Храм Мортис: Посланница Преисподней

Глава XXI. Нежданные визиты

Эет

Серый туман.

Он был серым туманом и не ведал преград и пределов. Он клубился вне времени и пространства, он чувствовал, как тонкими струйками вплетается в него дыхание мира.

Тысячи тысяч жизней. Тысячи тысяч судеб. Он знал каждую… впрочем, слово “знал” тут вряд ли подходило. Он мог узнать о каждой, подобрать, как интересную ракушку на берегу, рассмотреть… и, как ракушки были частью моря, так и все эти сны о бесчисленных жизнях, все эти судьбы – были его духом, его памятью, его силой. Все они сливались в серый туман.

Был ли он собой? Или видел чужими глазами?.. Глазами богини? Но откуда тогда это ощущение безграничной мощи? Глубокой, как дремлющая океанская бездна?

Эет…

Туман клубится, завивается кольцами. Два разума в одном мареве, как две силы в одном Алтаре…

Силинель… Где ты?..

Туман разделился, повинуясь его желанию. Их желанию. Туман стал ими.

Эет узнал это место.

Он стоял на белых плитах городского причала, и сверху припекало щедрое солнце, а за руинами порта простирался густой лес. А напротив, совсем рядом, стояла она.

Эет и раньше видел её во снах, но впервые так близко. Так ясно.

Невесомая, словно сотканная из вечернего тумана…

Так невозможно прекрасна… но так по-человечески измучен взгляд!

Ветер взметнул волосы цвета светлого золота у Эета, растрепал пепельные пряди Силинель.

– Благостная…

Юноша хотел преклонить колени, но с прерывистым вздохом, похожим на всхлип, она внезапно оказалась у его груди, прижалась всем телом, сжала тонкими пальцами плечи. Приникла влажной щекой.

И он, не веря себе, не зная, как поступить, поступил так, словно на её месте была обычная девушка: измученная, ищущая поддержки – он осторожно обнял богиню, ласково провёл ладонью по голове.

– Эет… Я не знаю, что делать, – прошептала она. И, отстранившись, смотрела ищущими, тревожными глазами в его глаза, словно он мог дать ей ответ. – Я запуталась… Помоги мне…

Он улыбнулся. Чуть-чуть, уголками губ, ласково и ободряюще. Отвёл тонкий волосок с её лица, заправил за изящное ушко.

– Всё будет хорошо, Благос… Сили. Мы справимся со всеми сложностями.

– Мы… – голос её дрогнул. – Мы… Эет! Что теперь будет?

– О чём ты?..

– Я так давно была одна… А теперь…

Он почувствовал, как её начала сотрясать крупная дрожь. И снова тепло улыбнулся.

– Кажется, я понял. Не бойся. Тебе больше не придётся терять. И не придётся сражаться в одиночку.

– Эт… Из всего моего народа ты один… не просто чтил, ты любил меня. Ты всегда меня… чувствовал. Но я не ожидала… не думала, что… что сама…

От невысказанного продолжения у него перехватило дыхание.

– Госпожа моя?..

Роза на алтаре…

В ответ на его слова.

“Ты же понимаешь, это будет что-то вроде нашего обручения, Сили…”

И она сама сейчас – так близко…

Неистовое желание поверить… проверить! смело все доводы разума: Эет нагнулся к её губам.

Девушка прерывисто вздохнула, откидывая голову.

Эет внимательно, вопросительно всмотрелся в её глаза. В них не было гнева – лишь извечный страх гордой и сильной женщины ввериться мужчине, покориться ему… И юноша крепко, но нежно прижал богиню к себе, другой рукой придерживая её затылок, не давая Силинель ускользнуть второй раз.

И накрыл её губы своими.

Она тихо вскрикнула.

Он чуть отстранился.

– Я был слишком самонадеян, Госпожа моя?

– Н-нет… – прошептала Силинель.

И Эет снова поцеловал её. И на этот раз Сили ответила. Её пальцы скользнули по его волосам, запутались в них, глаза закрылись, и вся она полностью отдалась происходящему.

И Эет, не смея верить себе, пил губами дыхание богини…

Силинель не оглушала страстью. Она раскрывалась навстречу нежно, постепенно, словно озябший цветок солнечным лучам. Она словно пробовала на прочность каждую секунду их объятий, упивалась каждым мигом… как будто сама не верила в реальность происходящего, как будто старалась впитать и сохранить на целую вечность память о чудесном сне…

И Эет не спешил, позволяя Сили – и себе – поверить.

И сам не смог бы сказать, сколько длился их поцелуй.

Эет и Силинель смотрели в глаза друг другу.

Потом она подала ему руку и, когда он сжал в своей ладони тонкую кисть, мягко потянула за собой.

Они шли куда-то вдоль причала по древним пыльным плитам…

Сердце юноши стучало как безумное.

– Эт, – наконец негромко заговорила Силинель, глядя в сторону. Ветер ласкал пушистые пряди её длинных волос. – Мне столько надо тебе рассказать! То, что мы оба сделали, соединив свои силы… это создало нерушимую связь между нами. Тебе столько предстоит узнать и столько сделать! Но для начала, думаю, я должна просто сказать… Прости меня.

От неожиданности Эет даже остановился.

– За что, Благостная?

Силинель покачала головой.

– Я заставила тебя пройти через столько испытаний… Самое меньшее, что я могу сделать, это попросить прощения. Я лишила тебя жизни…

– Чтобы потом, в ритуале, я смог бы сплести свою силу с твоей? – улыбнувшись, Эет осторожно взял её за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. – Разве за такое извиняются? Это я должен день и ночь неустанно возносить тебе хвалу. К тому же… если бы ты не отправила меня к Алтарю, я погиб бы со всеми жителями Атариды.

– Но ты всё же злился на меня, – мягко возразила она, прижимая его руку к своей щеке. – И даже разочек позволил себе съязвить… когда отпрашивался из Храма домой. Я не сержусь! – поспешно добавила Силинель. – Просто так оно и было.

– Я был молодой и глупый, – невольно усмехнулся Эет, вновь притягивая её к себе. – И потом… не мог же я злиться на Ларинну!

Сили прерывисто вздохнула и, вдруг побледнев, прикусила губу.

– О, ты и сейчас не сможешь, – тихо ответила она. – Ты любишь Ринн.

Эет вздрогнул – и невольно разжал руки, выпустив Силинель из объятий.

– Но разве ты и она не?..

– Иногда, – помолчав, ответила богиня. – Не всегда. Я создавала её, как…

– Сили… – Эет сжал её ладонь в своей. – Не объясняй ничего. Я ничего не хочу знать. Я люблю тебя. А Ринн… это всего лишь Заклятие.

– Ты сам однажды сказал: не имеет значения источник чувства, но лишь оно само, – мягко сказала девушка. – Не лги себе.

– Но…

– Ты счастлив, когда думаешь о ней, – вздохнула Силинель, опуская взгляд. По пыльным камням не ползали даже муравьи. – А со мной иначе. Ты полон восхищения перед моей красотой, перед могуществом и умом… Тебе льстит моё расположение. Но более всего ты меня жалеешь.

Эет только глотнул ртом воздух. Девушка покачала головой.

– Ты всё ещё молодой и глупый. А я – Изначальная.

– Ты хочешь, чтобы… я… – юноша отступил на шаг и склонил голову. – Прости меня, богиня, я и вправду забыл своё место.

– Эет! – она, отбросив смущение, подошла сама и, нежно взяв его за запястья, заглянула в глаза. – Правда в том, что ты хочешь любить меня. И я хочу, чтобы ты меня любил. Ведь я приняла твоё предложение! – Силинель, покраснев, на миг опустила ресницы. – Каким бы дерзким оно ни казалось из уст…тогда ещё зомби – богине. И наше решение приведёт ко многим изменениям. В наших жизнях и в судьбах близких. Но не спеши, я прошу тебя! Ситуация не из простых. Я, не таясь, сказала тебе, что запуталась. А ведь я живу на свете намного дольше тебя… – девушка вздохнула, опустив голову.

– Чёрт побери… – прошептал Эет. – Я выведу себя из-под Заклятья, чего бы мне это ни стоило!

– Не спеши! – взмолилась Силинель, сжимая его руки. – Я боюсь! Это может убить твою душу. Я сама виновата, что не нашла другого средства связать наши судьбы и наши силы. Ты не должен платить по моим счетам! Лучше дать времени всё расставить по местам.

– Сили, о времени говоришь мне ты? – покачав головой, горько спросил Эет. – Ты, в чьих владениях его не существует?

– К счастью, наша с тобой история – по другую сторону реальности, – улыбнулась богиня. – Там, где оно есть, Эт.

– Тебе ли не знать, что время само по себе ничего не способно изменить. Или… – Эета осенило. – Тебя так чудовищно предали, что теперь ты не смеешь даже поверить в возможность счастья? Не хочешь даже за него бороться!

Силинель чуть вздрогнула – и опять отвела взгляд.

– Ты не прав, – запнувшись, вытолкнула она. – Не в этом дело. Тот, кем ты можешь стать, связав свою судьбу с моей… тем за секунду не становятся. Тебе предстоит многое узнать и многому научиться. Ты можешь остаться личом, обладающим могущественной филактерией, а можешь, если тебе хватит смелости и мудрости…

Она замолчала и потупилась, только заалели щёки.

– Сили?

– Ты можешь однажды воистину стать моим мужем. Равным мне – в сути своей… и сильнее меня – просто потому, что ты мужчина, – не поднимая очей, тихо призналась она.

Эет чуть улыбнулся, и, мягко приподняв её голову за подбородок, заглянул Силинель в глаза.

– А тебя это не оскорбит?

– Ты уже сильнее меня, – просто ответила богиня. – Не могуществом, а силой духа. Ты уже защищаешь меня, и разве может это оскорбить? За это я тебя и полюбила.

Голова кружилась от восторга и гордости – но в глубине души таилась странная тоска. Перед ним раскрывались такие возможности, такие немыслимые перспективы… и разве это не счастье – быть возлюбленным такой девушки? Мудрой, прекрасной, могущественной… Возлюбленным богини! Силинель столько перенесла – и вернуть ей любовь, вернуть ей её собственную сущность выпало именно ему! И он обещал, и готов выполнить своё обещание…

Но почему там, на самом дне души, холод и уныние?

Госпожа… Ларинна…

Значит, Силинель и ты – не всегда едины? Значит, я предаю тебя, моя Госпожа? Тот свет, что ты мне дарила все эти годы; силы, что я черпал в воспоминаниях о тебе… неужели я предам всё?

Или мне придётся предать Силинель?

Но ей пришлось перенести столько предательств…

Прости меня, Госпожа…

– Эет… – Силинель нежно провела пальцами по его щеке. – Прости меня. Об этом я и говорила. Пойми одну простую вещь: я не приму жалости. – Богиня улыбнулась. – Люби Ларинну. И пусть всё будет так, как будет. Дай себе время.

– Я… Благостная… – Эет не находил слов. – Я был бы плохим защитником тебе, если бы… если бы не постарался дать тебе хотя бы… равные возможности с Ринн! Сними с меня Заклятье, прошу тебя…

Сили снова улыбнулась. И отрицательно покачала головой.

– Воистину ты не хочешь этого, Эет. А если нет – тогда к чему?..

– Но…

– О каких равных возможностях ты говоришь? Как обычная девочка, пусть даже Бессмертная, может противостоять богине? Наши возможности равны именно сейчас. Даже под Заклятием ты разрываешься надвое. Что будет, когда его не станет? Благодаря Заклятью у тебя сейчас есть возможность выбора, Эет. И ты должен сам сделать его.

– Я совсем не знаю Ларинны…

Силинель пожала плечами.

– Возможно, однажды узнаешь. Нам некуда спешить.

Эет сжал губы.

– Сили, я обещал тебе. И мой долг – выполнить обещание. Сделать всё возможное, чтобы не солгать тебе – ни словом, ни помыслом. Не предать тебя даже единой мыслью. И не позволить тебе уступить собственным страхам.

– Ты и не лжёшь, – мягко улыбнулась Силинель, беря в ладони его лицо. Миг – и юноша ощутил на своих губах нежный, целомудренный поцелуй. – Ты честен. А я готова ждать, Эт. И готова даже проиграть. Лучше проиграть, чем ошибиться. Что касается долга… Твой истинный долг – хранить Атариду, как мой – хранить свой народ. Всё остальное – отсюда… – она, ласково усмехнувшись, ткнула пальцем в его лоб. – А истинный долг – здесь. – Пальчик богини упёрся в грудь напротив сердца.

Эет нагнулся и легко коснулся губами губ Силинель.

– Если я не люблю… почему тогда мне так сладко целовать тебя? – прошептал он, полуприкрыв глаза.

– Потому что твои чувства очень близки к любви, – пожала плечами Сили, слегка отстраняясь. – Если бы не Заклятье…

– Силинель! – не в силах более сдерживаться, Эет привлёк её к себе. – Не мучь ты ни меня, ни себя!

– Если бы я была наивней лет тысяч так на сто, не мучила бы, – серьёзно ответила богиня и, глубоко вздохнув, отвела его руки. – К тому же, есть ведь ещё одна вещь, за которую я должна извиниться.

– Какая?

Эет опустился на пыльные камни причала и обхватил колени руками. За что ему это?.. Он не знал, что думать, что делать… Знал только, что не в силах отказаться ни от Госпожи, ни от богини. Что не в силах предать ни ту, ни другую.

Если бы Силинель не сказала, что Госпожа и она – не всегда едины! Насколько было бы проще…

Внизу, под пирсом, всё так же клубился серый туман, и юноша чувствовал, что это марево откликнется любому его желанию. Он мог играть им, лепя из туманных струй мячики, зайчиков, замки… только желания играть не было.

Силинель села рядом, подогнув под себя ноги. Подол её воздушного мягкого платья ненавязчиво обрисовывал колени – и Эет ловил себя на том, что не может оторвать от них глаз.

О богиня!

Для Ларинны он ничто. Выброшенная вещь. Но для Силинель…

Благостная! Ты… ты же сказала, что… приняла моё предложение. Что… с момента… как наши силы слились в одном Алтаре, ты… моя супруга…

– Я должна извиниться за тот корабль, – тихо произнесла Силинель, не поднимая длинных ресниц. – За девочку. Но у меня не было иного выхода, Эет! Уже не было иного способа вернуть тебе сознание.

Эет вздрогнул. Прерывисто вздохнул и подтянул колени к подбородку, сжавшись в тугой комок. Вся романтика разлетелась зеркальными осколками.

– Я знаю, – коротко ответил он. – Не извиняйся.

– Именно за это ты злишься на меня больше всего.

– Это не исправить, – бросил он, не глядя на неё. – И… я уже давно не злюсь. Просто мне… – Эет запнулся. – Просто мне очень больно, Изначальная.

Силинель осторожно, вопрошающе, накрыла его руку своей. Он хотел было высвободиться, но девушка слегка сжала пальцы и, поколебавшись, Эет уступил.

– Знаешь… – запинаясь, словно с трудом подбирая слова, заговорила богиня. – Я бы рада тебе помочь, но самое большее, что я могу сделать – это отпустить девочку в реальный мир, призраком. И у неё не будет надежды, в отличие от Вира.

Эет облизнул губы, не отрывая взгляда от пыльных камней причала.

– А… она будет способна… к материализации?

– Да.

– И как Вир… она сможет оставаться человеком… только в пространстве богов?

– Да. И она не способна к телепатии.

– А какой у неё зверь?

– Она синичка.

Эет глубоко вздохнул.

– И вырасти… вырасти она тоже никогда не сможет?

Силинель грустно покачала головой.

– Она не нежить по рождению. Никогда.

– Не надо, – через силу вытолкнул из себя Эет. – Не тревожь её.

– Это самое большее, что может предложить богиня смерти, – Сили взяла Эета за руки, и он, преодолев себя, посмотрел ей в глаза.

И увидел там ту же боль, что переполняла его собственную душу.

– Прости… – прошептал лич, привлекая девушку к себе. – Я идиот. Мне просто нужно было укусить Ринн… вовремя.

Силинель уткнулась лбом в его плечо, и её мягкие пепельные пряди волнами скользнули по его груди.

– Как я была безумна, создавая свой народ таким… – прошептала она едва слышно. Плечи её вздрогнули. – И ничего уже не исправить!

И Эет осторожно провёл рукой по голове девушки, словно утешал ребёнка.

– Сили… но ведь когда-то ты была богиней жизни. Богиней радости и любви. Неужели от этого ничего не осталось? Совсем ничего? Я смотрю на тебя – и не могу поверить…

Силинель тяжело вздохнула.

– В другом мире… – прошептала она. – Была, верно. Что ж, пожалуй, я начну с этого. Ведь надо же наконец с чего-то начать, правда? – она вымученно усмехнулась. – Сейчас мы с тобой в пространстве снов, Эет. Сны – место, где даже безвозвратно утерянное может обрести подобие реальности. Здесь души живущих встречаются с душами ушедших. Здесь мы такие, какими хотим видеть себя… и всё же такие, какие мы есть.

Маг озадаченно нахмурился.

– Это… противоречиво.

– Эт, – прохладные пальчики скользнули по его щеке. Взгляд Сили полнился нежностью. – Ты – это ты. И здесь, со мной – и там, в Храме. Но там… – Силинель печально опустила голову. – Ах, где сейчас твои золотые волосы?

Эет невольно провёл пальцами по своим прядям – и закусил губы.

– Теперь понимаешь? – негромко продолжала Силинель, снова прямо взглянув на юношу. – Я такая же… Богини Силинель больше нет. Только во снах, на фресках… и у Алтаря. Алтарь помнит меня живой. Алтарь создавался силой не Мортис, но Силинель, в те времена, когда о святилище и о Храме никто и помыслить не мог. Когда вокруг Алтаря вместо глухих стен высились золотые леса эльфов…

Глаза девушки мечтательно засияли, вспыхнули – и Эет ахнул. На краткий миг из чёрных они стали синими – синими, как полевые цветы. И искристым переливом блеснули под густыми прядями голубые кристаллы серёжек – длинные нити, оправленные в серебро. И губы стали ярче… Словно наполнились чудом рассвета.

На краткий миг Силинель преобразилась – словно раскрасили чёрно-белый рисунок, словно через тёмный витраж брызнули солнечные лучи.

На краткий миг.

Но этого мига хватило для осознания: Силинель не более чем призрак.

– Всё, что осталось от Силинель – её душа, – едва слышно произнесла богиня. – И та дремала. Ты разбудил меня, Эет.

От пронзительной боли за эту женщину пересохли губы.

– Когда Один убил моего мужа… – она скупо, горько усмехнулась и поправилась: – Моего первого мужа, Гвариана… он забросил его сердце на солнце. И я полетела следом. Его сердце не должно было сгореть! – голос Силинель дрогнул. – Сердце – вместилище души. Я тогда ещё не знала, что отыщется способ воскресить Гвариана, я не думала ни о чём… я лишь хотела… хотела, чтобы душа мужа уцелела… – Богиня прикрыла глаза, но две прозрачные слезинки всё же скользнули по бледным щекам. – И я спасла его сердце. Но тело моё… Моё тело обгорело до костей. – Она криво улыбнулась. – Вот почему меня называют бесплотной богиней. А враги и того хуже – безмясой. Моя душа тоже была выжжена, Эт. И от Силинель ничего не осталось… Ничего.

Девушка опустила голову.

– Если бы не ты… Если бы не ты, Мортис никогда не вспомнила бы о Силинель. Гвариан однажды сказал, что Силинель мертва, а Мортис его любви недостойна. А ты… Ты, не зная Силинель, думал о ней, молясь Мортис. Откуда только явилась твоя душа?.. – прошептала Силинель, прикрывая глаза. – Кто ниспосылает чудеса – богам?

Эет молчал, не зная, что ответить.

Сили смущённо покраснела и немного отодвинулась.

– Прости, я забылась…

– Нет-нет! – Эет придвинулся и обнял девушку. – Продолжай, Сили, прошу тебя.

Она благодарно улыбнулась.

– В том мире у меня не осталось надежды. В том мире… в том мире я была немёртвой богиней немёртвого народа. Вместе с плотью солнце сожгло и мою жизнь. Но я так отчаянно не желала умирать… Моя воля и моя жажда жизни оказались столь велики, что я за краткие минуты горения, сама того не сознавая, подчинила себе силы смерти. И обгоревшие кости стали вместилищем моего духа. Я так желала спасти душу Гвариана! Потом желала мести… Потом… – она вздохнула. – Я всегда чего-то желала.

– И никогда не думала ни о чём, кроме спасения мужа, – покачал головой Эет. – Хотя твоя плоть оказалась нежнее его сердца.

Силинель вздохнула.

– Его тоже можно понять. Я не ожидала, что он оттолкнёт меня, это верно, но… Пролилось много невинной крови, прежде чем я смогла осознать: я хотела его не ради него самого, а ради себя. Я хотела вернуть своё счастье, я, оживив Гвариана, не сумела остановиться, не сумела отпустить. А ведь он не был моей собственностью и не просил меня ни о каких жертвах… Возможно, когда мы были счастливы, мы оба не замечали моего эгоизма. Его так легко было приписать капризам совершенной куколки, а капризы так естественны для красавиц. Но они непростительны жутким безмясым тварям… да и вообще, не к лицу много пережившим и мудрым женщинам. Когда я это поняла, мне стало легче. Всё было кончено.

– Ты повзрослела. Но больше никого к себе не подпускаешь, – вздохнул Эет.

– Я тебе уже сказала: лучше проиграть, чем ошибиться, – серьёзно и грустно ответила Силинель, глядя ему в глаза. – За ошибки богов приходится расплачиваться всему миру… – Она помолчала и продолжила: – Что ж, Гвариан объединился с Одином, на моих землях восстали Смертные… Мои последние иллюзии были разбиты. И я решилась покинуть Невенар! Некогда я уже задумывалась об этом. Когда узнала, что возможно оживить Гвариана. Надеялась уйти с ним… Знаешь, после смерти, если у души хватит силы поменять мир, душа сменит и тело. Сменит жизнь, а с новой жизнью получит возможность новой судьбы. Вот почему отказ мужа чуть не свёл меня с ума… И я опять наломала немало дров. Что ж… В конце концов все точки над “i” были расставлены, и решение принято. Мои обгоревшие кости остались Невенару и наконец обрели покой. Мир Земли дал мне новое воплощение, столь же прекрасное, как прежнее, но другое. Мортис увидела наконец, какой она стала – после всех страданий, ошибок и переосмыслений… Так появилась милосердная ипостась богини Смерти, а Силинель – лишь её душа. Внутренняя суть.

– Погоди… – Эет нахмурился, пытаясь понять. – То есть, чтобы сменить тело, покидая мир… ты позволила себе умереть там?

– Да. Я решилась на это, когда увидела, что отступать моему народу уже некуда.

– А как же ты сумела перенести следом Храм?

Силинель чуть усмехнулась.

– Моя смерть позволила врагам разрушить до основания столицу немёртвых и почти полностью уничтожить всех жителей, пока я искала подходящий мир. Вновь обретя тело, я вернулась в Невенар, чтобы забрать с собой мой народ. Я явилась жрецам и немногим уцелевшим защитникам Храма, их последней твердыни – и объявила свою волю. Остаться не пожелал никто. Им негде было оставаться. Вот так немёртвые и покинули Невенар…

Эет нежно сжал в руке тонкую кисть богини.

– Почему же Мортис никогда не являлась мне во плоти? – ласково спросил он. – Чего ты боялась?

– Боги, как они есть, не могут надолго пересекать грань мира людей. Их сила разрушает его оболочку.

– А Локи?

– Локи… – хмыкнула Силинель. – Локи – не просто бог. Он – посредник. Путешествовать между мирами богов, демонов и смертных – его дар, его талант. Его суть. Недаром он бог лишь наполовину. Недаром Один держит его при себе. Локи полезен и Локи опасен.

– Как огонь, – прошептал Эет. Силинель кивнула.

– Да. Огонь тоже существует словно в нескольких мирах одновременно. А смерть… Пожалуй, богине смерти являться в обычный мир без посредника вообще не стоит.

– И твой посредник…

– Ларинна, – улыбнулась богиня. – Именно потому она и я – две разные сущности. Но я создавала её как сосуд, способный воспринять мой дух и мою силу. Её внешность – знак Избранности.

– А почему ты не родилась среди людей, как Фрейя?

– Цена за такое воплощение – полная потеря памяти и силы. Разве я могла пойти на это, когда враги пытались сокрушить Стены Атариды?

– Нет, Благостная. Не могла, – Эет улыбнулся и упал на спину, раскинув руки. Над головой синело небо – невероятное, запредельное. И хотелось послать подальше все сложности и просто смотреть в эту хмельную высь.

И на душе было удивительно тепло от того, что такая благородная и сильная девушка решила связать с ним свою судьбу.

Сили с улыбкой склонилась над ним, нежно провела тыльной стороной ладони по щеке. И он вдруг, неожиданно для себя самого, уже ни о чём не задумываясь, обнял эту прекрасную женщину. И вот она лежит рядом, в кольце его рук – так до ужаса просто.

– Эт… – прошептала она, опуская ресницы. – Ну зачем ты спешишь?

– Я люблю тебя. Не так, как Ринн, но люблю, – плюнув на все сложности, ответил он то, что чувствовал. – Ты сама сказала, Благостная: пусть всё идёт так, как идёт. И раз уж обнять тебя в реальном мире невозможно, то позволь это сделать хотя бы в пространстве сновидений. Позволь нам обоим увидеть этот сон…

– Реальный мир – не только мир людей, – тихо ответила Силинель, опуская голову на грудь Эету и тоже обнимая его. – Мир богов так же реален. И, возможно, однажды…

– …если мне хватит смелости и мудрости… – с шаловливой улыбкой подхватил Эет. – Сили, – он приподнялся на локте, прижав богиню к себе, и серьёзно посмотрел ей в глаза. Её взгляд под трепещущими ресницами стал настороженным. – Я не знаю, насколько это мудро, но уверен, что смело. Ответь мне… Ты дала мне понять… да что там, ты прямо сказала, что приняла моё предложение…

Он замолчал. Собственная дерзость вдруг показалась смешной. Самонадеянный мальчишка!

Силинель смотрела внимательно и нежно.

– Да, – наконец ответила она. – Это правда.

Эет вздохнул – и улыбнулся.

– Ну, я просто подумал… Такие слова… а дадут ли мне на деле то, что причитается мужу? – поддразнил он, поражаясь своему нахальству. И тут же отстранился, выпустил Силинель из объятий. Ресницы её чуть дрогнули. – Ладно, прости, я пошу…

– Да, – бесхитростно ответила она. – Когда ты будешь готов. Когда мы будем равны.

– Благостная…

Горло перехватило. Эет прижал к себе богиню, запутался пальцами в её прядях. Скользил губами по лицу.

Её кожа сияла, словно была соткана из лунного света. Волосы ласкали, подобно воде летней реки. Но сама Силинель…

Сама Силинель была вдохновением.

Эет не смел дышать, упиваясь наслаждением, сравнимым лишь с чудом озарения, когда догорает свеча на столе, и рука с самописцем скользит по тетради, не поспевая за полётом мыслей, и прохладный ночной ветер колеблет занавеску…

Его Муза, его откровение – сейчас он узнавал её всем существом своим!

Силинель прерывисто дышала, отвечая его губам, и от неё струилась невероятной силы энергия. Эет захлёбывался ею. Что он мог дать в ответ?.. Только полностью погрузиться в этот поток, раствориться в нём, как растворялся всегда, забывая об еде и отдыхе над формулами магических уравнений. Лишь бы не проснуться… не прервать этот сон…

Позволит ли Сили себе и ему… вторую такую встречу?..

– Богиня моя… Благостная… – шептал он, не в силах выпустить её из объятий. – Предвечная…

Древние плиты, тёплый ветер, сияющее небо. Всё – в этой женщине.

– Ночь заканчивается, – грустно вздохнула она. – Тебе пора.

Эет не успел сказать ни слова. Солнечный мир подёрнулся дымкой и пропал, уступив место темноте перед глазами, под головой юноша ощутил привычную подушку…

И холод во всём теле. Промозглый, который не могла избыть гора тёплых одеял.

Эет “открыл” глаза – попросту усилием воли “включил” зрение и, судорожно прикусив верхними зубами нижние, лежал, глядя в тёмный потолок.

Сон.

О богиня…

Немыслимо!

Он целовал Мортис.

Сон? Так просто списать всё на сон…

Если тебе хватит смелости и мудрости…

Что же теперь делать? Богиня, мы оба запутались…

Но, если бы ты позволила ещё раз… хотя бы скользнуть пальцами по твоим волосам…

Он не мечтал. Никогда не мечтал о подобном! Но сейчас… Сейчас не мечтать невозможно.

И невозможно не понимать: чтобы стать равным богине, может не хватить Вечности…

Силинель…

Он простой маг. Обычный лич, который не может даже вернуть себе человеческий облик!

Эет закрыл лицо руками.

Так отчётливо видно костяшки пальцев…Конечно, не такие, как у Таривила, не ржавая труха, нет… Белые и гладкие.

Лич хрипло рассмеялся. О да, на состязании красоты среди скелетов победа обеспечена!

Богиня…

Она прошла через подобное. Она обрела другое тело.

Ценой смерти в родном мире.

Для него такой вариант неприемлем.

Неважно. Встречались их души. Наяву, даже стань он прежним, он никогда не обнимет её. Или…

Стать равным? Ха-ха.

Эет уткнулся в подушку.

Силинель…

Возможно, всё к лучшему? Ему не придётся разрываться между Госпожой и богиней.

Госпожа…

Какого чёрта!

Эет стукнул кулаком по подушке.

Довольно. Пора положить этому конец. Всё равно он давно подумывал о снятии Заклятья, и Мортис тут, по большому счёту, ни при чём.

Он “закрыл” глаза и сосредоточился.

Ночной Храм не тревожил, не отвлекал ни единым звуком, ни единым шорохом. Глубокая тишина царила в спальне.

Эет представил Госпожу – во всех деталях, пронзительно ясно, словно в облаке солнечного света. Чёрные глаза и пышные, волнистые пряди по плечам. И нежность, глубоко скрытая нежность во взгляде, когда Госпожа касалась его волос…

Всё хорошо, Эет…

Запах ладоней – тонкий, едва уловимый. И он губами снимает с них кусочки сладкого мяса…

Ешь…

Госпожа моя…

И снова прижать руку к щеке, будто опять можно ощутить под пальцами нежную кожу Ринн.

Улыбка…

Устраивайся, как тебе удобно, Эет.

Представить себя. Ощутить всем существом связь между ним и Ларинной.

И – потянуть к себе.

Душу рванула мучительная боль. Не страшно. Он освободится.

Незримая нить натянулась и завибрировала. Он ощутил её сопротивление, словно пытался удержать на ветру тяжёлый обледеневший канат.

Боль не важна. Важна лишь эта упругая своевольная сила – гордая и строптивая.

Неужели его душа коснулась души Госпожи?..

Эет замер от странного, невольного восторга – и нить выскользнула, вырвалась из рук. Растаяла.

Неважно. Богиня, после стольких лет неизвестности – соприкоснуться с душой Госпожи!

Эет стиснул одеяло. Какого чёрта… Что за сопли? Надо попытаться ещё раз!

Грустный, полный вины взгляд. И бледное лицо – озарённое светом алых зарниц. И решительно стиснутые губы.

И глаза…

Чёрные глаза Силинель.

Нить, лишь проступив, расплылась туманом. Эет с досадой стукнул кулаком по постели.

Богиня была права. Он не хотел терять любовь к Госпоже. Не хотел!

Дай себе время. Оно всё расставит по местам.

О Мортис!

Эет грыз то нижними зубами верхние, то верхними нижние.

Как же ему быть? Что делать?

Да какого чёрта?! Ларинна – сосуд для духа Силинель. Пусть они не всегда едины, но они бывают едины!

Совершенно измученный и разбитый, Эет “раскрыл” глаза. За окнами синело небо.

Сдёрнув со стоящего рядом стула плащ, лич накинул его прямо на голые кости и, натянув на голову капюшон, вышел из комнаты.

В Верхнем храме рассеивался утренний сумрак, уступая место хрупкой тишине первых лучей.

Преклонив колени перед фреской, Эет бросил горсть фимиама в кадильницу.

– Я… – начал было он, но, запнувшись, закончил через силу: – Мы оба, похоже, запутались, Благостная. Ты оказалась права.

Поднявшись с колен, Эет вышел на балкон. Что мог он добавить? Богиня сама всё прекрасно понимала…

На каменных плитах снег совсем стаял, только на перилах кое-где ещё оставались серые островки наледей. Море сияло в розовых лучах зари, и диск солнца – огромный, на полгоризонта – медленно поднимался из волн, и от него по воде ложилась широкая искрящаяся дорожка – прямо к Храму.

Голова раскалывалась. Он совсем не выспался.

Эет безрадостно рассмеялся. Да уж, выспишься тут…

Может, спросить совета у Вира?

Эет вернулся в храм и, быстрым шагом пройдя через зал, постучал в дверь к другу.

Ответом была тишина.

Эет постучал ещё раз.

С той стороны раздалось какое-то невнятное мычание.

– Вир, открой! – не выдержал лич.

Мычание перешло в ругательства.

– Вир, не так уж и рано!

Дверь распахнулась.

Вирлисс, в смятом плаще и с растрёпанными волосами, предстал на пороге.