поняла. У него бойцовский клуб. Какие-то именитые мужики ожидаются, можешь своих из клуба подтянуть. Он хорошо заплатит. Ты как завтра работаешь? Можем вечерком сгонять познакомиться с заказчиком, все сама посмотришь.
– Я ушла из клуба, поэтому предложение вполне себе актуально.
– Как это ты ушла? Ты ж с открытия в нем?
– Ну… Как говорится, от тюрьмы, от сумы и от романа с начальником не зарекайся.
– Не ожидал от тебя, – Валерка машинально отпивает у себя из чашки кофе и, скривившись, проглатывает, – Не могу без молока, а тебе самое то, чтобы мозги взбодрило. Ладно, у меня гонки через час, завтра заеду за тобой. Ты звони если что, – целует меня в макушку и уходит в прихожую, – Доедай, я дверь захлопну!
Подхожу к зеркалу в прихожей, стягиваю с хвоста резинку, распуская волосы, и действительно не узнаю в привидении, которое странным образом ещё отражается в зеркале, себя. Мне нужна реанимация, иначе, мне не то что шоу ставить не доверят, да даже на роль тапера в студенческом КВНе не возьмут. Нахожу в сумочке телефон, не глядя, скидываю все уведомления и набираю номер своего стилиста.
– Алекс, привет!
– Здравствуй, моя хорошая! Ты куда пропала? Девочки заливают, что ты заболела?
– Не врут, – бурчу в трубку, не желая отвечать на вопросы, – Ты окажешь экстренную помощь тяжело больной?
– И на сколько все плохо у моей девочки? – вот именно за абсолютную чуткость и тактичность я люблю «радужных», ни одного лишнего вопроса, – Как из орка в Феону, – тяжело выдыхаю в трубку, но уже улыбаюсь.
– Кошмар! Жду завтра в девять утра. И я тебя умоляю, – манерный голос доходит до гротеска, – Никакого алкоголя и кофе. Только вода и сон. Обещаешь?
– Обещаю, – целую трубку и сбрасываю вызов. Не заканчивается после тебя жизнь, Фетисов. Вот так.
Алиса
– Ну вот теперь я узнаю свою систер, – Валерка одобрительно окидывает взглядом высокий хвост на моей голове, кожаное бордовое платье, яркий смоки на глазах и губы, тронутые с внутренней стороны алым блеском, от чего они кажутся зацелованными и смазанными, – Я боюсь за здоровье сегодняшних резидентов клуба, у них и так там тестостерон кипит. А ты – просто огонь, детка!
– Заводит? – хитро веду бровью, подыгрывая его шутливому тону.
– Мне иногда кажется, – друг помогает мне надеть пальто, – Что ты забываешь, что я тоже мужик.
– Не забываю, – с улыбкой чмокаю его в щеку, – Просто не воспринимаю, как сексуальный объект.
– Алиса, – он вдруг резко разворачивает меня к себе, придерживая за плечи. И я действительно первый раз в жизни вижу в нем молодого мужчину. В глубине его взгляда проскакивает сексуальное влечение, которое он тщательно прикрывает заботой, – Будь осторожна! От тебя флюиды идут, как от кошки. Такого раньше никогда не было. Я знаю тебя всю сознательную жизнь, но окажись я сейчас под приличным градусом, не смог отказать себе в удовольствии тебя попробовать, – он отпускает меня так же резко, – Глазки притуши, и пошли в машину.
Поражённая выбросом мужской энергии от старого друга, еду до клуба молча. Но, увидев возле входа большое скопление людей, оживаю, впитывая в себя энергетику возбужденной толпы.