Моя Вера

Глава 3

Глава 3

Звук будильника обрушился на мою голову камнепадом. Там стояла негромкая мелодия, но сегодня мне показалось, что в голове мартышки забили в литавры. С коротким стоном я выключила звук и обернулась на мужа. Он не проснулся. Я зарылась лицом в подушку. Я и не помнила как уснула, после того как почти всю ночь проворочалась, мучаясь от воспоминаний. Теперь у меня раскалывалась голова, оторвать ее от подушки и встать казалось непосильной задачей, но мне нужно было приготовить завтрак, проводить Пашу на соревнования и самой собираться на работу. Борьба с собой была короткой, не разлепляя глаз, я встала, накинула халат и поплелась в ванную.

В дверях столкнулась с сыном.

– Доброе утро. Ты уже встал? – Обняла его и чмокнула в макушку. – Иди на кухню, я сейчас приду и разогрею тебе кашу.

Холодная вода привела в чувство и уже почти не хотелось упасть и уснуть прямо на кафельном полу в ванной. Причесавшись, я отправилась на кухню. На плите закипал чайник, а Паша жевал овсянку, поглядывая в телефон.

– Зачем ты ешь холодное? Давай подогрею.

Паша посмотрел на меня укоризненно.

– Мама, я в состоянии засунуть тарелку в микроволновку.

Я улыбнулась и достала из холодильника масло и сыр.

– Вера, даже кофе еще не варила, – раздался недовольный голос мужа. – Ты же знаешь, нам сегодня нужно выехать пораньше.

Я молча достала турку и пакет с зернами. Валерий не признавал любые кофеварки и пил только смолотый и сваренный вручную кофе.

– Доброе утро, – буркнул он, проходя мимо меня, и чмокнул в щеку. Меня окутало облако его парфюма.

Я невольно замерла, припомнив вчерашнюю ночь, и ответила подчеркнуто спокойно:

– Доброе утро.

Валерий сел за стол, расстелил у себя на коленях салфетку. Он уже был одет в брюки и рубашку, которые я гладила ему вчера перед тем как уйти на корпоратив.

– Поторопись с завтраком, у меня много дел, – небрежно бросил он и с озабоченным видом уткнулся в экран телефона.

Я достала из холодильника яйца и бекон и начала жарить ему яичницу. От запаха меня замутило, я набрала себе воды и отошла к открытому окну.

– Что, сушняк? – фыркнул Валерий, на секунду оторвавшись от телефона.

Я поежилась и ничего не ответила. Дожарила яичницу, поставила ее перед мужем, налила ему кофе.

– Сегодня после соревнований я отвезу Павла к родителям, – сказал Валерий.

– Зачем? – Я бросила быстрый взгляд на сына.

– Как зачем? – Валерий нахмурился. – Мама хочет увидеть внука.

– Он устанет после плавания. Ему нужно будет отдохнуть, – попыталась я возразить.

– Вот и отдохнет у бабушки с дедушкой. – Тон мужа стал жестким, Валерий отложил телефон и начал нервно жевать свой завтрак. – Ты же все равно будешь на смене. И кстати могла бы и уволиться, если так уж печешься о сыне. Посидишь с ним вместо того, чтобы пропадать в своей больнице ночами.

Я знала, что этот разговор ни к чему не приведет. Любую тему Валерий был способен свести к моему увольнению.

– Хватит, Валер, – тихо попросила я и выразительно посмотрела на сына, который казалось был поглощен происходящим в его телефоне.

Муж недовольно поджал губы и молча продолжил есть.

– А у тебя сегодня какие планы? – нерешительно спросила я и, сев за стол, отпила еще воды.

– Работать буду, какие же еще. У меня встреча с преподавательским составом, обсудим учебный план на ближайший месяц, после обеда поеду на конференцию, вернусь скорее всего поздно.

Валерий бросил взгляд на часы. Паша тем временем протянул руку за бутербродом на тарелке.

– Павел, хватит. Как ты собираешься плыть с полным желудком? Иди собирайся.

Воспоминания о голодном детстве заставили меня встать на защиту сына.

– Пусть ест сколько хочет, зачем мы ему запрещаешь! – Я невольно повысила голос.

Валерий бросил вилку в тарелку и с негодованием уставился на меня.

– Твое воспитание, Вера, сделает из моего сына слюнтяя и маменькиного сынка! – Он вскочил. – Павел немедленно собирайся или мы опоздаем.

Паша покорно встал из-за стола и вышел из кухни.

Валерий подошел ко мне, схватил за плечо, впиваясь пальцами, и придавил к стулу.

– Я не позволю тебе встревать куда тебя не просят. Поняла? – шипел он мне в лицо, чуть наклонившись. – Я сделаю из Павла успешного человека, настоящего лидера, и ты не испортишь его своим бабским сюсюканьем. – Он хорошенько встряхнул меня и вышел из кухни.

Я ненадолго зависла, глядя в одну точку. Немного ныло плечо, к горлу подступала тошнота, а я искала в своей голове оправдание мужу. Да, он прав. Он хочет лучшего для Паши. А я слишком сильно его опекаю. Для мальчика отец должен быть авторитетом.

Я тряхнула головой и поднялась. Нужно было проводить Валерия и Пашу, да и самой уже собираться, если не хочу опоздать.

Я вышла в коридор. Пашка, опустив голову, тащил свой рюкзак. Я шагнула вперед, хотела обнять его и пожелать удачи на соревнованиях, но вспомнив недавний урок мужа, не стала этого делать. Сын посмотрел на меня, ожидая поддержки, а потом, повинуясь недовольному окрику отца, стал обуваться и завязывать шнурки. Возился там, будто бы специально тянул время.

Валерий поправил перед зеркалом свой пиджак, пригладил волосы и нервно бросил:

– Жду в машине. Тебя не будет через две минуты, поедешь сам.

Как только за Валерием захлопнулась дверь, я подбежала к сыну. Он обхватил меня за талию, я зарылась лицом ему в макушку.

– Удачи тебе, родной. У тебя все получится.

– Спасибо, мам. Пока. – Он помахал мне и со всех ног бросился догонять отца.

Я посмотрела как отъезжает их машина и направилась в спальню. Встала перед зеркалом, чтобы подкраситься. Взгляд скользнул по багровым отметинам на шее, я провела по ним пальцами. Валерий умеет бить так, чтобы этого не было видно или можно было спрятать под одеждой. Но иногда он не может себя контролировать, и передо мной встает задача, как скрыть последствия его несдержанности.

Я раскрыла дверцы шкафа. У меня было много водолазок с высоким воротом. А еще много шарфов. Я скупала шарфы разных цветов и размеров. Всегда привозила их из поездок. Пожалуй, это можно считать коллекцией. Но сейчас, на работе, шарфы неуместны. Я стянула с плечиков простую черную водолазку. На то, чтобы затонировать следы, времени уже не оставалось. Я быстро оделась и поспешила на улицу, одной рукой набирая номер такси в телефоне.

* * *

На работу я все же опоздала на пять минут и была награждена за это недовольным взглядом сменщицы. Расписалась в журнале смен, переоделась и ринулась в бой. Рожать сегодня принялись с самого утра и, кажется, все и одновременно. Я мухой летала между палатами, предродовым и родовым залами. В перерывах заполняла медицинские карты и ждала этой возможности с нетерпением, потому что за бумажной писаниной можно было хоть немного посидеть.

Ближе к обеду желудок напомнил мне, что я сегодня не завтракала. Небольшое утреннее похмелье уже выветрилось, а здоровый аппетит проснулся. Забежав в дежурку за картами, я с завистью посмотрела на Свету, жующую бутерброд.

– Светик, оставишь бутеров? – жалобно попросила я.

– Ага, – жизнерадостно кивнула Света. – И чайку вам согрею.

Я, заглядевшись на еду, споткнулась и рассыпала карты. Чертыхнувшись, присела на корточки и начала их собирать.

– Вера Игоревна, а главврач уже в своем кабинете.

– Ну здорово, – рассеянно откликнулась я, соображая, из какой карты вылетели эти результаты кардиограммы.

– Интересно, сработаемся мы или нет? – с любопытством протянула Света.

– Какая будет, с такой и будем работать. – Я поднялась с охапкой карт в руках.

– Не какая, а какой, – поправила меня Света, нарезая колбасу.

Я чуть не споткнулась второй раз.

– Это мужчина?

– Ну да. А вы не знали? – Света уставилась на меня.

– Откуда? – Я пожала плечами и поспешила в регистратуру, одновременно обдумывая услышанную новость.

Да уж, главврач – мужчина. Только этого еще не хватало. Я вовсе не относилась с предубеждением к мужчинам-гинекологам, только вот мой муж явно будет недоволен этим фактом. Он много раз повторял, что отпускает меня со спокойной душой на работу, зная что коллектив исключительно женский. Ладно. Я тряхнула головой. В конце-концов этот новый главный будет сидеть в своем кабинете, и видеть я его буду только в исключительных случаях. Да и какая вообще разница?

Я отдала карты в регистратуру и попыталась отвлечься от неприятных мыслей, хотя и не хотела признавать, что новость знатно подпортила мне настроение. Скоро меня снова позвали на роды, и мне стало совсем не до размышлений о новом начальнике.

Последние принятые роды оказались несложными, но потуги затянулись, и три часа я отстояла у родильного стола. Ввалившись, наконец, в дежурку, я рухнула в кресло. Ноги просто отваливались, а желудок бунтовал не на шутку, беспрерывно урча.

Я посмотрела на стол. Там меня дожидались оставленные Светой бутерброды с колбасой и сыром. Удивительно, что их никто не съел. Или не удивительно, ведь сегодня все в запарке, не только я.

Едва только я откусила вожделенный бутерброд, как в комнату заглянула Света.

– Вера Игоревна, главный в свой кабинет вызывает на знакомство.

– Что прямо сейчас? – простонала я, переводя взгляд с бутерброда на медсестру.

– Сейчас, – Света сделала большие глаза и прошептала. – Сказал срочно собрать весь персонал, а потом он сам включится в работу.

– Иду, – вздохнула я, с сожалением отложила бутерброд и сделала два поспешных больших глотка из кружки с чаем.

– Приспичило, – тихонько бурчала я, идя по коридору. – Только и знает, что людей от важных дел отрывать.

В кабинете главврача набилось куча народу. Я встала за спинами коллег.

– Очень приятно, – звучал откуда-то из центра комнаты негромкий баритон. – Очень приятно. Сергей Викторович. Очень приятно.

– Царь. Очень приятно. Царь, – с усмешкой произнесла про себя цитату из известного советского фильма.

– Тоже очень люблю этот фильм, – произнес вдруг мужской голос прямо передо мной, и я похолодела от ужаса. Главный уже стоял напротив меня и изучал смеющимся взглядом.

Я что сказала это вслух? Я прикусила губу, чувствуя как запылали щеки.

– Очень приятно. Пока не царь, но Бессонов Сергей Викторович, главный врач. – Он протянул мне руку, продолжая смотреть с легким ироничным прищуром.

– Вера. Игоревна. Романова. Акушерка, – произнесла я с расстановкой и пожала его ладонь.

– Романова? Так это вы у нас из царской династии? – Он сделал шутливый полупоклон и, уже не сдерживаясь, расплылся в улыбке.

Раздались тихие, подобострастные смешки коллег.

Я опустила голову, чувствуя как все внутри закипает от злости и неловкости. И в это время желудок, недовольный маленьким кусочком бутерброда, что ему достался, так громко заурчал, что, кажется, это услышали все в комнате. Мне окончательно захотелось провалиться сквозь землю.

– Был очень рад со всеми вами познакомиться, а теперь не буду задерживать. Возвращайтесь к работе. А я к вам присоединюсь.

Я вскинула голову и внимательно посмотрела на главврача, пользуясь тем, что он отошел и теперь обозревал всех как бы издалека. Он выглядел немного странно, будто бы его только что разбудили и сразу же заставили выйти на работу. Немного измятый, расстегнутый воротничок рубашки, легкая небритость на щеках и слегка растрепанные темные волосы. Тоже мне начальник называется! На этот раз я благоразумно сдержала свои ироничные мысли при себе. Но его фраза заставила меня насторожиться. Он что, собирается вместе со всеми работать на сменах?

Сергей Викторович произнес словно в ответ на мой мысленный вопрос.

– По специальности я хирург-гинеколог, поэтому кроме обязанностей главврача роддома также буду брать на себя сложные случаи. Но будем надеяться, что таких случаев в нашей практике будет не очень много.

Врачи одобрительно загудели и начали расходиться. Я только успела подумать, получится ли у меня наконец поесть, как в кабинет влетела Света с круглыми глазами и выражением ужаса на лице.

– Вера Игоревна. Там Смирнова из пятой палаты с ума сошла!

– Что случилось, Света? – удивилась я. – Смирнова – это у которой схватки с утра и медленное раскрытие? Она же у Нины Васильевны рожает?

– Ага. Только она сошла с ума. Ее перевели в родзал, а она орет и не дает никому себя осмотреть. Нина Васильевна вас на помощь зовет.

Все это Света тараторила уже на бегу, пока мы бежали к родзалу.

Громкие крики стали слышны еще на подходе. Для роддома крики – дело привычное, однако здесь они звучали совсем уж ужасно. Будто кого-то убивают.

Когда мы со Светой вбежали в родзал, то увидели на родильном столе извивающуюся женщину. Она издавала оглушительные вопли. А акушерка Нина Васильевна и медсестра Катя стояли по стенкам и просто глазели на все это с ужасом.

– Почему вы ее не фиксируете?! – завопила я. – Она же может упасть или повредить себе что-нибудь!

– Спаси господь, – перекрестилась акушерка. – В нее что ли дьявол вселился? Никогда я такого не видела. Мы вдвоем справиться не можем. Помогите, девочки.

Мы вчетвером приблизились к родильному столу. Я встала со стороны раздвинутых ног роженицы. Они не были закреплены в держателях, и женщина била пятками по обивке кушетки, сминая подложенные простыни.

– Лена, успокойтесь, пожалуйста! – Я пыталась привлечь к себе внимание роженицы, но за ее криками меня практически не было слышно.

Когда медсестры попытались взять ее за ноги, чтобы уложить их на подставки, она взвыла и дернулась так, что девушки шарахнулись в стороны.

– Да что вы шарахаетесь! – закричала я. – Ее нужно зафиксировать, иначе я ее не смогу осмотреть.

– Мы уже пытались, ничего не получается! – крикнули мне в ответ.

– Лена. Послушайте меня, – снова обратилась я к роженице. – Постарайтесь не двигаться одну минуту, мне нужно вас осмотреть.

Она на секунду замолчала, уставившись на меня вытаращенными глазами с лопнувшими капиллярами. Я обрадовалась, что мои методы успешны и приблизилась еще на шаг.

– Скоро родится ваш ребенок, – успокаивающе проговорила я, пододвигая к себе столик с инструментами. – Сейчас мы вам поможем.

– Я не могу-у-у-у-у! – утробно взвыла она и сделала руками движение будто хочет разорвать себе живот. – Вырежьте его из меня, вырежьте! Не могу больше!!! – И остервенело забила по столу ногами.

Я отошла к Нине Васильевне, чтобы расспросить ее. Эта роженица не была закреплена за мной, и я не вела ее схватки.

– Она психически нормальная? – наклонившись к уху акушерки, спросила я.

– Была нормальная. Схватки очень длительные и болезненные. Видать, от боли обезумела, бедняжка.

– А эпидуралку почему не делали?

– Она отказалась. А сейчас уже нельзя.

– А кесарево можно сделать?

– Поздно, ребенок уже в родовых путях.

Я вздохнула и вернулась к роженице. Нужно было срочно что-то предпринять, так как без осмотра неясно, что там с ребенком. Женщина совсем не контролировала свои потуги, и ребенок вполне мог задохнуться, застряв в путях. Требовалось действовать как можно быстрее.

– Держите ее, – приказала я медсестрам. – Наваливайтесь сверху, а я постараюсь быстро осмотреть.

Света и Катя вцепились роженице в ноги, Нина Васильевна легла ей на грудь. Я наклонилась к промежности, пытаясь провести осмотр.

Тут вдруг я почувствовала удар в переносицу, резкую боль, и перед глазами замелькали вспышки. Когда первый шок прошел, я поняла, что сижу на полу, а лицо заливает кровь.

– Ох, Вера Игоревна, – кинулась ко мне Света. – Как вы?

– Что произошло? – прогундосила я, зажимая нос.

– Я не удержала. Она ногой вас ударила в лицо, простите.

Света суетилась рядом, протягивала мне салфетки и помогала подняться. У меня перед глазами все плыло, уши закладывало от ора роженицы, и все происходящее казалось каким-то бредом сумасшедшего.

– Что здесь происходит?! – прогремел мужской голос, перекрывший крики роженицы. Пока вошедшему главврачу объясняли ситуацию, я с помощью Светы кое-как поднялась и пыталась остановить кровь салфетками.

Сергей Викторович, выслушав краткое объяснение, подошел к родильному столу.

– Елена Александровна! – громко произнес он. Я главврач роддома, меня зовут Сергей Викторович. Сейчас мы с вами вместе проведем необходимые манипуляции по активному родовспоможению и родоразрешению. Я здесь для того, чтобы провести ваше комплексное медицинское обследование. При помощи новейшего акушерско-гинекологического оборудования.

Пока он вещал эту ерунду, вытянув вперед правую руку как Ленин на броневике, роженица с открытым ртом слушала его, а я вместе с медсестрами быстро фиксировала ее ноги на подставках, а руки приматывала бинтами к поручням. Не переставая нести ахинею, главврач быстро проводил осмотр. Роженица опомнилась и снова начала кричать, но она уже была надежно зафиксирована, да и сил у нее поубавилось. Теперь она послушно выполняла указания Сергея Викторовича, и родовой процесс пошел своим чередом.

Когда ситуация немного пришла в норму, я поняла, что у меня жутко кружится голова, а в районе переносицы словно кто-то молотком стучит. Я оперлась на тележку с инструментами, пытаясь совладать с головокружением.

– Романова, быстро в приемную на обработку! – гаркнул главврач, и я поймала на себе его разъяренный взгляд. Выскочила из родзала и уже в коридоре умерила шаг, потому что меня ощутимо качало.

Я брела в приемный покой и пускала кровавые пузыри. Вот же идиотская ситуация. Это просто бред какой-то, и что он теперь обо мне подумает? Что я хреновый специалист, который даже роды нормально принять не может?

Медсестры в приемном разохались, обработали мне лицо, наложили повязку и дали пакет со льдом. Плетясь в дежурку мимо родзала, я услышала крик новорожденного. Ну вот родила наконец-то, – безразлично подумала я.

Я свалилась на кушетку, держа у лица лед. Мысли в голове ворочались будто в манной каше, накатила слабость. Я закрыла глаза и начала проваливаться в темноту.

– Вера Игоревна!

Обладателя этого голоса я уже готова была убить. Я с трудом разлепила глаза. Главврач стоял у моей кушетки.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – прогундосила я из-под повязки.

Он неожиданно сел рядом, протянул руки к моему лицу и, сорвав повязку, принялся ощупывать нос. Его сухие, твердые пальцы беспощадно давили на место удара, отчего голова взрывалась болью. Я так была шокирована его беспардонностью, что лежала, не шевелясь.

– Плохо, – заключил он, закончив свою экзекуцию. – Рентген делали? Перелом исключили?

– Да што вы шебе пожволяете! – начала я и запнулась, поняв, что звучу очень уж странно. Но и неудивительно: нос и верхняя губа судя по ощущениям сильно распухли.

– Нужно исключить перелом. А потом я выпишу вам больничный, – спокойно продолжал он, внимательно глядя на меня. В его взгляде я читала недовольство моим поведением.

– Прошто отпуштите меня домой, никакого перелома там нет, – сердито сказала я и мысленно взвыла от идиотизма всей этой ситуации.

– Рентген или КТ делали? – настойчиво повторил он.

Я мотнула головой и села на кушетке.

– Тогда сначала идете на обследование. Потом домой.

– Там обычный ушиб, прошто выпишите мне больничный!

Я вскочила, и пол внезапно поехал из под ног. Стены качнулись, а потом я оказалась на руках главврача, который большими, размашистыми шагами понес меня куда-то.

– Вопиющая безответственность! Вы получили травму на работе. Да вы знаете, что со мной сделает начальство, если вы дома упадете от внезапного кровоизлияния в мозг и выяснится, что это случилось из-за травмы? А если там перелом? Сколько вы с меня стрясете денег за пластическую операцию, если нос неправильно срастется?

Он выговаривал мне все это, неся меня по коридору, и каждый его шаг отдавался болью в моей несчастной голове.

– А вам когда-нибудь ломали ноф? – перебила я его.

– Нет, вы знаете, Бог миловал. А что?

– Вот ешли бы ломали, то вы бы жнали, фто людей с подожрением на перелом надо вежти на каталке и фто у меня от каждого вафего фага голова рашкалывается, – сердито протараторила я.

Уже на середине моей гневной речи он замер, а потом вместо того, чтобы поставить меня на ноги, как я ожидала, он повернулся, мелкими шагами попятился назад и прислонился спиной к стене со мной на руках.

– Фто вы делаете? – уже с обреченностью в голосе поинтересовалась я.

– Жду, пока кто-нибудь пройдет мимо, и я попрошу привезти нам каталку. Извините, что поспешил и не подумал об этом.

– Да пошьтафьте меня на ноги в консе консов! – собрав остатки сил, возмутилась я.

– Нет, пока я не убедюсь… не убежусь, что с вашей головой все в порядке, ходить я вам не дам.

– Боитесь, фто компеншасию придется платить? – Я очень старалась быть ехидной, но с моим произношением это было трудно. Удивительно как он не ржет надо мной во весь голос. Я бы тоже поржала, если б не чувствовала себя так хреново.

– Именно так, – кивнул он.

Я услышала, что его дыхание потяжелело. Еще бы. Таскать пятьдесят с лишним килограмм на себе – непростая задача. Ну и черт с тобой, держи, раз тебе так нравится. Я прислонила голову к его плечу. Не то чтобы мне этого хотелось, но держать ее на весу уже не было сил.

Рядом раздались чьи-то шаги.

– Сестра, привезите нам каталку, – попросил он.

– Конечно, Сергей Викторович, – пискнул кто-то, и шаги стали быстро удаляться.

Я вздохнула. Господи, только сплетен мне сейчас не хватало. Сегодня же эту историю будет обсуждать весь роддом. И откуда он только взялся на мою голову во всех смыслах этого слова.

Рядом звякнула каталка, и Сергей Викторович с выдохом тяжеловеса, чуть приподнял меня на руках, чтобы переложить.

– Жачем вы жанимаетесь мною лично? Поручите меня вашему шекретарю, – неожиданно изрекла я, когда он наклонился, укладывая меня. Он фыркнул, слегка оступился, и я вместе с каталкой чуть не уехала вперед. Он поймал ее за поручни и быстро покатил.

– А вы знаток советского кинематографа, товарищ Романова, – со смешком произнес он.

Я прикрыла глаза. От проносящихся ламп на потолке меня затошнило и шутить расхотелось. Почувствовала, как каталка ускорила движение. Потом Сергей Викторович снова взял меня на руки и принялся перекладывать в аппарат КТ. Я хотела ляпнуть что-нибудь по поводу того, что способна перелечь самостоятельно, но вспомнив, что говорю как беззубая бабушка, ударенная по голове мешком, предпочла помолчать.

Неприятное чувство сдавливания на шее заставило меня открыть глаза и посмотреть, что происходит. Ворот моей водолазки зацепился за фиксаторы для головы в аппарате. Я не успела и дернуться, как Сергей Викторович уже отцепил ворот и опустил его. Я увидела как он скользнул взглядом по моей шее.

– Это что? Тоже сегодняшняя травма?

Я скрипнула зубами. Все внутри похолодело от стыда. Почему я должна оправдываться еще и за это?

– Нет, это не швязано ш травмой, – процедила я.

Он пристально посмотрел на меня. Я задрала голову и уставилась в потолок.

– Ой, Верочка! Как же вас так угораздило! – В кабинете появилась наш рентгенолог Анна Михайловна.

Я резким движением подняла ворот водолазки обратно на шею. Сергей Викторович, наконец, отошел от кушетки. Вокруг меня запорхала рентгенолог, нажимая кнопочки и раздавая указания по поводу того как надо вести себя во время процедуры.

Когда они ушли и оставили меня наедине с жужжащим аппаратом, я вздохнула с облегчением. Надо же какой идиотский день. Начиная с самого утра и заканчивая этой глупой травмой. Ну почему это должно было случиться именно сегодня и именно со мной? Теперь он точно будет уверен в том, что я никуда не гожусь как специалист. Стоп. Почему меня так волнует то, что он обо мне подумает? В конце концов – это просто несчастный случай. А он озабочен только тем, чтобы я не попросила лишних денег на лечение. Конечно, в первый день работы только этих проблем ему не хватало.

Я не могла дождаться, когда закончится процедура, чтобы я могла уехать домой и перестать прокручивать в голове эту странную ситуацию. Как только аппарат прекратил работу, я тут же села на кушетке.

– Не стоит торопиться. – Этот вездесущий человек уже вошел в кабинет с какими-то бумажками в руках.

– Ну фто там? Жить буду? Могу я ехать домой наконес?

– Мы с Анной Михайловной посмотрели снимки, – произнес он неторопливо, усаживаясь рядом со мной. – Ни перелома ни сотрясения к счастью нет, просто сильный ушиб. Результаты будут готовы чуть позже, я перешлю вам их на корпоративную почту. А это больничный на неделю. Если понадобится потом продлим. – Он протянул мне листки. – Через неделю появитесь, пожалуйста, на приеме у терапевта.

Я молча кивнула, забирая документы, и начала сползать с кушетки. Именно сползать, потому что голова у меня все равно кружилась, и это жутко бесило. Сергей Викторович тут же встал и протянул мне руку. Я отрицательно мотнула головой и тут же пожалела об этом, так как комната мотнулась вместе со мной. Он молча подхватил меня под локоть и повел за собой.

Я не стала вырывать руку, чтобы не выглядеть совсем уж глупо, и мы милой такой парочкой зашли в приемный покой. От любопытных взглядов коллег во мне, кажется, прожглись дыры.

– Я вызову вам такси.

– Не надо, – запротестовала я. – Я пожвоню мужу, он меня жаберет.

Я отпустила его локоть и села на кушетку. Пока я набирала номер и слушала гудки, главврач продолжал отираться рядом.

– Привет, дорогой, – сказала я гудкам в трубке. – Можешь приехать жа мной в роддом? Да, кое-фто шлучилось. Дома рашшкажу.

Нажав на отбой, я пристально уставилась на начальника, явно давая понять, что ему пора бы и честь знать. Тот спокойно выдержал мой взгляд.

– Вам не обяжательно меня караулить. Жа мной уже едет муж.

– Поправляйтесь, – бросил он и наконец-то удалился. Я облегченно выдохнула и, игнорируя взгляды медсестер, вышла на улицу. Там еще несколько раз набрала Валерия, но он не отвечал. Тогда я отошла подальше, кто его знает, вдруг этот маньяк наблюдает за мной из окна, и, подождав еще минут пятнадцать, вызвала такси.

* * *

Дома было тихо и пусто. Валерий отвез Пашку к родителям, как и собирался, а сам, видимо, очень занят на работе, что даже не перезвонил мне. Подумав о сыне, я тут же вспомнила что в суматохе сегодняшнего дня совсем забыла позвонить ему и спросить, как он выступил на соревнованиях. Но сейчас не стоило этого делать, услышав мое произношение, он испугается. Лучше поговорю с ним завтра, когда опухоль спадет, и ко мне вернется нормальная речь.

Я взглянула в зеркало в коридоре. Господи, ну и страшилище. Белая повязка закрывала поллица, но размеры верхней губы стремились к бесконечности. Синева уже разливалась под глазами.

Я осторожно стянула через голову водолазку, жмурясь от боли. Прошла на кухню за таблеткой. Желудок снова призывно заурчал, но прилечь мне хотелось больше чем есть. Запив лекарство, я поднялась в спальню, переоделась в домашнее и со вздохом облегчения забралась под одеяло. Вскоре таблетка подействовала, в голове перестали стучать молотки, и я заснула.

Когда я проснулась, в комнате было уже темно, видимо, проспала несколько часов. Чувствовала себя уже намного лучше. Поэтому решила спуститься вниз и поесть наконец чего-нибудь. Выйдя на лестницу я заметила, что внизу горит свет. Значит Валерий уже дома. Спускаясь по ступенькам, я увидела интересную картину: возле дивана стоял столик, накрытый на двоих, со свечами. Горела только одна лампа, создавая интимный полумрак. Из кухни вышел Валерий с бутылкой шампанского в руках. Поставил ее на стол и, что-то насвистывая, принялся поправлять бокалы. Меня он еще не замечал. Я стояла у лестницы и пыталась сдержать нервный смех. Ситуация очень уж напоминала известный анекдот «вернулся муж из командировки». Только в нашем случае – жена. Пока я размышляла не стоит ли мне спрятаться и на полную катушку насладиться происходящим, как Валерий обернулся и увидел меня.

– Вера! Что ты здесь… Что это с тобой? – Он щелкнул выключателем и подошел ко мне.

– Ты что-то празднуешь? – спросила я и краем сознания отметила, что к счастью больше не шепелявлю, иначе бы весь разговор был больше похож на фарс.

– Праздную? С чего ты взяла?

– Стол накрыт на двоих. Свечи… Я чему-то помешала?

– Так это же для тебя. Иди сюда, я посмотрю, что с твоим лицом. – Он взял меня за руку и потащил к дивану.

– Для меня? – Я резко дернула рукой, высвобождаясь. – Забавно устраивать романтический ужин для меня, когда я на смене.

– Ты меня в чем-то подозреваешь? – Он поджал губы, делая оскорбленный вид. – Ты не на смене, и я знал об этом. И решил тебя порадовать, а сейчас буду выслушивать нападки?

– Знал? Откуда интересно? Ты только что удивился, увидев меня.

– Я удивился не тебе, а тому, что у тебя с лицом. Дашь мне тебя осмотреть или так и будем спорить впустую?

– Меня не нужно осматривать. Со мной все в порядке.

Я села на диван, отвернувшись от мужа.

– В порядке? Да уж, я вижу. Это произошло на твоей работе? Я немедленно звоню главврачу!

Этого еще не хватало!

– Хватит, Валер. Может, лучше объяснишь с чего ты вдруг решил порадовать меня романтическим ужином?

– Хорошо, если ты требуешь от меня отчет – пожалуйста. Мне позвонили с твоей работы, сказали, что ты травмировалась, и тебя отпустили домой. Я приехал, увидел, что ты спишь, не стал будить, а решил пока накрыть на стол для ужина. Что я сделал не так?

Я внимательно посмотрела на мужа. Он выглядел уверенным. Но небольшое замешательство, которое отразилось на его лице, когда он меня увидел, я отлично заметила.

– Кто тебе звонил из больницы?

– Какая-то женщина. – Он пожал плечами. – И она не рассказала подробностей. Может, ты посвятишь меня в то, что произошло?

– Просто несчастный случай. Меня ударила роженица. Случайно.

– Несчастный случай? – Валерий сел рядом, снял повязку и возмущенно зацокал языком. Когда он коснулся моего лица, меня обдало холодом. Я вся сжалась. Кто-то внутри меня словно ожидал, что он сейчас добавит и сделает еще больнее. Этот глубокий иррациональный страх я давила своим разумом, но замирала от прикосновений мужа, даже не осознавая этого. Он тем временем ощупывал меня, возмущенно ругаясь.

– Сейчас схожу в аптеку, куплю мазь. Завтра же я поговорю с твоим руководством. Это все просто возмутительно!

– С руководством мы уже все решили. Мне выписали больничный. Тебе не нужно ни с кем разговаривать.

– Ладно. Ты посиди, любимая. Я буквально на пять минут. – Он накинул пальто и вышел за дверь.

Я уставилась на свечи на столе. Какая же глупая ситуация. Я пыталась понять, что чувствую. Обидно ли мне, что Валерий решил устроить романтик в мое отсутствие? Или же есть какой-то шанс, что он готовил это для меня? Он достаточно быстро нашелся, что соврать, а теперь выскочил якобы в аптеку. А на самом деле, наверняка, звонить любовнице, что встреча отменяется.

Я фыркнула и откинулась на диванные подушки. Самое смешное, что когда-то в роли любовницы была я. И он так же виртуозно врал жене. Судьба здорово шутит со мной.