Имя зверя

Часть 4. Дед, бабка и Юсикевич

Ноябрь 2013

Прошло больше полугода.

Следствие заглохло. Старика оправдали и признали невменяемым. У него прогрессировал Альцгеймер. А вероятный подозреваемый – риэлтор, с которым работала Тайра, как в воду канул. Игорь узнал об этом ещё пару раз, явившись по повестке на допрос. Агент, оформлявшая договор купли-продажи, его не узнала. Как и другие: соседи, грузчики… одно невнятное бормотание. Круг замкнулся.

Да и как? Как они могли его узнать? Он всячески старался остаться незамеченным. Для этого в его арсенале и нужны были очки и усы. Фетровая кепка и плащ. Старомодный дурацкий прикид старил парня лет на семь-десять. Длинные волосы, которые он то выпускал, то собирал с помощью геля в гладкую прическу, тоже помогали моментально сменить образ.

Следователь нервничал, а тот, второй, «смешливый» постоянно лез в душу, пытаясь правдой и неправдой выцарапать из Игоря хоть какие-то крохи. Явно подозревал, вот и докапывался. Но Игорь уже чувствовал себя победителем.

«Накося выкуси! Сейчас. Выложу тебе всё на блюдечке с голубой каёмочкой», – смеялся над ним Игорь, глядя прямо в глаза. В душе, естественно. Вслух он, в принципе, смеялся редко. Поводов для веселья не было. Жизнь – она зла.

– Вот скользкий тип… Думаешь, это он? – услышал Игорь голос следока, выходя из кабинета, и нервно ухмыльнулся. – Соседка Сибарова, кстати, упомянула что девушка была в квартире не одна. Она разговаривала с кем-то по имени Игорь. Может он и есть тот самый?…

Лицо Игоря заходило ходуном: его снова пронзали сотни невидимых иголочек…

***

Следствие закрыли, и всё было окей ровно до тех пор, пока на дороге не появились они, нежданные гости.

Переходя дорогу, Игорь заметил двух людей, отца и дочь, выходящих из ворот поликлиники.

– Тайра? Как такое может быть? – опешил он и остановился достаточно недалеко от них, в пределах узнавания. Что-то похожее на страх проросло где-то внизу живота и начало подниматься, щекоча пищевод, к самому горлу.

Игорь остановился и замер, идентифицируя парочку. Дед тоже впился взглядом в парня, что был рядом с его младшенькой, соображал, а потом вдруг отчаянно заметался, топоча ногами на одном месте.

– Что, пап? – спросила его Тайра номер два, и Игорь сразу понял, что это не она. Отвернулся и быстро пошёл прочь.

– Э-э! Э-э! – кряхтел дед, показывая в сторону неприятеля, но женщина, похожая на Тайру, не понимала его. На улице было прилично народу. Час пик: все спешили на обед, с обеда, по делам. Студенты сновали большими группами, перемещаясь из одного корпуса в другой. Преступник быстро смешался с толпой и повернул за угол в свой переулок.

«Это не Тайра. Как называла девчонка свою сестру? Как?!» – Игорь не помнил. Возможно, она вовсе не называла её имени. Голос грудной, низкий, да и ростом она значительно выше. Сестра, сестра. Хоть и сродная, а как две капли. Те же тёмно-русые волосы, карие глаза и круглое пухлое личико на фоне тонкой фигурки.

«Ей должно быть лет двадцать восемь. Соседка называла её… Алька! Александра. Точно! Когда же она приехала и как нашла отца? Хотя, наверное, это не сложно. Домов для престарелых одиноких людей в городе немного. Опять же, соседка не стала бы молчать…»

Старик совсем сдал, но, несмотря на это, узнал его практически сразу, а видел – каких-то пару раз в своей жизни.

Игорь всегда считал себя невзрачным. Светлые волосы, незаметные ресницы, глаза невесть какого цвета. Серые, с вкраплениями зелёного и коричневого. Большие, как пельмени, губы. Глядя в зеркало, он видел тень. Тень человека, а не человека как такового. Особенно будучи худым, как спичка. Сейчас он старался заниматься спортом и заматерел. Сутулость правда никуда не ушла. Жаль турник остался в подвальчике…

На него никто не обращал внимание. Даже знакомые часто проходили мимо, не узнавая. А старик узнал. Как такое возможно?

Неужели перемены в жизни старика были настолько яркие, сокрушительные, что он сфотографировал их зрительно и хранил где-то совсем близко, в памяти. Чтобы, не дай Бог, не забыть. Переезд, нарушение привычного распорядка дня, окружения, смерть Тайры наверняка до предела оголили его чувства.

«Ох уж эти старики! Мать тоже бежала за мной три квартала», – подумал он. Сынок успел запрыгнуть в уходящий троллейбус. Случайно она тогда встретила его, или специально искала в чужом городе, он не знал.

Игорь оглянулся ещё пару раз и, убедившись, что за ним никто не следит, зашёл в подъезд. Его уже давно ждал Юсикевич. Буквально в двух домах от его съёмной квартиры этот новоявленный миллионер приглядел себе апартаменты. И решил купить. Игорь выступил в роли риэлтора. Работу в агентстве он нашел, только заработать пока не получалось. Накопить на приличное жильё. Тех денег, что ему так дорого достались, всё равно не хватало.

Вспыльчивость и эмоциональность сыграли с ним злую шутку. Как и предсказывал доктор. Он всегда был чувствительным ребёнком. С самого детства, только мать почему-то считала чувствительность болезнью. Но что сделано, то сделано. Сейчас его беспокоил только этот дед.

И он нарисовался прямо на следующий день. Как и накануне, в обеденный перерыв, когда Игорь шёл к Юсикевичу. Он стоял у ворот поликлиники и смотрел по сторонам, словно ждал кого-то. Игорь не сомневался – его! Он вовремя заметил слежку и незаметно проскользнул мимо, прячась за маршрутным автобусом.

Вечером дед оказался на том же самом месте, словно пробыл там весь день. Только теперь он сидел на перевёрнутом на ребро овощном ящике, рыскал глазами в толпе прохожих, высматривая знакомую фигуру.

– Чёрт! Вот упрямый же! Может, выбрать другой маршрут?

Игорь понаблюдал немного и вскоре увидел, как к старику подбежала копия Тайры, эта Алька. Возбужденно сетуя на его поведение, женщина потащила отца за рукав, но он упёрся, вцепившись руками в ящик. Слов Игорь не слышал из-за шума машин. Но смысл был понятен и так – «беспокоилась», «чуть с ума не сошла…»

«Ага, Бросила. Столько лет где-то пропадала, а теперь беспокоится? С ума сходит!» – посмеялся Игорь.

Он обхватил себя руками, запахивая полы короткого пальто, и повернул за угол, столкнувшись с женщиной. Конец августа выдался прохладным. А на тротуарах, особенно под сточными трубами, стояла наледь. Женщина оскользнулась и упала. Апельсины выкатились из сумки на тротуар.

– Идиотка, – чуть слышно ругнулся он.

Женщина разразилась руганью. Игорь поднял воротник. В голове стоял шум, как в водопроводных трубах старых домов. Целый день он носился по городу с клиентами, стараясь провернуть хоть одну выгодную сделку. Но пока ему не везло. Клиенты смотрели, но покупать предложенные варианты не торопились. Случалось, даже хитрили: смотрели, говорили, что подумают. А потом Игорь случайно встречал их в МФЦ на оформлении сделки с владельцем эксклюзивной квартиры.

Он скрипел зубами и обещал себе подкараулить обманщика в тёмном переулке… Так говорили все в агентстве. Здесь он не был исключением. Обман в профессии совершено обычное дело. Платить риэлтору приличную комиссию мало кто хотел. А вот посмотреть эксклюзивные варианты – пожалуйста.

Одна надежда была на толстосума Юсикевича. Он обещал заплатить больше, если Игорь уломает бабку.

Бабка, с которой он не мог договориться полюбовно, не собиралась продавать свою квартиру. Даже несмотря на то, что та была ей просто-напросто не по карману. Дети разъехались, она жила, оплачивая все сто двадцать квадратных метров сама с небольшой стариковской пенсии.

Пока спасали накопления. Раньше она сдавала две из трёх комнат студентам, но последнее время от этой идеи пришлось отказаться. Она не могла мыть и обслуживать квартиру как раньше. Стара стала. Ей в пору было искать сиделку. Студенты же привыкли жить как дома: хозяйка помоет, приготовит, решит проблемы с сантехником если вдруг что… Да и страшновато стало, что обманут её, беззащитную старуху.

Дети звонили, поздравляли с праздниками, не забывали и бабка берегла квартиру для них. Старый дореволюционный фонд дорожал, особенно комфорт-класса. Это был её случай. С современными коммуникациями, высокими потолками и интересными дизайнерскими решениями квартир. С лепниной, полуколонной, эркером, и даже с финской печью. Так, ради красоты, конечно. Печи в городе уже давно не обслуживались. Подобные квартиры в доходных домах строили для богатой, капризной публики. Дед старушки, судя по всему, занимал какой-то высокий пост при советской власти, и квартира по счастливой случайности не превратилась в коммуналку. Хоть и была разделена надвое.

Юсикевич мечтал о покупке обеих квартир. Соседняя была уже его. Хотелось начать ремонт, и вариант с камином опять же…, а соседка артачилась.

– Уломаешь старуху, получишь пять процентов от сделки. Не жалкий один, а целых пять! Как тебе перспективка?

– Окей. За пять я эту бабку удочерю.

– Неее. Не на ту напал. Она даже в телефонную книгу тебя не запишет. Как узнает, что ты риэлтор, закроет дверь прямо перед носом. По идее, если сможешь войти в квартиру, уже процента от продажи достоин! Интересно, как ты её удочеришь! Хихишечки…

– Хм. Нужно подумать. Пораскинуть мозгами…

– Пораскинь, братишка. Тогда пять процентов твои!

«Напроситься в качестве студента? Со стариками одни проблемы. Если она квартирантов не берёт, то вообще, как?»

***

Екатерина Борисовна, охая, набрала в ведёрко воды и намочила в нём половую тряпку. Новшества в виде швабры-трансформер со съемной тряпкой ей не подошли. Не хватало сил нажать ногой и защёлкнуть запор на швабре. Приходилось по старинке. Соседка хвасталась своим новым девайсом для мытья полов с отжимом тряпки, рекламируя покупку, но Екатерина Борисовна посчитала её нереально дорогим удовольствием. В любом случае, она пока не созрела для нового инструмента. Предыдущие три стояли в углу, занимая место. И выбрасывать их было жалко, и пользоваться невозможно. А главное, выкидывать нерационально с точки зрения трат. Попробует ещё «пару разов» и тогда выбросит с чистой совестью. Деньги что ли зря потрачены?

Игорь подошёл к двери и позвонил в звонок. Старушка испугалась и, вытаскивая ведро с водой из ванны, опрокинула его навзничь. Лужа наполнила узкое пространство ванной комнаты, и она заохала.

– Вот несчастье. Клуша ты этакая, – расстроено сказала старушка и поторопилась открыть дверь.

– Доброе утро. Я из студенческой волонтёрской организации. Вы звонили по поводу помощи в уборке квартиры?

Игорь надел на лицо несвойственную себе улыбку и изобразил паиньку.

– Нет. Не звонила, ничего не просила, – выпалила бабуля и собралась захлопнуть дверь.

– А может в соц. службах говорили, что не отказались бы от помощи? У нас заявочка на обслуживание. Вам наверняка тяжело делать уборку самой? – он указал на тряпку в её руках.

– Не припомню чтобы жаловалась кому-то… а что нужно для согласия?

– Ничего. Просто подпись.

– Подпись?

– Да. Что я оказал вам услуги в уборке квартиры, и вы не против дальнейшего сотрудничества.

– А убираться готовы прямо сейчас?

– А что тянуть?

– И вы, молодой человек, будете мыть полы, вытирать пыль и драить унитаз?

– Не испугаете. Я дома всё это делаю, почему у вас не смогу? – мило улыбнулся Игорь.

– Ну проходите. Как вас зовут?

– Игорь, – недолго думая, представился он. Имя это всё равно было выдуманным…

Так сложилось, что он всегда трепетно относился к чистоте. Убираться любил и умел. А это людей подкупает – честность. Старушка видела, что молодой человек старается, знает, что к чему в деле уборки и тихо радовалась.

– Игорюша, помоги убрать книги на полку. А то высоко поднимать, голова кружится…

«Игорюша то, Игорюша это… За деньги можно стерпеть и не такую боль…» – с раздражением подумал он.

– Игорюша, а вы где живёте?

– На съёмной квартире. В общаге заниматься слишком трудно. Шумят, невозможно сосредоточиться.

– А что бы вы сказали молодой человек, если бы я предложила вам пожить у меня? Бесплатно. Но за это вы помогали бы мне в уборке квартиры. А?

– Бесплатно? Ну вы, бабушка, даёте! Кто сегодня за бесплатно квартиры сдаёт?

– Так я же услуга за услугу! Игорюша, ну что скажешь? – предложила она через два часа совместного труда.

– Хоть завтра! Ну если вы не включаете музыку на всю катушку по вечерам и устраиваете шумные вечеринки в стиле диско.

– Да что ты! – прыснула она в ладошки. – Ну вот и ладушки…

«Дело сделано. А дальше посмотрим, как ситуацию в нашу пользу повернуть… Надеюсь пары недель хватит. В любом случае, больше месяца я не выдержу. Да и Юсикевич, думаю, тоже, – размышлял Игорь по дороге домой. Остановился и долго смотрел через дорогу на бывшую мастерскую «рембыттехника».

Он всё ещё снимал жильё и безумно скучал по своему подвальчику… Его пришлось продать. Из-за деда. Проветрить он не сразу смог. Запах распространился по подвальчику как полчища блох по Парижу… Он преследовал, забирался в кровать и чёрным облачком тянулся за ним, как запах гари, от которой невозможно избавиться.

В смысле покупки своего жилья у него на примете было два интересных варианта: для себя любимого подбирал. Полуторки, но в хороших домах. По качеству они походили на старухины хоромы, только меньше. Игорь рассматривал вариант предложить ей одну из них. Разница минимальная. Только в квадратах. Почувствовав это, она наверняка согласится.

Кто знает, если повести себя с бабулей ласково, то можно сойти за внука и вымолить часть денюшек с продажи на покупку второй квартирки. Для себя. Старушка своего рода соломка для него – вдруг Юсикевич обманет.

Юсикевич не заплатил.

– Тянул резину до последнего, чёрт его побери! Задолбал, жадоба еврейская. Пусть он хоть двести раз скажет, что не еврей, а я говорю – еврей! – выходил из себя Игорь, не замечая, что уже на перекрёстке. Напротив той самой поликлиники.

Он уже думать забыл про старика, но не тут-то было. Одержимый идеей, тот сумел ускользнуть из дома, как только дочь ушла на ночное дежурство.

Она работала хирургом в больнице. Вернувшись в город, не тяп-ляп – зав. отделением. Знала бы она, что её семье, это мало чем сможет помочь, работала бы столь усердно с утра до поздней ночи? Алька много раз порывалась бросить учёбу и вернуться. Но смысл возвращаться ни с чем?

***

Дед, завидев парня, подскочил с ящика и крадучись пошёл за ним. Сгущались сумерки, на тротуар ложились длинные тени, мокрая опавшая листва скрадывала шаги старика, и Игорь долго не обращал внимание на бредущего следом человека. Когда до подъезда оставалось пара домов, он заметил «хвост» и резко повернулся в полоборота. Перед ним стоял Сибаров. Старик остановился и замер, дрожа то ли от страха, то ли от холода. Изо рта у обоих шёл пар.

– Где она? Ты же знаешь, правда? Где моя девочка? Это ты…– начал брюзжать старик некрепким плачущим голосом, и Игорь заметил на его лице полоски блестящей влаги.

«Ну и что теперь? Объяснять? Утешать?», – всплыл у него в голове навязчивый, знакомый голос, который вечно мешал ему жить. Это его взбесило. Он уже достаточно играл роль паиньки. То перед Тайрой, то перед стариком, то перед старухой. И теперь снова этот вонючий дед. Игорь медленно повернулся и быстрыми шагами направился в переулок. Он знал наверняка – там тупик. Дед вбежал следом, нелепо переваливаясь на старческих ногах, словно те и не гнулись вовсе.

В переулке стояла глухая мгла. Ни одного окна не выходило на противопожарные стены. В этом промежутке когда-то стоял дом, только его снесли. Не стали ремонтировать после обрушения деревянных перекрытий. В тупике до сих пор лежала горка кирпичей, оставшихся от завала.

Когда дед, щурясь в полумраке, подошёл к нему, луч света упал поперек его фигуры, как нож. Это луна нашла вход в закуток. Игорю, и так взбудораженному, показалось, что это знак: «Старик обречён, и то, что задумано высшими силами, мне нужно просто осуществить».

Он подобрал с земли кирпич и со всей силы ударил беззащитного старого мужчину, который не мог рассмотреть ничего из-за яркой луны, слепившей глаза. Даже не успел понять, что происходит. Несчастный осел на колени и упал, глядя на луну, словно ища в ней ответ на простые вопросы: зачем? почему? Но не находил.

Внезапно он показался Игорю похожим на мёртвое животное. Медведя или бобра, какими-то невиданными путями попавшего в каменный лес и нашедшего смерть далеко от родного дома. Бесформенного и безгрешного животного. В голове Игоря зашумело, заскреблось, как в старых трубах, как в подвале, полном голодных крыс, готовых грызть даже бетон.

«Пусть заткнутся… я только защищался. Всего-навсего защищался…» – твердил он, выбегая из переулка.

Он бежал, и его руки задевали его бока. Руки превращались на его глазах в чёрные крылья. Крылья демона. Он демон, тень Люцифера, неведомая запредельная сущность из фантастических фильмов. Бесформенный, наполненный щемящей темнотой, пахнущий…

Он вновь почувствовал этот запах гниющей плоти и остановился.

Сердце колотилось. Домой на съёмную квартиру ему идти не хотелось. Хотелось рвать и метать. Нет. Спрятаться. Спрятаться в норку, в берлогу. Туда, где можно переварить возбуждение, эту жуткую пертурбацию его во что-то. В полупустой квартире, где он снимал комнату, было слишком светло, слишком просторно, слишком… неодиноко.

Он увидел двух алкашей из соседнего подъезда. Они шли метрах в ста, направляясь к круглосуточной точке, где разливали спиртное. Магазин-бар «Солнышко». Продавать алкоголь после десяти запрещалось, а в баре было можно. Продавцы просто открывали бутылку спиртного на кассе, а там… хоть пей, хоть неси.

Почему-то увидев их, в голову пришла забавная мысль, щекочущая больной разум. Разум, который становился яснее, будто это не он минуту назад хотел забиться в нору. Быстрыми шагами, пересекая одну улицу за другой, он заторопился в гаражный комплекс. Там им был куплен двухэтажный гараж. И стоял ржавый фургончик, на котором когда-то преступник перевозил старые холодильники и другую технику в подвальчик для ремонта. Разгребая мусор, он нашел в гараже приятный бонус – подвальчик. Не просто яма для ремонта, а подвальчик, некогда бывший частью мукомольного завода. Там валялись старый конторские книги и кое-какая мебель и другой офисный хлам.

Он сел за руль и, покидая гаражный комплекс, оглянулся: тайное убежище. Как раз то, что ему сейчас было необходимо. Эта мысль всколыхнула в нём целый шквал эмоций, взбудоражив память о мастерской.

Глава 5. Петрович

– Ну как же, Матвеюшка, мы, что ль, не русские? Мы, что ль, не можем отметить наш русский праздник? Нет, Матвей, мы можем и должны!

– Должны, Петрович. Как пить должны!

– Пить как пить! – заржал уже пьяный к этому времени Петрович.

В обнимку, пошатываясь, они зашли в подъезд и, с трудом преодолев два лестничных пролета, ввалились в приоткрытую дверь.

За ними шёл незаметный, как тень, чёрный человек. Чёрная кепка, чёрное пальто, чёрные брюки… только ботинки у него были коричневые, потёртые, отдающие рыжиной, с острыми носками и металлическими заклепками. Как у ковбоев. Больше он ничем не выделялся в сумраке плохо освещенного покоцанного подъезда.

Мужчина остановился у двери, прислушиваясь к звукам внутри квартиры. Его взгляд упал на дверной замок. Похоже, когда-то он был выломан с корнем.

«То, что нужно. Я не ошибся…»

Он заглянул через приоткрытую дверь. Внутри, покачиваясь в такт с дверью, болтался крюк и, как полагается, напротив – петля, криво прибитая к косяку. Приятели, видимо, не торопились закрыть за собой дверь. Воровать, судя по всему, давно было нечего. На это мужчина и рассчитывал, следуя за ними. Пока ему везло.

Зашуршали газетные страницы, и он понял, что друзья… нет, не собираются изучать прессу. Они наскоро накрывают на стол.

Из квартиры несло затхлостью с тошнотворным запахом рыбы.

Послышался звон стаканов, пьяные рассуждения о политике и чавканье. Нужно было ещё немного терпения. Мужчина стоял у окна, всматриваясь в темноту двора: после десяти движение на улицах города резко сокращалось. Если в центре ещё гуляла молодёжь, отражаясь в чёрных витринах с мелькающими огнями яркой иллюминации, то здесь всё больше сгущалась тьма. Дворики-колодцы превращались в дворики-ловушки, где очень легко заблудиться. Где нет фонарей, светящихся билбордов, камер наблюдения, огней и мчащихся на всех скоростях автомобилей. Здесь стояла тишина.

Через час возня в квартире окончательно утихла. Мужчина заглянул в приоткрытую дверь, и его догадки подтвердились. Оба алкаша уже лыко не вязали. Один уткнулся носом в газету, другой, покинув клозет, долго пытался застегнуть ширинку и, потерпев фиаско, попытался лечь на заваленный тряпьём диван. Немного не рассчитав, он приземлился перед ним на колени. Но и этого бедолаге было достаточно для счастья. Он нашёл руками подушку, и, подмяв её под себя, угомонился.

– Матвеич! – алкаш, сидящий за столом поднял голову и стеклянными глазами уставился на незнакомца. Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор, а после голова снова упала на газету и шлепая, как лошадь, губами, затихла.

Мужчина спустился во двор, открыл дверцу старенького ржавого грузовичка и вытащил старика, уложив его руку себе на плечо. Стараясь поддерживать его в вертикальном положении, он поднялся на второй этаж и вошёл в логово Петровича.

Он прошёл мимо спящих алкашей в соседнюю комнату, заваленную мусором, старыми газетами и ещё Бог знает чем. Из-за вони с трудом сдерживая рвотные позывы, он уложил старика на пол, а после, немного повозившись, незаметно покинул помещение, плотно прикрыв за собой дверь.

– Не нужно было нарываться, – произнёс мужчина в чёрном, не узнавая своего голоса. – Теперь покончено с обоими.

***

– Петрович, вот чего-чего, а такого я от вас ну никак не ожидал! Поножовщину, да. Но такое… – участковый, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, рассматривал труп, спрятанный в куче мусора.

– Ей богу, начальник, впервые вижу этого мужика! Не представляю, как он попал сюда… Мы ж с Матвеем вчера того… зарплату получили, чо как чо! И вот решили отметить… День независимости… Так… дружеский междусобойчик. Никого лишнего.

– Никого лишнего…– повторил участковый, набирая номер дежурного отделения.

– Чо ж теперь?

– Чо ж теперь… кто-то видимо с ним разобрался по пьяни. Или ты, или Матвей твой.

– Да говорю ж, впервые вижу его! И скочча у меня отродясь не водилось! Вот где? Где скочч? Вы видите? Я не вижу, – вытаращив глаза, упорствовал алкаш, шепелявя.

Бывает, что мертвецам монеты на глаза кладут, а здесь… глаза были заклеены небольшими кусочками двухстороннего скотча. Поверх тела преступник опрокинул пакет с мусором. Мусор скатился с трупа, частично выставляя на показ искажённое лицо.

– И я, начальник, чес слово. Не видел, – добавил не вполне протрезвевший Матвей, разводив руками. – Пили вдвоём… на бурдершафт! Встретились-то уже после девяти, кажись. Пока то, пока сё. В ресторане посидели… полдвенадцатого дома были уже. Как штык! На моих золотых, я видел, клянусь, начальник… Вдвоём так и пришли. Никого не подбирали. Нам оно зачем, лишний рот…

– А вот это следствие покажет. Может, на водку не хватило, да вы решили мужика этого обчистить. Вот где его куртка? Не в одной же он рубашонке ночью гулял? Загнали его шмотки и купили водяру.

– Какие шмотки? Обижаешь, начальник, – возмутился Петрович. – Я мужик работящий, честный. Невинный, можно сказать, как слеза невесты! – забил себя в грудь Петрович, обиженный недоверием со стороны участкового.

– А ты дружка своего спроси. Может, он в курсе?

– Петрович, сотку не займёшь? – заглянул в открытую дверь очередной ханурик.

– Нет, не займу. Иди рыжий, иди…

– Проходной двор, Петрович. А у тебя дверь всегда нараспашку?

– Ну… да. Что здесь воровать-то? – пожал плечами Петрович, оглядываясь по сторонам.

– Да уж… А теперь догадайся с трёх раз, почему тебе трупняк подкинули?

– С трёх раз? Может, для пиара?

– Для какого пиара?

– Все будут ходить, смотреть. А за просмотр, денежки платить надо!

– Блин, Петрович!

– Самое главное, не почему. А кто, начальник. Вот, как щас помню. Мы кода с Матвеем по лестнице поднимались, за нами крался кто-то. Я думал, показалось. Прям холодок по спине пошёл, какой-то нехороший, чес слово.

– Ты зубы-то не заговаривай…

– А я не заговариваю, начальник. Матвей, когда из туалета вышел, у меня тоже мысля появилась, сходить перед сном, так сказать, освежиться. Глаза открываю, а в дверном проёме он!

– Кто? – заинтересовался следователь. Он и не мечтал услышать от Петровича что-то вразумительное.

– Леший его знает.

– Описать сможешь?

– Леший его знает? Чёрный весь. Как в комиксах рисуют. Ты комиксы, начальник, читаешь?

– А ты комиксы читаешь? – иронично спросил участковый, сделав акцент именно на слове «комиксы».

– На помойке тут, нашёл один. «Тетрадь смерти» называется. Вот, – он вынул из горки хлама брошюру. – Один в один: чёрный весь, лицо белое, глаза будто мёртвые с тёмными кругами. Вот такими, – и Петрович рукой показал круги вокруг глаз.

***

– Ну что скажешь, молодой перспективный специалист? Пока от тебя как от козла молока…

– А вы ко мне больше прислушивайтесь. Скорее всего был кто-то. Страшила из комикса может быть только ассоциацией, это не значит, что мужик не видел этого опасного элемента вовсе.

Второй раз выслушивая показания алкашей, следователи только пожимали плечами. Молодым специалистом в команде значился профайлер. Взять в отделение взяли, но близко к делам не подпускали. Держали за экстрасенса. Вроде как на расстоянии всё понимать должен, только взглянув на место преступления.

– А вот двухсторонний скотч, это уже серьёзно! – сказал профайлер.

– Ну?

– Похоже, что преступник боится смотреть в глаза своим жертвам. И мусор. Где-то мы уже сталкивались с подобным. Нет? То ли Тайра была, то ли что-то такое…

– Ну-ка, дай взглянуть, – следователь оттолкнул криминалиста и подошёл ближе, осматривая труп и скотч на лице. Тут на его лице появилось удивление. – Ну ничего себе, ёлки-палки. Это же старик Сибаров! Батя той бабы из холодильника.

– Точно?

– Да, Славик. Точнее быть не может! Экстрасенс ты наш! Прям в точку попал. Хвалю. Так смотришь и в рот тебе заглядывать стану. Так, может, и дочку, и батю прикончил…Тёрки какие-то у него с семейством были, что ли?

– Может, дед его узнал?

Молодой специалист задумался.

– Похоже, моё первое дело ещё не провалено. Шансы есть. И кто же ты такой… – загадочно спросил молодой специалист, вглядываясь в пространство

– Надейся и мечтай… – хлопнул его по спине следователь.