Отзовись, Снегурочка!

После ужина Нина убежала к соседке с седьмого этажа за Лехой. Соседку Бог наградил примерно таким же оболтусом. Во всяком случае весь набор в виде двоек, прогулов, битых коленок и прочего имел место быть. Юноши весь вечер терзали приставку и о такой ерунде, как уроки, легко забыли.

«А всё-таки я позвоню», – упрямо сказал сам себе Игорь. Так просто он не собирался расставаться с мечтой.

– Алё, это по поводу Деда Мороза. – Игорь затаил дыхание.

– Да, да, кхе-кхе, – старческий женский голос в трубке удивил Игоря. Он ожидал, что в разговор вступит сама Снегурочка и деловито спросит хорошо поставленным грудным голосом нечто вроде: «Вам это развлечение по карману?»

– Сколько лет ребёнку?

– Одиннадцать, – растерялся Игорь. – Но сначала скажите, сколько это стоит?

– Э, – проблеяли в трубке, – сто, нет, сто пятьдесят рублей, вот!

– Сто пятьдесят? – переспросил Игорь Петрович. – А чего не двести?

– Если не жалко, пусть будет двести, – с удовольствием согласилась бабуся.

– Э, нет, сто пятьдесят, значит, сто пятьдесят, – осадил её Игорь.

– Пусть так, – миролюбиво согласилась бабушка.

– А когда платить?

– Я зайду первого, часов в десять утра, и возьму денежки, хорошо?

– Но нам хотелось бы, чтобы нас поздравили тридцать первого… – расстроился Игорь.

– Так и поздравят в новогоднюю ночь.

– Во сколько? – насторожился Игорь, помятуя о том, что новогодняя ночь понятие весьма условное.

– После 12 часов. Ну, скажем, с двенадцати до часу, устроит?

– Здорово! А с подарком как?

– У соседей оставьте. Это можно устроить?

– Да, конечно!

– Тогда записываю имя и адрес ребенка.

Игорь Петрович громко и отчетливо продиктовал:

– Алексей, 2-я Первомайская, дом 7, квартира 242.

– Наверное, всеже Лёша, – улыбнулась в трубку невидимая собеседница. – А лифт есть? Ага, хорошо. Да, самое главное: обязательно купите мороженое для Снегурочки.

– Мороженое? – изумился Игорь Петрович.

Трубка ответила ему короткими гудками.

Открылась входная дверь, пропуская что-то недовольно бубнящего Лешку. О своем звонке Игорь Петрович решил умолчать.

До Нового года осталось семь дней, тикал в мозгу собственный хронометр. Игорь Петрович сам был до крайности изумлен тем, что фантазии о предстоящем визите «затейников» прочно заняли первое место среди других мыслей.

Визит «ряженых» виделся ему чем-то сродни кубинскому карнавалу. Радостное изумление на физиономиях гостей и домочадцев, шутки, смех, нетерпеливое ожидание подарков, все это слилось в одну красочную картину, которую так приятно было представлять.

Сияние мишуры и елочных огней отражалось в его глазах лихорадочным блеском, что в некотором роде отличало его от не занятого такими пустяками большинства.

Видения приходили в самый неподходящий момент, как, например, на сегодняшнем совещании, посвященном бичеванию второго отдела. Нельзя сказать, что разнос они не заслуживали, не в этом дело. Весь первый отдел с деловито-скорбными физиономиями истекал медом, наблюдая, как вкушают яд директорских слов конкуренты из второго отдела.

Директор запнулся и замолчал. За столом повисла гнетущая тишина. Игорь Петрович очнулся и в висящем на противоположной стене зеркале увидел собственную физиономию с блуждающей улыбкой и устремленными в никуда глазами. Коллектив, единый в своем негодовании, брезгливо-осуждающе смотрел на него. Их суровые взгляды красноречивее слов говорили о том, что так откровенно наслаждаться чужими неудачами может лишь отпетый негодяй.

В метро он столь долго пялился сквозь неопределенных лет девицу, что та сжалилась над скромнягой и подошла сама.

– Я – Рита.

– Ну и что? – недовольно вернулся на грешную землю Игорь.

– Придурок, – не растерялась девушка и вышла из вагона.

Оставалось признать, что Нового года Игорь Петрович ждал как никогда в своей жизни.

Домой он приходил преисполненный великодушия и с загадочной улыбкой вглядывался в лица домашних.

На семью эти малозаметные на посторонний взгляд изменения в выражении лица главы семьи произвели неизгладимое впечатление.

Жена, вставая с постели, стала первым делом красить губы, и они каким-то чудом не меркли к его возвращению с работы.

Сын притих и прижал уши. Почему-то он решил, что отец знает всё и готовит какое-то особенное возмездие.

Собственно, в это «всё» входили две подчищенные единицы в дневнике, превратившиеся чудесным образом в, ясное дело, четверки. Дедушкины старинные часы, исчезнувшие из коробочки, в которой они пролежали последние двадцать лет. Исчезли они, конечно же, не просто так, а предварительно разобравшись на множество деталек. Лешка, затаив дыхание, разбирал механизм и совершенно случайно обнаружил на одной из шестеренок красивый узор из завитушек. Если бы он не разобрал часы, то никто и никогда не узнал про этот узор! Плохо то, что собираться обратно часы не хотели ни в какую. Леха собрал звенящие останки в пакетик и захоронил его за помойкой. Прощаясь с дедушкиными часами, он пообещал обязательно выкопать и собрать их, когда станет взрослым. Вот только папа это вряд ли поймет. Последней в списке главных прегрешений фигурировала одноклассница Танька, которой он с наслаждением насовал по шее, само собой, тоже не просто так. Хуже всего, что на смену боевому азарту пришла горечь ожидания возмездия. Танька назавтра объявила, что нажаловалась отцу, и тот обещал либо расправиться с самим Лешкой, либо побеседовать с его отцом, что было еще хуже.

Так что он на всякий случай решил неделю до Нового года побыть хорошим, и уже два раза сам предложил маме помыть посуду и до блеска начистил три отцовские туфли. Четвертая так и не была найдена.

Мама обо всех этих геройствах уже пропела на работе: «А мой сын моет посуду и чистит всем обувь. Да, у нас в семье так заведено». Те, у кого было не так заведено, вздыхали и завидовали.

Перед самым Новым годом Игорь Петрович ещё раз удивил семейство и самого себя двумя поступками. Купил бутылку «Столичной» завхозу Валентинычу, что обеспечило ему шикарную елку, предназначенную директором для какого-то важного лица, а также накупил деликатесов на всю тринадцатую зарплату, о существовании которой Нинель знать не знала за все пять лет его работы в «Мебельстрое».

Когда дома жена разгрузила пакеты с продуктами и они образовали на кухонном столе горку, выпавшую из рога изобилия, калькулятор в её голове прикинул так и этак. Вследствие чего родилась фраза, она же вопль души:

– И на какие же это шиши?!

Игорь Петрович в объяснения не вступал, решив отделаться улыбкой сфинкса, прочно поселившейся на его лице.

Супруга растерянно замолчала.

«Предстоящий Новый год будет черт знает каким», – с раздражением думала Нина, глядя на мужа.

Давно известно: как встретишь Новый год, так его и проживешь. Новогоднее застолье разительно отличалось от всех предыдущих, похожих друг на друга как братья-близнецы.

Игорь, обычно не в меру хлебосольный, совсем не следил за содержимым бокалов и тарелок. Он то и дело бросал нетерпеливые взгляды в сторону входной двери.

Нина, всегда сама предупредительность, тоже где-то витала мыслями.

Думала она исключительно о муже, что последнее время он сам не свой, отдалился от нее, все думает о чем-то или о ком-то. Не узнать его, как чужой стал. Чужой, значит не мой, а чей тогда? Мозг пронзила догадка: неужели пригласил с работы какую-нибудь дуру? И налилась гневом так, что шея пошла пятнами. Да как он мог?