И путь порой бескрайний

Глава 3. Проход и выбор

Ноги только опустились на что-то мягкое, расположенное в центре дерева, а мне уже стало неловко и жутко. Казалось, дальше некуда идти, но, сделав шаг вперёд, я поняла, что никаких препятствий на пути нет. У ивы не было стенок? Интересно.

Хоть у меня и были спички с собой, но палить их в дороге, тем более раньше времени – ну кто знал, что меня ждёт дальше – не хотелось. Вот и пришлось двигаться в темноте наобум. Точнее мне подсказывал дорогу Мий. Как оказалось, он видел в темноте. Очень удобно, замечу. Мне же, как человеку обычному и не обладающему никакими талантами, пришлось следовать предостережениям и советам домового на плече.

Мне повезло, что Мий сидел ближе к голове. Иначе, думается, я уже не раз бы вляпалась в паутину, которая часто цеплялась за руки, которые я от страха вытянула вперёд. Он же утверждал, что мне ничего не угрожает, хотя я чувствовала, как с той стороны, где его не было, что-то проскальзывало: ощущалось какое-то тревожное дуновение воздуха там.

Вначале дорога была мягка, словно лесная подстилка. И пахло соответствующе: палая листва и свежая трава, земля – очень много земли. Ещё присутствовал запах дерева. Его тоже было много. И не удивительно: всё же мы оказались внутри ивы.

Со временем я ощутила, как подошвы кроссовок стали стучать по чему-то твёрдому.

– Где мы? – паники в моём голосе пока не было. Пока.

– Коридор становится каменным. Только и всего. Не паникуй ты. Только отойди чуть влево, там какая-то дрянь свисает с потолка, – проинструктировал меня Мий, ухватившись своими ручками за капюшон, потому как я довольно резко дёрнулась в сторону. Он усмехнулся: – Истеричка.

– Ещё нет, – у меня перехватило дыхание: под ногами что-то прошмыгнуло.

– Осторожней, там паук, – предупредил Мий. – Тебе конечно лучше не знать какого он размера. Но всё же: просто паук.

У меня учащённо забилось сердце. Пауков, как мне казалось ранее, я не боялась, но если они размером с крысу, то опасения должны настичь меня: если на пороге ожидал трёхголовый Цербер, то какие же ужасы готовил остальной мир?

Где-то впереди забрезжило светловатое пятно, словно солнце пыталось пробиться сквозь завесу. Меня загрызли сомнения: казалось неправильным, что дорога такая простая, что не надо с кем-то сражаться, отбиваться, что никаких препятствий нет к тому, чтобы добраться до чужого мира, про который никто – ну или мало кто – знал.

– Мий, почему всё так просто? – не выдержала я, когда свет стал ярче, а запах свежести и полносильной природы стал пробиваться сквозь затхлость каменной пыли.

– Во-первых, лаз никому просто так не открывается. Если это произошло, значит человеку суждено попасть сюда. Во-вторых, даже если кто и попадёт в него по ошибке – ну или по своей глупости, – ему надо беспокоится не о том, чтобы нормально забраться в этот мир, а о том, чтобы из него выбраться в добром здравии. Если рука легко проскочила в банку, это не значит, что ты так же просто вытащишь её обратно, – закончил с тяжёлым вздохом Мий.

– Думаешь, мы не выберемся обратно? – тихо спросила я, замедляясь. Может стоит вернуться?..

– Этого не дано нам узнать. Пока. Мы даже не знаем там ли твоя бабушка. Если там, то предстоит ещё выяснить, где именно она находится, и как её вызволить из этого места. Думаю, обратная дорога для нас не самое страшное препятствие, в отличие от того, что ждёт впереди, – удивительно спокойно закончил Мий, словно уже смирился с тем, во что ввязался.

Хотя, чего ему бояться? Если мир похож на мой, то он просто затихарится и не будет показываться. Если же нет, то мир будет ближе ему, чем я, и Мий тогда при необходимости может легко договориться с собратьями. Мне же будет сложнее смешаться с местными. Единственное, что меня спасёт, как я надеялась, – травы, которые я так опрометчиво, но упорно оставляла в рюкзаке, хоть он и был тяжёл. Да и Мий, который, я надеялась, убережёт меня ещё раз. Всё же я хозяин его дома. За мной надо присматривать, правильно?

Свет приближался. Теперь я стала различать проход, по которому мы двигались. Вот по стенам начала плестись лиана какого-то растения, которое при ближнем рассмотрении оказалось диким виноградом: вот уж не думала встретить знакомое в таком необычном месте.

Но вот мы подошли к живой изгороди. Точнее это оказался – для нас – выход из пещеры, который был занавешен этим самым диким виноградом, и именно через него проходил мутный свет.

Неуверенно остановившись перед крупными листьями, на черенках которых были видны белые, словно жемчужные слёзки, крупинки, я замерла с поднятой рукой.

– Мда уж, обратной дороги сложно будет найти, если мы перейдём на ту сторону, – твёрдо проговорил Мий прямо мне в ухо. Надеюсь, он не заделался моим внутренним голосом?

– Это-то понятно, – шёпотом ответила я. В непосредственной близости от, так сказать, двери не хотелось привлекать внимание. – Просто получается, что мы даже не уверены в том, здесь ли бабушка. Да, ты нашёл её гребешок, и место якобы мне показалось, но разве это доказательства?

Тяжко было признавать: я не уверена в том, что бабушка в этом мире. Что ей здесь было нужно? Кому она могла понадобиться? Никаких намёков, никаких зацепок. Разве можно так идти вслепую и пытаться найти человека лишь по косвенным признакам. Мне это казалось диким и невероятным. Ещё ни разу не искала людей – что хорошо, – но, думается, это делается чуть по-другому.

*

Раздвинув висящее растение, которое сплошным потоком струилось на выходе, мне в глаза ударило яркое полуденное солнце, а перед нами открылась дорога. Вот была тропинка в пещере, но теперь она стала дорогой. Да кому понадобилось упирать дорогу в пещеру?

Мий меня слегка дёрнул за ухо, видимо, пытаясь привести в чувства и заставив пройти вперёд. Мне было необходимо полностью выйти на воздух, в новую, неизведанную, более сладкую и свежую природу. Никто из нас двоих не знал, что нас здесь ждало. Мий скорей всего немного слышал про этот мир, но всё же недостаточно для того, чтобы я не боялась сюда соваться.

Сделав глубокий, чистый вдох, я шагнула вперёд. Листья мягко прошелестели за спиной, закрывая проход. Резко остановившись, я обернулась.

– Проход на месте, не волнуйся, – махнул рукой Мий, выворачиваясь для того, чтобы снова посмотреть на дорогу. – Интересно, куда она нас выведет?

Молчание затянулось. Расстраивать Мия не хотелось, но сквозь лианы был виден сплошной камень. Никакого намёка на проход.

Мягко отведя ветви в сторону, я убедилась в этом.

– Прохода нет, – гробовым тоном подытожила я. Нам отсюда не выбраться.

– Не волнуйся, он тут. Просто показывается в тот момент, когда в нём сильно нуждаются, – мягко похлопал Мий меня по голове, будто успокаивая.

– Но я же…

– Ты же больше всего сейчас хочешь найти бабушку, а не попасть домой, разве нет? Лаз так просто не обмануть, знаешь ли, – оборвал меня Мий.

Действительно. Домой мне пока не сильно хотелось. Хоть я и поставила перед собой практически непосильную задачу: во что бы то ни стало найти бабушку – мне стало интересно, что скрывается там, куда она ушла.

При близком рассмотрении сплошного камня я заметила на нём какие-то чёрточки. Стала всматриваться. Углядела отдельные слова, выдолбленные знакомыми буквами. Больше отведя листья в сторону, я рассмотрела, хоть и с трудом, целые предложения. И когда передо мной появились словосочетания в виде «налево пойдёшь» и «прямо пойдёшь», я громко ахнула и, всё ещё не веря в происходящее, стала пятиться спиной от бывшей пещеры.

Мий вертел головой то на меня, то на каменную стену. А я всё пятилась, и мне открывался вид того, чем же являлась эта самая «пещера».

Это был огромный камень, раза в три больше моего роста, и наверно метров три шириной. Это была не гора. И шли мы не по настоящей пещере. Интересно, сколько ещё мне предстояло увидеть волшебства во время моих – наших – поисков?

Действительно, гигантский камень стоял посередь дороги, которая уходила нам за спину. Но позади камня тоже выделялись дороги. Три штуки. Одна шла налево, другая – направо, и третья, вероятно, – прямо. И из этого следовало, что:

– Это же вещий камень, – пролепетала я, не веря своим глазам. Такие чудеса могли встретиться только в какой-нибудь сказке, да и то написанной, но никак не в реальности, из которой, как надеялась, я ещё не выпала.

– Ясное дело, – откликнулся Мий, дёрнув ногой и легонько ударив меня по плечу.

Камень величественно смотрел на нас, а я не знала, что делать дальше. Очевидно, что стоило куда-то идти, но куда? Перед нами даже не три, а четыре дороги. И надо выбрать одну.

Во все стороны просматривалась глухая степь. Но вот чуть в стороне, на дороге, что вроде как должна была вести к камню из глубины земель, мне показалось подозрительно знакомое марево. Присмотревшись, я поняла, что это дым. Обычный дым, который часто идёт из трубы, а не появляется от горящего леса. И здесь мне наверно надо было обрадоваться: где огонь – там и человек. Но от того, что позади меня находился заросший вещий камень, дороги от которого могли привести в совершенно неизвестные дебри, меня пробрала дрожь.

Мий молчал. Видимо тоже заметил призывающий дымок.

– Ну что, пойдём к нему? – наконец спросил Мий. Он всё время ёрзал у меня на плече, словно ему было неудобно. Может стоило подложить наплечники в толстовку?

– Но тогда мы двинемся в обратном направлении. Камень же намекает, что мы должны выбрать одну из трёх дорог, – стала размышлять я вслух. – Может сразу вперёд? Зачем лишние движения?

– Думаю тебе пора узнать правду, – неуверенно и как-то комкано проговорил Мий. – В этом мире я никогда не был. Среди земной нежити ходит много историй о нём. Конечно, сплошь правдивых, потому как некоторые умудряются проскользнуть туда-обратно. Но про мир я недостаточно знаю, чтобы мы спокойно пошли вперёд. Поэтому я бы пошёл к дыму, выведать хоть что.

– Не переживай, – тяжело вздохнула я. Признаться, подобного я и ожидала. – Ничего страшного нет в этом. Думаю, ты ещё порадуешься тому, что здесь не бывал. Но, раз уж мы в полнейшей… неизвестности, то последуем твоему предложению: пойдём к дыму.

Но не успела я сделать и шага в сторону, как Мий схватился за мои волосы, и тихо зашипел на ухо, будто нас кто-то подслушивал.

– Тш-ш-ш… – он замер, посматривая в сторону дороги, что уходила налево, – слыш-шишь?

Мий повернул туда одно ухо, потом второе. Внимательно всмотрелся в горизонт, и глаза его расширились, заметались по сторонам от того, что он там увидел.

– Отойди-ка обратно к камню, – Мий замахал руками, подгоняя меня. – Кто знает какого размера у них тут птицы.

Он вжал голову в плечи и сгорбился. Ноги его стали мелко подрагивать и ощутимо постукивать мне по плечу. И я поспешила вернуться в тень вещего камня.

Спустя пару минут и я услышала хлопанье крыльев: тяжёлое, настойчивое и размеренное. Птица не торопилась, будто просто летела мимо. От камня веяло прохладой, а листья дикого винограда цеплялись за волосы, норовя оставить в них хоть часть себя.

Хлопанье приблизилось. Сделалось частым, отрывистым. Мий чуть слышно что-то прошептал себе под нос, а потом я почувствовала, как тяжесть его тельца переместилась с плеча в капюшон, где он и зашевелился, зашебуршился.

Наступила тишина.

Хотя нет, не тишина. Сквозь стрекотание кузнечиков, на которых я только сейчас обратила внимание, сквозь жужжание пчёл, я расслышала клёкот и пощёлкивание клювом.

Двигаться, да даже дышать было боязно. Сердце колотилось так, словно за мной охотился велоцираптор, которого я боялась в детстве. Ветер предательски разметал волосы, они метнулись у меня перед лицом, щекоча нос, вызывая желание почесать раздражённое место и… чихнуть!

– Апчхи! – не выдержала я и громко, с большим количеством слюней, чихнула. Сразу стало легче, но ненадолго.

Мий в капюшоне засуетился, как будто собираясь вырваться из западни, чтобы спастись хотя бы самому.

– Кар-кр! – громко каркнул, как я поняла, ворон на камне. Видно его ещё не было, но вот слышно – прекрасно.

Мий замер, только натянутая горловина говорила, что он до сих пор остался в капюшоне. Прилипнув к камню, я сама не двигалась. А если ворон размером с дом? Камень большой. Почему бы и ворону не быть большим? И что он со мной сделает? Вороны же вроде не едят живых. Только падаль. Верно?

– Ба, знакр-комые всё лица! – донеслось с камня гортанным, рокочущим голосом. Было ощущение, что говорящему сложно выговаривать слова, как будто у него была только часть языка и от этого некоторые буквы проглатывались и рычали. – Не стоит бояться и пр-рятать от меня души свои. Всё я вижу, всё пр-редвижу. И сказать я вам желаю, что же ждёт вас впер-реди.

– Что? – встрепенулась я, но позади, из капюшона, приглушённо донеслось.

– Нет-с-нет, – по-змеиному зашептал Мий. – Вдруг-с это ловуш-шка.

И опять он заёрзал, зашипел, как маленький потревоженный ужик.

– Но он говорит, – как могла тихо прошептала я, но, видимо, ворон меня всё равно услышал: с камня раздалось смешливое покаркивание. – Разве может разумное, говорящее существо сразу быть злым и строить козни?

– Или ты наивна, или глупа, – проговорил Мий, медленно карабкаясь мне на плечо. – Ну хорошо, давай, выходи. Поговори с этим… кто бы это ни был.

– Ну уж спасибо, – ехидно ответила я. И теперь ничего не оставалось как выйти. Хотя и до этого был только такой вариант.

Шаг из тени. Лианы винограда пристали к плечам и капюшону, на секунду задержали, но быстро отпустили, смирившись с моим уходом. Мий на выдохе, спрятался в волосах: это было сложно с хоть и отросшим, но каре и тонкими волосами, что достались мне от мамы.

– Меня бояться вам не нужно. Не чтоб пугать я пр-рилетел, а чтоб сказать… – на камне действительно сидел ворон. И он был обычного, стандартного размера для ворона. Помню маленькую меня один похожий чуть не утащил, потрясения было тогда столько, что хватило до сих пор. Да тогда все вещи казались большими.

Ворон глянул на меня одним глазом, потом другим. Раскрыл клюв и хлопнул им, звонко и отрывисто – Мий вздрогнул, но не вылез из своего укрытия, и не запрятался дальше.

Ворон помолчал. Осмотрелся. Продолжил:

– Дор-рога длинна, дор-рога трудна, дор-рога пор-рой без кр-раёв – не видна.

А ноги идут, тр-ропинки находятся, и помощь и та бывает пр-риходится.

Др-ремуч и тяжёл пр-редстоит тебе путь, ценности своей ты не дай ускользнуть.

К сокр-ровищу пр-рямо ступай, помогай. Душу свою слушай и довер-ряй.

В конце будет боль, будет р-радость и свет. Ты же иди, не стр-рашись новых бед.

Как найдёшь дор-рогое, ступай ты назад – дор-рога появится тут без пр-регр-рад.

Последнее слово ворон проговорил с большим трудом, после чего затих. Глянул одним глазом на меня, каркнул так, словно только что не он декламировал мне стих, который должен, что? направить на путь истинный?

– Мне надо идти прямо? – наконец спросила я, посматривая в сторону дыма, который никуда не делся, а наоборот, стал более привлекательным и домашним.

– Дополнить наставленье никак не могу. Запомнить слова вам надо и делать, что велит сер-рдце.

Клюв у ворона вообще раскрывался? На фоне светлого неба это было сложно разглядеть, но всё же я надеялась, что да.

Ворон ещё пару раз щёлкнул клювом и, тяжело хлопая крыльями, улетел.

– Сердце слушать, душу слушать. А людей? – недоумённо я спросила сама у себя, не сразу вспоминая, что Мий может ответить.

– Людей тоже можно слушать, только их слова необходимо тщательно процеживать. Люди лгут направо и налево, и не только другим, но и себе, – прищурившись, Мий смотрел в сторону дыма. – Надо ли теперь туда?

– Надо, – к дыму тянуло. Возможно это было от того, что я давно не видела томящуюся печь, и не слышала запах нагретой глины и палящего жара.

– Тогда пошли, – Мий слегка подпрыгнул на плече, будто предвкушая. Подозреваю, ему просто нравилось на мне ездить.

Глава 4. Три камешка от банника

Издалека избушка выглядела вполне прилично и обычно. Но по мере приближения к ней, вся дикость и сказочной проявлялась всё больше.

Для начала: избушка, – а это была именно избушка, а не дом, – стояла на семи столбах. Назвать избушкой дом мне захотелось из-за бревенчатых стен, наличников на рамах без окон, вырезанных по дереву узоров по краю крыши. Казалось, что я попала в советскую сказку. Избушка походила на прибежище Бабы-Яги, но была более украшенной и резной, более праздничной и приглашающей. В голове возник образ пряничного домика ведьмы: меня перетрясло от дурного предчувствия, и я понадеялась, что оно меня обманывало. Ведь эта избушка выглядела тёплой и приветливой.

Притихший Мий балансировал у меня на плече. Показалось, что исходящая от него тишина веяла некоторым благоговением. Сейчас в нашем мире подобных домов почти не найти. В этом же, как мне казалось, были все нужные для домового условия: начиная от просторного запечного пространства и заканчивая сенями. Мий недовольно зыркнул на меня:

– Чего глядишь? Ну да, понравилась мне изба. Заходить-то ты в неё собираешься?

– Да, дом красивый. Но тебя не смущает, что он, – показав на избу сверху до низу, я продолжила, – выглядит неприступным? Окон нет…

Мий почесал голову.

– Ну он же находится на ведущей к камню дороге. В него точно заходят те, кто идёт… вперёд. Может в доме как раз отсеивают неугодных путников? Тут уж не узнаешь, пока не зайдёшь.

– Да уж. Заходим?

– Заходим, – ответил Мий и уверенно сомкнул губы.

– Только вот…

Стена избы перед моим взором была сплошной, без единой щели. Обойдя вокруг дома, я поняла, что и на других стенах нет ни дверей, ни настоящих окон – только рамы.

– А как зайти-то? – удивилась я.

Мий вновь почесал голову, ещё больше взлохмачивая кофейного цвета, с чёрными прядками волосы.

– Может надо сказать нужные слова?

– Какие?

– Нужные.

– Да поняла я! Какие именно слова? Ты знаешь?

– Откуда ж мне их знать.

– Тьфу ты. Чего тогда предлагаешь…

Договорить я не успела. На стене, под которой мы препирались, одно из брёвен разошлось в середине, являя чёрную брешь. Пронзительный деревянный скрип раздался по всей округе, заставив Мия пискнуть и от страха превратиться в ужа, который уже шмыгнул мне в капюшон. Сердце зашлось от привлекающего внимания звука: что ждать от него – непонятно.

– Пошто разорались? Спать старому деду не даёте?

В бреши блеснули два глаза: пронзительных, ярких, как будто бы кошачьих.

– Простите, – еле слышно просипела я, и, прочистив горло, продолжила: – Мы увидели дым и решили зайти. Хотели бы спросить: что это за место? И что от него ожидать?

– Мы? – недоверчиво уточнили с той стороны стены.

– Эм, да, я и мой домовой.

Из-за плеча высунулась голова ужика и тотчас спряталась обратно.

Мне показалось, что говоривший чуть слышно охнул, хихикнул, а потом я уже отчётливо услышала, как хлопнули в ладоши, и в стене появился дверной проём.

– Ах, вы мои бедные детушки, всенепременно заходите. На всё отвечу. Всё расскажу. Проходите.

Слышен только голос. Никого видно не было. Входить в избу, в которой не видать хозяина не хотелось, но что оставалось? И всё от того, что я не желала выбирать дорогу раньше, чем поговорю с кем-то из этого мира.

– А вы не могли бы показаться? Неприлично прятаться перед гостями, – решила я попытать счастья.

– И то верно… – отозвалось в темноте.

В проёме показался дед. Его чёрная борода в некоторых местах была разбавлена седыми волосками, словно он иногда целовался с луной. Глубокие, желтоватые с чёрными крапинками глаза глядели насторожено и игриво, рассматривали, не сводили взгляд, пригвождали к месту. Стало неловко, но и отводить глаза от него не хотелось, потому что с дикостью от деда одновременно исходил домашний уют.

Дед оказался крупным мужчиной. В нашем мире я бы дала ему лет шестьдесят пять, но в форме он был отличной. Походил даже на этакую персонификацию медведя: чуть горбился, руки висели впереди, а меховая накидка и пушистая шапка дополняли и подчёркивали звериный образ.

– Так и будем глядеться? Или зайдёте? – дед говорил мягко, слегка шамкая.

– Давайс-с, вперёд, – прошипел у меня за спиной Мий.

– Тебе легко говорить. Ты в любой щели спрячешься, а мне с этим лицом к лицу сидеть, – испуганно прошептала я.

– Не боись, не обижу, – отозвался дед, как я поняла, на мой шёпот.

Вот это слух… Да и кто ж знает, что у него могло быть ещё лучше, чем у простого человека.

– Ла-адно, – протянула я. – А как?..

– Ах да, – спохватился дед и щелкнул языком: сверху свалилась верёвочная лестница, ступени которой подозрительно походили на кости.

От недоверия, я начала ругаться себе под нос. В капюшоне снова задвигался Мий, как бы намекая, чтобы я поднималась. А надо ли мне теперь туда идти? Словно я самолично заходила в логово хищнику.

Лесенка качалась, но скинуть меня не пыталась. Быстро очутившись перед дедом, который уже стоял в дверном проёме, я опасливо глянула вниз. Земля была много дальше, чем казалось снизу. Подозрительно.

– Заходь, угощу, – дед приветливо махнул рукой. Если бы не его диковатый вид, я бы подумала, что это мой родной дед сюда забрёл, чтобы встретить меня и проводить.

Изба была древняя с одной единственной комнатой, разделённой зонально: слева огромная печь, за ней спальное место, отделённое чем-то наподобие ширмы, справа стол с яствами. Самое интересное, что помещение было светлым, словно в окна… какие окна? Их же не было снаружи! Ошарашенно я замерла на входе. И правда, со всех сторон в комнату лился свет.

– А свет откуда? – недоумевала я.

– Дык, с улицы, – дед сам удивился такому вопросу.

– Но там же… – начала я и не закончила. Махнула рукой. Поняла, что разбираться в волшебных составляющих неизвестного мира пока не готова. Мне бы бабушку найти.

Дед в приглашающем жесте махнул на стол, который был полностью заставлен. Там была и квашенная капуста, и пареная репа, и печёные бобы, и пирожки с грибами, и парное молоко, по которому я скучала в городе. Есть не хотелось. Но как только Мий почуял исходивший от стола запах, мигом вылез, враз сделался обратно человекоподобным и довольный уселся за стол на скамью, предварительно попросив мой рюкзак и положив его под зад.

Но переведя взгляд на деда, я заметила с какой жадностью и вожделением он смотрел на Мия. Будто хотел его съесть. Но разве домовых едят? Для начала я решила повременить и присела на краешек лавки. Не стоило раньше времени судить о человеке, который и глядел так, словно вы для него маковый рулетик к чаю.

Мий хватал всё подряд. Он напился молока. Закусил мягкой сдобой. Шлифанул это блинами с мёдом. Потом снова накинулся на молоко. А дед всё это время не сводил с него взгляда. Мне стало не по себе.

– А как, говорите, вас зовут? – решила я нарушить его прямолинейную гляделку.

– Не говорил. Но скажу. Дед Йаг меня зовут.

– А меня зовут Тина, и я…

– Дай-ка угадаю, бабушку ищешь?

Теперь мной овладел страх. Откуда этот подозрительного вида дед, к которому мы добровольно согласились зайти, знал, для чего я здесь? Да что уж греха таить: вероятно он знал, и кто я. И Мий.

– Откуда вы…

– Как-то появился тута нездешний дух. Пришлось итти проверять. А я ой как не люблю выходить из семистопки. Нашёл старушку. Шла куда-то. Брела зачарованная через чащу. Кудать? Не ведаю.

– Значит, куда шла, не знаете? – уточнила я, потому что чудные слова мало поняла.

– Дык я так и сказал, – Дед Йаг впервые за всё время разговора оторвался от Мия и посмотрел на меня, словно я нашкодивший котёнок.

– Верно.

И что дальше? Дед Йаг, видно, больше ничего не знал. Мий будто бы вообще плевал на мир реальный, когда перед ним находилась еда. Оставалось только идти дальше и надеяться, что по пути кто-нибудь встретится, кто знал и видел, куда ушла бабушка.

– Когда это было, говорите? – уточнила я.

Дед Йаг задумчиво прикрыл один глаз, вторым так и следя за Мием. Да отчего он так таращится на него?!

– Давненько. Уж луна успела смениться двенадцать раз и предупредить, что пропустил лаз родню заблудшей.

– Ч-что? – Он знал, что я приду?

– Год прошёл, говорю. Эх, непонятливая ты девчуля. Как вообще выжила такая в мире?

– Мой-то мир попроще, – дерзко ответила я, поднимаясь с лавки. Не нравилась мне резкость деда. Да и кому понравится правда? – Мий, пошли. Бабушку искать надо. Времени прошло предостаточно.

Мий поднял на меня отсутствующий взгляд, словно и не ожидал, что рядом с ним кто-то окажется. Да уж, видимо еда его полностью поглощает, а не он её.

– Как, уходите? Мож останетесь на ночёвку? Куды ж торопиться? День тута, день тама. Отдохнуть не помешает, – засуетился Дед Йаг. Подозрительно так засуетился.

Мий тоже глянул на него. Только внимательней и пристальней. Они долго смотрели друг на друга, изучали. Вдруг Мий пискнул, снова свернулся ужиком и сиганул в рюкзак.

– Вы даже моему домовому не нравитесь, – подытожила я, хватая сумку и пятясь к выходу.

– Послушай, девчуль, – устало проговорил Дед Йаг, почёсывая бороду. – Есть у меня средство, что поможет тебе узнать, что с твоею бабушкой…

– Какое средство? – перебила я Деда Йага.

– Ты ж понимаешь: услуга за услугу, – хитро прищурил он глаза.

Голова уверенно качнулась.

– Так вот. Банника знаешь?

Снова кивок.

– Молодца. Так вот. В моей баньке он особенный. Тебе надо в ней попариться, думая при этом вопросы. После задашь их и узнаешь ответы.

– А я вам?..

– Молодца, девчушка. А ты мне за это… отдашь домового.

По избе расползлась тишина, которая быстро разорвалась гневным шипением, а потом всамделишными матюками.

– Да что за… кто вы… да я… – заводился Мий, пытаясь выползти из рюкзака, но только неловко перекатывался и снова падал обратно. Наконец он свалился на пол, уже в виде человечка, и твёрдо зашагал к Деду Йагу. Мне стало смешно: со стороны они были немного похожи. – Послушай ты, старик! Не надо считать, что я какая-то вещица, с которой можно легко расстаться. У меня тоже есть голова на плечах, и я сам по себе. Да! Сам по себе! И никто не может распоряжаться моей жизнью, даже если я такой маленький и зависящий от человека, который пропал и не живёт в хранимом мной доме. Вот!

Пока Мий выговаривался, я смотрела на Деда Йага. Вначале он источал этакую уверенность, от которой хотелось убежать подальше, потому что ничего хорошего она не сулила. Потом же его борода стала вять и опускаться, будто принимая слова Мия близко к сердцу. Дед Йаг приуныл. Взглядом печально уткнулся в пол: ему стало стыдно? И судя по тому, как дед неуверенно стал переминаться с ноги на ногу, так и было. В душе качнулась жалость. Ведь неизвестно отчего ему взбрело в голову такое предложение.

– Мий, подожди, – шикнула я. – Дедушка, скажите, зачем вам домовой?

Дед грустно улыбнулся полу и поднял на меня свои большие звериные глаза.

– Ну как зачем? Дому не быть без домового. Мой вон – помер намедни. Совсем старый был. Дык я теперича одиношенек живу. С хозяйством справляться всё сложнее. Это ж надо за гусями и козами присматривать, дома прибираться, путников встречать. Одному сложно. Кузька мой помогал в этом. Чуть я на боковую, как он выходит: хозяйничает, прибирается, шебуршит по углам. А сейчас, э-эх… – махнул рукой Дед Йаг и кулем опустился на лавку.

Как-то бабушка рассказывала, как в их деревенском доме, где она родилась, пропал домовой. Это было в бабушкино детство, но она говорила, что отчётливо запомнила атмосферу разрухи и горя. Родители её тогда долго горевали, пытаясь отыскать нового домового: и гостинца оставляли, и наговоры читали в тёмные ночи, и веник новый мастерили. Без толку всё было. Конечно, он потом сам к ним забрёл: дикий, своенравный, не терпящий и лишней соринки в доме – но всё равно долгожданный и любимый.

Отдавать Мия было не вариант. А что делать, я пока не придумала.

– Слушайте, Дед Йаг, у вас здесь домовые вообще водятся?

– Канеш. Без них никуда, – закивал Дед Йаг. – А что такое?

Он подозрительно уставился на меня.

– Думаю, – начала я медленно соображать. – Вот пойдём мы дальше. Как-никак, а бабушку я, верю, в любом случае найду. Мы могли бы отыскать вам нового домового. Если встретим его по пути, обязательно отправим сюда.

Закончила я бойко и победно глянула на Мия. Тот скептически, поджав губы и сощурив глаза, мотал головой, словно я сказанула глупость. Но судя по оживившимся усам Деда Йага, он мне поверил и даже был согласен на авантюру.

– Отличная мысля. Сам-то я не могу покинуть дом надолго. А тута надо, как ты сказала, в дорогу, в поиски. Благодарствую, девочка.

Дед Йаг поднялся с лавки и слегка поклонился мне, хотя я-то ничего ещё не сделала. А вдруг я проходимка? Оставалось надеяться, они не все здесь такие легковерные и открытые. Или это наоборот было бы мне на руку?

– Только вот… – начала я неуверенно, бросая взгляд в сторону двери и вспоминая развилку и смутное наставление ворона. – Куда же идти.

Дед Йаг хлопнул себя по лбу.

– Голова бедовая. За своими хлопотами чуть не позабыл: я ж могу тебе помочь.

– Это я помню, вы говорили про баню.

– Тогда иди в баньку. Выпаришься там. Помоешься. Подумаешь про бабушку. А опосля вопросы задашь баннику. Он тебе и ответит на всё, – улыбнулся Дед Йаг.

– Так уж на всё? – недоверчиво уточнила я.

– Ну да.

– А почему нельзя без мытья обойтись?

– Потому как соблюсти ритуал – важная часть гадания.

– А-а, – протянула я. – Так это гадание?

– Канеш. А ты думала?

– И насколько правдиво это гадание? – усмехнулась я недоверчиво.

– Как насколько? Все гадания говорят правду-истину, – удивлённо приподнял плечи Дед Йаг, словно другого и не дано.

– Так и быть. Схожу попариться.

*

В бане стояла влажная духота. Дышалось тяжело и жарко. С трудом я пыталась пропихнуть в себя горячий воздух, насыщенный водой и хвойным запахом.

Дед Йаг рассказал, что делать и в какой последовательности. Наказал мне не беспокоиться о Мие, но я всё равно переживала: а вдруг дед его уговорит остаться? Что я тогда буду делать в дороге? Да и бабушка потом спасибо не скажет.

В предбаннике было тепло. Весь потолок и верхняя часть стен были в копоти, что говорило о том, что баня топилась по-чёрному. Мне не нравились такие бани. Одно неверное движение и у тебя на уже чистом теле появляется чёрный мазок, который снова приходиться смывать и оттирать. Да и часто доски подолгу «плачут» от такого способа топки: падающие сверху капли смолы остаются на лавках, отчего садиться и прилипать к ним не так уж и приятно, но хоть капли не падают на голову, и на том спасибо.

Перед тем как зайти, я оставила в бане травяную настойку и парочку сушек, при этом рассказала для чего хочу попариться. Дед Йаг сказал, если по возвращении сушки будут поломаны, а настойка отпита или выпита, то Банник даёт добро на вопросы, если же подношение не будет тронуто, то лучше молча, быстренько помыться, да и не тревожить Банника дальше.