Он посмотрел на нее своими черными непроницаемыми глазами, которые никогда не позволяли пропустить кого-то дальше, в душу. Она не смогла выдержать этот взгляд.

– Ладно, если только на чашку кофе, – вздохнув, ответила она.

– Я знаю хороший ресторанчик совсем неподалеку…

Ресторан оказался, и впрямь, совсем недалеко, в пяти минутах ходьбы. Дождь все набирал силу, и последнюю минуту они уже преодолевали путь бегом, не растрачивая силы на какие-либо разговоры. Дзюн снял с себя куртку, накрывая обоих. Она бы и возразила против такой непосредственной близости, если бы того не требовали обстоятельства. Еще несколько минут и они уже оказались в маленьком уютном ресторане, отделанном полностью в светлые тона, поэтому казалось, что на улице тепло и солнечно, а не разыгрывается настоящая буря.

– Как ты здесь оказалась? – спросил Дзюн, сделав заказ, который совсем не соответствовал одной чашке кофе. Мидори почувствовала, что проголодалась, и тоже заказала немного больше, чем рассчитывала вначале.

– Делала репортаж, – немногословно сказала Мидори.

– А на концерт как к нам пришла?

На это Мидори ничего не смогла ответить и просто промолчала, еле заметно пожав плечами.

– Понятно, – чуть улыбаясь, сказал Дзюн.

Что ему было понятно, Мидори решила не спрашивать, ее это не интересовало.

– Мне понравилась ваша музыка, – вдруг сказала она неожиданно для себя.

Дзюн внимательно посмотрел на нее.

– Да? Не ожидал…

– Это правда. В ней есть что-то… завораживающее, – подобрала определение Мидори.

– А я был на твоей любительской выставке, – неожиданно сказал Дзюн. – Но ты, наверное, не заметила меня? Это ничего, я как раз был в темных очках и в кепке. Не хотел, чтобы меня узнали. Твои фотографии восхитительны. Ты всегда знаешь, когда ухватить нужный момент.

– Спасибо. – Мидори чуть улыбнулась, впервые, наверное, за все то время, пока они разговаривали. Она снова посмотрела на Дзюна, одетого так же, в темных очках и кепке, с забранными назад волосами. Все-таки что-то в нем изменилось. – Ты нашел себе девушку? Я слышала ты и та актриса…

– Нет, это все слухи, – прервал Дзюн ее. – Россказни желтой прессы. Мы просто вместе снимались в фильме. Ты ведь знаешь, в моем сердце только ты одна.

Мидори ничего не ответила на последнее утверждение, нисколько не веря в то, что он сказал. Она знала, слишком много девиц увивалось вокруг него. И довольно многим он отвечал взаимностью. Она лишь посмотрел в окно. По стеклам капля за каплей скатывалась дождевая вода, слишком быстро для простого дождя. Перед ней поставили заказ, но она так и не притронулась к нему.

– Обещали ураган на всю ночь… – задумчиво нарушил установившуюся тишину Дзюн.

– Да, я слышала, – отозвалась Мидори. – Придется промокнуть, прежде чем добегу до отеля.

– Необязательно. Тут в соседнем здании есть один маленький отель. Можно снять номер на одну ночь.

– Ты думаешь, я соглашусь? – усмехнувшись, спросила Мидори.

– А что? Просто поговорим. Когда еще такой шанс выпадет? Да и зонтика у тебя нет, я так понимаю. И у меня тоже.

– Тогда не лучше ли позвонить своему менеджеру и попросить, чтобы тебя встретили?

– Нет. У них там гулянка по поводу концерта, да и как я тебя одну оставлю?

Мидори замолчала на некоторое время, думая о чем-то своем и глядя в окно, где уже почти ничего нельзя было разглядеть. Ей вдруг снова вспомнился этот злосчастный звонок и этот голос. Она тут же опустила голову, что не осталось без внимания со стороны Дзюна, хоть он и воспринял это на свой счет.

– Не бойся, просто переждем дождь, – сказал он.

Она еще некоторое время обдумывала это предложение, прикидывая его плюсы и минусы. Хоть минусов и оказалось больше, она все же склонялась к тому, чтобы согласиться. Вдруг она сама испугалась своего решения, ей вспомнились слова Шиори о том, чтобы держаться от Дзюна подальше, но именно сейчас он выглядел самым безобидным человеком на Земле. Да и ресторан уже закрывался.

– Ладно, только закажем два одноместных номера, – наконец согласилась она.

– О`кей!

Они быстро расплатились и вышли в водяную бурю. Быстро они добежали до соседнего здания. Но тут их встретила одна оказия. Оказалось, что свободен только один двухместный номер.

– Ну ничего, я буду на диване, – пожал плечами Дзюн.

Мидори только с подозрением посмотрела на него, потом, вздохнув, взяла протянутый ключ, и пошла в сторону указанного номера, совершенно не намереваясь даже на пять минут закрыть глаза. Дзюн последовал за ней, галантно уступая дорогу и открывая перед ней дверь.

Номер был небольшим, но и не совсем маленьким. Обставлен в европейском стиле, и диван, хвала всем богам, имелся. Сравнительно комфортабельный и недорогой номер. Что еще можно было желать?

Дождь все набирал силу, и еще немного, и могло показаться, что начинается потоп. Но в комнате было тепло и уютно, так что о потопе снаружи заставлял забыть уют внутри. Они действительно разговаривали как старые добрые друзья, которые просто давно не виделись. Мидори начало казаться, что зря она все это время его избегала, когда можно было иметь такого хорошего друга. Она рассказывала о своей работе, о своих фотографиях, даже пару раз упомянула Чонхо, хотя тут же опускала голову и расстраивалась при его упоминании. А он – о своей музыке, своих выступлениях, о своих недавних съемках в дораме «Один выстрел на двоих».

– … вот я им и говорю: «Я могу сам выполнить этот трюк». А они мне ставят каскадера. Ну ладно, я согласился. Так этот каскадер сам и сломал руку! Пришлось его заменять, – с притворным вздохом говорил Дзюн.

Мидори уже смеялась от всего сердца.

– Не хочешь вина? – вдруг спросил Дзюн.

Мидори продолжала смеяться и ответила далеко не сразу.

– Давай, – наконец сказала она.

Дзюн заказал в номер бутылку вина, которую принесли всего через пару минут. Он разлил вино по двум бокалам. С вином стало веселее. Но вдруг вино развязало ей язык, и через пару минут она вдруг начала рассказывать о недавнем инциденте. Она редко употребляла алкоголь, так что уже на втором бокале она выложила все, что ее так волновало несколько дней. Сказала все, ничего не утаивая и не скрывая. А Дзюн слушал ее, сочувствуя где-то глубоко в душе, но в той же глубине и улыбаясь.

– И теперь я н-не знаю, что делать! – уже со слезами закончила Мидори.

– Когда ты вернешься, поговори с ним, – посоветовал Дзюн.

– Я так и хотела, но… Ой, что-то здесь жарко, – внезапно сказала она, поднимаясь с края кровати, где провела добрых два часа.

Но дойти до пульта кондиционера ей было не суждено, потому что в следующий момент она запнулась о собственную ногу и упала прямо на Дзюна, который сидел на диване. В ее глазах еще блестели слезы. Она подняла голову и посмотрела на Дзюна, уже хотела продолжить свой не совсем удачный путь до пульта, но он удержал ее. Еще через несколько мгновений он поцеловал ее, не так, как в прошлый раз, а нежно и ласково. Она начала отбиваться, но он крепко удерживал ее. Еще пару секунд и она ответила на его поцелуй. Так они и сидели на диване, нежно приникнув друг к другу губами, словно вернулось то время, что было шесть лет назад. Потом он прикоснулся к верхней пуговице ее блузки, через несколько секунд расстегнув.

– Не надо… – прошептала она, отстраняясь.

Но Дзюн не слышал ее. Да и она скоро перестала слышать голос разума, подчиняясь исключительно чувствам. Они руководили ею в эту ночь. Кто выключил свет, никто из них уже не помнил.

Мидори проснулась, когда уже утренние лучи солнца пробивались в окно. Волосы, рассыпанные по подушке, отражали золотой свет. Она снова закрыла глаза и сладко потянулась. Но вдруг почувствовала еще чье-то присутствие. Она резко открыла глаза и увидела Дзюна, который лежа смотрел на нее.

– Доброе утро, – тихо сказал он ей.

– Мы… – вместо ответа начала она, но договорить так и не смогла.

– Да, – ответил Дзюн.

Мидори закрыла лицо руками. Она бы предпочла вообще не отрывать рук от лица, но в скором времени они затекли. Она резко встала, но головная боль заставила ее затормозить свои движения.

– Мне нужно идти, – будто самой себе сказала она, принявшись быстро одеваться.

– Куда спешить? – спросил он, беспечно улыбаясь.

На это Мидори ничего не ответила, только продолжая одеваться. В ее голове билась теперь лишь одна мысль: как она посмотрит Чонхо в глаза, в его светлые замечательные глаза? Она побросала все свои оставшиеся вещи в сумку и уже собиралась уходить, но остановилась на пороге.

– Ты… бесчестный мерзавец, – бросила она Дзюну, не смотря ему в лицо, а куда-то в сторону.

Дзюн хмыкнул на это и продолжил бездумно валяться в постели, наблюдая за солнечными отражениями на потолке от расположенного внизу пруда. Мидори пулей вылетела за дверь.

Она провела весь день в отеле, просто взявшись обеими руками за голову и раскачиваясь из стороны в сторону или меряя шагами комнату из угла в угол. О статье на несколько дней пришлось забыть. Хотя если он так же поступил с ней? Эта мысль ей пришла внезапно. Ведь ответила та девушка…

А на следующий день был самолет. Она улетела из Тайваня совершенно опустошенная.

Шла уже вторая неделя бесконечных тренировок днем и всяческих прогулок по Ульсану ночью. Чонхо привык к такой жизни, и она была ему даже в некотором смысле в радость.

И все было просто и ясно – был мяч, он должен был его забить в ворота, были упражнения – он должен был выполнить их все, были друзья – он общался с ними. Только одно оставалось непонятным. Почему Мидори каждый раз, как он позвонит, сбрасывает звонок? Он звонил утром и вечером, пару раз даже ночью, но все бесполезно, она просто не отвечала. И все это началось с того момента, как он оставил телефон в раздевалке, а сам ушел в душ, чтобы хоть немного освежиться после тяжелой тренировки. Вода всегда смывает усталость и тяжесть, так что после тренировок он всегда задерживался там надолго.

Он бы разобрался с этим, но времени катастрофически не хватало. Да еще эта А Юн… Она действительно надоедала своей напористостью. Если он только протягивал руку за бутылкой воды – она тут же подавала ее сама. Если только он присел на пару минут на скамейку – она тут же занимала его беспечной болтовней. Если он нечаянно подворачивал ногу – она уже была тут как тут, предлагая пройти в медпункт. А он словно не замечал ее, смотрел сквозь нее, что саму ее раздражало и действовало как красная тряпка на быка. Как-то раз Чонхо решил сказать ей все в лицо, сказать, что у него есть невеста, что она ему нисколько не нужна. Это подействовало. На один день. А потом все началось снова. И тогда он решил продолжать не замечать ее, и как она странно поглядывала на него, особенно когда он держал в руках телефон. Всего полторы недели, потом он снова уедет в Японию.

А пока он просто выполнял то, что от него требуется, по вечерам думая о том, как еще можно склонить родителей Мидори в его сторону. Но пока он не придумал ни одного способа. А иногда он просто мечтал, как наконец будет ждать ее у алтаря, ее, в белом подвенечном платье. Но потом он мотал головой, немного стыдясь своих несвоевременных мыслей.

С этими мыслями он засыпал. Засыпал, чтобы проснуться вновь на следующий день и пойти на очередную тренировку.

– Что-то вы загрустили, капитан, – сказал как-то раз Мин Хон.

Он так и не отвык от этой пагубной привычки называть Чонхо капитаном.

– Хочешь обратно в Осаку? Родная земля наскучила?

– Мин Хон! – Брат постарался одернуть его. – Чонхо, прости, пожалуйста, он сегодня, наверное, что-то не то съел.

С этими словами Мин Ву незаметно наступил брату на ногу, так что тот на полполя громко возмутился. Затем начались стандартные пререкания братьев по поводу, кто прав, да и вообще, на чем Земля держится – сама по себе или на трех китах. В сущности это была стандартная программа общения братьев, и если что-то изменилось, то точно с обоими что-то не так. Это было как шесть лет назад, так и сейчас и вряд ли изменится.

Чонхо постарался отойти подальше от этого спора и просто заняться своим делом. Сегодня ему надо было отрабатывать финты ногами, к чему он и приступил, и к чему было бы неплохо приступить братьям Чхве, потому что это была стандартная программа подготовки форвардов. Этим он занялся на добрых полдня.

К концу дня, когда все уже собирались уходить с поля, а Чонхо шел одним из последних, А Юн снова подбежала к нему.

– Привет. Хочешь сегодня поужинать в «Красном манго»? Это недалеко, на улице Дэхак.

На «ты» она перешла на следующий же день их знакомства по своему собственному разумению. Чонхо смерил ее серьезным взглядом, таким серьезным, что пыл девушки убавился примерно наполовину, и только после этого ответил:

– Вынужден отказаться.

– А я бы не отказался! – Вдруг откуда ни возьмись вылетел Мин Хон. – А ты, Мин Ву?

Мин Ву только подходил к ним, так что пришлось еще ждать некоторое время. Он не любил громко разговаривать.

– Можно было бы, – ответил Мин Ву, наконец подойдя к ним.

– Вот и отлично. Надо еще нашего маленького защитника спросить…

В итоге собралась целая компания. А Юн, которая была далеко не в восторге от сложившихся обстоятельств, пришлось звать еще двух своих подруг, чтобы не быть одной в мужском футбольном обществе. Чонхо хотел сначала оставить их под предлогом усталости, но Мин Хон ни за что не хотел отпускать его. Пришлось пойти за компанию. Так он и шел в конце всей образовавшейся за каких-то полчаса толпы. Толпа эта весело смеялась и радостно переговаривалась. До Гын с самого начала постеснялся немного, а потом влился в общество, хоть и был здесь самым младшим.

Идти нужно было недолго, каких-то два квартала. Но они шли медленно, так что время растянулось вполовину дольше. Когда здание уже виднелось вдали, А Юн все-таки отважилась на то, чтобы подойти к Чонхо.

– Ты грустный… – начала она. – Почему ты такой грустный?

– Ты ошиблась, – нехотя ответил Чонхо.

– Грустишь из-за своей девушки? – не отставала А Юн.

На это Чонхо уже ничего не ответил, просто продолжая идти.

– Я думаю, не стоит тратить на нее столько сил.

– Не лезь не в свое дело, – угрожающе прошипел Чонхо.

– Ты ведь, наверное, даже не нужен ей! – А Юн перешла на повышенные тона. – Она ведь даже не отвечает тебе по телефону!

Сказав это, А Юн прикусила язык, и вдруг пожелала провалиться сквозь землю и вынырнуть где-то в Мексиканском заливе.

– Что ты сказала?

– Ну, я это заметила, когда ты всегда звонил ей, потом через некоторое время просто откладывал телефон в сторону…

В кафе они почти не разговаривали между собой, и только А Юн временами поглядывала на него. Он видел на ее месте лишь воздух, совсем не замечая ее и даже больше разговаривая с другими только для того, чтобы она не пыталась заговорить с ним снова.

Они вернулись поздно, что было не совсем кстати для завтрашней тренировки. Быстро раздевшись, они как по приказу легли в постель, но сон еще долго не приходил к ним. Хорошо уснул только один Мин Хон. Чонхо еще долго ворочался с боку на бак, наконец, усевшись в постели. До Гын тоже не спал. Он просто лежал с закрытыми глазами.

– Ты не знаешь… – вдруг начал Чонхо. – Не знаешь, почему один телефон всегда не отвечает?

– Это как?

До Гын тоже уселся в постели и включил свет.

– То есть всегда звонок проходил нормально, но вдруг только короткие гудки.

– Не знаю… – медленно протянул До Гын. – Хотя постой, дай я посмотрю.

До Гын вытянул руку в ожидании, что Чонхо даст ему свой телефон. Когда-то он в этом совершенно ничего не смыслил, и все технические новинки были для него пустым звуком – все же он приехал из маленькой деревни. Теперь же разбирался во всем этом очень даже хорошо. Чонхо никогда этим просто не интересовался. Он отдал телефон в протянутую руку.

– Сейчас посмотрим… – До Гын начал водить пальцем по дисплею, увлеченно нажимая на всякие кнопки.

Это продолжалось довольно долго, и Чонхо уже успел задремать на пару секунд, ведь усталость все же давала о себе знать.

– Нашел! – воскликнул До Гын, разбудив при этом задремавшего Чонхо.

– Что?

– Нашел в чем проблема! – От обилия чувств До Гын даже поцеловал телефон. – У тебя этот номер был всего-навсего заблокирован. Может, ты это случайно сделал? Или просто в системе что-то нарушилось… О, вот и уведомление, что этот номер звонил двадцать три раза… Это Мидори-сси, да?

До Гын заинтригованно посмотрел на бывшего капитана. Сколько бы времени ни прошло, в каких бы клубах они не играли, в каких бы странах не жили – все равно Чонхо оставался для них, бывших участников Чжамчжанын хорани, капитаном, самым первым и самым дорогим.

– Мне кажется, я даже знаю, кто это сделал… – пробормотал Чонхо.

– Кто? Кто это мог сделать? – спрашивал До Гын.

– Дай мне телефон, – не обращая внимания на вопросы, сказал Чонхо.

Получив телефон, он тут же нажал на вызов, забыв о том, что уже второй час ночи. Трубку долго не брали, и Чонхо уже было решил, что она спит, уже выругал себя за такую порывистость, но…

– Да?

Голос самый прекрасный из всех, голос девушки, которая за короткое время пережила многое, голос девушки, которая, возможно, долго плакала где-то там, где ее никто не видел.

– Привет… – Чонхо даже немного растерялся от такого ответа. – Наконец-то я дозвонился до тебя. Как ты?

За этим, казалось бы, простым вопросом последовало долгое молчание. Вдруг Чонхо почувствовал где-то в глубине, что что-то случилось, что-то нехорошее.

Чонхо не стеснялся разговаривать в этой комнате, ведь он говорил по-японски, а До Гын им нисколько не владел.

– Нормально, – наконец ответила Мидори.

– Так вот, у меня просто был заблокирован твой номер. Но теперь все нормально. Тебе до этого случайно никто не отвечал с моего номера?

Снова молчание. Чонхо почему-то сразу представилось, как она посмотрела куда-то вверх, пытаясь вспомнить. Прошло около четверти минуты, прежде чем она ответила.

– Отвечал… – наконец сказала она и снова замолчала.

– Так и знал… Не знаю, что она тебе наговорила, но поверь, это все неправда. Просто я имел неосторожность оставить свой телефон в раздевалке.

– Чонхо… – вдруг сказала она, но потом еще некоторое время помолчала. – Когда ты приедешь, мы должны поговорить.

Тон ее был серьезен, настолько серьезен, что Чонхо даже начал беспокоиться: не случилось ли что.

– А сейчас, – тихо продолжала она, – спокойной ночи. Удачи тебе во всём и везде.

И, не дождавшись, пока он ответит, она выключила связь, оставив Чонхо еще долго думать, что же такого могло приключиться с ней за такое короткое время.

До Гын уже мирно посапывал, убаюканный монотонной японской речью, да и у самого Чонхо уже слипались глаза. Одно только его волновало. Ее последняя фраза звучала как прощание. С чего бы это? Он бы подумал об этом дольше, но очень хотелось спать, так что он заснул, как только опустил голову на подушку.

А на следующий день все было так же. Вот только он смотрел на А Юн, если другого выхода не было, не просто с пренебрежением, а с раздражением и некоторой злостью, которую он все же не старался выместить на нее. Он просто подошел к ней на следующий день, чем вызвал сначала бурю эмоций в ее душе, но то было только сначала. Чонхо напрямик спроси ее: зачем? А Юн некоторое время притворялась, что совсем не понимает его, но потом сказала, разозлившись:

– Иначе ты бы на меня внимания не обратил! А я так хотела…

– Разве после того, что ты сделала, я обращал на тебя должное внимание? – спросил на то Чонхо.

Больше А Юн ничего не сказала, и только заблестели ее глаза. Она убежала куда глаза глядят, то есть на свое рабочее место. Он лишь отвернулся, вернувшись на поле, чтобы отрабатывать удар с полулета вместе с Мин Ву и Сон Ёном.

Так, день за днем оставалось все меньше времени до самого матча, и уже пора была собираться на дальнюю землю. Были забыты всякие гуляния, потому что на них просто не хватало времени, и только тренировки были перед глазами. Порой они даже не давали отдыха ночами и снились кому-то. Снились, чтобы потом утром повторить все в действительности.

Это все занимало Чонхо, практически заставляя забыть об остальных вещах. Но об одном он забыть не мог. О ее голосе, об их последнем разговоре. Внешне оставаясь все таким же серьезным и чуточку холодным, он передумал множество предположений, почему она так разговаривала в последний раз. А ведь раньше она очень любила разговаривать с ним по телефону. Даже если они находились на расстоянии двадцати метров.

Он шел по улице после тренировки. Была зима, сезон закончился, но у них должен был быть матч с Гуичжоу в рамках чемпионата Азиатского футбола. Было еще достаточно светло, они закончили пораньше. В свои двадцать два он уже довольно хорошо выучил, когда их отпустят рано, а когда – вовсе нет. Он шел, чтобы вечером, наверное, встретится с ней. Наверное, потому что этот год был последним для обучения в университете, поэтому она была очень занята.

Он как раз проходил то место, откуда очень хорошо была видна Тсутентаку*, и как на ней уже переливаются электрические огни, когда позвонил телефон. Он тут же улыбнулся, когда увидел номер того, кто звонит.

– Моши-моши? – ответил он.

– Ёпусейо, – в ответ сказала она. Даже по телефону было слышно, как она тоже улыбается. – Как ты? Устал?

– Нисколько, – сказал он.

– Отлично, – обрадовалась она. – Тогда поверни направо.

Чонхо как раз переходил улицу, пересекающую ту, по которой он шел. Он остановился на несколько секунд, удивленно посмотрел на другую улицу, но все же повернул.

– Зачем? – спросил он, уже идя по другой улице.

– Секрет, – игриво ответила Мидори. – А теперь заверни в первый магазин…

Чонхо посмотрел на первый магазин на расстоянии десяти метров. Вывеска гласила, что магазин этот был посвящен всяким разным сладостям. Ничего не оставалось делать, как завернуть в него. Перед входом он мельком огляделся, но, ничего не увидев, зашел в этот магазин.

– … и купи яккву, – продолжала она.

Чонхо сильно сомневался, что якква, как и другие сладости с его родины, можно найти здесь, но подойдя к прилавку, был разубежден в этом. На прилавке стояла она, якква, вкусная и сладкая. Пришлось повиноваться и купить ее.

– Теперь выйди оттуда и поверни на первой же широкой дороге налево.

Первая широкая дорога виднелась не так уж далеко, и Чонхо, пройдя еще немного, повернул на нее. В этот день на улице было довольно промозгло, ведь все же была зима, но он уже не на шутку заинтересовался этой маленькой детективной игрой и не замечал этого холода и промозглости. Пройдя еще немного, он увидел впереди небольшой, но уютный домик, в котором помещалось кафе.

– Подойди к кафе, – инструктировала его Мидори.

Он подошел, улыбаясь, и уже готовый рассмеяться.

– Обернись.

Он обернулся, увидев Мидори, снимавшую темные очки и опустившую широко поднятый воротник пальто.

– С Днем рождения! – сказала она в трубку телефона, подходя к нему, хотя все и так уже можно было расслышать. Она красиво улыбалась, и казалось, что нет человека счастливее, чем она.

Ну да, Чонхо и забыл, что сегодня двадцать пятое января. То кафе, как оказалось, готовило блюда корейской кухни, но достойную якква приготовить было не способно, как говорила Мидори. Достойная – только в том магазине. Людей было мало, практически, они одни, что было только кстати.

*Тсутентаку – башня, одна из достопримечательностей Осаки

Но последний телефонный звонок никак не шел из головы. Наверное, она до сих пор не верит ему, что его телефон совершенно случайно взяла А Юн, наверное, она… ревнует? В груди Чонхо разом возникло какое-то тепло.

Но вот, наконец, и настал тот день, когда нужно было отправляться к другим берегам. В последний день на Монсу тренировка проходила как обычно, только если их отпустили немного пораньше. Это время Чонхо решил посвятить тому, чтобы прогуляться где-нибудь в одиночестве, которого ему порой не хватало, но в последний момент за ним увязался Мин Хон, который притащил за собой Мин Ву. В довершение ко всему они позвали До Гына, который, как всегда извиняясь, к ним смущенно присоединился. Чонхо пришлось забыть о долгожданном одиночестве еще на день.

Они прохаживались по одному из местных парков, несколько раз останавливаясь, чтобы купить пхульпан, из-за любви к которому Мин Ву несколько раз удостаивался звания дедушки, или отведать кимбап.

– Кстати, ты виделся с Чхан Ги? – вдруг спросил До Гына Мин Хон, прерывая сложные рассуждения брата о том, как лучше заворачивать роллы.

До Гын сначала посмотрел на Мин Хона, потом чуть опустил голову, будто припоминая. Может, это солнце садилось и окрашивало все в красноватый оттенок, а может, До Гын, и правда, покраснел от умственного напряжения.

– Нет, уже давно не видел, – наконец тихо ответил он.

– И где затерялся наш мастер падука?.. – задумчиво произнес Мин Хон, схватив еще один ролл.

– Я слышал, будет игра в Кванчжу, – сказал Мин Ву, нисколько не обидевшись на то, что его перебили – он к этому давно привык. – Чхан Ги там точно должен быть.

– Повидаться бы… – мечтательно произнес Мин Хон.

Тихо и незаметно весь разговор свелся к общим воспоминаниям, к тому времени, когда они все были вместе, когда с ними был застенчивый Ыль Квон и нагловатый Мун Хо вместе с Гу Юном, из которого слова щипцами можно было вытаскивать, да и то, если повезет. Да, они провели вместе немногим меньше года, но это время вряд ли сотрется у кого-то из памяти, уж на то она и память, чтобы помнить всякие дорогие сердцу мелочи. Все фразы то и дело начинались с «А помнишь…» и «А тогда…», и они вместе смеялись над каким-то смешным моментом, под конец вспомнив смешное лицо капитана команды, с которой они играли в полуфинале, когда он узнал, что его хитрость совсем не прошла.

– Да… – сказал До Гын. – Жалко, что вряд ли мы еще раз соберемся все вместе.

– Ну почему же? – удивился Мин Хон. – Я рассчитывал, что вся команда соберется на свадьбе капитана.

На это Чонхо только свел брови незаметно для себя, и ему тут же вспомнился их последний разговор по телефону. Он опять начал гадать, что могло случиться. А случилось что-то непременно, он чувствовал это как никогда раньше.

Солнце давно закатилось за горизонт, а они все сидели в забегаловке под открытым небом, до тех пор, пока не замерзли настолько, что начали стучать зубы – вечером все же было довольно прохладно, а они одеты далеко не по погоде. И даже тогда Мин Хон еще не хотел уходить, и его пришлось утаскивать оттуда чуть ли не силой. В душе он все еще оставался ребенком. Наверное, вся взрослость была отдана безвозвратно и безоговорочно Мин Ву.

Придя в отель, они упали на кровати, тут же уснув. И только Чонхо еще повертел в руках телефон, но отложил его на прикроватную тумбочку. Он просто не знал, что можно было сказать.

Следующий день получился полностью суматошным.

Сначала выяснилось, что вчера они съели последний доширак. Благо, в холодильнике До Гын отыскал все мало-мальски необходимое для завтрака и быстро его приготовил. Потом стало известно, что они еще почти не собрались в дорогу, потому что вчера весь вечер гуляли в парке. Так начались сумасшедшие сборы. Точнее их такими сделал До Гын, потому что Чонхо нужно было сложить всего лишь пару вещей, да зубную щетку, которую, в принципе, можно было и оставить, но уж больно она была ему дорога – полтора месяца назад именно Мидори купила ее ему, когда они зашли в супермаркет. Но вроде как, и это подошло к концу.

– По-моему, все… – сказал До Гын, напоследок оглядывая номер.

Чонхо только посмотрел вслед за До Гыном на их временное пристанище.

– Да, кажется, все, – подтвердил он.

Они вышли даже немного раньше, чем ожидали, но некоторые ранние птицы уже сидели в автобусе. Самыми поздними оказались Мин Ву и Мин Хон, и легко было догадаться, что это все получилось из-за Мин Хона, который жутко любил подольше поваляться в кровати, а потом медленно вкусить вкусный, или же не очень, завтрак. Они опоздали настолько, что уже собирались идти их поторапливать, но, к счастью, это оказалось не нужным. Первые места около тренера достались им в наказание.

Им снова пришлось возвращаться в Сеул, чтобы уже оттуда вылететь в классическую и такую ровную и правильную Грецию. В этой довольно длинной дороге многие рассчитывали доспать недоспанное, некоторые просто уставились в окно, потому что через несколько дней им опять придется вернуться в Англию, Германию, Японию или Китай и уже не увидеть этих милых сердцу родных мест. И только До Гын что-то обдумывал с серьезным лицом, и с каждой минутой его лицо становилось еще серьезней. Наконец, его лицо приняло устрашающе бледный вид, настолько, что Чонхо спросил:

– С тобой все в порядке?

До Гын еще несколько секунд собирался с тем, чтобы ответить.

– Кажется… я забыл документы.

Эти слова прозвучали глухо, но отчетливо, будто из-под толстого слоя ваты. Оставалось всего три с половиной часа до отправления самолета, и они уже подъезжали к Сеулу, но эта новость заставила вспомнить снова о гостеприимных апартаментах Ульсана, и валяющуюся на самом виду на тумбочке папку. Это означало, что До Гын никак не сможет улететь из страны. Чонхо бы и не хотел обращать на все это внимания, но…

– Можете остановить автобус? – попросил он водителя, как только они подъехали к району Сочхо.

– Ты что творишь? – удивился Хон Бо Юн, главный тренер.

Но Чонхо ничего не ответил, только вышел из автобуса, только он остановился. Тренер тоже подскочил с места, но потом вновь на него опустился, понимая, что догонять одного игрока никак не хорошая идея. Так он и остался, надеясь, что у него хватит здравого смысла вернуться к тому времени, как самолет будет готов к вылету. До Гын только смотрел на все это широко раскрытыми глазами.

Чонхо быстро, насколько он только мог, отправился к дому матери. Он был совсем недалеко, всего пару кварталов, так что получилось довольно быстро добраться до него. Он решил позаимствовать мотоцикл у своего брата, который унаследовал от него любовь к этому довольно опасному виду транспорта. Было еще позднее утро, но брат, наверное, уже был в школе. В этом году он оканчивал среднюю школу и подходил к этому очень серьезно, порой отказываясь от всяких развлечений в пользу занятий.

Чонхо не заходил домой, тут же отправившись в гараж. Ему повезло, в школу брат всегда ездил на велосипеде, и вот стоит он, двухколесный металлический конь, которого брат когда-то под руководством Чонхо покупал недавно. Ключ был неосторожно забыт в замке зажигания, и через пять минут Чонхо уже очутился на улице, сломя голову несясь обратно в сторону Ульсана.