Та смерть позволила открыться
Всем, кто плакал тихо иль громко проклинал.
Под стол пешком ходил тогда я,
Но в память врезался тот день,
Когда, совсем не понимая,
На мать всплакнувшую глядел.
Чрез много лет я вспомнил это
И великодушно допускал,
Что под тем портретом
Не с горя плакала она.
Ведь не могла же дочь врага народа
До слез печалиться о том,
Кто присвоил право Бога,
Чтобы любого объявить врагом.
В то время повезло родиться,
Что крах утопий довелось узреть,
Когда одним пришлось переродиться,
Иным же – даже умереть.
Пришлось с досадой убедиться,
Что так же сложно – как ни вертись –
Во всемирный рынок влиться,
Как и построить развитый социализм.
Мне неожиданно не повезло: пришлось увидеть,
Как двадцать первый, взяв разбег,
Быстро скукожился – пожалуй, не предвидел,
Что будет нелегко сменить проект.
И снова годы те идейным пудом давят,
И веет от них прежним злом.
Меня все это в тупик ставит,
Вычеркивая – в стихе – все «повезло».
Теперь не вразумею, как ни бился,
Как время мне мое судить -
В двадцатом веке все же я родился,
И с этим надо до конца прожить.
Во всем виноват дождь
Дождь перестал, и блики солнца
На водной ряби снова заиграли.
В кленовой кроне просверлив оконца,
На скамью влажную лучи горячие упали.
Поднялся пар и очень скоро
С нагретым воздухом смешался.
Скамейка сделалась сухою,
Как будто дождь не начинался.
Мы вышли из-под кроны клена
И снова молча опустились
На доски, теплые от солнца,
Где так удобно до дождя ютились.
Я бросил ногу за ногу – потертая
Коленка джинсов натянулась:
На ней, вовсю усердствуя,
Букашка мелкая резвилась.
– Смотри-ка, – друг воскликнул мой.
– Откуда взялась бедолага?
Не уничтожил дождь ее,
И ветер не унес беднягу.-
Ладонью я ее прижал,
Хотел узнать природу твари,
Но видно, сил не рассчитал –
Ушел в небытие мой «комар�