На четвёртый день Нина решила перед сном почитать – дольше прожить без книг не могла. Тоше сидел с ноутбуком – объяснял по-болгарски помощнику, как ухаживать за приболевшей овцой. Нина краем уха слушала – и что-то даже ухитрялась понять. Тоше косился в её сторону неодобрительно. Закончив разговор, он резко вскочил с места и заорал:

– Ты меня пригласила к себе, чтобы издеваться?!

– В чём дело, Тоше, что случилось? – Нина уронила книгу, вжалась в стенку и машинально прикрыла уши ладонями.

– Ты читаешь и читаешь, не обращаешь на меня внимания!!! Я спрашиваю: для чего я сюда ехал три тысячи километров?!!

Он вскочил с дивана, схватил с подоконника свой кувшин и унёсся с ним на улицу – в беспощадно светлую северную летнюю ночь. Утром Нина обнаружила, что кувшин поселился на яблоне, а Тоше, по-детски свернувшись калачиком, мирно сопит в старом садовом гамаке.

…Через неделю, едва Тодор укатил с друзьями восвояси, Нина глянула в зеркало – и впервые заметила у себя в волосах седую прядь…

Так оно всё и тянулось. Через неделю, месяц или полгода Нина искренне не помнила, что страшного произошло в прошлую встречу с Тоше. Летала в Болгарию на три дня, назад возвращалась в слезах. Было немного стыдно перед дочерью, но та деликатно помалкивала: считала, что мать, тянувшая ребёнка в одиночку, имеет право на маленькие странности.